Камень. В лазарете. 1941 год, декабрь. Тавда

В лазарете
(глава из биографического романа «Камень», автор – Владимир Шабля).
1941 год, декабрь. Тавда.
Пётр очнулся и чуть приоткрыл глаза. Первое, что он почувствовал после забытья – нестерпимая, острая боль во всём теле. Страшный жар душил, огненной лавиной обволакивал организм, распирал изнутри. Очень хотелось пить и дышать. Но не было сил ни утолить жажду, ни вдохнуть полной грудью, ни даже пошевелиться. Мутный туман застилал взгляд. Пётр напрягся и попытался хоть что-то разглядеть. Всё вокруг было белое-белое – стены, потолок, занавески, постели, люди… «Это лагерный лазарет, – догадался он, – а эти люди – врачи». Не в силах больше удерживаться в напряжённом состоянии, веки сами собой закрылись. А сознание снова выскользнуло из-под контроля.
В следующий раз Пётр начал возвращаться к сознанию ещё через трое суток. Сквозь беспросветную мглу тяжёлой дрёмы до мозга долетели невнятные голоса. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом: к векам будто бы прицепили гири.
Тем временем главный врач лазарета, в недалёком прошлом ведущий учёный научно-исследовательского института, а ныне – заключённый на привилегированном положении, вместе с сопровождающей его свитой медицинских работников проводили обход больных. Переходя от кровати к кровати, они тихо общались между собой и с пациентами. Хватаясь за обломки ускользающего рассудка, Пётр попытался вслушаться в разговор медперсонала:
– Заключённый Шабля Пётр, 21 год. Поступил шесть дней назад без сознания с обморожением тела, особенно конечностей, а также с сильнейшим переохлаждением после провала под лёд и четырёхчасового пути в мокрой одежде по 30-градусному морозу. Отторжение обмороженных переохлаждённых участков по всему телу, гнойное воспаление особенно в районе ног. Угроза гангрены. Всё тело распухло. Имеется лишь небольшой, размером с пятак, не поражённый участок в районе сердца. В сознание не приходил. Вводим внутривенно глюкозу и физраствор для поддержания сил.
Пётр почувствовал, как с него сняли одеяло. Несколько секунд продолжалось томительное молчание.
– А как остальные провалившиеся под лёд? – спросил главврач у медсестёр.
– Вчера умерли ещё два человека, включая охранника. Этот пациент – последний пока ещё живой.
– Отмените глюкозу: она ему уже не понадобится. Он умрёт сегодня. – бесстрастно констатировал главный врач, переходя к следующему больному.
Жуткие слова доктора словно током пронзили мозг Петра. Волна дрожи прошлась по спине и вернулась назад к голове как цунами, застилая ужасом каждую клетку. Кровь прилила к лицу, а горящее тело как будто облили холодной водой. Сильнейший стресс мобилизовал скрытые резервы организма. Парня передёрнуло, и он открыл глаза. Выражения ужаса, растерянности, гнева и непримиримости по очереди отразились на его лице.
– Не умру! – сквозь сцепленные зубы прорычал Пётр, сжал кулаки и вновь потерял сознание.
…
В кузнице было невыносимо жарко. Горячий воздух из горна обжигал голое тело; пот струился по спине, заливал глаза. А Пётр всё махал и махал молотом, пытаясь попасть по убегающему куску раскалённого железа. Каждый раз, когда он поднимал тяжеленную кувалду, тщательно целился и, вкладывая в руки всю свою мощь, направлял её вниз, казалось, что уж на этот раз цель будет достигнута. Но в самый последний момент огненно-красный металл, уже готовый разлететься на куски от мощнейшего удара, каким-то чудом ускользал, издевательски-насмешливой невидимой гигантской рукой отодвигался в сторону. Молот с лязгом ударялся о наковальню, сильнейшая отдача сотрясала тело, пронзая его неистовой болью. Пётр задыхался, как выброшенная на берег рыба, хватал ртом раскалённый, пропитанный гарью воздух, но вдохнуть полной грудью не мог: лёгкие нагло отказывались наполняться кислородом. Однако он снова напрягал измученные мышцы, поднимал кувалду, снова целился и бил. И снова мимо… Одолеваемый жаждой, Пётр хватал кружку с водой, но когда нервозно подносил её ко рту, оказывалось, что кружка пуста… Раздосадованный и измученный, молодой человек всё же вновь и вновь брал в руки молот: ведь он знал, что должен, обязан разнести на мелкие кусочки этот гнусный ошмёток пунцового железа…
Борьба продолжалась нескончаемо долго. И вот даже на то, чтобы занести молот над наковальней, уже не осталось сил. Изнемогшими руками, уперев древко в живот, Пётр едва приподнял свой инструмент над головой и, как-то неловко помогая всем телом, даже не ударил, а просто ткнул им вперёд. И – о чудо – ненавистный мерзкий металл разлетелся на мелкие брызги, осыпая и обжигая всё вокруг! Попав на кожу, самая крупная капля раскалённого металла страшно зашипела, испепеляя плоть. Тело пронзила невыносимая боль, и эта боль заслонила собою весь мир…
Пётр очнулся, тяжело дыша. Ему казалось, что этот кошмарный полусон-полувиденье длился вечно. Тёмные круги плыли перед глазами. Остатки жуткого наваждения ещё некоторое время продолжали бередить душу, смешиваясь с явью в самых непредсказуемых комбинациях.
Он не сразу сообразил, где он и что с ним. Всё тело пылало, будто его нагревали в печи. Мокрое от пота бельё только усугубляло ощущение вываренного в кипящей воде и полностью выжатого организма. Ужасно хотелось пить. Истерзавшее беднягу видение почти исчезло, но кружка с водой упрямо витала перед глазами. Пётр попытался сконцентрировать на ней свой непослушный взгляд. Но вожделенная кружка улетучилась. Тогда он попробовал зафиксировать взор на каком-то белом пятне, но тщетно. Только с третьей попытки мозг смог запечатлеть стену и быльце кровати.
Желая во что бы то ни стало найти и осушить кружку с водой, Пётр повернул голову, но острая боль пронзила шею и копьём врезалась в основание мозга. Тихий стон вырвался из груди.
– Воды… – только и смог выговорить несчастный. Но никто не откликнулся на его мольбу.
Опасаясь повторения ужасной боли, Пётр осторожно, одними глазами принялся исследовать помещение. Каждый клочок стены давался с трудом, и всё же ему удалось сместить область осмотра на несколько полей зрения влево. В очередной раз переведя взгляд, он вычленил из размытых контуров дверь, которая как раз в этот момент отворилась. В ней показались люди в белых халатах.
Вошедший в палату первым, главный врач лагерной больницы натолкнулся на упрямые, смотрящие прямо на него, сине-зелёные глаза. Он растерянно покрутил головой по сторонам, восстанавливая в памяти вчерашний обход, затем ещё раз посмотрел в глаза глядящему на него пациенту.
– Живой? – искреннее удивление проступило на лице видавшего виды медика. – Это тот же больной, который и вчера был на этом месте? – не веря своим глазам, переспросил доктор у медсестры.
– Да, тот же, последний оставшийся в живых после провала под лёд.
Решительным шагом врач подошёл к кровати Петра и сдёрнул одеяло.
– Он жив вопреки всем законам медицины, – констатировал главврач, прощупывая пылающее распухшее тело. – Вчера я не давал ему ни единого шанса. Но если он до сих пор не умер, то возможно, такой могучий организм сможет бороться и дальше.
Движения бывшего заведующего отделом одного из секретных медицинских учреждений ускорились. Чувствовалось, что нестандартная ситуация пробудила в нём азарт учёного. Непроницаемое до этого момента лицо озарилось скупой улыбкой.
– Ну что же, попытаемся ему помочь. Леночка, возьмите под свой контроль этого пациента, – обратился главный врач к старшей медсестре. – Для начала вводите внутривенно двойную норму физраствора и глюкозы. Плюс мочегонное. И похлопочите о приличном рационе. А может получится выкроить для него хотя бы одно яйцо?..
Леночка, красивая женщина средних лет, тоже слегка улыбнулась и записала указания в свою тетрадку. Она считала своего начальника светилом медицины и образцом врача, питала к нему чувства на грани жалости, восхищения и лёгкой влюблённости. Желая хотя бы частично компенсировать страшную несправедливость, сделавшую его заключённым, она как могла старалась помогать своему кумиру во всём. Врождённая потребность творить добро вкупе с аккуратностью и пунктуальностью позволили ей стать незаменимой на своём месте.
– Хорошо, Валерий Сергеевич, – понимающе отозвалась Леночка.
За этими скупыми словами в ближайшем будущем последовали вполне реальные действия, в точности соответствующие инструкциям и рецептам главврача, а порой даже несколько превосходящие их: старшая медсестра сумела поставить дело так, что подчинённый ей персонал всячески способствовал выздоровлению Петра. Сама Леночка буквально начинала и заканчивала рабочий день у его кровати, на первых порах лично кормила неординарного пациента и проводила с ним наиболее ответственные медицинские процедуры. Ей не были чужды любознательность и исследовательская деятельность, так что она, как и Валерий Сергеевич, незаметно оказались увлечёнными экспериментом.
Несколько суток продолжалась неистовая борьба жизни со смертью. Находящийся в горячечном состоянии, Пётр то приходил в себя, то опять и опять проваливался в небытие. Во время очередного осмотра главный врач, довольный ходом лечения и результатами эксперимента, констатировал некоторое снижение температуры тела:
– Сегодня всего лишь 39 и 8. И состояние удовлетворительное. Думаю, нужно ловить момент: сразу же после обхода будем вскрывать флегмону.
Спустя час Валерий Сергеевич вместе с наиболее квалифицированными медработниками тщательно осмотрели Петра. Для разреза было выбрано место на задней поверхности бедра, где ощущалась некоторая флуктуация. Когда доктор уверенным резким движением сделал разрез, гной тоненькой струйкой стал выходить наружу. Но это было только начало.
Изо дня в день продолжались нескончаемые процедуры по выдавливанию гноя, дезинфекции и перевязыванию. А отвратительная жидкость всё не заканчивалась. Несмотря на болезненность процедур, они приводили к временному улучшению общего состояния больного. Но потом снова наблюдалось ухудшение. Однажды Леночка извлекла из истерзанного организма полмиски гноя. И именно с этого момента наметилась положительная динамика.
Спустя неделю Пётр, уже улыбаясь, общался со своими спасителями, а вскоре смог, держась за быльце кровати, подняться на ноги.