Дополнительное время

Из-за этой неодолимой привязанности
к отпечаткам неблагих действий
существа плывут по течению в океане сансары.

Джецюн Миларепа. Свежесть горного потока. Песни святого Миларепы

Понедельник

Загрузку «Контр-Страйк» прервал входящий вызов: «Мама». Андрей несколько секунд смотрел на мигающую трубку, поморщился и приложил смартфон к уху:
- Да, мам! Всё нормально. Не слышал. Всё хорошо. Работаю. Есть. Всё, давай, пока. Некогда мне! Позвоню. Точно! – он поспешно сбросил вызов, но тут же снова пошёл беззвучный входящий с незнакомого номера. Андрей сбросил и его, потянулся, сбил комковатую подушку, устроился поудобнее и уж хотел было снова запустить игру, как раздался громкий стук в дверь. Андрей не пошевелился. Стук усилился. Андрей терпеливо ждал окончания загрузки игры. Стук не прекращался. Андрей отшвырнул телефон. Достал из-за спинки дивана костыли, стал подниматься, опираясь на них, и наступил на валявшуюся на полу пачку недоеденных чипсов. Чипсы хрустнули под ногами. Андрей с досадой швырнул костылём пачку под диван. Вместе с чипсами туда же со звоном покатилась задетая бутылка из-под пива. Некто упорно продолжал стучать в дверь.
Некто оказался курьером в ядовито-красной бейсболке с эмблемой почтовой службы, в такой же красной короткой курточке с чёрными полосами, прилепленными к куртке так, будто посыльный только что вывалился в перьях. Парнишка растянул дежурную улыбку, отчего его вид стал ещё более придурковатым, и спросил:
- Вы Андрей Климов? – присмотревшись, парень заулыбался ещё сильнее. - Это вы?! Ой, а это вам! Распишитесь! – он протянул Андрею картонную коробку, на которой лежала накладная и ручка.
Андрей молча, исподлобья глянул на почтовое отправление, чиркнул в накладной:
- Что это?- спросил он.
Курьер, пожал плечами, всучил Андрею посылку и, глядя восхищёнными глазами, раскрыл рот, намериваясь что-то сказать, но Климов плечом захлопнул дверь перед носом мальчишки. В тёмной прихожей он, присев на продавленный пуфик, покрутил бандероль в руках, потряс её, подставив ухо. Его имя и адрес были указаны верно, а вот вместо адреса отправителя был лишь индекс 230216. Климов сорвал упаковку и открыл посылку. Несколько секунд тупо смотрел на содержимое, постепенно наливаясь злостью на загадочного отправителя. В коробке лежала пара хоккейных коньков. Андрей привстал и с силой закинул её подальше на антресоли.

Вторник

Телефон светился в полутьме комнаты, беззвучно взывая к ответу на незнакомый номер. Климов сбросил вызов, чертыхаясь на того, кто смеет звонить по утрам, но, вглядевшись в потрескавшиеся табло гаджета, обнаружил, что время уже к обеду. Он потянулся на мятой постели. Нехотя присел на диване, поёжился, в квартире было уже достаточно прохладно без отопления, взял со стоявшей рядом табуретки кружку с прочным, забронзовевшим кофейным налётом и поковылял на кухню.
Пластмассовая баночка из-под кофе была пуста. Андрей выкинул её, и выключил закипающий было чайник. Холодильник мерно урчал, охлаждая ополовиненную банку с маслинами, сморщенную сосиску и две засохших зефирины. Захлопнув дверцу холодильника, Климов пришёл к неутешительному выводу, что придётся вылезти на улицу. Перспектива выхода из холодной квартиры на холодную улицу не радовала, но пустые шкафчики и пустые тарелки в раковине не оставляли шанса.
Он вернулся в комнату, открыл, впервые за несколько дней, шторы и оглядел свою берлогу. В тусклом тягучем свете осеннего дня, она казалась особенно убогой. И полированный шкаф, и «плазма» в углу, и кубки на полке разных достоинств и размеров были какого-то одинакового серо-бурого цвета. Однако на календаре, висящем над диваном, красовался июль. Андрей сверился со смартфоном, оторвал лишние листки и перевел красный квадратик на второй понедельник сентября. Потом ещё раз глянул на смартфон, передвинул квадратик на вторник и стал потихоньку собираться в магазин.

Скромное осеннее солнышко слепило глаза после полумрака квартиры. Андрей, выбравшись из подъезда, некоторое время щурился, пока не натянул пониже козырек бейсболки. На заборчике, окружающим клумбу с кичливыми шариками астр, сидел Воробей – мальчишка лет четырнадцати. Его модно выстриженный чуб разлохматился, куртка висела на худеньких плечах, он сидел, ссутулившись и нахохлившись, ещё раз доказывая всем своим видом, что прозвище ему дали не зря. Кажется, он жил в третьем подъезде. Андрей никогда не видел его родителей и не интересовался, есть ли они вообще, он не видел, чтобы Воробей ходил в школу, но знал, что тот постоянно шлындает где-то по соседним дворам зимой и летом, днем и ночью, в любую погоду. Воробей частенько стрелял у Андрея сигареты, они курили и иногда разговаривали о всякой ерунде. Из смартфона Воробья доносились звуки матерного репа. Он в такт покачивал головой, а сам наблюдал за мальчишками, гоняющими мяч на хоккейной коробке.
- О, привет, Дюха! – обрадовался Воробей, завидев Андрея. - Дай дыма, – они хлопнулись с Андреем ладонями.
- Чё сидишь? – Андрей кивнул в сторону мальчишек и протянул Воробью сигарету.
- Оно мне надо? – Воробей скривил как можно больше презрительную рожу и поджал сильнее под себя ноги в изрядно потрепанных кроссовках.
Андрей хмыкнул, прикуривая сигарету, заглянул в пачку, в которой осталось меньше половины. Чуть вдалеке, за коробкой, двор по диагонали пересекала колоритная троица: Рыжий, крепкий мужик лет сорока пяти с когда-то рыжей, а теперь изрядно побледневшей шевелюрой, и двое его помощников – мужчина и женщина. Помощники явно принадлежали к категории лиц сильно пьющих. Они покорно, вслед за Рыжим, тащили на своих плечах большие клетчатые сумки, стараясь сохранять прямолинейность. Женщина, несмотря на прохладную осеннюю погоду, была в коротких штанах, из-под которых торчали худенькие ноги, похожие на лапы общипанной курицы. Рыжий, завидя Андрея, поднял руку в приветствии, приостановился, чем сбил прямолинейность своих спутников. Те поддались назад, зашатались, чуть было не столкнулись, но в последний момент обрели баланс. Рыжий был ещё одним завсегдатаем округи. Когда бы Андрей ни появился на улице, Рыжий уже борожировал вдоль или поперек двора. Выглядел он несколько расхлябанно, но при этом всегда был чистым и трезвым. Он был похож на бригадира среди асоциальных личностей, который бесконечно что-то ему уносили- приносили в больших сумках. Что бы это значило, Андрей никогда не задумывался. Он махнул Рыжему в ответ, поправил костыли и поковылял по привычному маршруту в магазин.

Климов выложил на стойку перед кассой большую пачку пельменей, несколько банок консервов, упаковки «чойсов», пачку майонеза и булку хлеба. Кассирша озвучила сумму:
- Пачку «Бонда» лёгкого, - попросил Андрей.
Кассирша долго искала нужную пачку, пробила её, Андрей щёлкнул карточкой, но терминал выдал неожиданный ответ:
- Недостаточно средств, - флегматично изрекла продавец-кассир.
- Сигареты уберите, - Андрей снова щёлкнул карточкой.
 «Недостаточно средств» - снова изрёк терминал.
- Давайте пельмени уберем, - терминал не сдавался.
Андрей боковым зрением видел, что порядочная очередь за его спиной, извиваясь анакондой, готова проглотить его целиком.
- Давайте наличкой – Андрей начал судорожно выгребать мелочь из карманов, когда терминал запищал в третий раз.
Выкладывая на кассу мятые полтинники, Андрей вдруг заметил, что чуть поодаль за кассой стоит человек в тёмной кожаной куртке и тёмных очках и наблюдает именно за ним. Андрей поёжился, опустил глаза, отсчитывая кругляшки десятчиков. Когда он поднял взгляд снова, человека не было.

Среда

Андрей даже обрадовался, услышав звонкий и, главное, живой девичий голос после бесконечного «Полета шмеля» в ожидании ответа оператора:
- Служба экспресс-доставки «Другая почта», менеджер Анастасия, чем могу помочь?
- Девушка, мне нужно вернуть посылку…
- Вы являетесь получателем? Или посылка доставлена вам ошибочно?
- Она адресована мне, но она мне не нужна…
- Назовите адрес отправителя и назовите трек-код… - тараторила Анастасия так, что Андрей едва успевал соображать, что от него требуется. – Вам нужно приехать в наш офис лично и написать заявление на возврат, - изрекла она, в конце концов.
- Подождите! Я не могу приехать, - Андрей почувствовал, как волна раздражения накрывает его. – Может ваш… этот… петух в перьях приехать?!
- Простите, кто?
- Курьер ваш! Может приехать и забрать ненужную мне посылку?
- Согласно правилам возврата почтового отправления, вы должны лично приехать в офис компании в любое удобное для вас время…
Андрей сплюнул и сбросил звонок. Тут же пошел входящий звонок с неизвестного номера, Андрей отключил телефон вообще и зарылся головой в подушку.

Четверг

Банкомат нарисовал на экране неожиданную и безрадостную сумму: 147,23. Андрей пополнил баланс ещё раз, надеясь, что он неправильно что-то понял и это 14 723 или, на крайний случай, 1 472, но нет – на счету было сто сорок семь рублей двадцать три копейки. Банкомат наотрез отказался выдавать 140 рублей и издевательски выплюнул сотню. Андрей рассеяно засунул её в карман, развернулся и поковылял к выходу из банка:
- Сыночек, карточку свою забыл! – бабулька с палочкой заботливо протянула ему ставший вдруг бесполезным пластик.
Что бы это всё значило? Андрей пытался вспомнить, когда он последний раз снимал деньги, и сколько было на счету, осторожно лавируя между лужами на разбитом тротуаре. У пешеходного перехода его догнала давешняя бабулька. Некоторое время они стояли у «зебры», надеясь на добросовестность водителей, но когда их чуть было не окатила грязью с головы до ног лихая «газель», бабулька ринулась в атаку, подняв палку. Наконец поток машин остановился. Андрей торопливо перешел дорогу, пытаясь не отстать от бабульки, но та на удивление так лихо ушла в отрыв, стуча своей палкой по асфальту, что Климову стало не по себе. Его взяла злость, и ему из интереса захотелось догнать бабульку, но чем быстрее он старался идти, тем быстрее она удалялась от него. Тело не слушалось, била дрожь, кружилась голова. «Бабки эти больше придуриваются. На что им палки? Только народ пугать», - раздраженно думал Климов, подходя к своему дому. Во дворе подскочил Воробей:
- Дюха, дай сигарету!
- Нету! – рявкнул на него Андрей и тут же увидел идущего на встречу Рыжего со своими «оруженосцами», сияющего всей своей солнечной физиономией.
- Шыц отсюдова! – цыкнул тот на Воробья, пожимая руку Андрею. – Андрюха, ты как? Нормально всё?
Андрей отмахнулся. «Курица» в коротких штанах, улыбаясь из-под розовой бейсболки, спросила:
- Хотите кукурузки горячей? Только что сварила!
И, несмотря на то, что Андрей протестующее замахал головой и поспешил уйти, она извлекла из своей большой сумки парящий кукурузный початок, завернула его в мешочек и, догнав Андрея, всучила ему в руку.
- Спасибо, - буркнул Андрей и тут увидел, что за углом дома стоит всё тот же человек в кожаной куртке и тёмных очках.

- Вы позвонили в Пенсионный фонд Российской Федерации…
Андрей включил телефон на громкую связь, вытянул руку подальше от лица и, старясь сдерживать раздражение, терпеливо следовал указаниям автоинформатора. Наконец ответил оператор, и Андрей с облегчением поднёс телефон к уху:
- Девушка! У меня куда-то пропала пенсия. Она уже давно должна прийти, но ничего нет!
- Страховая или государственная?
- Что?
- Пенсия. Страховая? Государственная? По старости? По потере кормильца? По инвалидности?
Андрей почувствовал, как у него сводит скулы:
- По инвалидности… - еле выдавил он из себя так, словно рот был наполнен вязкой субстанцией.
- Страховая? Государственная?
- Ну… какая она там бывает… - он чувствовал, как горит ухо, приложенное к телефону.
- Работали раньше?
- Да.
- Документы все приносили на продление?
- Что? Я всё приносил триста раз.
- Имя фамилию назовите.
- Климов Андрей Владимирович.
- Хорошо, Андрей Владимирович, я вам сейчас отложу талончик на ближайшее время, приблизительно на следующей неделе. Вы придете к нам со всеми документами…
- Подождите! Какой талончик? Я не могу прийти  к вам! Мы можем сейчас решить этот вопрос? По телефону!
- Андрей Владимирович, не переживайте. Я вам такси закажу.
- Какое такси!
- Социальное. Оно бесплатное. Записать вас в очередь?
- Какая, нафиг, очередь на такси! – заорал Андрей в трубку, но связь оборвалась.
Андрей снова набрал номер пенсионного фонда, но телефон предательски ответил: «На вашем счету недостаточно средств». Андрей с силой сжал и без того треснувшую цифровую коробочку, и тут раздался стук в дверь. Андрей, опершись на один костыль, поковылял открывать. За дверью оказался улыбающийся курьер всё в той же красной кепке и куртушке, в руках у него была коробка с посылкой.
- Ага! Явился! – рявкнул Андрей, одной рукой втащив перепуганного парнишку за грудки в прихожую. - Забирай свое барахло и проваливай! – Андрей кивнул на антресоли.
- Я не могу, Андрей Владимирович! – залепетал курьер. -  И тут ещё одна!
- Иди на хер – тебе говорят! – Андрей вытолкал парня за дверь.
Но тот умудрился перебросить очередную посылку через голову Андрея в прихожую и пустился наутёк. Андрей кинулся за ним, но зацепился костылём за дверной косяк. Костыль выскользнула из-под мышек и упал на пол, а Андрей чуть было не растянулся, но вовремя ухватился за дверь. Он кое-как поднял костыль и швырнул им коробку в сторону. Та заехала по пыльному линолеуму на середину комнаты. Андрей, непрестанно чертыхаясь, со всей силы ещё раз запульнул её костылём в дальний угол. От мощного удара картонная коробка лопнула, и из неё вывалился запакованный в мягкий целлофан хоккейный шлем.

Пятница

Из зеркала на него смотрел угрюмый лохматый бородач с оттёкшими веками, красными глазами и обвисшими щеками:
- Н-да, - промолвил Андрей, ощупывая колючую щетину.
Он причесал волосы и надел бейсболку. Логотип команды уже изрядно затёрся и потускнел. Андрей некоторое время, раздумывая, покрутил в руках бритвенный станок. Потом отложил его, намылил щётку для одежды и стал чистить кепку.

Город накрыл мелкий, холодный, затяжной осенний дождь и тут же забрызгал свежо-вычищенный головной убор. Добираться до автобусной остановки по скользкой, жидкой осенней грязи было нелегко: костыли разъезжались в стороны, промокшие в кроссовках ноги совсем не слушались. Под дождём промокла не только бейсболка, но и, извлеченный по случаю, новый спортивный костюм, который теперь неприятно холодил тело. Андрей с изнеможением плюхнулся на лавочку под крышей остановочного павильона и вытянул левую ногу, которая особо разнылась не только от перемены погоды, но и от усталости.
Вокруг были люди. Много людей. Все они, мокрые и замерзшие, жались под крышу остановки и нависали над Андреем, молчаливые и злые. Он почувствовал головокружение и подумал о том, что чересчур давно не выбирался никуда дальше продуктового магазина.
Подруливший к остановке автобус с забрызганными обещаниями на бортах быть доступным всем, оказался практически недоступным. Подножка, которая должна быть низкой, была задрана, на площадке было полным-полно народа. Какие-то люди услужливо помогли Андрею забраться в автобус, хотя он пытался сопротивляться, а молоденькая девчушка уступила место, отчего у него потемнело в глазах:
- Спасибо, не надо, - процедил он, пробрался к окну, повис на поручнях и натянул, по привычке, козырёк кепки пониже. Через запотевшее стекло перед глазами в тумане шныряли туда-сюда машины, сливаясь в одну серую движущуюся массу. Андрея мутило всё сильнее. Он закрыл глаза и мечтал только об одном, чтобы поездка закончилась поскорее.
Подходы от остановки к отделению пенсионного фонда почему-то не были предусмотрены. И ему снова пришлось месить грязь в компании бабушек с палочками. Зато у помпезного здания фонда были выложены дорожки из плитки и красивое крыльцо с высокими, крутыми ступенями, выложенными той же скользкой, противной плиткой! Рядом был пандус, металлический, решётчатый, но в отверстия этой решётки костыли или проваливались, или зацеплялись. Когда Андрей преодолел скользкое крыльцо и тугую пластиковую дверь, чувствовал он себя, как после многочасовой силовой тренировки. Поэтому, не видя ничего вокруг, он ринулся прямо к стеклянному аквариуму с надписью: «Информатор», благо оттуда только-только отделился человек.
- Девушка! Я вам вчера звонил, но связь оборвалась, - заглянул он в окошко аквариума, откуда на него флегматично смотрела усталая тётка в очках. – Мне нужно узнать, куда делась моя пенсия!
Как только он сунулся в окошко информатора, со всех сторон послышались недовольные возгласы:
- Молодой человек! Тут вообще-то очередь!
Тётка в очках невозмутимо ответила, махнув рукой вправо:
- В терминале возьмите талончик к специалисту, но сегодня талончики уже разобраны.
Андрей оглянулся, вдоль стен вокруг аквариума стояло и сидело на лавочках множество людей пожилых и молодых, мамашек с колясками. Все они яростно взывали Андрея занять очередь. Юркий дед подскочил к окошку и начал пихать туда свои документы, но Андрей не сдавался:
- Девушка, причем тут талончик? – он отталкивал деда от окошка. – Я же не к врачу пришел. Вы можете просто в компьютере посмотреть, где мои деньги?
- В очередь, молодой человек, - тихо ответила тётка, ничуть не изменив выражения лица.
По коридору шествовала, стуча каблуками по скользкой плитке, элегантная дама в деловом костюме, с шарфиком в цветах триколора. Она остановилась и посмотрела на ворчавшего у окошка информатора Андрея:
- Зачем вам компьютеры, если вы ничего не можете ответить?
- Климов? Андрей Владимирович? – спросила дама.
- Да, - вздрогнул Андрей и поспешил к ней. – Я вам, видимо, вчера звонил. «Начальница, наверное», - с облегчением подумал он, пытаясь прочесть её имя на бейджике. – Понимаете, мне почему-то не пришла пенсия, хотя до этого все было нормально.
- Пройдёмте сюда, - махнула она ему, - тут у нас лифт.
Они молча поднялись на лифте, прошли по коридору до её уютного кабинета. Потом она долго смотрела что-то в компьютере, потом листала пухлую папку с бумагами. Потом пристально посмотрела на Андрея, вздохнула и спросила:
- Андрей Владимирович, а вы почему освидетельствование не прошли?
- Я всё проходил, - пересохшими губами сказал Андрей, в ужасе понимая, что он здорово облажался.
- Это было год назад, Андрей Владимирович, - спокойно ответила женщина.
«Год назад! Год?! Не может быть, чтоб уже прошёл год!» - пронеслось в голове Андрея.
- Я не понимаю, какой в этом смысл! – запальчиво выкрикнул он вслух. – Я в прошлом году всё вам приносил, что может измениться за год?
- Таков порядок, Андрей Владимирович, - спокойно продолжала женщина. - при неявке получателя пенсии в назначенный срок на переосвидетельствование в федеральное учреждение медико-социальной экспертизы, выплаты приостанавливаются сроком на три месяца, начиная с первого числа месяца, следующего за месяцем, в котором истек указанный срок. По истечении указанных трех месяцев выплата пенсии прекращается.
- Как? Подождите! Что значит прекращается? - Андрей заёрзал на стуле. – Я, конечно, пройду эту всю вашу лабуду. Простите, я запамятовал. Но мы можем здесь, прямо сейчас, с вами решить вопрос о возобновлении выплат?
- Нет. Только после заключения экспертизы.
- Что за бред?
- Андрей Владимирович, вы работаете? У вас рабочая группа.
- А вы пробовали, - взвизгнул он, - найти нормальную работу с этой вашей группой!
- Послушайте, Андрей! – резко оборвала она его.
Он опустил глаза и съёжился на стуле. Женщина сцепила пальцы перед собой в замок, вздохнула, опустила голову:
- Послушайте, Андрей, - начала она членораздельно, снова глядя на него. – В жизни случается всякое. У всех у нас. У всех! Не надо думать, что у кого-то другого проблем меньше. И чтобы не случилось – это не повод… - она помолчала, подбирая слова, - это не повод отказываться от помощи. От помощи государства, друзей, просто неравнодушных людей. Да, тогда придётся признать, что ты слаб и немощен. Но в этом нет ничего предосудительного, - она видела, как на его лице играли желваки и он еле сдерживался, чтобы что-нибудь снова не крикнуть. – Так, Андрей Владимирович, единственное, что я сейчас могу предложить: после прохождения экспертизы сразу прийти ко мне, чтобы я без лишних заморочек могла возобновить выплаты. Если нужна помощь…
- Я понял, - буркнул он. – Спасибо за разъяснение! Я всё сделаю и позвоню вам. Извините, если что не так, я… - не зная, что ещё сказать, он взял костыли и поковылял к выходу. Колени от долгого сиденья совсем не сгибались, он поморщился от боли. – До свидания, - процедил он, не оборачиваясь.
- Клим! Вернись! – резко крикнула женщина.
Он остановился. Ну, конечно, на что он рассчитывал? Как бы ему не хотелось остаться незамеченным, но она, безусловно, узнала его ещё в фойе. Он медленно обернулся:
- А куда? – тихо сказал он.
- К нам. Мы здесь.
Он отвернулся и вышел из кабинета.

Последние метры до дома давались особенно трудно. Не только ноги, но и  всё тело совершенно отказывалось подчиняться, и ему, чтобы двигаться, приходилось прикладывать такие усилия, будто это было не собственное тело, а покрышка большегруза. Мелкий осенний дождь поливал и без того мокрое от пота лицо, костыли  больно давили подмышки. Андрей был зол на чиновников, тесные автобусы, холод, грязь и больше всего на это чужое немощное тело! Андрей уже почти добрался до подъезда и тут подскочил Воробей:
- Дюха, привет! Дай сигу!
- Нету! – рявкнул на него Климов. – И не будет! Не дорос ещё, щегол! Иди, заработай сначала!
Пацан зло сверкнул на него глазами из-под капюшона толстовки и вдруг со всей силы пнул костыль. Костыль отлетел в сторону, а Андрей потерял равновесие и упал навзничь на грязный мокрый асфальт. Воробей бросился наутёк, а вслед ему понёсся голос Рыжего:
- Эй! А ну стой! Солопед! Я тебе ноги вырву! Ну, ты посмотри! Это ж надо! – лицо Рыжего выплыло над Андреем из дождливого тумана, он протянул руки и начал помогать Андрею подняться. – Андрюха, как ты? Можешь встать? Вот гад! Совсем оборзел, зверёныш!
Спутница Рыжего все в тех же коротких штанах, но в полиэтиленовом прозрачном дождевике подала Андрею костыль.
Они подняли Андрея на ноги, отряхнули одежду, Рыжий беспрестанно беспокоился:
- Ну, ты как? Всё нормально? До подъезда довести?
- Не надо. Я в порядке, - слабо отнекивался Андрей, отряхивая бейсболку, тело, получив встряску, неожиданно расслабилось и стало послушным.
- Андрюха! Ты только скажи, что надо. Всё, что угодно. Не стесняйся, - не унимался Рыжий.
Андрей благодарственно вскинул руку и уже было побрёл к подъезду, но оглянулся и окликнул Рыжего:
- Что, что, Андрюха, - подскочил радостно тот.
Андрей покосился на стоявшую чуть поодаль дамочку в дождевике и проговорил:
- Тут это… такое дело… коньки надо продать.
- Коньки? – удивился Рыжий. – Ну… вроде не сезон ещё. Но ты не переживай, Андрюха! - он потряс его за плечи. – Разберемся. Я к тебе завтра утром заскочу, брат. Ну, всё, бывай, - и он умчался куда-то по своим загадочным делам вместе с семенящей за ним «курицей».

Под дверью квартиры стояла маленькая коробочка в цветах знакомой уже службы доставки. Андрей даже и не подумал её распечатывать. Итак, судя по размеру, было понятно, что это хоккейная шайба.

Суббота.

- Сколько это стоит? – спросил Андрей на кассе, подавая продавщице упаковку «чойсов».
- Семь пятьдесят со скидкой, - пикнула кассирша сканером.
- Давайте две. Нет, три и пару сосок свешайте, - Андрей замер, прикладывая карточку к терминалу, но виртуальные сорок рублей благополучно отправились дальше путешествовать в мире иллюзий.
Андрей сложил нехитрый обед в полиэтиленовый пакетик и вышел на крыльцо магазина. Осеннее солнце щедро раздавало остатки былого летнего могущества миру. От вчерашнего дождя лишь местами остались лужи, по которым прыгали ошалевшие воробьи, думая, что лето снова вернулось.  Перед магазином кипел стихийный торговый ряд, образованный бабульками и дедульками, сидящими на складных стульчиках перед импровизированными прилавками из коробок и ящиков. В глазах пестрело от обилия дачных даров, начиная от мелких упругих ранеток и заканчивая огромными тыквами. Среди садового великолепия выделялся основательный деревянный стол, на котором кучками была разложенная сверкающая жёлтая кукуруза. За прилавком орудовала подружка Рыжего. Сам он был тут же, успевал давать указания своей работнице, поболтать со всеми соседскими бабушками разом и казался ещё рыжее в золотом осеннем безумии. К прилавку с кукурузой подошел мужик крепкого телосложения, и тонконогая «курица» явно что-то продала ему из-под полы.
Рыжий увидел Андрея на крыльце магазина и тут же подскочил к нему:
- Приветствую! – пожал он руку Климову и подхватил его под локоть, помогая спуститься. – Замотался сегодня, все никак не могу дойти до тебя. Так чего там с коньками?
- Да вот, продать бы. Мне они как бы не нужны теперь.
- То есть – это твои настоящие коньки. Ты на них катался! – спрашивал Рыжий, продолжая вести Андрея по дороге к дому.
- Да нет. Это не мои. Лежат. Продать бы вот…
- Ты не переживай, Андрюха! Всё это надо обмозговать, потому что это же не просто коньки. Это же…
- Подожди! – осадил Андрей Рыжего краем глаза видя за стихийными рядами человека в чёрном. – Давай без этого. Это обычные коньки, шлем там ещё есть.
- Ну, Андрюха, скажешь тоже, тут всё надо по уму сделать. Это что у тебя? - Рыжий потрогал пакет с «чойсами», - Ты чего фигни набрал какой-то, - тут Рыжий увидел, что к прилавку с кукурузой направляется наряд полиции. – Так, Дюха, я счас вернусь и будем возвращать тебя к здоровому питанию, - он кинулся на помощь своей работнице, а Андрей поковылял дальше, ища глазами чёрного человека.
Он не спеша шёл по нахоженной тропинке, на которой местами угадывался асфальт, стараясь не оборачиваться, но в полной уверенности, что человек в чёрном следует за ним. Тропинка зарулила между рядами железных гаражей за домами. Климов не вытерпел и оглянулся. Человека в чёрном не было. Андрей свернул в закуток между двумя гаражами и стал ждать.
Человек в чёрном вскоре появился. Он, не торопясь и как-то неуверенно шёл по узкой разбитой дорожке, опираясь на трость и периодически оглядываясь по сторонам. Андрей со всей возможной ему стремительностью кинулся на него из укрытия и сгрёб его за грудки:
- Ты чего за мной ходишь, а? – Андрей тряхнул его за куртку. – Это ты, сволочь,  дурацкие посылки шлёшь?
- Какие посылки?- испуганно пролепетал человек. – Андрей Владимирович, это вы? Что с вами? – он тронул Андрея за плечо.
Андрей стукнул его по руке, еле удержавшись на костылях:
- Чего ты за мной ходишь?! Чё те надо от меня?
- Я много раз звонил вам, но вы сбрасывали звонки, а потом телефон перестал отвечать. Но я вижу у вас какие-то проблемы, и я не решался подойти, - говорил человек, при этом тёмные очки его съехали набок, и он растеряно моргал и щурился явно подслеповатыми глазами, глядя куда-то помимо Андрея.
Андрей выпустил его, пытаясь глянуть ему в глаза, но человек снова надел очки:
- Нам нужно поговорить Андрей Владимирович, но я думаю сейчас не совсем подходящий…
- Давай говори! Чё надо? – рявкнул Андрей.
- У меня к вам серьезное предложение, Андрей, но вы должны для начала успокоиться.
- Я спокоен, спокоен, - нервно говорил Андрей, - валяй давай, у меня мало времени.
- Меня зовут Юрий Петрович. Я председатель областной организации паралимпийского спорта. Мы набираем команду по следж-хоккею и хотели бы…
-  Ах, так вот для чего этот идиотский инвентарь! По почте-то зачем присылать? – перебил его Андрей.
- Андрей, я ничего вам не высылал по почте, - терпеливо продолжал Юрий Петрович. – Я думаю, нам стоит встретиться в более подходящее время. Мы очень, очень хотим видеть вас в нашей команде.
- Ты сам-то, я погляжу, вообще ни хрена не видишь, однако туда же. Видит он! Тоже хоккеист?
- Нет. Я мастер спорта по биатлону…
- А-а-а, да я погляжу тут дрим тим просто: слепые биатлонисты и безногие хоккеисты! Нет уж, извините, я в этом балагане для убогих не участвую! – он поправил костыли, намериваясь уйти.
- Но у тебя-то ноги есть, Андрей, - не сдавался Юрий Петрович, - и голова вроде тоже. Ты подумай, возьми мою визитку…
- Не надо мне ничего! И шуточек этих больше с посылками не надо! – махнул рукой Андрей
- Андрей, я не знаю ни о каких посылках, - в который раз повторил Юрий Петрович.
Климов приостановился, задумался, но потом всё же быстро заковылял прочь, не оглядываясь.

Рыжий со товарищами догнал Климова у подъезда. Тонконогая «курица» еле поспевала за ними, таща два увесистых пакета с продуктами.
- Так, - хлопнул Рыжий Андрея по плечу, - давай выбрасывай гадость всякую, - указал он на пакет с «чойсами», - совсем одичал, ешь чего попало. Счас Лизок нам всё организует, и коньки свои покажешь.
Андрей заколебался. Ему вовсе не хотелось пускать подозрительную компанию в квартиру. Он начал было отнекиваться, но есть хотелось так, что он сдался.
Лизок с помощниками ловко раскидала его хлам с табуреток, извлекла остатки чистой посуды из буфета, выдвинула журнальный столик на середину комнаты и накрыла его снедью, включая несколько бутылок с алкоголем.
- Это ещё зачем? – спросил Климов Рыжего, кивая на бутылки.
- Да так, чтоб сделку закрепить, - ответил тот, разливая горячительное по стопкам. – А то как? Кроме коньков ещё чего есть?
- Шлем есть. Вон в коробках всё лежит, - кивнул Андрей на антресоли, поудобнее усаживаясь за столиком.
Глядя на прозрачное запотевшее стекло бутылки, он подумал, что ещё ни разу в жизни не пил крепкий алкоголь. Но суматошные и абсолютно бестолковые дни прошедшей недели настолько его измотали, что внутри него зияла ноющая пустота, и её необходимо было заполнить. И он, не особо раздумывая, выпил обжигающую жидкость. Сразу стало тепло, легко и весело. Заиграла музыка из чьего-то старенького смартфона.
Рыжий перебирал вещи из посылок, складывал всё в одну коробку:
- Ты представляешь, сколько ж можно срубить, если заявить, что это коньки самого Климова, - мечтательно говорил Рыжий, пробуя пальцем остроту лезвий.
- Стоп, стоп, - запротестовал Андрей, поперхнувшись от очередной стопки, - вот только без этого давай. Без шумихи всякой.
- А что так?
- Да не моё это. Подарили, а теперь оно мне на кой.
- Нет. Ну, ты прикинь, во сколько сразу вырастит цена, если сказать, что это твои шмотки.
- Нет. Не надо ничего говорить. Я почему к тебе и обратился, чтоб по-тихому, просто всё было, - Андрей уже жалел, что связался с Рыжим.
- Нет, но почему ты не хочешь? Представь, устроим интернет-аукцион. Мы ж только заявим, что это твои вещи. А насчет того, что тебе надо что-то делать и с кем-то общаться – будь спок. Я всё возьму на себя. Всё будет в лучшем виде, Андрюха! – Рыжий всё говорил и говорил, и речь его текла игривым ручейком. Андрей все наполнял и наполнял себя спасительным теплом и не сразу сообразил, что происходит что-то не то. Пока Рыжий беспрестанно строил перед Андреем перспективные бизнес-планы, его подельники ловко рыскали по шкафам и полкам, складывая все, что попадало под руку в заготовленные сумки.
- Это что такое, - попытался крикнуть Андрей, но язык плохо повиновался, - Мы… мы так не договаривались…
- Да ладно, Андрюха, - Рыжий приобнял его за плечи и зашипел в ухо, - о чём нам с тобой договариваться. Где ты и где мы. Ты лучше сразу скажи, чего у тебя ещё есть. Часы, бирюльки всякие. И деньги. Где деньги-то у тебя, Андрюха?
Андрей попытался оттолкнуть его от себя, но тот крепко держал его. Лицо Рыжего расплывалось перед глазами, голос гудел где-то позади головы:
- На карточках деньги? Где карточки? Говори лучше по-хорошему, а, Андрюха. Не доводи да греха.
- Нет денег никаких, отстань, - пытался сопротивляться Климов.
- Ну, как нет-то. Куда делись-то, Андрюха? – не унимался Рыжий, всё крепче сжимая свои цепкие объятия. – Я ж тебе зла не хочу, лучше сам скажи, а.
Он приподнял Андрея за грудки и с силой тряхнул:
- Делиться надо с народом-то, Клим!
- Да пошёл ты… - выдавил из себя Андрей.
Рыжий со злостью швырнул его на замусоренный ковёр и закричал, наклонившись к лицу:
- Ты ж квартиру недавно продал, сволочь! Бабло где? – подельники, тем временем, отчаянно лопатили всё, что можно было, совершенно не догадываясь, что Климов потратил сегодня последние сорок рублей.
Андрей смотрел на нависшего над ним Рыжего и вдруг принялся хохотать. Рыжий сплюнул и, резко развернувшись, направился к выходу, бросая зло по ходу:
- Недаром я вас терпеть не мог всегда, позорников! Хоть бы раз нормально выиграли! Мудозвоны!
Его подельники ринулись вслед за ним, похихикивая. Лизок сгребла пыльные кубки в сумку и, перешагнув через Андрея, последней выбежала из квартиры.
Андрей продолжал истерически хохотать. Он смотрел на свою разграбленную квартиру и не мог успокоиться. Ему было безумно смешно от того, что он так глупо попался, а ещё забавнее от того, что так глупо попались его незадачливые грабители.
Но постепенно  смех его становился всё тише, а из глаз, совсем не подчиняясь его воле, начали катиться слёзы.
Сквозняк гулял по разорённой комнате. Хлопнула входная дверь, и он уловил еле слышный звук шагов:
- Вот это беспорядок, - услышал он её голос.
Он закрыл глаза руками, пытаясь сдержать рыдания. Он почувствовал, что она стоит рядом и даже увидел маленькие ступни в чёрных капроновых колготках:
- Ну и забрался же ты! Я еле тебя нашла.
- Я дурак! – вырвалось у Андрея вместе с громким всхлипом.
- Конечно, дурак, я всегда это знала. Спрятался ото всех, никому не звонит, не пишет, - она отвела его руки от лица. Он видел её лицо, склонившееся над ним, её распущенные волосы касались его щёк. – Неужели ты и вправду думал, что я не найду тебя?

Осенний ветер ударил ему в лицо. Он снова видит её. Как она идет по поляне и шевелит ногами опавшую листву. Её ноги в чёрных колготках и плоских ботиночках, короткая юбка-шотландка и кожаная курточка. Ветер играет с её распущенными волосами, и она удалятся не оборачиваясь.
- Ну и куда пошла?
Он видит парня в дорогом спортивном костюме в красно-чёрных тонах. Он видит его со стороны. Его развязную позу, руки в карманах. Он ненавидит этого парня. Он хочет убить его. Хочет, но никак не может.
- Что до города пешком пойдёшь?
- Пойду, - бросает она, оглянувшись.
- Не выделывайся! Садись в машину! – парень кивает в сторону дорого спорткара в цветах его костюма, притулившегося на обочине полевой дороги.
- Андрей, я поеду с тобой, если ты успокоишься, - отвечает она, продолжая удаляться и собирая жёлтые листья.
- Я спокоен, спокоен! Чё ты? Я совершенно спокоен.

- Я понял, я все понял! Я сделал так, как ты говорила, но у меня ничего… ничего не получилось, потому что я идиот! Я такой идиот! – рыдает он на грязном ковре в грязной прокуренной комнате.
- Ну, скажешь тоже. Почему ты решил, что ничего не получилось? – слышит он её тихий голос.

Её лицо то приближается к нему, то отдаляется. Она раз за разом оглядывается, и осенний ветер все треплет и треплет её волосы.
- Тебе слишком легко всё достается. Тебе дано больше, чем ты заслужил. Когда-нибудь тебе придется оправдать этот аванс.
- Это я-то не заслужил?! Да всё, что у меня есть, я заработал своим потом и кровью! Своими, блин, выбитыми зубами и жилами разорванными! – парень в дорогом костюме со злостью пинает опавшие листья вместе с комьями земли. - С какого перепуга ты решила, что можешь мне указывать, а! Да любая на твоём месте молчала бы в тряпочку и радовалась!
- Я не любая, - бросает она и уходит всё дальше, ветер поднимает осенние листья и кружит вокруг.

Он чувствует свою машину так же, как самого себя. Мотор ревет ровно, все прекрасно. Машину чуть-чуть ведет, еле заметно пошатывает из стороны в сторону от скорости, и эта вибрация сладостно разливается по всему телу и сердце замирает где-то за спинкой кресла.

- Ты летишь и летишь, но куда. Зачем? Чего ты действительно  хочешь? - она оглядывается, закрывает лицо букетом жёлтых листьев, а  ветер треплет её волосы.
- Да слышь, меня достали эти вечные поиски смысла жизни! Надо просто жить здесь и сейчас, пока получается!
- Но это не повод рисковать жизнью. Ни твоей, ни моей… - она уходит все дальше, а листья кружатся и кружатся.

- Я бежал от себя, понимаешь… от себя… -  слёзы текут и текут по щекам, затекают за уши, бегут по шее.
- Я знаю, я пыталась тебе это сказать, - шепчет она в ухо, и он чувствует её дыхание.

Дорогой спорткар несётся по ровной дороге, поднимая пыль с обочин.
- Андрей, ты можешь этого не делать, - её голос раздается справа, он его бесит.
- Чего не делать?
- Пожалуйста, я очень прошу, можно, когда я в машине ехать, потише!
- Спокуха, Маруха. Не уверен – не обгоняй, - говорит он, и с наслаждением давит в педаль газа.

- Я все потерял… все потерял… все потерял… - у него от рыданий перехватило дыхание, и он с силой выдавливает из себя эти слова.
Он чувствует, как её теплые ладошки вытирают слёзы:
- Неважно, что ты потерял. Главное, что ты нашел себя…

Андрей очнулся от своих  всхлипов. Некоторое время ещё продолжал рыдать, размазывая слезы. Он был один в пустой разграбленной квартире. По комнате гулял сквозняк, и входная дверь хлопала.
Он окончательно проснулся, успокоился, сел на пол, обхватил голову руками и попытался вспомнить…

Сколько их было? Неоплаченных штрафов в  тот год. Пятьдесят? Сто? За превышение, за двойную сплошную, за опасное вождение. Нет, он не прятался от наказания. Просто некогда их было оплачивать, и он их копил. И считал с не меньшим упоением, чем свои очки по системе «гол плюс пас». А потом оплачивал скопом. Когда появилась эта опасная манера езды? Ведь это не было бестолковой бравадой. Он не был никаким «мажором». Он слишком хорошо знал цену деньгам, чтобы глупо тратить их на кутёж в кабаках и бессмысленные развлечения. Но скорость – это все его существо. Выше, быстрее, сильнее. Догнать, лететь, стремиться. Убежать…
В детстве он быстро понял, что если не набрать достаточную скорость, то высока вероятность так и остаться там, в маленьком умирающим посёлке. Всю жизнь ходить по его пыльным разбитым дорогам и мёрзнуть в загнивающей хрущёвке. И в отличие от соседских пацанов, которые только и знали, что тусить на лавочке возле подъезда, он точно знал, зачем пришёл в хоккейную секцию. Это всего лишь трамплин, стартовое поле. Он никогда не спорил с тренером, не прогуливал тренировки, терпел все насмешки завсегдателей лавочки и летящие в спину снежки вперемежку с грязью. Нет, в самом деле, неужели презрительным тоном крича вслед ему: «Овечкин!», - они думали его обидеть? Андрей Климов точно знал, что утрет нос этому самому Овечкину.
Приглашение в хоккейную академию он воспринял, как должное и  всего лишь чуть-чуть позволил себе потерять голову от восторга, когда поезд нес его через железнодорожный мост к вокзалу большого города, в другое измерение.
Он любил этот город давно, мечтал о нём, жаждал встречи. Реальность оказалась намного лучше, чем он ожидал. Город жил хоккеем, дышал хоккеем. В дни домашних матчей все городские артерии стекались и наполняли живительной силой сердце города – Арену. Хоккейных экспертов здесь можно было встретить в очереди за хлебом, на лавочке среди бабушек, на детской площадке среди дошкольников. Если бы Арена по какой-то причине упала, город бы умер мгновенно от остановки сердца. Для Андрея Климова, на тот момент, лучшего места в мире не существовало.
Но долго пребывать в эйфории он себе не позволил. Не надо терять темп. Быстрее, выше, сильнее! В отличие от местных пацанов, которые вечерами спешили к мамочке, он не спешил к себе в общагу, где однокашники умудрялись жевать снюсы, чатиться в соцсетях и убегать в «самоволку» в окрестные пивнушки. Он не для этого сюда приехал. Это только начало.
Он стремительно вкатился с такой скоростью, какая только возможна на коньках, сначала в состав «молодёжки», потом в основную. И теперь он никакой не «Овечкин», у него есть имя. Он Климов Андрей, Клим, КВ, танк Клим Ворошилов. И страничка в Фейсбуке, и фанклуб, и квартира на набережной. И деньги. Много денег.
«Мажоров» он презирал, ненавидел, и он никак не мог стать «мажором». Он высылал деньги родителям, братьям и сестрам, помогал своей первой секции, но денег все равно было много. А однажды…
Однажды он увидел детского тренера. И в этом человеке с небритым, опухшим лицом, хрипло кричащем на ребятишек, он с трудом узнал кумира своего детства. С которого он брал пример. Что с ним стало? Сколько ему? Сорок? Сорок пять? То есть вот так? Вот так всё и заканчивается? Так быстро?
Значит надо жить здесь и сейчас. Пока молодой. Надо попробовать в жизни всё! Не банальные алкоголь и наркотики. Это пошло и скучно. Бейсджампинг, сноубординг, вейксёрф, дайвинг - всё это было хорошо, но всё это развито где-то в заморских странах, а что делать, когда начинается сезон и времени катастрофически не хватает. Гонки по заброшенной «взлётке» - вот это тема. Ещё и компания прикольная, и тачки крутые и девушки, девушки.
Но она стала не просто девушкой. Она была другой. Во-первых, она не узнала его, как он не пыжился, не кривлялся, не снимал и не надевал фирменную кепку, когда захотел с ней познакомится в каком-то торговом комплексе. Она сидела за столиком футкорда, пила кофе, читала книгу и совершенно неправильно поняла суть его ужимок. Потом она сказала, что ни разу в жизни не смотрела хоккей. Он не поверил ей. Но когда, будучи приглашенной на матч, она спросила за кого надо болеть: за красненьких или зелененьких, он впал в ступор, потому что это было просто невозможным в этом-то городе! Она действительно абсолютно ничего не знала о хоккее, в том числе, сколько он зарабатывает. В её искренности невозможно было сомневаться, потому что она была неспособна на ложь. Она была его полной противоположностью. Он быстрый и порывистый, как шайба, она степенна, размерена. Она не принимала скоропалительных решений, а всё обдумывала и взвешивала, но зато на каждый вопрос у неё был ответ. Сначала ему это дико нравилось, а потом начало напрягать.
Она ни на йоту не отступала от правил, всё у неё было разложено по полочкам. И в какой-то момент он понял, что и его она положила на какую-то свою определённую полочку с заданной целью. Она ненавязчиво манипулирует им, а этого он никак не мог стерпеть, но… терпел. Как только он уезжал, начинал дико скучать по ней, потому что только она могла остановить, притормозить его, направить его неуемную энергию в нужное русло. Но ему все чаще казалось, что только в нужное ей русло.
Это стало раздражать. В глубине души он даже порадовался, что в тот период сорвалась сделка  о его переходе в НХЛ. Если они там, за океаном, все такие законники, это ж помереть можно! От такого занудства, особенно в машине:
- Пожалуйста, можно, когда я с тобой, ехать потише.
Как странно. Ведь всем девчонкам, с которыми он встречался, нравилось кататься быстро! А она боится. Трусиха. У него прекрасная машина, а он сам разве может не справиться с чем-то. Он привык принимать решения не то, что за секунды, за сотые доли секунды. Он всегда был наготове к любому удару. Но не в тот день…
Врачи удивлялись, как он мог выжить. Может, потому что по своей манере не был пристегнут, и вылетел из машины пулей, катился, кувыркался, но фатальный повреждений при этом не получил. В конце концов, натренированное тело, которое постоянно прессовали об бортики, кидали на лёд, под удары клюшки, шайбы, били локтями, ногами, кулаками, именно оно выдержало.
Она, конечно, пристегнулась. И удар пришелся на её сторону. Какой-то пьяный дурак на большой машине не уступил дорогу с второстепенки. И оба всмятку. И выжил лишь Климов.
Странно, его ни разу никто ни в чём не обвинил, даже «диванные» комментаторы в интернете были осторожны в комментариях, но ему невыносимо стало смотреть людям в глаза, и он стал прятать их под очками и кепкой с большим козырьком. Он перевёл её родителям кучу денег, но они не взяли. Сказали: главное теперь самому поправиться. Как раз в этом он не сомневался. Ведь все силы и средства были брошены на это: лучшие врачи, реабилитации, массажи, группы поддержки, баннеры на трибунах…
Но время шло, а здоровье никак не возвращалось, несмотря на кучу денег, зарубежные клиники. И вот уже на баннерах другое имя более молодого и успешного, а группы поддержки давно не обновляются. И президент клуба вызывает и осторожно так говорит: «Тебе уже 30, а ты готов прямо сейчас…» Нет, мать твою, он не готов! Он тогда наговорил президенту кучу гадостей и ушёл, вернее, уковылял, громко хлопнув дверью. Хотя президент большого элитного клуба, одного из лучших в стране, был абсолютно прав. Непонятно, почему они не выперли Андрея ещё раньше. А потом случилась и вовсе невероятная вещь. Клуб ещё больше вырос, и ему стало тесно в этом городе. И клуб сменил прописку. Ушёл, убежал, улетел. Дальше, выше, сильнее…
Андрей боролся какое-то время сам. Снова по кругу клиники, врачи, реабилитации, массажи, уже не зарубежные -  свои. И он тот, который привык всю жизнь всё делать и решать сам, оказался зависим от врачей и государственных чиновников. Которые никогда его не осуждали, но ему казалось, что каждый из них, глядя в его глаза говорил: «Вот, если бы ты тогда ехал чуточку потише…»
Он стал всё реже ходить по больницам, неаккуратно соблюдать предписания, а однажды, на очередном приеме девчушка-медсестра заставила расписаться в каких-то бумагах (он никогда особо не вникал в бюрократические тонкости) и вынесла новые костыли. «Вам бесплатно положено, как инвалиду, - радостно изрекла она, - раз в год будете приходить менять».
Он тогда долго сидел на лавочке перед больницей с не распакованными костылями не в силах вызвать такси. Ко всем прочим несчастьям добавилась ещё одна беда. И в этом было страшно признаться самому себе, а уж о том, чтобы рассказать кому-то не могло быть и речи. Он панически стал бояться машин. Как только он оказывался в замкнутом пространстве «легковушки», он вздрагивал от хлопка дверей, а потом страх парализовывал всё тело. О том, чтобы садиться на правое пассажирское даже думать было страшно. Но и на заднем сиденье все машины, несущиеся по встречке, грозились лобовым столкновением, а при каждой остановке на светофоре сердце замирало, и он ждал удара сзади. Он предпочел бы передвигаться по городу на вертолете. Но вертолетов не было, и он, опираясь на новые костыли, поковылял к трамвайной остановке.
Трамвай успокаивающе бренчал железными колесами и вез по какому-то совершенно другому городу. Покосившиеся пыльные облезлые домишки, разбитые дороги, редкие хмурые прохожие. Город страдал от сердечной недостаточности и душевной пустоты, как и Климов.
Именно из окна трамвая он увидел этот дом. Он торчал серой кирпичной стеной среди кособоких домиков частного сектора. Лучшего места, чтобы спрятаться ото всех, невозможно было представить. Контингент жильцов – одинокие бабушки, гастарбайтеры, да Рыжий с Воробьем.
Он хотел пару месяцев побыть один, переосмыслить, определиться, что делать дальше. И главное, чтоб ни с кем не общаться и никуда не ездить. Он не продал квартиру, как решил Рыжий, а отдал её в пользование каким-то дальним нуждающимся родственникам с условием, чтобы они никогда ему не звонили. Но они звонили и спрашивали, не нужна ли помощь, поэтому пришлось сменить номер. Он прикинул сколько ему надо, большую часть оставшихся денег отправил в родную секцию, и стал переосмыслять… Но никакие дельные мысли почему-то не приходили в голову. Да не очень-то и хотелось. Он днями щёлкам каналы на телевизоре, категорически избегая любого упоминания о хоккее. То, ради чего он жил все эти годы, почему-то стало раздражать. Особенно родная самодовольная, пафосная, но абсолютно бестолковая (как ему теперь казалось) команда. Новый номер он никому не дал, общаться ни с кем из прошлой жизни не стремился. И в этом своём тихом одиночестве он неожиданно для себя получил желанный покой.
Не надо было никуда спешить, бежать, доказывать что-то кому-то. Он с удивлением обнаружил, что на «чойсы» и пельмени вполне хватает пенсии, а Рыжий и Воробей на лавочке не заглядывают в глаза с невыносимым вопросом. Им он по большому счёту безразличен. Зато с ними можно обсудить мировую политику и дать советы правительству, как действовать в сложившейся экономической ситуации. С ними можно быть таким, каким есть, даже плохим. И он с удовольствием сидел с ними на лавке и щурился от осеннего солнышка, пока однажды не огляделся вокруг. 
На родине он бывал нечасто. Последний раз ещё до аварии. Приезжал в статусе звезды. Еле добрался до дома то журналисты, то администрация куда-то тянула. Возле дома на лавочке сидели всё те же, только уже не пацаны, а помятые, постаревшие запитые мужики, каждый из которых уже не обзывался, а тянулся лично пожать руку.
Он всю жизнь старался убежать от них. Наверное, самым ярким воспоминанием из школьный жизни был урок истории, посвященный Индии. Его тогда так поразила система индийских каст. Именно, тогда он решил, что это всё ерунда ерундовая, и он точно выберется из своей касты неприкасаемых. И он побежал и бежал всю жизнь насколько это возможно дальше от лавочки, облезлой хрущёвки и умирающего города.
И вот он сидит на лавочке, возле облезлой хрущёвки в больном, умирающем городе. И к чему была вся эта гонка? Лишения, ограничения. Всю жизнь он убегал, но, оказывается, бежал по кругу. Колесо Сансары переехало его. Он впервые тогда попросил:
- Рыжий, дай сигарету…

Оказывается, с того дня прошёл уже год. Он забыл про освидетельствование. Связался с Рыжим. Что дальше? Можно, конечно, так и лежать, и лежать на ковре, пока не помрёшь. Но почему-то эта возможность, к которой он бессознательно стремился всё это время, совсем не обрадовала. Смерть на грязном замусоленном ковре стала бы лучшим доказательством его провала в бесконечном споре с судьбой. И как знать, избавит ли она от этого испепеляющего чувства вины.
Впервые в своей жизни он по-настоящему остановился и не знал, что с этим делать. Он ждал, что она снова окажется рядом, закрывал глаза в надежде, что она что-нибудь скажет, но она больше не появлялась. От этого было нестерпимо больно, хотелось исчезнуть, раствориться, растаять, но было очень холодно и неудобно. Тело била мелкая дрожь, спина затекла. Он получше закутался в свою толстовку, спрятал руки в карманы и попытался сосредоточиться, но дверь от сквозняка хлопала, стучала по мозгам. В кармане куртки нашлась какая-то карточка. Андрей достал её. Карточка оказалась не банковской. Это была визитка Юрия Петровича. Климов рассмотрел её со всех сторон и усмехнулся: как  этот слабовидящий человек смог положить её в карман незаметно. Ходил каким-то образом все эти дни за ним. Зачем? Ведь он уже совсем не тот Климов, которого они помнят. На что они надеются? Во что верят?
В него? Верят в того, кто сам в себя не верит и проиграл матч с Сансарой. В того, кто лежит на грязном ковре и не может встать! На что они надеются? К чему шлют посылки…
Посылки!
Неожиданно именно эта мысль, словно ошпарила его и заставила подняться. Люди стараются приободрить его, а он позволил упереть их подарки бродягам-засранцам. От досады и омерзения на самого себя горело лицо. Климов дополз на руках до прихожей и увидел там раскрытую коробку. На удивление весь инвентарь был на своём месте. С чего это воришки его оставили? Забыли что ли? Андрей ещё раз внимательно, с разных сторон осмотрел вещи. Потом принялся крутить коробку в руках. Никакого адреса. Только странный индекс. Цифры необъяснимо притягивали взгляд, не отпускали.
Андрея прошиб холодный пот, заколотилось сердце. 210316. 21 марта 2016 года. Он тогда последний раз вышел на лёд. Они тогда проиграли и вылетели из плей-офф. Его последний матч. Он с ужасом смотрел на эти цифры и вдруг снова почувствовал её тёплые ладони на щеках:
- Неважно, что ты потерял. Главное, что ты нашел себя…
А может, матч с судьбой ещё не проигран? Может быть, пора выходить из затянувшегося перерыва, чтобы взять дополнительное время? Начать овер-тайм?
 Он вздрогнул, оглянулся, но в пустой тёмной квартире никого не было…

ПОНЕДЕЛЬНИК

В лоснящуюся от чистоты комнату струился белый свет новорожденной зимы. Андрей зажмурился от сверкающего великолепия свежевыпавшего снега, смахнул пыль с подоконника и распахнул шторы как можно дальше по сторонам. Самодовольно оглядел свою прибранную комнату, перевёл календарь на первый понедельник декабря и начал спешно собираться на улицу. В прихожей придирчиво оглядел себя в зеркале, похлопал  по гладко выбритым щекам. Потом достал из загадочной коробки, стоявшей на тумбочке, перевязанные коньки, повешал их себе на шею, правым боком оперся о костыли, под левую подмышку взял коробку с шайбой и шлемом, открыл дверь и чуть не завалился со всем этим скарбом, запнувшись о большую клетчатую сумку, которая оказалась у порога. В сумке сверху лежали кубки, медали, посуда и прочие вещи, когда-то утащенные из квартиры. Впрочем, особо дорогих вещей заметно не было. На клочке бумаги, прицепленным к коробке печатными буквами было написано: «Спасибо, что ментам не сдал». Андрей хмыкнул, вздохнул и  кое-как, зацепив костыль за ручку, затащил в сумку в прихожую.

У подъезда на заборчике, обрамляющем клумбу, сидел, нахохлившись, Воробей в капюшоне, натянутом на глаза, в расстегнутой куртке и поношенных кроссовках на босу ногу. В наушниках у него играл реп, он покачивал в такт головой и смотрел на мальчишек, гоняющих шайбу на недавно залитой коробке. Он настолько был погружен в речитатив, что не заметил, как Андрей подковылял к нему. Климов громко сказал:
- Здорово! Давно не виделись.
Воробей вздрогнул, выдернул из ушей наушники, скукожился и вдруг закрылся руками, как будто его собрались бить:
- Ты чего? – удивился Климов.
- Дюха! Я это… нечайно! Извини, а!
- Чё? А это… да ладно, проехали уже давно.
Воробей облегченно вздохнул и снова уставился на коробку.
- Сигарету надо? – спросил он Андрея
- Бросил, - ответил тот.
Воробей подозрительно посмотрел на Климова снизу верх.
- Знаешь что, Воробей, – Андрей всучил ему в руки коробку, - бросай-ка ты курить и вставай… на коньки, - он снял одной рукой коньки с себя и повесил их на шею Воробью, поправил костыли и пошел прочь из двора. Воробей ошарашено глядел вслед, сжимая коробку в руках и боясь пошевелиться.

Андрей шёл, не оглядываясь, но улыбаясь, вспоминая удивлённое лицо мальчишки, вдыхая морозный воздух, с удовольствием ощущая колючие льдинки на щеках, падающие с неба. Он глубоко вздохнул, остановился, чтоб не упасть, достал из кармана треснутую цифровую коробочку и набрал номер:
- Юрий Петрович, я уже еду к вам. Спасибо, не надо, сам доберусь. Вы только скажите, трамваи к вам ходят?