На ёлке на моей...

На ёлке на моей — медведь и курица
(из довоенной,  сумрачной поры)
от разноцветья ёлочного щурятся.
Они для современности стары —
бесхитростны в своей простой картонности,
имеющей неброский, блёклый вид,
и сторонятся, следуя наклонностям,
беспутства красок. В прочем, без обид
висят себе в роскошном окружении,
подсвеченные пиршеством гирлянд,
смущаясь простотой, но, тем не менее,
хранят свой незатейливый наряд
средь мишуры цветного благолепия,
среди дразнящей блеском пестроты,
наверно, понимая, что не в степени
красот сокрыта степень красоты,
а в чём-то неподвластно-сокрушающем,
берущем в плен на долгие года...
Я это ощутил давно, тогда ещё,
когда из тайных рек не утекла вода,
и билась кровь в висках, сжимая голову
от нетерпения неукротимых сил,
ведь было всё  до чёрта — слишком молод был,
а потому, взрослея, как-то жил:
влюблялся, совершал большие глупости,
и уходил, казалось, насовсем
(со свойственной придурошному тупостью
ломая чувство  спутанностью тел);
пытался отыскать тишайше-нежную
единственную в мире красоту,
готовясь непременно к неизбежному
с надеждой, что однажды встречу ту...


На ёлке на моей — медведь и курица
(из довоенной,  сумрачной поры)
от разноцветья ёлочного щурятся.
Они для «неизбежного» стары...


17 декабря 2013. Москва.