Глава 7. Харьё

 
      Подъехали к белокаменному дому, окна которого закрыты голубыми ставнями. Вокруг дома –сплошной каменный забор, за ним – невысокие дома.
Дорога из мраморных, (так показалось) плит, сквозь щели которых пробивалась травка и цвели знакомые желтенькие цветочки львиного зева. Дорога неширокая, двум машинам не разъехаться.
  Достав сумки, «работницы» ждали дальнейших указаний.
В последнюю очередь из машины показался седеющий мужчина с усталым лицом.  Он волоком пытался спустить из кабинки правую парализованную ногу.
– Так  вот кто  наш хозяин!
Серый строгий костюм, худощавое, давно не бритое, лицо, чёрные с проседью волосы. Безвольно висящая правая рука. Вид скорее жалкий, чем хозяйственно-строгий.
Хенек попросил Ариадну помочь. Она быстро подошла и они вдвоём аккуратно ввели пожилого мужчину, с красивой когда-то фигурой, в двустворчатую дверь.
Хенек распорядился помочь ему занести продукты на кухню.
Завершив  действия с привезенными грузами, Хенек вывел хозяина из спальни, посадил его в белое пластмассовое кресло за круглый, с алюминиевыми ножками, обеденный стол. Хозяин жестом предложил всем сесть. Сели на  деревянные, с камышовыми сиденьями, стулья. Спинки стульев высокие, а сидения очень узкие.
Кухня очень большая и без окон. Освещение поступает через высокую, стеклянно- алюминиевую дверь, выходящую во двор. Из кухни ещё две двери. Одна в спальню, другая в комнату с маленьким окошком, смотрящим в небольшой дворик с двумя кустами грейпфрутов. Над дверью в эту комнату –вышивка в деревянной рамочке, выполненная стебельчатым швом: два целующихся голубка на оливковой ветке. Ариадна показала на по-детски выполненную картинку. Хозяин, улыбаясь, сказал:
– Панагия генека (жена)
Наконец он назвал себя:
– Манолис.
Ариадна и Валентина представились. Манолис посмотрел на них и переиначил имена на свой манер:
– Ариади,Тина.    
Стал объяснять, кто чем будет заниматься. Затем предложил:
–  Цай? Греко кофе?
  Они уже сами зажгли огонь на газовой плите, работающей от сжиженного баллонного газа. Себе они поставили на плиту воду для чая, а кофе в турке стали варить для мужчин. Манолис с Хенеком стали было учить, как по-гречески варить кофе, но, увидев действия Тины, успокоились. (Наше: «по- турецки», для греков: «по-гречески»…)
Определили места для ночлега. Ариадна внимательно рассмотрела жильё Манолиса, состоящее из его спальни, кухни-гостиной и комнаты-кладовки.
Никаких излишеств, всё только самое необходимое. В кухне над мойкой– большой деревянный шкафчик с тарелками, кружками, ложками, вилками. Мраморные столешницы. Под мойкой – моющие средства в трёх и пятилитровых канистрах. Место, когда-то служившее камином, занято газовой плитой, и над ней сохранилось круглое отверстие в потолке, накрытое с улицы громадным глиняным горшком.
В спальне  хозяина, поражая своей громадностью, стоит кровать-«стадион». Таких, как Манолис, в неё можно уложить человек десять, и никому не будет тесно.  Большой трехстворчатый платяной шкаф, стол с телевизором; у кровати письменный столик и кресло, сундук. Комната, которую определили для проживания Валентины, служит и кладовой, и спальней. В ней – кровать, платяной шкаф, два стула, небольшой столик, две большущие пластмассовые ёмкости литров на 50-70. В одной – натуральное оливковое масло, в другой – засоленные оливки. Хозяин подозвал Ариадну и сразу стал показывать, что ей необходимо сделать. Кружкой из душистой бочки в дуршлаг высыпаются оливки, их обливают водой, промывают и в тарелке подают на стол. На столе вместо соли – очень вкусные, ароматного посола оливки.
Разделавшись с оливками, Ариадна зашла в комнату-кладовку. Двуспальная кровать стояла у окошка, заправленная шерстяным одеялом. В углу на полу лежали алюминиевые, сорокамиллиметровые диаметром трубы, сбоку у стены стоял средних размеров холодильник с морозильной камерой.
В кухне находился большой холодильник новейшей модели, светлая деревянная стенка со всякой всячиной до потолка и деревянный жёсткий диван с поддоном, в котором, как оказалось, лежали постельные принадлежности для Ариади.   
Нигде никаких ковров, много горшков, не видно ни одной книги.
Вечер был наполнен бытовыми, домашними делами. Первое, что предложила Ариадна – это привести в божий вид самого хозяина. Она его искупала, переодела, побрила. Попарила отдельно руку и ногу, сделала массаж. Заметила на подошве левой ноги мозоль, обработала её. Давление у Манолиса в этот момент было 140 на 90. Для его восьмидесяти двух лет – прекрасное. 
Действия  прибывших женщин тревоги у Манолиса не вызывали. Далеко за полночь разошлись по своим спальным местам. Дверь («порто») в спальню хозяин велел оставить открытой. Ариадна постелила постель, под звуки произносимой хозяином молитвы стала медленно проваливаться в сон. Для неё это была первая и последняя спокойная ночь во время пребывания в харье.
Раннее утро. Слыша, что хозяин не спит, Ариадна постучалась к нему в двери. Он назвал её Ариади, поздоровался: «ясас», стал показывать, как ему помочь.
Помогла ему умыться, почистить зубные протезы. Дальше –  постоянная церемония для всех без исключения греков – питьё из большого прозрачного стакана холодной наичистейшей воды из-под крана с ложечкой мёда.
Пять утра, влажная уборка помещений. На улице дождь, Валины оливки собираются только в хорошую погоду. Поэтому Валентина подключилась к домашней суете, стала готовить утренний завтрак. Манолис сразу замахал отрицательно руками, давая понять, что ей он заплатит только за оливки. Валентина, улыбаясь, сказала по русски:
– Да пошёл ты, что я, колодой сидеть буду? Не нужна мне твоя лефта.
На завтрак  Манолис попросил сдобных сухариков, молоко. Разбавив горячую воду молоком, поел с сухариками, предварительно помолившись.
На улице становилось теплее и в комнатах  зажужжали… мухи…
Давно забывшие про  этих насекомых россиянки стали просить липучек или отравы какой-нибудь, чтобы «зараза» не распространялась. Манолис махал рукой, давая понять, что это не страшно.
Ариадна  с родителями жила в средней Азии и видела, как отец умело ловил и выбрасывал мух, а мама закрывала окна тёмной тканью, открывала двери и тряпками «вымахивала» нечисть на свет – на улицу. Ариади начала ловить мух руками, очень быстро их в кухне не стало. Хозяина это рассмешило и удивило.
За второй день они перестирали в большой, с программным управлением  стиральной машине, всё его накопившееся грязное бельё. Приготовили борщ.  Кроме двора, выходить им никуда не разрешалось. Ариадна показала на скопившийся мусор.Тогда он, обняв за плечи Тину и Ариади, повёл их  показывать расположение мусорных контейнеров. Вышли вверх по дороге, огороженной с обеих сторон каменным невысоким  забором, к маленькой площади, в углу которой стояли два новейших, сверкающих алюминием, контейнера на колёсах. Здесь росли несколько эвкалиптовых деревьев.
Чуть в стороне виднелось единственное в поселении большое современное здание со светлыми, большими окнами – это школа. Небольшая площадка возле неё, оборудованная качелями, турниками, брусьями, кольцами с бумом, лесенками. С забора свешивалось растение, цветущее бело-розовым цветом.  Кругом чистота, ни брошенной спички, ни тем более, «бычка» от папирос.  Хозяин дал понять, что, если мусор окажется вне контейнера, то  нарушителя обязательно оштрафуют.      
Чуть на отшибе, на высоком фундаменте – здание, попасть в которое им не приведи господи – полиция и администрация посёлка, возле которого вывеска с названием  деревни.
Возвращаясь назад, остановились у маленькой, с круглым верхом, церквушки. Хозяин стал неистово креститься и что-то говорить. Посмотрев на него, горемыки стали просить бога помочь им  выбраться из замечательного в сущности, мифически красивого места.
 (Интересно, в каком месте находился кентавр, где Ариадна вручала Персею клубочек ниток ?)
  Доставив уставшего хозяина в целости и сохранности, оставили на веранде мокрые зонтики. По дому дел невпроворот. Подшивались края скатертей,  заменялась молния в брюках, протирались окна и двери, сушилось бельё.
Несколько раз к хозяину приходила женщина, они что-то выясняли. Манолис пояснил, что это «булгарка», которая давно в харье, замечена на воровстве и «бла,бла, бла», т.е.– болтушка . Одним словом – «булгарка», самая презираемая, как оказалось, нация в данной местности. Тем не менее, она спросила,  показывая на деревянный диван: «Кто спит на этом месте?» Узнав, что Ариадна, жалостливо посмотрела на неё, как на самую несчастную, и погладила по плечу. Заметив разговаривающих женщин, Манолис недовольным голосом позвал: «Ариади, ком!»
Ариади ему: «Нихт ферштейн».
Потянулись дождливые, однообразные дни. Они пытались понимать греческие слова, да не сразу получалось. На третий день утром, без предупреждения, Манолис показал на Ариадну и говорит:
– Ариади, хошпиталь!
Валентина и Ариадна переглянулись, что бы это значило? Дошло. Значит, Манолису надо в поликлинику.
Ариадна сказала:
– Маноли терапия?
Он утвердительно замахал головой. Ариадна испугалась. В городке любой полицейский может арестовать её. Сразу обговорили с Валей, что той делать, если Ариадну арестуют.
– Любыми способами извещай посольство и проси помощи – сказала Ариади. 
Белые от страха, трясущимися руками стали собирать в дорогу небольшую сумочку. Шаль с собой, смена белья, разговорник, пачечка печенья. Обнялись, как перед последним расставанием.
На месте водителя оказался незнакомый, смуглый паренёк. Все трое сели в маленькую кабинку «Мазды». Ариадну волновал вопрос:
– Когда их остановит полиция? Ведь втроём ехать в такой кабине запрещается.
Выбрались из гор на шоссе, идущее вдоль побережья. Красиво, хоть и моросил дождь.
Стали встречаться машины, Ариадна расслабилась – почти в каждой находилось по три человека. Значит, тут другие правила.
Приехали в поликлинику.У входа стояли тележки для инвалидов, Джордж (так звали водителя), мастерски усадил Манолиса, вручив коляску Ариадне, сам стал отгонять машину на стоянку. Плавный подъем в светлое одноэтажное здание. Маленькая очередь в регистратуру. Талончик получен, следует найти в лабиринтах коридоров нужный кабинет. Провозя по поликлинике коляску,  Ариадна несколько раз заметила через открытые двери, что ожидающие очереди парализованные люди могут лежать на кроватях не по одному, а по два, и неважно, рядом мужчина или женщина – странно, как в кино: «Итальянцы в России». Очередь на прием небольшая, подошёл Джордж, сел с Ариадной на мягкую кожаную лавочку. Джордж протянул ей мобильник, предложил позвонить.
Ариадна жестами объяснила, что не умеет пользоваться, и подала записную книжку с телефоном Милы. Мила отозвалась. Ариадна едва сдержала слёзы радости, когда узнала, что та живет в Ираклионе. Мила обиделась на Ариадну, что она не дала знать о поездке, обошлись бы без неприятностей. Ариадна попросила её звонить им на домашний телефон хозяина. Настроение поднялось, обретя поддержку землячки, на всё стала смотреть по-иному. Закатив коляску с Маноли в кабинет врача, Ариадна с интересом стала наблюдать за врачом.
Всё, что вмещает кабинет – это стол и два кресла, положить больного тут негде. Они о чем-то беседуют. Хозяин показывает на Ариадну и по жестам она поняла, что он расспрашивает, а не вреден ли ему массаж? Врач спросил Ариадну:
  – «Носокома»?(медсестра)
  Ариадна отрицательно помахала головой, поясняя, что давно занимается и умеет делать несложный массаж. Врач одобрил действия Ариадны, по лицу хозяина пробежала улыбка. Вошёл Джордж и внёс два ящика с фруктами. 
Врач о чём-то сказал. Ариадна поняла, что не хочет что-то сделать. Тогда Манолис подозвал её и показал на карман брюк. Ариадна достала 50 евро и положила на стол врачу, думая, что это плата за приём. Оказалось… как в России…– взятка.
Врач шустренько книжкой прикрыл деньги и поспешно стал выписывать какое-то направление. День длился бесконечно долго. Им было суждено для прохождения обследования поехать в следующий большой город в госпиталь.  Джордж, не выходя, сидел в машине, Ариадна на коляске повезла  больного в новейшее трехэтажное  здание, в дверях его показался молодой мужчина, который забрал коляску и показал, где их ждать. Широкие, просторные коридоры, высокие потолки, бесшумные лифты, отсутствие очередей. После часа пребывания в госпитале отправились в обратный путь. Мужчина, возивший Манолиса на обследование, оказался сыном хозяина, его звали  Пауль. Он находился в этом городке потому, что здесь у отца своя гостиница.
Уставшие, голодные вернулись домой. Валентина кинулась навстречу и чуть не задушила подругу:
–Уже не надеялась тебя увидеть! 
Манолис сразу стал делать выговор Тине. Каким-то ему известным способом он определил, что в доме были люди, а он строго наказывал Валентине никому не открывать двери.
Оказывается, она познакомилась с целой бригадой индусов, парни были родственниками Джорджа. Валентина сидела вместе с ними и составляла воззвание к греческому народу, а кроме того, учила их русским словам.
Оставшись вечером одни, они стали обсуждать содержание текста: «Люди добрые! Нас обманули!»  Ариадна всё время смеялась:
– В каком месте ты собралась взывать?
  Им пришла мысль о том, что необходимо срочно спрятать свои документы. Начнётся работа, покидая дом, неизвестно, чего ждать.
Ночь для Ариадны стала второй работой. До 12 ночи к хозяину шли посетители. Индусы вообще могут сидеть, пока телевизор не лопнет. Деревенские приходят всегда, когда им заблагорассудится, с какими-то просьбами, просто поговорить, посмотреть на русских. Несколько раз они заставали Ариадну, когда она мерила хозяину давление, делала массажи, стригла его. Манолис же, поддерживая в них любопытство, не считаясь с русскими, стал показывать подшитые, обновлённые вещи, даже вшитую в брюки молнию. Вызывал Тину, чтобы похвастаться её крупными формами. Мужчины очень оживленно начинали разговаривать, посмеивались. Однажды поздно вечером, относя мусор, Ариадна заметила группу индусов. Они периодически взрывались смехом. Подошла, увидела Джорджа, жестом спросила, в чём дело? Почему стоят у дома Маноли и что вызывает их смех? Джордж придержал её за руку и… когда раздался могучий храп спящей Тины, усиленный глиняным горшком на крыше – они согнулись от неудержимого смеха. Ариади, смеясь вместе с ними, погнала их прочь.
Однажды Манолис потянулся к телефону, чтобы вызывать «майстер», включить погасший свет. Ариадна, заметившая ещё раньше, где располагается электрощит, встала на табурет и просто включила рубильник. Присутствующие  в квартире друзья хозяина заговорили:
– Носокома, майстер…(медсестра, мастер)
  За последним посетителем она закрывала двери в двенадцать ночи. Стоило ей лечь в холодную постель, температура воздуха ночью была минус восемь – минус пять градусов, а здание из камня быстро остывало, как  раздавался голос хозяина:
– Ариади!
Подскакивая, мчалась в его спальню. Её назначение – ухаживать за инвалидом, а у инвалида простатит, т.е. через каждые пятнадцать, двадцать минут ему нужна утка. 
Удавалось без перерыва поспать час: с трех до четырех. Утром наволочка подушки была покрыта инеем. Правильно делают греки в горах, они не спят на  хлопковом белье и укрываются большими шерстяными одеялами. Не один раз она благодарила свою шаль.
Теплая, лёгкая, шаль выполняла своё назначение, укрывая её с головой от холода. Масляная электробатарея стояла лишь в хозяйской спальне.   
  Настал вечер, когда Маноли объявил Тине о том, что утром, вместе с «мавро», (коричневыми) индусами, она едет «дуля» (работать) «лис» (лес-деревья).
Давно ожидавшая выхода на работу, за которую начнут платить, Тина вдруг страшно разволновалась. Схватилась за голову, ушла в свою комнату, что-то обдумала, вернулась.
Она пугала Ариадну, когда бралась за голову, становясь неадекватной, её раздирали придуманные ею же страшилки – вдруг… , а что? Это я одна женщина среди индусов, а они парни молодые, что им церемониться, будут использовать и в хвост и в гриву …
Начала рыдать и впадать в истерику, перекривляя хозяина, обзывая себя, ругая дураков детей, обрадовавшихся её путешествию.
Серьёзное беспокойство за здоровье Тины вкралось в душу Ариадны. Необходимо вернуться  в Россию, и, желательно, в здравом уме…
Ариадна резко остановила её, предложила успокоиться и вместе искать выход.
– Какой выход? Тебе просто, ты в доме, а у меня ужас один.
– Остановись, шляпу-то зачем взяла? На солнышке загорать собиралась? Вот,  работая и позагораешь.
– Я схожу с ума, ой, мне плохо… Да и денег он обещал мне 15 евро в день, платить же начнёт только с завтрашнего дня, а тебе уже платить начал, я деньги не накоплю на билет.
– Угомонись, единоличница! Мы вместе приехали, вместе и уедем, все деньги, что заработаем, поделим поровну, а не хватит – тебе поможет твоя сваха, она сама нас сюда очень приглашала. Мне, надеюсь, поможет Мила. Надо будет попросить разрешения у хозяина и переговорить с ней по телефону ещё раз.
Валентина, думай – куда спрятать наши паспорта и оставшиеся деньги?
Продумали всё. Зашить в матрац, спрятать в платяном шкафу – нет,  надо выбрать место понадёжнее. Решили вложить документы в полиэтиленовый мешок и спрятать под сундуком Маноли. Хозяин с друзьями сидели на веранде, а они вошли в его спальню, сильная Валентина тихо приподняла сундучище, Ариадна  просунула пакет далеко к стене под сундук.
С бьющимися сердцами, осторожно вышли.
Тина продолжала периодически всхлипывать (жалея своё шестидесятипятилетнее тело):
– Не могу я одна среди мужиков работать.
Ариадна, понимая, чего добивается Тина, согласилась уговорить Маноли, чтобы он и её отправил на сбор оливок.
Когда был отправлен последний гость, она жестами попросила и её отправить «дуля» на оливки. Манолис странно посмотрел на неё, подумал, согласно кивнул головой.
Валентина, успокоенная, ушла отдыхать. Ариадне в четыре вставать, варить для бригады еду из замоченного бараньего гороха (сухого гороха величиной с десятикопеечную монету), сделать уборку помещений… Начинались физически тяжелые напряженные будни… 


Глава 8. На сборе оливок
 
      Раннее утро начинается с привычного  урчания въезжающего в поселок  автомобиля «Манн».
  Сверкая чистейшими оранжевыми боками, машина степенно  поднимается к площади за накопившимся мусором.
Ожидая водителя, который повезёт их в горы, Ариадна подготовила к транспортировке горячий завтрак и пластиковые бутылки с водой.
Подъехал маленький грузовичок, наверху – алюминиевые двухметровые трубки и большой двигатель, напоминающий лодочный мотор, только на колёсах.
Джордж помог загрузить машину новыми мешками под оливки, положил нейлоновые сети с семимиллиметровой ячеёй… (К чему бы это?)
Мимо, обходя машину, шагают деревенские, погрузившие свою технику и весь груз на ишаков. Настал погожий день для сбора основной ценности острова – оливок.
   Машина  несколько раз забиралась в гору, съезжала, подъехала к одному из горных ярусов-террас, засаженных раскидистыми, большими деревьями, покрытыми плотной зелёной с сединой листвой. Форма листьев, да и расположение оливок на ветках очень напоминает нашу облепиху; правда всё значительно крупнее и  ягоды абсолютно твёрдые.   
Водитель открыл боковой бортик, попросил помочь ему снять и поставить на террасу, укрепленную каменным забором, привезённую тяжёлую технику.
Надрываясь, Джордж, Валентина и Ариадна осторожно, чтобы не уронить, напрягая все силы, сумели вынуть из кузова машины движок и сразу забросить его на наклонную, покрытую камнями площадку, закрепив.
Чтобы попасть на территорию плантации, надо, выйдя из машины, вначале взобраться на полутораметровую высоту укрепляющего террасу каменного забора.
Ступенек никаких. Джордж перекинул с борта машины доску на каменный забор и показал женщинам, как попасть на ярус. Занялись акробатикой. Хозяин долго смеялся, изображая неумелые движения россиянок. Валентина не стала сдерживаться,  и, ворча, сказала:
– Поздно из меня горную козу делать.
В первый день их знакомили с технологией сбора урожая. Вся площадка возле и под оливковыми деревьями застилается нейлоновыми сетями размером 10х20метров. Тут же приготовленные камни укладывают сверху, чтобы сети не сдуло. Наклонный, как крутая крыша, участок постепенно начинает сверкать застланными нейлонами, уложенными в такой же последовательности, как толь на наших крышах, т.е: верхняя полоса находит сверху на нижнюю сантиметров на тридцать. Затем стволы деревьев оборачиваются мешками, для того, чтобы ни одна ягода не скатилась на каменистую почву. Мотор подтаскивается к первому дереву, заводится, как лодочный мотор, к нему подсоединяются два резиновых шланга, а уже к ним – двухметровые алюминиевые трубки, сверху которых укреплена поперечная  трубка с десяти сантиметровыми пластмассовыми «зубьями», которая быстро вращается и позволяет «счесывать», сбивать с веток намертво прикреплённые  зеленые (или фиолетовые) оливки. Дерево очень тщательно, с двух сторон сразу, обрабатывается двумя работниками одновременно. Нельзя допустить, чтобы  оливки остались на ветках. 
Постепенно перекатывая тяжеленную технику, люди сбивают урожай с деревьев, а если закончился бензин, в руки берутся пластмассовые большие вилки, по величине напоминающие наши выбивалки для ковров, только на конце с тремя «нептуновскими» зубьями. 
Забравшись на ветки дерева, уже вручную сбиваются не желающие отрываться оливки.
Затем работники, убрав камни, начинают тянуть нейлоны, принявшие оливки вместе с листьями и мелкими веточками, чтобы переместить урожай с верхних полотнищ на нижние. 
Люди, тянущие тяжеленные нейлоны,  со стороны похожи на тралящих землю  сетями рыбаков. С последнего нейлона урожай с большим трудом перетягивается на сортировочную площадку.
Сама сортировка – это алюминиевый «стол» с наклонными металлическими сетками, закреплёнными вместо столешницы. С торцов на металлические рукава надеваются горловины мешков. Ёмкостью, величиной с наш стиральный бак в тридцать литров, оливки подаются в сортировку, которую один из  работников начинает раскачивать, как люльку. Ветки и листья задерживаются, а чистые ягоды попадают в мешки. Мешок должен быть заполнен до самого верха и плотно увязан, вес его обязательно должен быть равным семидесяти килограммам или больше. Заполненные мешки перетаскиваются ближе к дороге и остаются без всякого надзора. Вывозом урожая занимается специальная бригада.
Первый день на природе был проведён с интересом. Несколько пугали непосильные тяжести: те же заполненные оливками нейлоны. Вес перетаскиваемых ягод в них доходил до ста – ста пятидесяти килограммов. Подъем заполненных баков, весом не менее двадцати килограммов. Неподъемные для одной женщины мешки.Тина с Ариадной категорически отказались их носить, заставили Джорджа помогать им.
  Уставшие, почувствовали одобрение в разговоре хозяина и Джорджа. Хозяин во время работы дремал в кабинке, а инструктировал и контролировал их работу водитель. Джордж добился, чтобы хозяин каждые три дня производил полный расчёт с работающими индусами (его родственниками) и пожилыми «бабаи». Джордж восьмой год прилетает на сбор урожая. В Индии у него свой компьютерный зал, но, так как он единственный сын в семье, а отец умер, то, несмотря на свой возраст (он самый младший ребёнок в семье), он обязан обеспечить достойную старость матери и приличное приданое ещё трем незамужним старшим сестрам. Старшая его сестра, четвёртая, – замужем и живёт хорошо.
В Индии заработанные «евро» – это большие деньги.
Начался ежедневный, тяжёлый физический труд. По прошествии первых трёх дней на руках Ариадны образовались кровавые мозоли. Выдать перчатки для работы хозяин забыл. Работа без полноценного сна, перенесённые стрессы  отозвались у Ариадны ещё не забытыми болями, открывшейся язвой. Джордж, наблюдая за ней, предупреждающе показал, как поступают с ослабшими и больными, не имеющими визы людьми. Подведя к обрыву, изобразил падающего человека. Рассказал о том, что три года назад, убегая от полиции, в горах поломал ногу. Прятался, не имея возможности обратиться к хирургу. В результате неправильно сложенные кости срослись и он теперь прихрамывает.
В ход пошли привезенные с собой лекарства. О диетическом питании речи нет.  Кстати оказался пакет с овсяными хлопьями. Острая пища, употребляемая греками, Ариадне не подходила.
Видя  полное отсутствие аппетита у Ариади, Манолис, регулярно принимающий за обедом сто пятьдесят граммов критского красного виноградного вина:  для  «крови»,  милостиво указал ей на налитую рюмку  вина. Ариадна засмеялась, всем своим видом показав, что это не для неё, предложив Тине попробовать критское: «лекарство для крови».
Вторые блюда греческой кухни, всё равно из чего приготовленные, поливались соком свежих лимонов (трёх-четырёх), с пояснениями: «холестерини», т.е. не будет холестериновых  бляшек в сосудах. 
Манолису очень нравился вечерний массаж его больной руки и ноги. Ариадна  старалась не выдать своего нездоровья, выполняя весь круг своих обязанностей.  Её беспокоило, что время идёт быстро, а денег ещё мало. 
Менялись места уборки, хозяин передавал работниц в помощь своей невестке, для сбора урожая с её деревьев. Перестав бояться индусов, теперь  Тина смело, по решению Манолиса, могла уехать с ними без сопровождения Ариади.
Оставаясь без бдительного присмотра хозяйских глаз, Ариадна раскрепощалась. Был момент, когда прекрасная погода и слаженная работа индусов напомнили Ариадне старый индийский фильм: «Бродяга». Она запела: «Бродяга я, никто нигде не ждет меня, не ждет меня… а,а,а…» 
Ребята прекратили работать, с удивлением обступили её. Она пояснила, что песню пел Радж Капур, все заговорили разом. Джордж, лучше всех умеющий общаться с русскими  (и, по всему, вот-вот сам заговорит по-русски), попросил Ариади спеть ещё что-нибудь. Она запела песню из того же фильма: «Муль, муль тык Нади муль-мульки…».
Парни захлопали. Джордж уговорил её ещё спеть русскую песню. Тогда она запела «Катюшу» и предложила им подпевать. Они прекрасно знали нашу песню. Самодеятельность прервалась Тиной. Она трагическим голосом произнесла:
– Как ты можешь ещё петь?
Полезла под крону дерева, чтобы обернуть ствол мешковиной.
Прошло совсем немного времени, как раздался крик боли. Валентина, ругаясь на чём свет стоит, выкрикивала:
–Дура старая! Приехала! Денег захотелось! Получай по рогам! Проклятые сучья всю башку расколотили! Хороши же и деточки, плевать им на бедную мать!
Ариади и индусы увидели выползающую на четвереньках крупную Тину, в надетых поверх юбки песочного цвета натовских брюках, обутую в натовские ботинки. На голове её была повязана косынка, поверх которой надета сбитая набекрень соломенная шляпа. А на лице – очки с зеркальными тёмными стеклами. По щекам ручьями текли слёзы.   
Выдержать такую картинку, несмотря на большое сочувствие, не было никаких сил. Парнишки, не стесняясь, попадали от смеха.
Однажды Ариадна заметила, что Тина очень уж долго «метелит» одну и ту же ветвь.
Подошла к ней – удивилась. Суметь же надо! Стоя, держа в руках механический сбиватель и прислонив к дергающейся алюминиевой трубе голову, прикрывшись шляпой –  она спала…
 Не на шутку испугавшись, Ариадна растолкала её.Тина же в ответ:
–Что ты стараешься? На кого пуп рвёшь? Ведь это же проклятый капиталист! На капиталиста работаешь!?
– А как ты собираешься улететь отсюда? Капиталист  платит за качественно выполненную работу…
После этого случая  Ариади приходилось присматривать и за своей подругой.
Хозяин сопровождал их не всегда. 
Однажды, приехав с плантации, Манолис пригласил Ариади и Тину зайти к нему в спальню. Очень уставшая Ариади, измотанная болью, первой вошла в комнату. Подняв глаза, сразу не смогла понять, где она, и с ней ли это. Перед ней стояла… копия её  родной мамы. Несколько моложе, но те же внимательные добрые серые глаза, слегка наклоненная к левому плечу голова, косички уложены  будто мамиными руками, рост полностью совпадал с ростом её мамы, фартушек,  и поверх  него на животе сложены натруженные, узловатые руки…
Казалось, сознание сейчас её оставит. Сделав шаг вперед, Ариади крепко обняла и стала целовать доброе, сочувствующее лицо милой старенькой женщины.  Только ради этого стоило вытерпеть все недоразумения, произошедшие с ними. Не сдерживая слёзы, благодарила подарок судьбы, которая позволила воочию ещё раз встретиться с обликом самого дорогого человека. Быстро принесла и насыпала ей в фартук привезённые рижские шоколадные конфеты. Женщину звали так же, как и невестку Манолиса – Марией. 
Ариадна плача поясняла, что её маму звали Екатериной. Манолис сказал, что перед ними сестра его, умершей шесть лет назад, жены (генеки).  Мария, заметив руки Ариади в кровавых мозолях, накинулась на Манолиса, упрекая его в бессердечности. (На следующее утро  были выданы перчатки).
Манолис при Марии стал говорить, что утром Ариади с Тиной попадают в распоряжение невестки. Старенькая защитница толкнула Манолиса, показывая ему, что Ариадниным рукам нужна передышка, и что она вместо Ариадны пойдет  на работу.…   
Неожиданная поддержка женщины и её и душевная щедрость сразу покорили  россиянок.
Надежды Ариади получить отдых оказались напрасными. Манолис не остался  на плантации, а быстро с Джорджем вернулся назад и жестом пригласил Ариади сесть в кабинку рядом с ним. Машина поехала вверх через всю Перволакию, свернула на проложенную в горах дорогу, и… начался объезд всех принадлежащих Манолису плантаций. Ариадна восприняла всё это, как знакомство с будущей работой. Манолис осматривал из кабины свои владения, отмечал количество сгруженных в полиэтиленовых, пятидесяти килограммовых мешках,  удобрений. Машина много раз поднималась и опускалась и, наконец, выбралась на один из перевалов и остановилась.
Выйдя  на площадку, оглядевшись, Ариадна узнала  раскинувшийся перед нею пейзаж. Совсем не удивляясь, признала поднимающуюся переднюю скалу с плохо высеченными ступеньками, склон,  по которому молодые уставшие  люди уносили тело Михаила к лодке, чтобы переправить на остров.
Далеко внизу заливчик и синее море, в заливе… возвышается  остров. Ариадна взволнованно обратилась к индусу с просьбой объяснить, что это за остров ? Джордж понял её и сказал: «булгаро некрополь»… Так выходит, Михаил происходил из племени презираемых греками болгар, и захоронение произвели там же, где хоронили его соплеменников… Только так теперь понимались видения, не дававшие ей покоя перед первой операцией. Оглянувшись, она испуганно сжалась, в нескольких метрах от них, в скале чернел вход в… знакомую ей пещеру. Необъяснимый страх овладел ею. Казалось, если она заставит себя войти в неё, то … навсегда исчезнет. Ещё раз окинув прощальным взглядом скалы, море, остров, она села в кабину машины. С чувством  выполненного перед самой собой долга, она покидала перевал. 
Мысли унесли её в далекое детство.
Начиная с 11 лет ей постоянно, один, два раза в год обязательно снился один и тот же сон: она босиком бежит по мощёной камнями дороге возле очень высокой стены, выложенной из крупных каменных блоков. С левой стороны дороги бьются морские волны. Её вот- вот кто-то настигнет. Смертельный страх заставляет её ускорять бег, но силы покидают и она прислоняется к тёплой стене, раскидывает в ширину руки, как бы желая раствориться в тёплых камнях, и тут всегда ужас надвигающейся смерти заставляет вспомнить, что, слава богу, это сон и надо скорее проснуться….
Манолис продолжал показывать свои плантации с апельсинами, лимонами, теплицу с турецкими крючковатыми, тонкошкурыми, очень нежными и вкусными огурцами.
Поездка совсем утомила Ариади. Объём предстоящей работы удручал.
Поставленная задача – вовремя уехать из страны, могла сорваться. Наниматель не знал, что им не нужна его работа, а нужны средства для покупки билета в обратный путь.
Манолис всё больше привязывался к Ариади. Не проходило и пяти минут, чтобы не звучало её имя.
Даже ненадолго засыпая, в её ушах бесконечно звучал голос хозяина:
– Ариади! Ариади.. .Ариади
 Чем весь день находиться рядом с хозяином, лучше работать в бригаде.   
В один из вечеров Манолис, будучи хорошо настроен, стал объяснять Ариади, что будь он помоложе, никогда бы не упустил её, показывал на безымянный палец правой руки и на церковь, может объясняя про свою свадьбу, может намекая Ариадне на его желание приобрести её в бесплатное пользование. Ведь, став женой грека, женщина не имеет права ни на что, кроме собственного заработка на стороне. Тебе купят машину, но на бензин денег не дадут, сам бензин доставят и зальют. Сама себе бельё не купишь, тебе его купят….  Перед Ариадной стоял проблематичный вопрос:
– Что предпринять, чтобы удалось уехать из деревни спокойно, без погони?
Как построить отношения с Джорджем,чтобы он помог им добраться до Ираклиона?
Загадка – невестка хозяина. Мария изучающе смотрела на них, присматривалась и оценивала отношение к труду одной и второй работницы.
  Как-то, в коротенький обеденный  перерыв, невестка хозяина Мария  захотела потешить себя и мальчишек индусов, задав Ариадне вопрос:
– Маноли секс?
Ариадна моментально поняла, что следует сказать. Неожиданно представился прекрасный случай настроить родственников  хозяина против долгого пребывания себя и Тины в Греции.
Парни перестали жевать батон с мартаделлой (колбасой), с недоумением уставились на Ариадну.
Она, в ответ на наглый вопрос, не смущаясь, выставив большой палец левой руки, сказала:
– Во секс! Что надо! Отлично! Хорошо!
– Да ты что! Сдурела? –  воскликнула Тина.
– Замолчи, поддерживай меня – тихо сказала Ариади.
Шестеро парней защебетали по-своему, смущенно заулыбались. Их смутил и дикий вопрос, и неожиданный ответ. (Какой может быть секс между парализованным человеком и женщиной – бабушкой по возрасту?)
Только на этом Ариадна не остановилась. Она стала выдумывать дальше, поясняя, что они с Маноли пойдут в церковь, обвенчаются, и он наденет ей кольцо на руку.
Тут  беспечность Марии как рукой сняло.  Открывшийся  рот издал звук:
– О-о-о-о!
Она, забыв про всё на свете, торопясь, стала дёргать Ариадну, объясняя ей, что плантация, которую они сейчас убирают, принадлежит не Маноли, а его сыну Паули. Значит, и ей. Что у Маноли ещё четверо: «пэдья».
Надо понимать:  четыре женатых сына. (Двое из которых уже  знакомились с Тиной и Ариади)
Ариади, смеясь, погладила Марию по плечу:
– Ничего, не волнуйся, где четверо, там и пятый «ёс» – сын – не станет лишним, а ты будешь любимая «кори» (дочка). Валентина  утвердительно замахала головой, приговаривая:
–А я буду «яя» – ваша  бабушка.
Надо же было в это время подъехать машине с хозяином. Он  засигналил.  Мария  вспорхнула, понеслась вниз, приказывая Ариади следовать за ней.
Проклиная всё на свете, Ариадна стала спускаться с кручи. Надо же было ему появиться так не вовремя? Раз соврать и то не удалось. Не добежав до машины, не умея сдержать себя, Мария во весь голос закричала:
– Маноли?! Генека Ариади!?
  и ещё многое чего…
 Из её крика Ариадна поняла только слово: «генека». Значит, она спрашивала, правда ли, что Манолис хочет жениться? С замиранием сердца Ариадна ждала, что ответит хозяин. Мария быстро приближалась к машине, Ариадна несколько отстала и мечтала провалиться от стыда.
Но заставила себя посмотреть на реакцию Маноли. Он очень внятно ответил невестке и при этом утвердительно закивал головой. Мария в том же темпе, с которым  бежала с горы, понеслась на свои «вертикали», при этом громко воя : – Ай,а….!
– Господи, ты есть, ты спас меня от позора – шептала замученная Ариадна.
Манолис позвал её в кабину машины, погладил по плечу, с некоторым укором показывая на невестку, зачем мол, было: «бла, бла, бла Марии?»
Погрузив отсортированные фиолетовые крупные оливки в мешки, стали собирать технику и грузиться  в кузов. Неожиданно для всех Манолис приказал Марии выйти из кабинки и уступить место Ариади. Как потом рассказала Тина, Мария заняла очень опасное место у заднего бортика и ни за что не пожелала передвинуться в более безопасное место. Так на виду всей деревни с ветерком и приехали домой.