Национальное достояние

Однажды утром, после очередного скандала из-за папиных пьяных похождений и возвращения в три ночи в непотребном виде, мама беспокойно спала на моей кроватке со мной десятилетним в обнимку. Папа спал рядом на полу, надеясь, что вот мама проснется, и он сумеет вымолить прощение. Ситуация повторялась из раза в раз – пьяное возвращение, мамина истерика, папины клятвы «больше ни грамма водки», засыпание папы на полу, а мамы со мной в обнимку, утреннее продолжение мама-папиной ругани вплоть до холодного мира за завтраком.
 Но в этот раз мир, и даже не холодный, наступил быстрее. Папа приставил виниловую пластинку к своему лицу, в такой позе маму и разбудил.
- Ларочка, посмотри, кто на пластинке.
Мама хоть и спросонья, но ахнула. На обложке был большой папин портрет к гриме Лопушка.
- Ларочка, мы пластинку обмывали.
Двойной диск «Лопушок у Лукоморья» вышел в «Мелодии» в шикарной полиграфии. На обложке были сцены из спектакля, а по центру – портрет папы Лопушка. Папа случайно увидел пластинку в музыкальном отделе универмага Москва. Забрел с коллегами. Купили на все деньги. Папа подходил к прохожим, приставлял пластинку к лицу, спрашивал: «Похож?» Потом как водится, кабак, и папино возвращение в три ночи.
- Сережка теперь звезда! – Хвасталась, названивая мама. – Попробуем прорваться в Большой.
- Ты теперь звезда! – Сказала мама за обедом. - Я так горжусь тобой!
- Да, звезда! – Согласился папа.
- Только пообещай мне, что ты не будешь перебежчиком, твой голос национальное достояние и принадлежит советскому народу.
- Этого я тебе обещать не могу, - сказал папа, - я устал жить в этом дерьме!
- Что это ты называешь дерьмом?! – Возмутилась мама.
- Прости, Ларочка, - повинился папа. – Конечно, я не предам Родину, и ты знаешь, у меня были возможности.
- Следующая наша планка, Большой!
- Правда?
- Я же сказала, ты звезда! – Произнесла мама раздраженно.
- А у кого лучше голос, у меня или Атлантова?
- Конечно у тебя!
- А Козловский?
- У него вообще нет голоса!
- А Лемешев?
- Ну, Лемешев. – Сказала мама. – Лемешев шикарный камерный певец.
- Значит Лемешев?! – Возмутился папа. – А как же я?!
- Ты драматический тенор. - Сказала мама.
- Ох, Ларк! Как же надоело играть собачек!
- У тебя большой артистический диапазон. – Сказала мама. – Ты не только драматический, но и характерный.
- Сац собирается Бастьена ставить. – Сказал папа. – Я буду Бастьеном.
- Когда она соберется ставить Бастьена, мы уже прорвемся в Большой.
- А как по-твоему, есть в Большом кто-то лучше?
- Нет конечно!
- Ты говоришь безучастно!
- Вот Ленского споешь…
- Значит, - перебил папа, - ты считаешь, что есть лучше меня, ну а кто, скажи?
- Никого лучше тебя нет во всем мире! – Сказала мама, только бы папа отвязался.
- Ну, на весь мир я не претендую.  – Произнес папа.
А в Большой прорваться пытались, но даже отборочный тур не прошли. Чтобы прорваться в Большой, был необходим блат. Но конкурс в труппу Большого театра – это отдельная история. Как-нибудь обязательно поведаю.

Иллюстрация Вари Наткиной