Третий муж

                Современный любовный роман

      ПРОЛОГ
      
     Я сидела,  открыв рот, не понимая, что читаю по буквам на расчерченной бумаге. Пальцы на движущемся блюдце дергались от раздражения и даже ярости.
      - Как три мужа! – закричала я, - Глупость все эти гадания!  - и отдернула руку.
Девчонки молча уставились на меня.
      - Что с тобой? Ты совсем что ли?- покрутила Райка пальцем у виска.
      - Не буду больше, с меня хватит, - опередила я их гневные слова, - Я не верю. Три мужа! – презрительно хохотнула и встала, - Уж чего-чего, а вот этого не принимаю.
      - А что ты хотела? – съязвила Линка, рыжеволосая девушка из соседней комнаты напротив, - Правду говорит блюдечко.
      Она пришла к нам занять сахару к чаю, да так и осталась четвертой для гадания на блюдце, которое мы уже было расписали на бумаге.
      - Давай к нам, - предложила ей Райка, моя соседка по комнате, как раз та, что обещала нам все рассказать о будущем.
      Соседка удивилась, но согласилась. Мы долго выбирали,  кого бы позвать. Сначала хотели Высоцкого, но Валька, моя подружка и сокурсница сказала, что он хам и ничего кроме мата мы не прочтем. Тогда решили предоставить слово ее бабке, что умерла недавно. Она уверяла нас, что было в ней что-то колдовское, по крайней мере,  все бегали к ней в деревне, когда надо было,  чтобы корова разродилась,  или заикание у кого из ребятишек заговорить. Она шептала, давала пить травку и все получалось. Так ее и звали Зойка-Шептунья.
      Мы и повелись на ее уверения. И получилось! Она-то и нагадала мне аж,  трех мужей!
      - Ну, где это видано? А? Я – и ТРИ мужа, когда даже не только не спала, даже не целовалась ни разу и ни с кем и не хотела, - фыркала я сама себе.
       Не потому что никому не нравилась, напротив слишком много было вокруг соблазна в лице своих сокурсников и даже старше. И даже был один преподаватель, и мне кажется, питал ко мне чувства, так как не сходило с его уст мое имя. Все время вспоминал. Как только начинал лекцию, так обращался ко мне за подтверждением что ли:
      - А как же вы думали, мисс, все это должно быть в вашем списке. Эти авторы и есть наше «все» в литературе. И уж, пожалуйста, встаньте с колен, научитесь думать и  подвергать сомнению даже мои словословия. Согласны?
     И опять лицо ко мне направлено. Я автоматом кивала и злилась. И опять все хихикали за спиной, а это целый курс моей будущей профессии, профессии журналистки.
Сейчас же я сидела вздрюченная и недовольная.
      - «Правда, она и в Африке правда», - опять съязвила Линка, - И чего вскочила? Радуйся, что будут, - усмехалась она, глядя на раскрасневшуюся меня, -  у некоторых и ни одного нет.
       Это она про себя. Ей же не досталось по гаданию ни свадьбы и ни мужа. Правда она, опять же по гаданию, не будет одна – родит сына, но сама и будет воспитывать. А вот про других,  узнала лишь по их рассказам уже глубокой ночью, когда они перешептывались меж собой, обсуждая свои впечатления. Со мной не общались, обиделись.
      - Ну и пусть, - хмыкала я, - на обиженных,  воду возят. Я же не хотела гадать сразу. Они знали, просто принудили, взяли на «слабо». И как угадала, испортила лишь настроение.
      После моей вспышки, мне надо было немного остудиться, прийти в себя и я вышла на крыльцо покурить. Зажигалка и сигареты всегда были под рукой,  и я с удовольствием затянулась. Выпустив дым через нос, слегка закашлялась.  От злости,  наверное, поперхнулась.
      - Путь-пусть посидят и сами погадают на себя, а мне уж хватит, - раздраженно думала я, выдыхая новую порцию дыма, - Средневековье какое-то. Недаром ведьм сжигали на кострах, - хмыкнула я, - Было за что. Сейчас и я подписалась бы под этим. Испортили настроение напрочь.
      Верила я в немногое из того огромного вала предсказаний экстрасенсов, ведьмаков и цыганок, что заполонили инет и мысли молодых людей, не уверенных в своем будущем. Я же была скупа в проявлениях своей заинтересованности в этом. На глазах. В душе был такой же раздрай и неведение своей судьбы. Не скажу, что очень сомневалась в себе или в своих способностях, скорее сомнение было в назначение на место работы:  какой коллектив, кто начальник, где придется жить. И теперь мне уготовила та бабка:  трех мужей, далекий край жительства. Слава Богу, что закончу ВУЗ и буду работать по специальности.
      - И на этом спасибо, - вздохнула я и под тихий разговор подруг, вспоминала,  как все началось.

Г л а в а  1.
       Родом я была из небольшого районного местечка, что так мало известны в огромной России. Да и название было странным – Березовка. Так и звучит: …ская область, город Березовка. И да, там было много этих белоствольных деревьев, поэтому и название соответствовало ему. Леса вокруг было много, зелени в самом городке тоже. Парки и скверы разрастались сами, только лишь облагораживались части земли под городские здания и коттеджи. Да и улицы в названиях были как бы продолжением: Лесная, Сосновая, переулок Осенний или же Лиственный. Вот на таком и стоял наш небольшой дом в одни этаж, добротный, каменный, с большим двором, участком с огородом и стеклянной теплицей, где все свое время проводила моя мать и мне пыталась привить ту же любовь. И чем больше пыталась, тем сильнее я ее ненавидела.
      - Копаться в земле? Фу! Руки грязные, в цыпках, ногти сломанные! Это точно не мое! – с отвращением думала я и находила причины туда не ходить.
       И они всегда принимались, так как я была младшей в семье и поэтому любимой доченькой после старшего брата, моряка, учившегося в речном училище здесь же, в …ске. Он, как и отец, всегда меня баловали и своим вниманием и подарками. Сейчас брат заканчивал последний курс,  и вскоре будет работать механиком на грузовом пароме, что ходил по большой сибирской реке. Его пригласили именно на него после последней практики, где он показал себя с наилучшей стороны. Володька так был этому рад, что даже уже справил себе форму и знак пароходства заранее, а мне подарил на заработанные за практику деньги новенький смартфон, к большой зависти моих подруг. Отец имел небольшой автосервис и очень любил автомобили. В этом мы были схожи. Я уже в свои шестнадцать научилась гонять на старенькой «Ниве», которую он отдал в мое пользование.
       - Не гоняй сильно, будь внимательна и осторожна, - всегда напутствовал он, протягивая мне ключи, - Набирай практику постепенно.
        Я чмокала его в щеку и, конечно, тут же забывала про его советы. Дух захватывало, когда я гнала машину под сто двадцать и слушала свой джаз из включенной магнитолы. Музыка, ветер и не один десяток лошадиных сил под задницей, давали такой драйв, что сердце радостно прыгало в груди. А еще и встреча с моим одноклассником Серегой, который тоже был помешан на автомобилях. Мы иногда встречались на загородном шоссе и устраивали гонки: я на своей Ниве, он на Ладе. Вазовские машины были в ходу у нас и ценились лучше всех заграничных «консервных банок», как выражался мой отец, когда ему притягивали очередную помятую или разбитую машину с вычурными знаками на капоте: японским, французским, немецким. Он кисло улыбался хозяевам и брался за работу.  Его умение ценили и платили хорошо. Он был настоящий мастер, как и двое его коллег и друзей, что работали рядом.  Вот и Сергей был одним из сыновей папиного друга и моим одноклассником, влюбленного в автомашины. Он всегда пропадал там, в автосервисе и поэтому плохо учился. Я как могла,  подтягивала его по всем предметам и ругала, что тот не сдаст ЕГЭ, если не будет серьезно относиться к учебе. Сергей смеялся и говорил, что руками заработает больше, чем головой, на что я была не согласна,  и мы спорили, что нужнее мужчине: голова или руки. Так и случилось: он завалил все экзамены и ему вместо аттестата дали справку об окончании среднего учебного заведения, то есть школы. Он, конечно, был огорчен, но быстро освоился в папином заведении и стал классным автомехаником. Так, по крайней мере, мне говорил отец, когда я спрашивала о своем однокласснике.
      С ним мы не общались после выпускного, когда он, подвыпив, пытался меня поцеловать, прижав к стене коридора школы, где проходил наш вечер. Я сначала смеялась, отталкивала его и упиралась в грудь, но он входил в раж, от моего сопротивления.
       - Я люблю тебя, глупая, и уже давно. Не противься. Все равно будешь моей, - и его губы касались моей щеки и шеи.
        Я пихала его и отворачивалась, а потом просто взвизгнула от злости и так толкнула, что он отскочил к другой стене и чуть не упал. Обалдело глядя на меня и мои действия, он сразу и не понял, что случилось, а потом кинулся ко мне и,  прижав еще сильнее, все же нашел мои губы. И тут я укусила его, притом сильно свела зубы. Он взревел и отпрыгнул, схватившись за свой рот.
       - Дура! – закричал он, - Ты мне губу откусила!
       - А ты не лезь! – закричала и я, одергивая платье, что попытался он задрать, лапая меня везде, куда попадали его руки.
Тут я увидела, как сквозь его ладонь течет кровь и замерла от испуга:
       - Неужели откусила! – ахнула я и подскочила к нему, хватаясь за его руку, - А ну, покажь!
        Он помотал головой и бросился в мужской туалет, я следом, заглядывая ему в лицо. Открыв ногой дверь, он влетел туда и с силой захлопнул ее перед моим носом. Я осталась стоять и слушать, что там происходит. Такой и застал меня наш классный руководитель.
        - Ты что это здесь? – удивился он, глядя на растрепанную меня, - Что случилось?
       - Там…Сергей…- заикалась я от страха, - Я укусила его…откусила губу..
       И слезы брызнули из глаз. Учитель рывком открыл двери и быстро вбежал в умывальню. Я за ним следом. Там, возле раковины стоял Сергей и рассматривал свой опухший рот. Увидев нас, отпрянул от зеркала и криво усмехнулся:
        - Все дороги ведут в Рим?
        - Что здесь произошло? – строго спросил,  рассерженный классный, глядя то на него, то на меня.
        - А ничего, - прощебетал своим перекошенным ртом мой соблазнитель, - Просто неловко ударился и вот слегка припухло.
       - Понятно, - усмехнулся учитель, и показал рукой на меня, - А она говорит, что откусила тебе губу.
       - Мало ли что ей хочется, - фыркнул он,  скривясь, - Нужна  больно. Еще и целовать ее. Тоже мне фря длинногая.
        У меня действительно были длинные ноги. Когда была моложе, то они были, как тонкие палочки и это меня угнетало. Особенно, когда смеялись вслед некоторые мальчишки, уверяя меня, что такими спичками только в зубах ковырять. Я обижалась и даже плакала. Брат часто спрашивал отчего, косясь на мои слезы, но я молчала, как партизан и не кололась.
        - К чему такие разборки, если так и есть. Не ноги – спицы.
         Но потом, когда взрослела, уже слышала, как говорили, что «такие бы ножки да на плечи». Сначала я не понимала эти слова, и расспросила об этом брата, на что тот посмеялся и объяснил, что это такое. Я покраснела до слез и уже больше не велась на такие слова, игнорировала, проходя мимо восхищенных парней, но в душе гордилась. И было чем. Как сказал друг моего брата, что видел меня не часто, лишь изредка приезжая в гости:
       - Из этого гадкого утенка выросла такая лебедь! Глазищи, волосы и ноги – все это будет котироваться в ней.
Я смотрела на себя в зеркало и не находила ничего примечательного.
- Ну,  серые глаза, и да,  большие глазницы. Ну, темные волосы, правда густые и длинные. Так хотел папа. Ну,  ноги. Про них уже говорила. Впрочем все, как и у других, обычно. Есть и покрасивее меня, ярче.  Вон Лидка из параллельного.  Красотка! А я так, среднестатистическая.
       И вот поцелуй и признание одного из самых классных пацанов школы,  Сереги, по которым девчонки просто слюни пускали, а мне был не нужен. Ну, просто НЕ и все тут. Как друг, как гонщик – пожалста, а как парень…Нет!
      После той истории, мы как-то отдалились. Я готовилась к поступлению, а он готовился к армии. Так и случилось. В ту осень мы простились с ним надолго, аж,  на целых десять лет.
       В тот жаркий месяц августа я поступила на журналистику, как и мечтала, а его призвали в армию и, дождливым октябрем проводили служить. Его служба затянулась на годы. Он закончил после школу прапорщиков и стал классным водителем-механиком  БТР. А потом еще и другую школу, ту, о которой не говорят и чаще помалкивают про ее существование. И потом его закинуло в одну африканскую страну, в войска ООН.
       Ну, и это уже другая история. Моя же начинается с того, что я попала сразу же в намеченный ВУЗ и принялась серьезно за учебу.
        Столица Сибири приняла меня ласково: жара не была уж такой страшной, преподы не гнобили на экзаменах, снятая комнатка была с хорошей хозяйкой, то есть знакомой моей матери. Она-то и приютила меня почти бесплатно, то есть за постой я не платила, только за еду и проезд. Так что в полном комфорте прошли эти тревожные дни, пока не увидела свою фамилию в списке поступивших. И это была моя первая победа. Все радовались ей: я, хозяйка, родители и даже черкнул мне СМС с поздравлением и Серега. И еще прислал свое фото. Я увидела, что он слегка отвернулся от прямого снимка, так как не хотел меня расстраивать своим шрамом возле рта. Это была моя метка и, зная это, мне было чуточку стыдно.      
      - Но в то же время сам виноват, - всякий раз думала я, видя его фото в своем смарте.
        Занятия начались с первым осенним дождиком. Я раскрыла свой прозрачный зонт, который купила уже здесь, прошвырнувшись после зачисления по магазинам, чтобы обновить на радостях свой гардероб. Здесь они были разными: от дорогих бутиков до дешевых рынков. Я нашла магазины по средней цене и накупила всяких шмоток. Оторвалась по полной. Родители на радостях прислали денег именно на мой шопинг и обещались содержать,   пока буду учиться. За само ученье не надо было платить, так как  я поступила на бюджетное, но вот за все остальное было необходимо, пока не получила свои студенческие. Хотя и они были так малы, что просто смех и родители постоянно меня поддерживали, да и Володька подкидывал иногда. В общем,  я не бедствовала. Сразу получила общежитие, то есть койку в трехместной комнате, где познакомилась с одной однокурсницей Валентиной и мы стали подругами. Другая же, Райка, была с другого факультета,  и мы уживались довольно долго, так как ее характер был сродни деревенской сплетницы. Так, по-видимому,  она слыла у себя в деревне, но со временем мы ее приструнили и она поумерила свой пыл всё и про всех знать и докладывать кому ни лень, лишь бы были уши.
        - Не выноси сор из избы, - втолковывали мы ей, - тем более из своей.   Тебе же будет хуже. 
        Так и случилось. Однажды мы едва успели ее защитить, когда двое с ее же курса попытались  проучить. Затащили в женский туалет, сбили с ног и надавали тумаков от души. Мы успели вовремя их спугнуть и помогли привести себя в порядок. Замыли грязную  блузку, дали салфетки для лица, остановили кровь из носа. На этом наша Раиса поставила крест.
        - Что бы я еще…- причитала она, запрокинув голову, утираясь салфетками, - Да никогда…Дуры тупые…
        - Вот и хорошо, - приговаривали мы, и улыбались втихаря.
        Потом те девчонки прошлись в инете по ней да с картинками побоища, но вскоре все стихло,  и Райка стала нормальной девчонкой: смешливой, бойкой, веселой. Даже завела себе кавалера из соседнего техникума. Неплохой парень, вежливый и тихий.
       - Как раз тебе под стать, - смеялись мы.
       У Вали тоже наметился мужчина, правда она познакомилась с ним на одной из наших вечеринок в клубе. Там она подвыпила,  и дала жару. Мы ее не узнавали, так она поменялась: из воспитанной, сдержанной девушки превратилась в бесстыдную гетеру. Такая,  и понравилась одному из гостей этого заведения. Как мы потом узнали, он был предпринимателем и другом хозяина этого клуба. Заглянул случайно,  увидел и запал на нашу Валюшку. Пригласив на танец, потом потащил к барной стойке и угостил коктейлем, чем еще больше «расслабил» подругу. Мы же, видя такое, тут же встали в стойку и следили за ними внимательно. И когда тот решил ее утащить на второй этаж в ВИП комнаты, мы быстро отобрали ее из его рук и поволокли к выходу. Там стояли свободные такси. Усевшись рядом с возмущенной подругой, сказали адрес и потом еле уболтали, чтобы та угомонилась, наконец.
        Утром она чуть не плакала от умиления, когда мы рассказали, что спасли ее от чужих рук. Она обнимала нас и клялась, что мы подруги на всю жизнь. Но вскоре смылась на всю ночь и явилась только под утро. Мы чуть ее не побили, так как не спали, хотя знали где она и с кем: с тем самым, который запал на нее тот раз, и писал ей СМСки постоянно, а она, как дура, отписывалась и таилась от нас. Стеснялась, боялась, что начнем отговаривать. Но нам-то что? Теперь  она вся была в своей любви. Поняв, что это серьезно, мы оставили ее в покое. Итак,  все были при парнях,  только я однА и вся в учебе: не целованная девственница!
       - А теперь еще они и трех мужей мне впарить хотят. Ага! Так я и приму! Ни фига! Еще будем посмотреть, у кого будет их три, - фыркала я, лежа на кровати и уже не прислушиваясь к тихим переговорам своих товарок.
      Уж что, а замуж я не стремилась. От слова «совсем». Очень хотелось свободных приключений в образе журналистки: поездки, знакомства с людьми, с историями их  жизней, с новыми  городами  и селами.
       Душа стремилась в путь и сердце пело:
       - «С лейкой и с блокнотом, а то и с пулеметом…»

От автора:
- Лейка – так назывался фотоаппарат времен первой половины 20 века.

Г л а в а  2.
        Свою первую практику я должна была отработать …в Москве! И это был фурор! Меня пригласила лично главный редактор женского журнала «Крестьянка».
      А как получилось. Я написала несколько стихотворений на сельскую тему и разослала еще,  будучи в последнем классе по разным редакциям. Почти все ответы пришли с похвалой и даже некоторые напечатали. Но это были,  в основном, областные издания. Только два я послала в Москву в журнал «Крестьянка», который был так любим моей матерью,  и я частенько его почитывала, знакомясь с читательскими приоритетами. Сама же  писала в местную газетку свои небольшие заметки на школьную тему и даже была удостоена редакционной грамотой за активное участие в работе прессы. Там печатали мои заметки о школьных фестивалях, о спортивных состязаниях, об олимпиадах. Меня хвалили и даже написали характеристику для поступления и дали с собой некоторые, особо впечатляющие мои статьи. Это был мой первый писательский багаж, если не считать и общешкольной радиогазеты, где я была ее главным редактором, корреспондентом и ведущим. Мой голос знали все в школе,  и учитель по литературе хвалил меня. Он же был еще и нашим классным руководителем.
       - У тебя талант, - говорил он после очередной читки вслух моего сочинения на «свободную» тему перед классом, - Иди в журналистику. У тебя получится. Еще будем гордиться тобой.
      Я уже и сама думала об этом. Родные поддерживали мои устремления, а мама даже плакала над моими стихами на тему природы. Лихо у меня получалось! Само как-то. Просто слова приходили сами, когда я любовалась деревьями, цветами, грибными или земляничными полянками, которых было тьма-тьмущая в нашем лесу.
      Итак, я приглашена в Москву. Сборы были недолги и вот я уже на вокзале, с билетом и багажом. Мама обнимает, папа прижимает, и все желают мне удачи и успеха. Вагон дернулся,  и мои родные поплыли за окном, махая рукой. Я тоже прослезилась и махала…махала…
Соседка напротив, видя такие проводы, спросила:
      - Совсем уезжаешь, что ли?
А когда я сказала, что лишь на практику, она улыбаясь, покачала головой:
       - А подумать, так насовсем. Вот как любят тебя твои.
Я смутилась и промолчала. А что сказать? Да, у меня вот такая дружная семья. Еще только брата не было рядом. Он уже плавал на том пароме, на котором практиковался.
        - Вот и я уже иду по его стопам, - вдруг пришла мне такая безумная мысль, - а что? Все может быть…Чем черт не шутит, когда Бог спит?
       Но отбросив эту шальную мысль, обратила свой взор в окно. Там проплывал родной вокзал и уже показался пригород с его дачными домишками, огородами, мелкими стадами коров и овец. ВсЁ,  как и во всех маленьких городках России. Потом побежали полоски деревьев и лесных опушек, колки берез, полянки с желтыми одуванчиками. Всё было мило сердцу и навевало покой и умиротворение.
        Соседка не доехала до столицы, сошла в пригороде, а я уже на Казанском вокзале. Был полдень. Солнце шпарило  нещадно. Подхватив свой баул на колесиках, двинула в метро и вскоре прибыла к высотному зданию, где размещался знаменитый медиахолдинг ООО «Издательский дом Рязанова» главного директора,  и редакции журналов, входящих в него.
       Вошла в прохладное большое фойе и сразу же в окно по заказу пропусков. Назвала свою фамилию и предъявила паспорт. Получив пропуск и разъяснения, где находится кабинет главного редактора,  прошла к лифту и при помощи тут же стоящих людей, поднялась на свой этаж. Оглядывая антураж, одежду и самих присутствующих, чувствовала себя такой провинциалкой, что хоть плачь. Но, взяв в руки, решила быть проще и даже успокоилась.
      - Да, я из провинции, с Урала, ну и что? – думала я, успокаиваясь и настраиваясь, - И вот приглашена сюда именно я, а не столичные детишки от богатеньких родителей.
       С такими мыслями нашла приемную и вошла, слегка мандражируя, но не вешая носа. У входа столкнулась с молодым парнем, и он, вскинув на меня удивленные глаза, все же открыл дверь и жестом показал входить первой. Я прошла, окинув его взглядом. Ему было около двадцати пяти или же меньше. Одет с иголочки, как говорится, в шикарном цивильном костюме, дорогом, судя по влитности по фигуре, высокий, развит физически. Глаза темные, такие же и волосы, лицо выразительное, улыбка красит и зубы, как на подбор, белые.
       - Сами такие или же поработал дорогой стоматолог? – мелькнула странная мысль. Я хмыкнула и прошла.
       Приемная была большой и светлой. В ней стояли два стола с молодыми секретаршами и несколько человек сидели на стульях вдоль стены. Видимо ожидая приема у начальства. При моем появлении некоторые встали с улыбками. Я была поражена и даже остановилась, не понимая, причем тут я, но потом увидела, как одна из секретарш,  вскочив с места крикнула:
       - Игорь, тебя Степан Петрович искал.
      Я поняла, что приветствовали-то не меня, а моего спутника поневоле следовавшего за мной. Я сконфузилась и даже покраснела. Но этот Игорь, обратился к секретарше:
       - Диана, примите девушку. А к отцу.
Диана, вскинула на меня изумленные глаза:
       - А вам кого, девушка?
Я сказала, что практикант по приглашению в журнал и показала письмо и паспорт.
        - А, - протянула она, - это вам в отдел писем. Пойдемте, я провожу вас к Татьяне Семеновне.
       Мы вышли,  и она повела меня к лифтам. Спустились на этаж и пошли гулкими коридорами,  по которым без конца проходили, спешили, бежали мужчины и женщины. Лица были веселыми, сосредоточенными, и даже злыми. Толчея любого издательства.
       - Как мне это было знакомо, - и я успокоилась. Теперь мне все было знакомо и понятно.
       Вскоре Диана толкнула двери и мы вошли в большой кабинет со множеством столов с компами, перегороженные невысокими прозрачными перегородками из пластика. У каждого из работников был свой уголок, где стоял стол и кресло, персональный комп и телефон. Перед работниками были полки с папками и бумагами, кассеты и диски. В общем,  нормальная обстановка, рабочая. Некоторые с любопытством смотрели на нас, другие не отрывались от экранов, трубок, смартов. Стоял деловой шум, который не спутаешь ни с чем. Мы прошли вглубь и наткнулись на матовую перегородку. Толкнув такие же двери, вошли в небольшой кабинет, где за столом сидела женщина в возрасте и что-то читала на экране своего ноута.
       - Татьяна Семеновна, - улыбнулась секретарша, - вот вам новый практикант, - и подтолкнула меня  к столу, - знакомьтесь, а я пошла.
        Она хмыкнула, оглядев меня и ушла, прикрыв двери. Я осталась стоять перед молчаливой женщиной, сидящей за столом. Она бегло посмотрела мои документы, которые положила ей на стол Диана и подняла на меня глаза.
       - Значит практикант, - она внимательно изучала меня, - из …ского университета. Хорошо, - подытожила она и поднялась, - Будем знакомы, - протянула руку через стол, - Татьяна Семеновна, старший редактор писем.
       - Елизавета Громова, студентка  и практикант. Первый курс …ского университета. Приглашена в Ваш журнал.
        - Это я поняла, - хмыкнула она, - Надо же, как повезло: провинциалка, первый курс и сразу в столичный журнал. Ну, ладно, пошли, коли так, покажу твое место. Пока только стол, завтра поставим все остальное. Где-то разместилась?
Я отрицательно пожала плечами:
       - Пока нигде.
       - Ладно, - прихлопнула она по столу ладонью, - и это утрясем.
       Она вышла первой, а я за ней. Пройдя по центральному проходу, к нам уже оборачивались сидящие и следили даже те, кто стоял или ходил между рядами. Всем было любопытно посмотреть на меня и понять, кто такая,  и с чем пожаловала. Начальница прошла в конец зала и показала на одиноко стоящий в углу пустой стол. Даже без стула.
       - Здесь будет твое место. Завтра приди пораньше и займись обустройством. Все расскажет и покажет тебе наша кастелянша Тамара. Сегодня ее нет. Будет завтра с утра. Все остальное по работе с письмами тебе объяснит, - она обернулась и прошла взглядом по вытянутым вверх любопытным лицам сотрудников, - вот ты, Лариса. Иди сюда, - и махнула кому-то рукой.
       Тот час подскочила невысокая улыбающаяся рыженькая девушка с темными конопушками по всему лицу и веселыми зелеными глазами. Она смотрела на меня с интересом, будто видела такое впервые. Я даже слегка обиделась.
       - Что за балаган, а не редакция. Всем есть дело до новенькой. Работать надо, - и сердито взглянула на любопытное лицо новой знакомой, - Теперь так и будет, пока не привыкнут.
      - Завтра расскажешь нашей практикантше режим рабочего дня, покажешь дела и потом проведешь ко мне, поняла?
Та с готовностью кивнула.
       - Сделаю.
       -И еще. Сведи ее к нашей Клавдии Ивановне. Пусть пристроит ее в комнату. На месяц.
Лариса вновь кивнула.
       - Сделаю.
      Татьяна Семеновна вновь взглянула на меня, потом кивнула сотруднице и пошла назад тяжелой походкой. Ей было уже к пенсии, она была полной и поэтому так ходила. Я видела все это,  и мне стало ее жалко. Проводив оплывшую фигуру глазами, перевела взгляд на веселое лицо Ларисы.
       - Ну, что, давай знакомиться, - она протянула руку, - младший редактор Лариса Кузьмина. Здесь недавно, но уже повязла по уши. Потом расскажу как, - ответила она на мое вопросительное молчание, - Пошли устраиваться?
Я кивнула.
       - А вещи есть? – спросила она, увидев у меня только рюкзачок за плечами и небольшую сумку в руке.
- Да, - ответила я, устремляясь за ней, - баул оставила у вахтеров. Куда тут с сумками.
       - Верно, - ответила та через плечо и показала рукой на один из лифтов, - давай туда.
      Мы быстро вскочили в открывшиеся двери подошедшего лифта. И я вновь встретилась с тем парнем, с которым столкнулась у дверей приемной. Лариса покраснела и опустила глаза, встретив его вопросительный взгляд.
       - Извините, что влетели в ваш лифт. Просто он был рядом.
       - Ничего, - услышала я вновь его красивый голос, - мне даже интересно. Вы нашли свое место? – обратился он ко мне.
Его карие глаза, сейчас я их уже рассмотрела ближе, были устремлены на меня и в них искрился смех. Я кивнула.
       - Спасибо, что спросили. Все устроилось.
      - И где вы сейчас будите работать? – спросил он, улыбаясь.
И тут я отметила его улыбку и зубы: губы красиво изогнуты, зубы белы.
       - В редакции писем, - ответила я, прямо смотря ему в лицо.
       - Ну, что же, желаю успехов, - улыбнулся он и тут лифт остановился на одном из этажей, - Надеюсь,  еще встретимся.
Я даже не успела сказать и слово, как он стремительно покинул кабину,  и та закрылась и пошла вниз.
       - Откуда ты его знаешь? – прошипела сквозь зубы  удивленная Лариса.
       - Ааа, - протянула я, - встретились случайно у дверей приемной. Я туда поперлась,  и там он открыл мне двери. Потом попросил Диану проводить на место к вам. Вот и все знакомство. Правда, его назвали Игорь,  и он зашел в кабинет. Сказал что к отцу.
       - Ну, ты и даешь! – воскликнула она, - Только приехала и сразу в дамки! Это же самый-самый первый жених в нашем царстве-государстве. Сын известного хозяина нашего медиахолдинга Игорь Воркутов.
      - Я не знала. Теперь в курсе, - пожала я плечом.
      - Да-аа, свезло тебе в знакомстве. Теперь все обзавидуются тебе. А уж посплетничать здесь любят, - она рассмеялась, - Что-то будет!
Она смотрела на меня уже по-другому, будто видела впервые и изумлялась.
        Через час я получила адрес моего нового общежития, где мне предстояло жить целый месяц, и  через еще час я входила в старое трехэтажное здание с высокими потолками, массивными дверями и с сердитой вахтершей. Место мне определили в комнате с одной девушкой, которая сейчас была в командировке.
      - Твоя кровать, - буркнула вахтерша и бросила на матрас комплект белья в пластиковом пакете, - все остальное спросишь или найдешь здеся.
       Она еще раз оглядела комнату, будто запоминая ее,  и положила на край стола витой ключ.
       Я стояла и смотрела на свое новое жилище и понимала, что именно тут начинается для меня новая жизнь, которая будет началом моего взрослого пути.

Г л а в а  3.
       С самого утра, как только я нашла кастеляншу или как сейчас говорят офисменеджера Клавдию Ивановну, хмурую и чем-то недовольную женщину, среднего возраста, представилась,  и начала просить ее помочь с обустройством. Она перебила меня, сказав, что в курсе и повела в свои кладовые. Вот так получилось, какая-то тавтология: Клавдия и кладовые.
       Как потом мне рассказала вездесущая Лариса, та одна воспитывала и двоих детей и содержала большого мужа и его престарелых родителей. Тянулась изо всех сил, так как была одна кормилицей своей большой семьи. Что такое современные пенсии да инвалидские, смех один, а надо было и лекарства купить и еду,  одеть своих школьников близнецов девочек. Ей сочувствовали и помогали, как могли все, кто хоть каким-то образом соприкасался с ней: старшая Тамара Семеновна всегда отпускала с работы, когда та просила, собирали на праздники для нее деньги и продуктовые подарки, перед школой предлагали хорошие вещи от своих подросших детей. Клавдия стеснялась, краснела всякий раз, когда случались такие предложения, но не отказывалась и принимала с благодарностью. Все понимали и стремились ее не нагружать, а работы офисменеджера было предостаточно и при том мелкой, муторной и неблагодарной: найти, доставить, принести. Многие сами для себя делали часть ее работ, и не было никогда нареканий на неё: она была услужлива, работяща и покладиста. Правда,  всегда хмурая, но не злая.
       И вот сейчас она помогала мне в обустройстве рабочего места: доставила кресло, бумагу и файлы, плотные папки различных цветов, карандаши в писчем пластиковом наборе  ручки и остальные мелочи для работы с бумагами. А также показала, где можно выпить кофе-чай и как включать эти приборы. Принесла простенькую кружку.
       - Возьми, - протянула она чашку с горячим чаем, как я и заказала, - а завтра принеси. Здесь у каждого своя есть. Про остальное спросишь у кого-нибудь.
      - Про что? – удивилась я.
      - А про припасы: сахар, печенье, чай. У них тута все обчее. Они скидываютца и покупают.
      Я кивнула и припала к горячему чаю. За этот час, что мы провели за сборами, я порядком натопталась и теперь понимала, каково приходится выполнять такую работу самой Клавдии. Не хотелось звать ее по отчеству, уж и не так та была стара, лет тридцать пять, не больше, но тяжелая жизнь откладывает на лицах женщин свой отпечаток. Я замечала это и раньше, когда бывала где-то либо по праздникам, либо в командировке. Работа с людьми их жизненные истории меня всегда привлекали. Когда-то я прочла,  что сказал французский писатель Оноре де Бальзак:  «под каждой могильной плитой лежит большой человеческий роман» и с тех пор это запало в душу. Я старалась побольше узнать о своем собеседнике, разговорить его. В этом видела свою будущую специальность, в самом человеке, а не в его достижениях. И тому были примеры из моей, еще такой молодой жизни: мой отец и мать, брат и одноклассники, жители моего городка, где каждый был как на ладони.  Их жизни и их работа была для меня известной и понятной. Также было и в Уральской столице, где я училась. А вот теперь узнавала и Москву по отдельным ее жителям. «Каков поп, таков и приход» всегда повторяла, при знакомстве с новыми местностями. Теперь же мне были интересны все в этой редакции, начиная от старшей и до Клавдии. Кстати, здесь ее все звали по имени,  и только Тамара Семеновна еще добавляла отчество.
        Вскоре зал начал заполняться сотрудниками. Они здоровались, хлопали друг друга по плечам и спине, вскрикивали здравицы или шутили, обнимались и громко смеялись. Всё,  как и везде в больших творческих коллективах. А здесь их было человек двадцать и все молодые, веселые. В возрасте разве человека три да сама стАршая. Мужчин  было мало, чуть ли не треть, остальные женщины, скорее девушки, красивые, современно одетые: богато и стильно. Я даже застеснялась в своих потертых джинсах и майке с принтом посередине груди, по-английски написанном «Я тебе не тот». Они оглядывали меня кто с интересом и кланялись, кто равнодушно и кивали. Я отвечала всем и каждому улыбкой. Мне хотелось скорее влиться в коллектив и в работу.
       Вскоре примчалась рыжая Лариса и тут же взгромоздилась боком ко мне на стол.
      - Ну, как? – начала она, - Все обустроила?
      - Да, все нормалек. Спасибо. Еще бы комп. Клавдия Ивановна сказала, что подала заявку на склад. Должны к полудню оборудовать место.
      - Отлично, - она спрыгнула, - пойдем в курилку. Ты, как с этим?
      - Бывает, - кивнула я.
     - Тогда вперед, - и она подхватила меня под руку, - у нас еще есть минут пять. Потом приходит старшая,  и мы уже сидим и работаем. Или делаем вид, - хихикнула она, - Да, еще. О тебе уже ходят слухи!
      - Это,  какие же? – чуть не поперхнулась я дымом, когда услышала такую новость уже в тесном помещении, где было уже здорово накурено и полно притушенных окурков в больших металлических пепельницах. Народу не было, мы были одни.
       - А как же, - продолжила она, выпуская дым изо рта, сложив губы трубочкой, - вчера нас видели в Игорем, как мы входили в их лифт, да и тебя в приемной. Дианка, сучка, наверно наболтала. Она может. Влюблена в него, как кошка и как кошка готова всем выдрать глаза за него. Она видела, как он на тебя смотрел.
      - Как смотрел? – открыла я рот от удивления.
      - Так смотрел, что Дианка чуть не подавилась от злости. Ты теперь ее враг. Как, впрочем, и многие другие девчонки. У нас все, кто не старше тридцати в него влюблены, - пожала она плечом.
      - И ты? – хихикнула я.
      - А что, я не достойна что ли? И мне он нравится. Только мне до него, как до неба. А вот ты можешь, - она выпустила струю дыма и затушила окурок.
      - Скажешь тоже, - я последовала ее примеру, - И чем-то я лучше других. Обычная, притом из провинции.
      - Вот то и дело, что из провинции. Свои-то приелись: высокомерием, связями, богатством, а ты чистенькая, свежая, наивная. Смотри, не вляпайся.
      - Не вляпаюсь, не боись, - обозлилась я на ее слова обо мне, - не такая я уж наивная. Если из провинции, то думаешь не смогу противостоять этим сынкам боссов? Смогу. При том, у меня есть парень, - соврала я, дабы прекратить разговор на эту тему.
      Я понимала, что и эта новость вскоре пойдет по рядам и мне был на руку болтливый язык Ларисы. Но в душе я расстроилась, что не успела приехать, как уже у всех на устах. Взяв себя в руки, отбросила все эти мысли и сосредоточилась на работе.
      Утренняя летучка проходила быстро. Тамара Семеновна рассказала о новой теме и попросила обратить внимание на тех респондентов, которые прислали по ней свои заметки. Все остальные работали по своим заданиям. Мне же дали тему о сельской интеллигенции. Я должна была искать заметки по фестивалям и самодеятельности в Петрозаводском крае. Где это, я примерно знала, то есть самый край земли нашей, тот, где начинается утро страны. Пришлось поискать  и покопаться в википедии, познакомиться с местом моих изысканий. На это ушел целый день или те полдня, как мне поставили комп ребята из техотдела. Это были веселые молодые парни, которые отсыпАли мне комплименты и уже приглашали на свидание. Мне было приятно и отпустило то напряжение, которое внесла Лариска. Я не обижалась на нее, но теперь держалась настороженно по отношению к ней.
      - Уж, точно, что она не станет моей подругой, не люблю болтливых, даже боюсь их, - думала я, сидя с ней за столом в местной столовой, что располагалась на втором этаже. Она, как всегда, между ложками и вилками, рассказывала мне обо всех, на кого бы я ни посмотрела.
       - Вот уж, ходячая энциклопедия, - хмурилась я, представляя себя ни месте тех, о ком мне она с придыханием рассказывала.  Здесь обедали многие из младшего состава редакций, расположенных в этом здании и она знала их, а они ее, так как приветствовали и кивали. Я взяла себе на ум, что надо быть с ней настороже. 
      Подсчитав свои траты, я поняла, что денег, взятых с собой, мне вполне хватает и на проезд и на еду. Кроме того могу прошвырнуться по магазинам и прикинуть к носу, что может быть по карману. Мне еще не приказали поменять рабочий прикид, но намекнули, что желательно, чтобы я соблюла соответствующий дресс-код, как-то черный низ белый верх в любой интерпретации, но без штанов и вычурности. Я приобрела в ближнем магазине узкую юбку с разрезом сбоку, белую рубашку с воротником стойка и туфли на средней шпильке. Все было строго и просто, но когда появилась в этом  наряде на работе, то некоторые мужчины и свои и чужие в коридоре и в столовой делали мне комплименты. А уж оглядывались почти все. Лариска тут же потащила меня в курилку и уже там, под пристальными взглядами парней и мужчин, тихонько выкладывала последние новости и впечатления по моему виду. Я была поражена.
       - Неужели им делать больше нечего, как обсуждать кто и в чем одет, - возмущалась я про себя.
      Мне было странно, что они нашли во мне ту самую фигуру, на которую стоило обратить внимание. Было ужасно неприятно и дико. Но уже через неделю пристальное внимание ко мне утихло,  и по залу гуляли уже другие толки: про новую пассию Игоря и о делах высшего руководства холдинга. 
       Я же пока вникала в работу по отслеживанию информации от местных авторов. Очень любопытная тема. Писатели, корреспонденты, журналисты СМИ Петропавловска рассказывали о природе края, его законах и сказаниях, поверьях и работе рыбаков, охотников, геологов и даже НЛО, которых так много летало в том интереснейшем месте. Мне захотелось там побывать,  и я наметила себе его, как один из вариантов путешествия или командировки. Даже начала переписку с одним из корреспондентов Юрой, так обозвался он и заинтересовал еще и своим ником с чайкой над волной. Практически одного возраста, мы познакомились более плотно. В течение дня переговаривались и переписывались. Я сообщила ему и номер своего телефона, рассказала, что в Москве на практике, где учусь и откуда сама. Он был удивлен и в то же время обрадован, так как боялся нарваться на «столичную куклу», как сказал, и его работы будут принимать через призму московского пренебрежения. Я же, располагала во всём,  и ему было удобно и приятно найти аналогичную душу.  Некоторые его заметки я вставила в программу обсуждения для нашей странички в журнале, посчитав их интересными. И они были приняты и одобрены главным редактором. Уж, как Юра был доволен, как радовался, а я вместе с ним была горда и за него и за себя. Так завязалась наша дружба.
      Прошла еще неделя моей практики. Родные уже успокоились за мое поведение и даже советовали больше развлекаться, а не сидеть дома. А брат даже предлагал некоторые бары и клубы, где можно было хорошо оторваться, так ему говорили его друзья, которые бывали в столице. Я, конечно, усмехалась их советам, но стала замечать за собой, что чаще сижу в комнате одна, благо, что еще не появилась соседка из командировки.
      - Надо бы сходить, пожалуй, хоть разок и посмотреть на местную развлекуху, - думала я, тем более что Лариса не раз звала меня в клуб «Белый попугай», куда часто ходили они тесной компанией из ребят редакции.  И в очередной вечер пятницы, когда все уже собирались по компашкам, я обратилась к Лариске с просьбой взять с собой. Та обрадовалась и приказала приходить вовремя к дверям клуба, где будет меня ждать не более пятнадцати минут.
      - Смотри, не томи меня долго на улице, - предупредила она, хлопнув по плечу.
Я обещалась.

Г л а в а  4.
        В комнате я долго перебирала свои вещи, прикидывая, чтобы такое надеть. В первый раз в московском элитном клубе не хотелось выглядеть уж совсем зачуханной провинциалкой. Вспомнив своих коллег девчонок, их вид и прически, решила, что буду выглядеть скромно, но дорого. По пути зашла в бутик и купила новое нижнее белье, притом это сделала для себя, в  этом была  моя страсть, и туфли с красными подошвами по последней моде, на высоком каблуке. Мое темно-серое платье цвета мокрого асфальта было простым по покрою, но отлично сидело на фигуре и эти туфли очень подошли, после того, как я надела кораллы на шею и зачесала волосы наверх, заколов такими же шпильками. Поглядев на себя в половинное до талии зеркало, потом опустила вниз и осмотрела ноги. Осталась довольна. А по лицу нашей вахтерши, что открыла рот и даже приподнялась, увидев меня, спускающуюся с лестницы, поняла, что выгляжу на все сто. Внизу меня уже ждало такси, которое я вызвала заранее ко времени.
      - Смотри, девка, - закричала мне вслед вахтерша, - успей вовремя. До часу закроюсь.
Я махнула рукой и усмехнулась.
      - Буду еще раньше, - подумала я, уже подманив к себе машину.
Таксист тоже выглянул из окошка, и даже улыбнулся, когда садилась на заднее сидение.
      - Может вперед сядешь? – кивнул он на переднее сидение.
      - Нет, - покрутила я головой, - буду здесь.
Мужик пожал плечами и тронул машину. Ехали недолго, пробок не было, время доходило до девяти вечера. Я успела вовремя. Увидев меня, Лариска придирчиво оглядела.
      - Классно выглядишь, - причмокнула она губами, - Ну, держись теперь.
      Мы прошли без очереди, так как Лариска показала охраннику пластиковую карту. Что это был постоянный пропуск, я узнала потом, когда прошли в небольшой зал, утонувший в шуме и грохоте современной музыки. Сверкание разноцветных лучей, смешанными со смехом, голосами, выкриками, создавали то самое настроение драйва, которое требовало выплеска из души и тела. Лариска потянула меня в угол, где уже сидели веселые коллеги. Их было пятеро, со мной теперь шестеро: трое ребят и мы с еще одной девушкой из нашей редакцией. Ее звали Светланой, так она представилась. Мы пожали руки и засмеялись, так как совсем недавно сидели в одном зале и не знали друг друга. Ребята же были из техотдела и один из них тот самый, который предлагал мне свидание. Я была рада видеть здесь знакомые лица и успокоилась после нескольких глотков коктейля, заказанного заранее нашими друзьями. Завели разговоры на темы свободы на выходные, кто куда и кто с кем будет отдыхать. Технарь обозвался Вовой и пригласил на танец. Я с удовольствием отрывалась в быстром темпе музыки. Тело, наполненное желанием двигаться, да еще сдобренное легким алкоголем, подчинялось и получало удовольствие. Вовка смотрел на меня с удивлением и обожанием.
       - Ты красивая, - прокричал он, наклонясь к моему лицу.
      Я кивнула в знак признательности и продолжила извиваться, приподнимая руки и закрыв глаза, отдаваясь ритму. Потом почувствовала чьи-то руки и раскрыла глаза. Передо мной извивался тот самый Игорь, который был предметом мечтаний моих коллег. От неожиданности, я остановилась и вытаращила глаза. Он, поняв мое недоумение, склонился к лицу.
      - Здравствуй, незнакомка, - прокричал он, - хочу с тобой познакомиться. Ты не против?
      Я покачала головой, потеряв дар речи. Музыка продолжалась, но танцевать мне уже расхотелось. Поняв мое состояние, он прихватил меня за талию и повлек к стойке бара. Я пошла с ним и оглянулась, в поиске своего партнера, но его не увидела за танцующими.
       - Ты Вовчика ищешь? – громко сказал  мне Игорь, прижав к себе боком.
Я слегка отклонилась от него и кивнула.
       - Он передал тебя мне,  и ушел к своим, - вновь притянул к себе Игорь.
Я резко оторвалась от его рук и встала. Он дернулся, но выпустил меня и тоже остановился.
      - Что значит,  передал? – уже говорила я, злясь на этот демарш Вовы, - Я что, передающий жезл?
      - Нет, прости, что не так сказал, - вновь протянул ко мне руку, но я отпрыгнула в сторону.
      - И куда ты меня ведешь? – возмутилась я.
      - Давай к бару. Хочу угостить тебя. Не откажи, - он стоял и улыбался, а я рассматривала его.
      В темных брюках и в сорочке в бело-серую полоску с распахнутым воротом, он был хорош. А когда мы присели на свободные стулья у стойки, то я рассмотрела и его глаза цвета шоколада. Его красивые в изломе губы улыбались, показывая белые зубы,  и легкая небритость придавала всему облику стильность. Мне нравились такие ребята: спокойные, веселые, беспечные, не заморачивающиеся ничем, кроме работы и отдыха в хорошей компании. О таких говорят,  что они хорошие друзья и всё: никаких поползновений, никаких обязательств, просто и понятно. Я приникла к краю стакана, выбросив пластиковую трубочку. Он сделал удивленные глаза и тоже выкинул свою. Мы поняли друг друга,  и уже меж нами наметилась ниточка сцепления. Потом он стал задавать мне вопросы, на которые я отвечала с удовольствием. И я уже совсем расслабилась, даже забыв про своих коллег. Мне было с ним интересно и приятно. Но нашу незатейливую беседу нарушил молодой парень в темном костюме. Откуда он появился, я сразу и не поняла. Он наклонился над ухом Игоря, и что-то тому сказал. Сделав большие глаза, Игорь попросил меня его подождать, а сам направился за этим, как он сказал, охранником клуба. Я сидела со стаканом в руке, оглядываясь вокруг. На меня не обращали внимание: все веселились под оглушительные звуки музыки. Прошло достаточное время, а он не показывался. Я решила уже не ждать в одиночестве и найти  своих. Прошла сквозь толпу танцующих,  и вышла прямо на Вову, который двигался в мою сторону. Заулыбавшись, подхватил меня за талию и раскрутил на месте.
       - Давай-давай, зажигай, - прокричал он, двигаясь в ритме.
Я покачала головой.
      - Мне надо в дамскую комнату. Проводишь? – ответила ему также криком.
Тот кивнул и,  прихватив меня за руку, потащил сквозь толпу. Вывел к узкому коридору и показал рукой на две двери, расположенные в углу.
     - Туда, - показал он мне рукой, - я подожду.
Я кивнула и толкнула дверь с изображением латинской V вниз, вроде платья, а вверх вроде как широкие плечи для мужчин. Я удивилась такому и была благодарна Вове, что провел  и показал где. Сама бы не нашла и при том не поняла бы, где женская и где для мужчин.
      - У нас в провинции попроще: фигурки понятливей, - фыркнула я.
       Здесь же даже на туалетных дверях своя столичная вычурность. Зашла и поразилась богатству и красоте: белоснежный фаянс, зеркала, современные девайсы, пахучая туалетная бумага и, конечно же, чистота. Мне понравилось. Три кабинки с защелками и приспособления даже для сумок. Свой же клатч я не забывала,  и здесь пригодился, когда осматривала себя в зеркале. Все было в порядке и я было совсем собралась к выходу, как открылась дверь и вошли две яркие девушки. Они не прекращали разговор о каком-то Игоре. Я прислушалась. Они говорили о моем визави, который недавно угощал меня и просил подождать. Не стесняясь меня, одна из незнакомок продолжила фразу:
      - …и он ее утащил в свою кабинку и там оприходовал. Как говорится, не отходя от кассы. Представляешь?
Вторая скривила губы:
      - Фи, как можно. Хотя они любовники и могут себе позволить, даже при всех. И он еще не напился, хочешь сказать?
      - Представляешь, уже. И когда успел, - засмеялась она, заглядывая на себя в зеркало.
      Вторая направилась в кабинку, а первая взглянула на меня с интересом. Мне стало неловко,  и я тут же выскользнула из туалета. У стены все также стоял Вова и ждал меня. Увидев, улыбнулся и подал локоть.
        - Прошу, - и я вцепилась ему в руку. 
Пока шли к месту, с огорчением думала об Игоре и его поступках.
       - Значит,  тогда его позвала его любовница, но зачем сказал, чтобы я подождала? Вот и сидела бы, как дура, - помотала головой уныло, - А он мне понравился. Но все было зря. Эх, наивная! - встряхнула головой и выпрямилась, - Надо оторваться по полной и затем намылиться «до дому до хаты».
       За то  время, пока была с ребятами, так и не увидела его, хотя постоянно мои глаза искали его среди толпы. Лариска посматривала на меня с выражением и подмигивала. Я делал вид, что не понимаю и продолжала искать. Но его нигде не было. Настроение упало,  и я решила покинуть теплую компанию, уже хотелось домой, в постель, зарыться в подушку и пореветь от обиды. Почему не понимала сама.
       Простившись, выбралась из толчии молодых подвыпивших ребят и прошла к выходу. Двери внезапно резко открылись и ворвались двое парней с перекошенными злобой лицами. Остановились и осторожно выглянули через стеклянные двери.
      - Ну, что? – спросил один.
      - Как-будто тихо, - ответил второй, - Пошли, пока не подъехали менты. Мы свое дело сделали.
      Они побежали в зал, а у меня все сжалось внутри. Я не понимала, что, но меня потянуло в двери,  и я  выскочила на крыльцо. Там стояли несколько человек.  Они курили и о чем-то громко говорили и смеялись. Подъехала машина, выпустив из салона троих, и те со смехом двинулись к дверям клуба. Все вроде бы нормально, но меня повело в сторону и почему-то захотелось заглянуть за угол. Я пошла и завернула туда. Там было тихо и полутемно. Пошарив глазами по стенам и площадке, увидела какой-то мешок. Сердце стукнуло. Медленно двинулась посмотреть.
       - Ах, если бы не мое любопытство и наивность, многое бы пришлось избежать в дальнейшем! Но случилось то, что должно было случиться.    
      Передо мной лежал человек. Подбежав, присела и перевернула навзничь – это был Игорь, с лицом в крови  и крепко избитый. Приложив пальцы к шее, поняла,  что жив, но без сознания. Похлопав по щекам,  увидела, как он открыл глаза и сосредоточился на моем лице.
      - Ты-ы-ы, - еле проворочил он языком, - рад видеть.
Я склонилась ниже и приподняла его голову.
      - Ты как? – и почувствовала сильный запах спиртного.
      - Я, - он облокотился на локти и начал подниматься, - нормально.
Качнувшись в сторону, встал на четвереньки.
      - Ох, ты, - проговорил он с удивлением, - как качает. Как на яхте в шторм.
Качнувшись еще раз,  оперся на мои подставленные руки. Поморщился и встал на колени, а потом с моей помощью и на ноги.  Посмотрел в мое настороженное лицо и ухмыльнулся.
      - Ты что здесь делаешь?
      - Вот помогаю тебе, - хмыкнула я, придерживая его под локоть.
      - А водить машину умеешь? – спросил он с улыбкой.
      - Могу, - кивнула я.
     - В кармане ключи, - он едва стоял на ногах, - Отвези меня домой. Лады?
      Я пожала плечами и повела на выход из этого тупика. Мы вышли и он махнул направо. Там, недалеко, на небольшой площадке стояли несколько авто.  Среди них был низкий спортивный «порш» и к нему-то и направился Игорь.
     - Я сяду рядом, - он схватился за верх дверцы, - и покажу дорогу. Садись за руль.
      С трудом помогла сесть охнувшему парню, а сама обошла вокруг капота и открыла дверцу. Я еще не сидела на таком заграничном чуде,  и мне было страшновато. Но усевшись на сидение, по автомату подтянула его для длины своих ног, сбросив туфли. Ступни легли на педали и я, уверенно вставила ключи в прорезь. Завела и тихонько надавила правой ногой. Машина легко тронулась с места и я,  покрутив руль, направила машину на выезд. Уже немного погодя, поняла, как легко с ней управляться. Она слушалась каждого прикосновения и рукой и ногой, шла ровно, тихо шурша шинами.
      - Да, это не твоя «Нива» - вздохнула я и посмотрела на сидящего рядом парня.
      Он откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Лицо выглядело усталым, будто он выполнил тяжелую работу. Мне стало его жаль. Глядя на залитое кровью губы и подбородок, припухший нос, я почувствовала к нему сострадание. За что так его избили и где были охранники,  не могла понять, и это было довольно странно.
      Я ехала по проспекту и остановилась, не зная куда дальше. Толкнув в бок, поняла, что тот совсем отключился и прислушалась к его дыханию, опасаясь обморока, но тот в этот момент всхрапнул и задвигался, устраиваясь в кресле. Поняла, что тот отрубился по-пьяни. Я не знала,  что делать, толкала я, упрашивала проснуться, но тот только отмахивался и ворчал его не трогать.  Отчаявшись,  набрала номер Лариски. Кратко рассказала ей про Игоря, но не сказала, что тот был в драке, сказала, что сильно пьян,  и попросила объяснить, как добраться по такому-то адресу, что рассказал мне он перед поездкой. Она  всполошилась и быстро обрисовала маршрут.
      - Может тебе помочь или сама справишься? – проговорила она, - А то, гляди, счас подъедем.
      Я отказалась, почему-то решив, что смогу сама и никого не надо. Не хотела, чтобы видели его в таком виде.  Сбросив номер, поехала по-тихоньку, приглядываясь к домам с надписями названий улиц. Уж было хотела вновь звонить Лариске, так как заплутала, но тут очнулся Игорь, посмотрел вперед и потом на меня.
      - Во!  Уже дома.  Сверни направо,  и тут будут ворота. Гудни пару раз и дверь откроется, Красная шапочка, - ухмыльнулся он пьяно.
     Я мысленно выругалась и свернула.  Между домами прямо передо мной были высокие кованые ворота. Нажала два раза на клаксон и тут же начали они открываться. Увидев просторную щель, въехала и направилась к  ступеням высотки. Это жилое здание в центре столицы было элитным и квартиры в нем стоили астрономических денег. Как я поняла, он жил здесь один, родители обитали в своем замке в черте города, где селились в основном московские олигархи. Остановив машину, помогла ему выбраться и,  поддерживая под локоть, повела к лестнице.
      - Дальше сам дойдешь? – спросила его.
Он покачал головой.
      - Нет, помоги. Буду должен.
      - Уж, куда без этого,- уже  с досадой подумала я, представляя лицо своей вахтерши, - Опоздаю, как пить дать. Где ночевать? Не на улице же.
      Подхватив вновь его уже за талию, помогла взобраться и прошла вместе с ним в светлый вестибюль со стойкой охранника. Увидев нас, он удивленно вскинул брови,  и тот час бросился навстречу.
      - Игорь Николаевич, что с вами? Помочь?
      - Нет, - улыбнулся он, - Я с помощницей.
     - Ну, тогда ладно, - удивленно качнул тот головой и остался стоять, глядя нам след, пока не закрылись двери лифта.
      Поднявшись на последний этаж, вышли на освещенную площадку, где была всего одна дверь. Игорь протянул мне карточку-ключ и махнул ею вперед.
      - Открывай, - проговорил он хрипло и качнулся резко в сторону.
      Я еле его удержала. Потом кое-как вставила карту и дверь открылась. Придерживаясь за стенки, Игорь прошел в коридор и начал набирать шифр на видео. Потом хлопнул в ладоши и крикнул:
     - Свет везде!
Повернувшись ко мне, улыбнулся пьяно:
      - «Умный дом», - покачнулся и осел на пол около стены.
      - Ноги не держат, - еле проговорил он и поднял на меня лицо, - помоги, а?
      - Куда теперь? – я помогла ему подняться на ноги, и он, придерживаясь спиной стенки, махнул рукой на боковую лестницу:
      - Туда.
Вздохнув, прихватила покрепче  его за талию и направилась на второй этаж. Там увидела такую же светлую площадку и несколько дверей, выходящих на нее.
      - Дальше куда? - приостановилась я, придерживая уже обмягшее тело.
     - Туда, - кивнул он на первую слева дверь.
Потащила его, уже спотыкающегося и толкнула ногой дверь. Она хлопнулась о стенку и я, почти падая, протащила это тяжелое тело и упала с ним вместе на широкую кровать.
       - Уф, - еле выдохнула я и поднялась.
      Посмотрела на лежащего парня, и поняла, что ему все еще нужна моя помощь. Стянула с ног запыленные туфли, носки, расстегнула ремень и еле стащила брюки, затем расстегнула рубашку и, поворачивая тело, сняла ее, отбросив в сторону. Затем еле затолкала тело на кровать, и прикрыла концом покрывала. Он открыл глаза, уставился на меня изумленно, будто видел в первый раз, потом вяло махнул рукой и, повернувшись на бок, потянул покрывало на голову. Что-то бормоча, устроился и тут же захрапел. Я молча собрала его вещи и сложила на кресло, стоящее рядом. Как выключить свет не знала, но вспомнив его хлопок, попыталась сделать также:
      - Убрать свет, - громко сказала я и свет потух.
Я удовлетворенно хмыкнула и, зарыв двери, спустилась в холл. Вынув из клатча смарт, посмотрела на время и ахнула: было уже два ночи.
      - Куда ехать? – прикусила в отчаянии губу, - Вахтерша, зараза, не откроет. Буду здесь ночевать.
Оглянулась и нашла угловой кожаный диван,  стоящий у дальней стены хола, прямо напротив панорамного окна. Подошла ближе к нему и остановилась в удивлении глядя перед собой.
      - Какая красота! – вырвалось из меня.
       Передо мной была ночная Москва, переливающаяся всеми цветами радуги. Это огненное море зачаровывало, притягивая взгляд. Я прислонилась к прозрачному стеклу и замерла. Такого еще не видела. Полюбовавшись, опомнилась и вернулась к своим мыслям, куда положить свое уставшее тело.
      - Только если на этот диван, - с тоской посмотрела на кожаное чудо.
    Но подумав, решила все же уехать к себе. Сунулась в смарт заказать такси, но аккумулятор уже сел. Поискала зарядник Игоря и не нашла. Решила спуститься вниз и попросить охранника. Еще раз окинув взглядом комнату и темноту за окнами, вздохнула и,  хлопнув в ладоши, крикнула в полголоса:
- Убрать свет везде.
Свет тут же потух,  и я по наитию прошла к выходным дверям. Нашарив замок, щелкнула и вышла на площадку. Подошла к лифту и нажала на кнопку. Двери начали открываться. Я удивилась сначала, а потом поняла, что кроме нас им еще никто не воспользовался. Спустившись вниз, подошла к удивленному охраннику.
      - Вызовите мне,  пожалуйста,  такси, - попросила устало, - мой телефон сдох.
Тот поднял брови и замер на мгновение, видимо не веря, что я уезжаю, потом хмыкнул и набрал номер.
      - Как твой адрес?
Я проговорила. Он повторил в трубку.
      - Скоро будет, - сказал он, улыбаясь, - А что не остались? Поздно уже.
      - Ничего, надеюсь,  вахтерша мне откроет двери. Хотя бранилась.
      - А кто там у вас сейчас, не тетя Маша? – он прилег на край стойки грудью и уставился на меня с интересом.
      - Она самая, - усмехнулась я.
      - Тогда передайте ей от Димы привет и скажите, что мол просит за вас. Чтобы не ворчала. Да я ей и сам позвоню счас.
     - Не надо, - вдруг всполошилась я.
Тот только махнул от меня рукой и уже ждал ответа. Потом оживился и сказал, поздоровавшись:
      -  Через полчаса открывай  дверь моей знакомой…, - он повернул ко мне лицо с вопросом.
       - Елизавета, - подсказала я с улыбкой.
       - Лизе, - сказал тот в трубку.
Потом пожелал ей хороших выходных и отключился.
       - Все будет хорошо. Она не злая, просто строгая.
       - А вы откуда ее знаете?
       - Так она моя тетка, двоюродная.
       - Ааа, - сказала я, и зевнула, - Извини, спать хочется.
       - Так надо было остаться, - хихикнул он, кивая на лифт.
      - Не, - откликнулась я, - невможна мне. Я же его сотрудница, коллега. Просто помогла и доставила. А машина где? – вдруг вспомнила я, - Стоит у лестницы?
       - Да ее наш охранник уже отогнал в подземку. Не волнуйся. Он частенько такой прикатывает, вот и привыкли все.
      - Пьет? – удивилась я.
Тот кивнул. Я вздохнула огорченно:
      - Жаль. Неплохой парень.
      - Так это случилось недавно, когда мать погибла в автокатастрофе. Говорят он ее сильно любил, - проворил тот таинственно, и продолжил с удовольствием, как я поняла, - Сам-то был в командировке на войне и даже не смог приехать на похороны. А потом ругался с отцом, когда тот и года не ждал,  женился на своей секретарше. Вот и запил по-черному. Хотя ведь военный корреспондент. Как приезжает откуда, так и не просыхает.
Я слушала его с интересом и рассматривала этого улыбающегося парня с золотым брачным кольцом на пальце.
       - Хотела бы такого, красивого, доброго, веселого. Какой только достанется. Ах, да, их же будет трое, - хмыкнула я и отвела взгляд.
Тут прозвучала мелодия на его телефоне,  и он кивнул мне:
      - Такси подъехало. Проводить?
      - Нет, не надо. Спасибо тебе и спокойной ночи. Ах, да, уже доброе утро, - махнула ему рукой и вышла.
Машина домчала меня за полчаса. Расплатившись, добежала до дверей, где меня уже поджидала вахтерша тетя Маша. Она открыла и проворчала вслед:
       - Если бы не Димка, сидела бы ты на крыльце до утра.
Я извинилась и побежала в свою комнату. Там быстро разделась и нырнула под одеяло.
       - Спать-спать, - закрывала я глаза, - завтра не буду вставать до вечера.
А за окном уже серело.

Г л а в а  5.
      На следующий день проснулась в  полдень. Голова слегка кружилась. Что бы понять, сколько время, сунулась к смарту и поняла, что вчера не подключилась,  и он смотрел на меня своим черным окном. Мысленно ругнувшись, нашла шнур зарядника,  и тут же охнула, увидев на вспыхнувшем экране, что уже около двух дня и очень много не отвеченных звонков. Усевшись поудобнее, начала просмотр. Звонки были от Лариски, от мамы, от брата, даже от петрозаводского Юры и еще несколько неизвестных. Хмыкнув,  набрала последний из неизвестных. Звонок шел долго и никто не откликнулся.
      - Наверно ошиблись, - подумала я и начала отвечать всем по очереди. Так просидела еще больше часа, пока не почувствовала, что очень хочется есть. И вышла в туалетную комнату.  Сделав свои мыльно-туалетные дела, вернулась и приготовила кофе с бутербродом. Села за стол и открыла ноут. Проглядела и там письма и на кое-какие ответила. Собралась идти в магазин, чтобы подкупить продукты, как услышала звонок. Не глядя чиркнула пальцем по плоскости:
      - Да.
      - Лиза? – услышала я знакомый голос, - Это Игорь. Здравствуй. Не разбудил?
Я  обомлела. Уж кого-кого, но его-то услышать не ожидала.
       - Здравствуй, - ответила я, помолчав.
       - Хочу сказать тебе спасибо и извиниться за вчерашнее, ах, нет, - засмеялся он, - за сегодняшнее. Ты меня спасла и я твой должник. Хочу пригласить тебя на прогулку. Соглашайся, а?
Я молчала, обдумывая его слова. Где-то в душе мне было приятно и интересно, но какой-то червячок сомнения грыз мозг. Но, услышав еще раз его голос, почему-то сказала, что согласна, что пусть приезжает.
      - Я здесь уже, у твоего подъезда. Выходи.
      - Как ты узнал мой адрес и телефон? – начала я, но тут вспомнила его возможности и хмыкнула, - Ах, да.
      - Потом все расскажу. Жду. Прихвати купальник,  - и отключился.
      Я посмотрела на потухший экран и тут же, опомнившись, стала собираться. Надела джинсы, майку, схватила свой рюкзачок и скинула туда шлепки, купальник, полотенце, завернула приготовленные и не съеденные бутерброды, бутылку с водой. И зарядник, так, на всякий случай. Мало ли! Сбежала вниз и увидела, что на месте тети Маши сидит другая вахтерша, которая даже головы не подняла, когда я, пробегая, поздоровалась. Она лишь кивнула, все также уткнувшись в какой-то журнал. Распахнув двери,  разглядела тот же «порш» и Игоря, стоящего рядом и курившего сигарету. Увидев меня, отбросил ее в сторону и открыл дверцу, приглашая садиться. Кивнув в приветствии, села и он, оббежав капот, плюхнулся за руль. Посмотрел на меня с улыбкой.
        - Пристегнись. Любишь быструю езду?
Я кивнула.
      - Счас будет, - и выехал со двора.
Спокойно свернул за угол, проехал вперед, встроившись в ряд,  и надавил на педаль. Машина рванула «с места в карьер», как говорится. Сердце ушло в живот и адреналин в кровь.
      - Ух, ты! – только и сказала я, придержав бейсболку, что сидела на голове козырьком назад. Сделала это специально от ветра.
Верха в машине не было, он был сложен сзади. Вскоре мы выехали на объездную.
       - Теперь держись! – закричал он сквозь сильный поток ветра, который доставал даже за высоким передним стеклом.
      - Их-хо-го! - закричала я, поднявшись на ноги.  Придерживаясь за края триплекса,  подняла одну руку вверх.
Сильный ветер ударил в лицо,  и я захлебнулась воздухом. Закашлялась и брякнулась  задницей в кресло.
      - Хах-ха! – услышала смех парня и взглянула на него сквозь слезы, что появились на глазах.
Ткнув его в плечо, поднялась еще раз, но уже было чуть легче. Вопросительно посмотрела на Игоря.
      - Я убрал скорость, теперь кричи, - засмеялся он.
И я закричала:
      - Их-го-го! Из-хай-яяя!
Постояла немного, принимая упругие толчки ветра в лицо, потом села на место и попросила включить музыку. Игорь ткнул пальцем и по ушам ударил тяжелый рок. Он прибавил на всю катушку. Мы не слышали друг друга, мы кайфовали: скорость плюс музыка, что может быть лучше в нашем возрасте.      
      Так проехали часть пути.  Сделав звук потише,   мы разговаривали. Он рассказал, как проснулся и понял, что дома и что раздет, потом прошел в туалетную и вспомнил, взглянув на себя, весь тот вечер и девушку, что помогла ему, но кто это был, смутно. Прошелся по комнатам, и никого не найдя, спустился вниз, где еще дежурил Дима охранник, он-то и рассказал про меня. И еще то, что если бы он не был женат, то ни за что не упустил бы такую девушку. Тут я хмыкнула и покраснела. Игорь смотрел на меня искоса и улыбался.
      - Вот я и решился не упускать такую девушку и поблагодарить за проявленное сочувствие. Адрес он тоже дал, а телефон узнал у твоей старшей, когда позвонил ей. Она была страшно удивлена и засомневалась давать или нет, но сказал, что только хочу поблагодарить за оказанную мне услугу.
      - Какую,  не сказал, надеюсь?- хмыкнула я, разглядывая его четкий профиль.
     - Нет, сказал только, что ты отличный товарищ и друг.
     - Даже так, друг и товарищ, - хихикнула я, - и она сразу же поверила.
     - Нет, молчала, пока я ей торжественно не обещался, что никому не скажу, что она дала мне телефон без согласия абонента. Это согласие он обязательно с меня получит,  и ты не будешь на нее сердиться.
      - Чего уж, - притворно вздохнула я, - конечно. Разве можно сердиться на…
      -…пьяненького мужичка, - продолжил смеяться он, повернув ко мне голову.
      Его руки спокойно лежали на руле,  и сам он был свеж, будто и не было вчерашнего битья, крови и пьяного бормотанья. Дыхание было чистым, без запаха алкоголя и только зубы блестели в лучах солнца, будто серебряные.
      - Надо же,  как у вампиров слегка удлиненные клыки, - заметила я и усмехнулась, - вероятно,  просто такое сравнение.
Но это видение запало в мозг и тут же мне отчаянно вдруг захотелось их лизнуть языком. Дыхание остановилось, когда я уставилась на него, потом заперхала, закашлялась, слегка подавившись воздухом.
      - Что с тобой? – поднял он брови, посмотрев на мое покрасневшее лицо.
      - Да, так, ничего, - прохрипела я, - воздухом подавилась.
      - Может поднять крышу? – поглядывал он на меня.
      - Нет, не надо, счас пройдет.
Я успокоилась и решила впредь быть осторожной.
      - Так недолго и вляпаться, - корила сама себя, - возьми себя в руки, девушка. Он может быть опасен.
     Скоро мы подъехали к перекрестку и он, снизив скорость, завернул в сторону леса. Дорога была уже не такой скоростной, но все же хороший асфальт. Показались домики за заборами, и шлагбаум с будкой охраны. Выглянувший мужчина,  увидев машину, поднял его вверх и приложил ладонь ко лбу, отдавая честь. Игорь кивнул,  и мы поехали вдоль по улице. По одну и по другую стороны почти впритык высились коттеджи разнообразной архитектуры. Заборы у всех были высокими и непроницаемыми.
      - Круто огородились, - мелькнула мысль, - прям,  как от врагов. А может так и есть, - думала я, разглядывая эти сооружения из камня, металла, пластика. За ними кипела жизнь: слышались голоса, смех, крики.
      Вскоре Игорь завернул в какую-то тихую улочку и остановился перед таким же глухим забором.
      - Ну, вот, и приехали. Сиди. Я скоро. Ворота открою.
     Он выскочил из машины и, вытащив из кармана связку ключей, открыл калитку и вошел. Послышался скрип,  и начались открываться ворота, вручную, сначала одну створку, затем другую.  Он стоял посреди и поманил меня к себе. Я поняла и пересела за руль. Тронув слегка педаль, въехала и остановилась перед ступенями  дома. Заглушив мотор,  оглядела его,  и сердце екнуло: он так напомнил мне наш дом в Березовке, такой же одноэтажный из белого силиката, с черненой крышей и каминной трубой, с пластиковыми окнами и клумбами с цветами перед  входом.
      - Что застыла? – подошел Игорь и подал мне руку, - Это дом моей матери, - сказал он, вглядываясь в мое лицо, - Не шокирует простотой?
      - Нет, - махнула головой, - напоминает свой. Так похож, что аж слезы выбивает.
     - Тогда вперед, - и он, выхватив из багажника большой баул, вскинул его на плечо.
Взлетев по лестнице, толкнул двери. Они были не заперты, чему я удивилась.
      - Я звонил еще утром и просил подготовиться к моему приезду, - ответил он на мой вопрос, - тут его смотрят. Муж и жена соседи. А им приплачиваю за это. Хотя они отказываются. Очень любили мою мать, - и нахмурился, - хотя кто ее не любил, - прикусил он губу.
Потом подтолкнул меня,  и мы прошли в холл. И здесь все было,  как и у нас: две лестницы по стенам на мансарду, где располагались спальные и гостевые комнаты, вправо кухня и кладовая, влево туалетная и ванная. В середине камин с телевизионной панелью,  а перед ним диваны с низким столиком на колесиках. Отличалось лишь деталями и цветом облицовки. Я с удовольствием осматривалась, а Игорь пошел в сторону кухни. Я последовала за ним. Вот кухонный гарнитур был не таким и техника посолидней. И еще барная стойка с высокими стульями.
      - Был обеденный стол, но я его удалил после смерти мамы. Напоминал мне о многом. Решил,  что так будет лучше, - развернул он приглашающе ладонь и взмахом руки,  показывая вокруг, - Нравится?
      - Нравится, - кивнула я, - можешь кофе сделать?
      - Обязательно, - улыбнулся он, - только помоги затарить холодильник. Я заказал кое-что в ресторане, но еще не видел. Да и тетя Лида наготовила,  небось, как всегда.
      Мы открыли баул и выставили на стол баночки с салатами, с мясом, с фруктами и еще с чем-то, что напоминало картофель, макароны и соусы.  Все сложили в большой современный холодильник,  и я увидела еще и бутылки шампанского и водки. Нехорошо как-то вспомнились слова Димы, но Игорь тут же, поняв мой взгляд, улыбнулся:
     - Это НЗ, на всякий случай. Не возражаешь?
А что я могла сказать, просто пожала плечами:
     - Ты хозяин, тебе и решать.
Потом он готовил кофе в кофемашине, а я, вымыв руки, вытащила свои бутерброды и разложила на тарелку.
     - О, - удивленно поднял он бровь, - ты тоже со своим харчем. Годится.
     Мы присели на стулья и приступили к трапезе. Кофе был отличный, такой, как мне нравился: крепкий и слегка сладкий, без всяких примесей, просто черный. Попробовал мои бутерброды, которые я разогрела в микроволновке и удивился.
     - Горячие вкуснее, попробуй, - усмехнулась я.
      Он откусил и принялся быстро жевать, кивая согласием. Уж что-что, а бутеры у меня были в зачете. Еще никто от них не отказывался, все хвалили. Я чувствовала в этом свое призвание, кулинарное, естественно. Все остальное тоже могла приготовить даже в расчете на семью, но это всегда делала мама, а я была на подхвате. Только в общаге иногда баловала своих девчонок обедами по-домашнему. И тогда по всему дому разносились чесночно-луковые запахи, на которые слетались все окрестные жилички. Они пробовали, делились своими рецептами и хвалили мои.
     - Мы будем здесь ночевать? – задала я мучивший меня вопрос.
Игорь кивнул, с полным ртом.
     - Могу пройти в комнату? – спросила я.
     - Выбирай любую, - откашлялся он, запив очередной кус.
Я кивнула и пошла выбирать себе временное жилье. Толкнула в первую же дверь и поняла, что это женский вариант, где увидела зеркальный столик,  широкую кровать и комод под старину. Во всю стену располагался шкаф с подвижными дверцами. Скинув на постель свой рюкзак, выглянула в окно, раздвинув шторы. Там был рай из цветущих кустов шиповника. Они росли густо, и пахли так, что кружилась голова. Это я почувствовала, когда открыла створку и высунулась в окно. Кроме запаха было еще их разноцветие: от белого до темно-красного.
     - Ковер из роз, - почему-то пришли на ум слова.
И такое блаженство вдруг охватило меня, что слезы выступили из глаз. Почему-то здесь и сейчас мне было очень хорошо, будто вернулась в свой родной дом. Утерев щеки, я спустилась в холл, где сидел Игорь.
     - Выбрала? – задал он мне вопрос.
     - Да, первую слева. Там такой вид из окна! Прелесть!
     Игорь хмыкнул и поманил к себе. Я присела рядом на диван. Мы смотрели друг на друга, будто изучали,  и потом я вскочила,  испугавшись  приливших  странных чувств.
     - Покажи мне все во дворе, - смутилась я, и отвела глаза.
Он медленно поднялся и показал рукой на выход.
     - Идем.
     Мы вышли во двор и он отвечал на мои вопросы когда построен дом, кто тут жил и живет, кто смотрит за садом и часто ли он бывает здесь и один ли или с компанией. Я постеснялась сказать с девушкой ли, но он понял и сказал, что только единственную меня сюда привез,  и что ни одна девичья нога не ступала на эти плиты. Почему-то мне было приятно,  и я устремилась в сад. Там росли фруктовые деревья, в основном яблони. Была еще и беседка, увитая виноградом и даже альпийская горка с небольшим водопадом. Правда, вода не подавалась,  и цветков не было. Запущено и сухо.
      - Жалко, - проговорила я, показывая на это унылое место.
      - После мамы никто не прикасался к этому, да и мало здесь бывало народу. Отец не посещал уже давно, а без мамы тут все засохло. Я тоже бываю редко. Приезжаю, чтобы заплатить и проведать дом с маминым запахом. Знаешь, иногда мне кажется, что я ее незримо чувствую ее присутствие. И мне становится ужасно тоскливо. Стараюсь бывать реже. А вот сейчас почему-то захотел тебе показать. Не знаю, почему, - и он задумался, прикрыв глаза.
      Мы сидели в беседке и молчали. Я впитывала запахи и тишину, а он погрузился в свои воспоминания. Глядя на его задумчивое осунувшееся лицо, так захотелось прижать к себе, что я даже приподнялась, потом опомнилась и опустилась на скамейку. Он заметил мой порыв и встал. Протянув руку, поднял меня на ноги и медленно наклонился над моим лицом. Его губы нашли мои и он нежно прикоснулся к ним. Раз, потом другой, потом прижал к себе  одной рукой  за талию, другую под волосы и я поплыла от поцелуя.
      - Ах, как он был восхитителен! – голова закружилась и я размякла в его руках.
     Он тут же оторвался от губ и,  подхватив на руки, присел на скамью и посадил на колени. Вновь приник к губам и тут я уже обвила руками его шею и мы целовались, долго, со вкусом. Потом он поставил на ноги и, обняв за плечи, повел в дом.
      Уже вечерело. Солнце скрылось,  и ветерок,  появившийся из ниоткуда, стал нагонять  тучки.
      - Идем домой, надо бы поесть, как ты думаешь? – он посмотрел в мои глаза и тут же вновь приник к моим губам. Мы вновь целовались,  и вновь кружилась моя голова. Со вздохом он оторвался от меня и, взяв за руку, быстро пошел к дому.
      Разогрев в судках пищу, мы ели и болтали ни о чем. Теперь между нами были поцелуи, которые нас сблизили,  и растаяла преграда, как тает под горячим солнцем лед. Все потекло и мои мысли вслед. Было так хорошо, что я даже начала смеяться от счастья. Потом мы вдвоем мыли посуду, пили горячий чай и прошли в холл. Я села на диван с ногами, а Игорь растапливал камин.
     - Скоро пойдет дождь и будет сыро, - объяснил он свои действия.
Я согласно кивала и смотрела на него с обожанием. Опять хотелось его объятий и поцелуев. Мне уже было все равно, что сверлила мысль где-то на окраине моего рассудка, чтобы я не расплывалась лужицей, а брала себя в руки, но я отмахивалась от нее и смотрела только на руки Игоря, а он, перехватывая мой взгляд, улыбался и подмигивал.
      Камин разгорелся, а за окном действительно стало темно и пошел дождь, который превратился в ливень.  Мы сидели обнявшись и смотрели на огонь. И еще мы целовались. Даже лежа. Он бережно снял мою майку и расстегнул бюстгальтер. Оголив груди начал целовать их поочередно легкими прикосновениями губ. Потом прихватил горошины соска,  и я застонала, прикрыв глаза. Он перешел к моим губам и его поцелуи стали властными, и даже грубыми. Со стоном он вскочил на ноги и, подхватив меня на руки,  бегом бросился по лестнице. Толкнув ногой двери в мою комнату, кинулся со мной на кровать. Мы раздевали друг друга торопливо и мешались руками. Потом он повалил меня навзничь и принялся целовать резко, быстро. Сдвинул вниз трусики и его палец оказался в моем лоно. Тело мое неосознанно выгнулось,  и стон вырвался изо рта. Быстро стянув последнюю деталь с моего тела, он скинул и свои остатки одежды и,  раздвинув мои колени,  резко вошел в меня. Я закричала от боли. Он остановился и замер.
      - Ты девственница? – выдохнул он мне жарко в ухо.
Я не могла говорить, здохнувшись от боли, и только кивнула.  Он тут же вышел и встал на колени. Заглянув в мое лоно, провел пальцем и,  увидев кровь, охнул и вскочил с постели.
      - Поднимайся, - проговорил он грубо, - надо было предупреждать. Иди в ванную комнату. И…прости. Я не знал, - он скривился и, прихватив свою одежду, выскочил из комнаты.
     Я лежала,  и слезы катились по моим щекам. Мне было больно и телу и душе.
      - Вот и получила ты свой первый урок, - проговорила я вслух и поднялась. Вынув из рюкзака полотенце, вытерлась и,  надев джинсы и майку, спустилась в умывальню. Там открыла душ и встала под тугие струи. Простояв с полчаса, отжала волосы и  оделась уже полностью. Я шла в свою комнату и увидела сидящего перед камином угрюмого Игоря. Остановилась и посмотрела на него. Он не повернулся. Вздохнув, пошла дальше и закрыла за собой двери. Притушила свет и подошла к окну. Там лил дождь. Струйки его оставляли мокрые дорожки  на стекле. Такие же были и в моем сердце. Я опять поверила в чудо.
      Наивная романтичная дуреха!

Г л а в а  6.
      Спалось мне плохо. Тяжело и душно.
      Проснувшись, поняла, что еще совсем рано. Вспомнила о своем теле, которое стало уже не девственным и тяжело вздохнув, повернулась набок. Что теперь делать? Как с ним, Игорем,  говорить, да и просто смотреть в глаза, я не знала,  и очень захотелось домой, к маме и папе, увидеть их сочувствующие ласковые взгляды и от этих мыслей покатились слезы. Я утирала их, всхлипывая, и жалела сама себя. 
     - Зачем поддалась его объятиям и поцелуям? Разве это любовь? Что испытывала я к нему и он ко мне?  Отдалась быстро, как будто сама хотела этого? Да и зачем поехала с ним? Что он обо мне подумает?
       А потом как-то махнула на все рукой и встала. Прошла в ванную и, одевшись, спустилась в гостиную. Там было пусто и тихо. Видимо, Игорь спал в своей комнате. Прошла на кухню и, пошарив по полкам, нашла все, что нужно для варки кофе. Но надо было включить кофемашину. Вспомнив, что она хорошо шумит, все же включила. Через пару минут запах порадовал меня,  и я почти успокоилась, а отхлебнув пару глотков даже удовлетворилась. Подошла к окну, где шел небольшой дождь,  и раскрыла окно. Из сада пахнуло свежестью и запахом мокрой зелени. Было прохладно и даже слегка зябко. Я передернула плечами. Проглотив еще пару горячих глотков, замерла от мысли, что так и не познала мужчину, но уже стала женщиной. Хмыкнув,  присела на край подоконника, все также вдыхая и свежесть утра и запах кофе. Почему-то пришла мысль, что это состояние запомню на всю жизнь.
Так я прихлебывала и думала, что делать дальше.
       - Завтра на работу и надо попасть в комнату хотя бы к вечеру, поговорить с Игорем и поставить все точки над и. Мне не к чему с ним объясняться, что было то было. К тому же я вовсе не влюблена в него, есть симпатия и было влечение. Не дура я уж совсем, понимаю, что все случилось обоюдно. Только я не успела его предупредить о своей девственности, а он был уверен, что я уже все знаю в постели.
      - Ладно, - решительно встала я и прошла в гостиную, ополоснув кружку в кухне, - буду делать вид, что ничего серьезного не произошло. К тому же мне скоро уже обратно. Уеду и забуду все, как ненужный сон.
      Села на диван и включила панель, слегка убрав звук. Посмотрела немного, переключая с канала на канал, потом поняла, что скучно, а хозяин так и не идет. Прошла к высокому окну и выглянула наружу. Дождь прекратился,  и выглянуло солнце. И на душе тоже стало как-то теплее,  и ушла последняя тяжесть. Захотелось выйти и прогуляться на воздухе. Я так и сделала. В воздухе все еще чувствовалась дождливая морось, но это было влажно и приятно. И пахло! Ах, как пахло! Как и после каждого летнего дождя: зеленью и медом. Это от цветов, которых было много на оживших ветках бузины, шиповника и мать-и-мачехи, которых так много было в  нескошенной траве сада. Уже слышался зуд мошкары и пчел, и даже пенье какой-то летней птахи. В этом заброшенном саду, где уже спели осенние яблоки и  все напоминало свой дом,  печаль и грусть покинули мою душу,  и все уже не казалось каким-то огорчительным. Я была рада тому обстоятельству, что переживаю свое новое состояние одна, на природе и почти в собственном доме, так мне было тут комфортно. Погуляв с полчаса, вернулась в дом уже полностью очнувшаяся от утренней неопределенности.   
      В кухне встретила внимательный взгляд Игоря, который сидел на том самом подоконнике, где сидела и я.
      - Доброе утро, - улыбнулся он, - Ты утренняя птаха? Хочешь кофе?
Я кивнула:
     - Доброе. Хочу.
Он налил мне чашку и протянул:
     - Сладкий, как ты любишь. Видишь, запомнил.
Вновь кивнув ему в благодарность,  присела на стул за стойкой. Мы молчали, и лишь изредка глядели друг на друга,  и пили горячий напиток.
      - Что будем делать сегодня? – первым он нарушил молчание.
      - Не знаю, - пожала я плечами, - как скажешь, но после обеда поедем назад. Мне надо подготовиться к завтрашней работе.
      - А может,  на работу поедем вместе. Завтра?
      - Нет, - спокойно покачала я головой, - я хочу вернуться сегодня.
      - Как скажешь, - он кивнул и поставил кружку в мойку, - Обедать и завтракать будем здесь. Не возражаешь?
      - Нет, - ответила ему, - Кстати, ты обещал показать местный пруд или озерцо. Даром что ли я брала купальник, - я уже спокойно улыбалась.
      - Годится, - и он тоже мне улыбался.
       После немудренного завтрака мы прошли к небольшому озерку с пологими песчаными берегами, заросшими камышом. Купались, загорали и болтали на разные темы, упорно не касаясь нашего ночного происшествия. Будто прошло и забыто, как само собой разумеющееся. Он рассказывал, как здесь обитал с малого возраста, а потом, когда отец купил виллу у Черного моря и даже во Франции, он все равно любил ездить сюда с матерью. Это был их родовой дом, построенный еще прадедом, но ветшал и перестраивался постепенно, пока не приобрел теперешние очертания. Я же рассказывала ему о своем доме, очень похожем, но уже построенном в нашем веке, о любимой маминой оранжерее, о брате моряке, об отце и нашем с ним общим любимом хобби – автомобилях.
      - Так ты разбираешься в них? – удивился он, - Прям, как автослесарь?
      - Так, - отмахнулась я, смеясь, - немного, скорее, как любитель. Вот мой одноклассник и друг Сережка тот да, разбирается, а я немного.
      - А если заглохнем, то сможешь починить? – перевернулся он на живот, заглядывая в мое лицо с удивлением.
      - Наверно смогу, если небольшая поломка, - усмехнулась я, глядя в его карие глаза.
     Он замер, потом выплюнул травинку изо рта, которую жевал и, склонившись, медленно надо мной прижался губами к моим, потом вдруг резко подхватил под волосы и принялся целовать со страстью, переходя на шею, ключицы и грудь.
      Я вначале была огорошена его внезапным поцелуем, а потом начала отвечать. Мы были увлечены своими чувствами, что даже не заметили подплывающую к нашему берегу лодку с рыбаком, только услышали резки свист и мужской смех.
      - Эй, вы там, на берегу!  Хватит целоваться! Принимайте рыбку свеженькую!
      Мы быстро оторвались друг от друга и с недоумением уставились на бородатого мужика, который уже слез с надувной лодки и подтягивал ее к берегу.
       - Дядя Ваня, это вы, - подскочил с места Игорь и бросился помогать тому с лодкой.
       - Давай-давай тащи ее родимую, - кряхтел мужчина и оглядывался на меня, удивленно рассматривающую эту новую картинку: двух мужиков вытягивающих лодку на берег: один в плавках, другой в полном рыбацком обмундировании и пахнувший водой и тиной. Это я уже учуяла, когда расположились на бережку и начали варить уху. У дяди Вани, соседа по участку, все было припасено с собой: котелок, ложки-миски, крупа и даже картошка. Уху они варили сами, не разрешая мне даже помогать.
      - Рыбацкая ушица не дозволена женским рукам, - улыбался в усы дядя Ваня, - выловлена и чищена мужскими и должна быть сварена ими же. На его же вкус. А уж оценишь ли ее, другой спрос.
      Мы ели, похваливая,  наваристую тройную уху,  а он делился своими впечатлениями о сегодняшней ночной рыбалке. Рассказывал, как прячется рыба перед дождем, уходя на дно, и как хорошо ловится утром.
      - Клев что надо, - посасывая короткую трубку, он выпускал колечки дыма, - особенно после дождичка. Вода теплая, вот она и плывет вверх на комариков, которые еще сонные и плавают по поверхности.
      - А они разве могут плавать? – удивилась я.
      - А как же, ну может и не плавают, но летают очень низко. Вот рыбка и ловит их, чуть высунув рот из-под воды. А уж ежели тут недалеко червячок висит, то хватают сразу же и вот она уже твоя добыча, - усмехался мужчина, выпуская новую струйку дыма.
      Так, под байки дяди Вани, мы провели весь день и потом, уже к вечеру, проводили его на новую рыбалку, а сами устремились к дому. На уговоры остаться я не поддалась,  и Игорю пришлось везти меня в общежитие. Там мы как-то скомкано простились.
      - Я позвоню, - шепнул он мне на ухо, когда целовал в щеку.
Я кивнула и быстро пошла к дверям, не оглядываясь. Открыв их, только тогда услышала, как завелся мотор и даже тогда не оглянулась.
      - С ним все было покончено, - мысленно сказала себе и прошла к себе в комнату.
      Здесь все было также,  как и оставила вчера: не заправленная кровать, чайник на столе, даже подсохший хлеб. Только колбасу и сыр забросить успела в холодильник. Там же я нашла помидор и огурец. Сварив два яйца на маленькой плитке, я устроила себе царский ужин с горячим чаем. Присев на кровать после уборки и умывания, задумалась о прошедшем выходном. Мысли бежали скопом и в разброд. Тут было и удовольствие и сожаление, приятность и раскаяние, но,  в общем поняла, что уже стала другой, только какой еще не определилась. Но раскаяния, почему-то, не было.
      - Все, - опрокинулась навзничь и потушила свет, - оставлю все это на  завтра.
       А утром все пошло по обычному распорядку: работа, разговоры о прошедших выходных, обед с Лариской, ее расспросы и вечерняя Москва за окнами автотранспорта. Забежала в маркет за покупками к ужину и к вечеру свалилась от усталости в кровать.
       За весь день Игорь ни разу не позвонил.
     - Сегодня заканчивается моя практика,  и  на завтра уже заказала билеты домой, - думала я, глядя на раскрасневшиеся лица моих московских коллег, которые пили шампанское под торт и шоколад.
      Я сделала отвальную по совету Ларисы вечером после ухода основной массы работников. Только пять человек остались меня проводить и пожелать счастливого пути. Потом, мы убрали остатки небольшого пиршества и спустились в курилку. Туда зазвала меня та же Лариса, обещая рассказать потрясающую новость. Она так загадочно улыбалась, что я даже несколько насторожилась.
      - А о чем это она и почему смотрит на меня странно? – уже хмурилась я, идя за нею вслед по коридору в курилку.
       Там уже было малость проветрено, так как все убежали домой, но осталась гора окурков и соответствующий запах. Вздохнув, я закурила вместе с Ларисой. Выдохнув дым изо рта,  она поведала мне новость, от которой мне стало плохо:
      - Наш Игорек женится, - выдохнула она в меня новость вместе с сигаретным дымом, - и думаешь на ком?
Лариска внимательно всматривалась в меня, будто выпытывая, будто я знаю что-то и молчу, как партизан.
       - На ком? – спросила я, делая удивленным лицо.
       - На нашей Дианке, секретарше его папочки, - хихикнула она и сплюнула, - этой прошмандовке-давалке. Как же, - продолжила она, скривившись, - спала с ним постоянно и вытаскивала нашего героя из пьяных компаний. Палочка-выручалочка, блин. Вот такой надо быть, девушка, - она резко затушила сигарету о край переполненной  пепельницы, - а наши мордашки и наши юные тела уже не в цене. Главное – это хорошо подмахивать. Поняла?
       Она посмотрела на меня зло и отвернулась. Я понимала ее, ведь она тоже, как и многие здесь работающие девицы втайне мечтали закрутить с ним и вынудить на них жениться. Это была очень выгодная партия.
       - Но повезти не могло всем, - усмехнулась я, - кому-то повезло, а кому-то нет. И не стоит заморачиваться, - хлопнула я ее по плечу, -  посмотри,  сколько вокруг хороших ребят, и любой может составить нормальную партию. А может быть даже и по любви.
       - Ой, не смеши мои тапки, девушка, - хмыкнула Лариса, - такого, как Игорек уже не будет, а другие ему и в подметки не годятся. Ладно, - вздохнула она, - в одном ты права, что повезти может только одной и это не мы, - она хихикнула и дернула себя за нос, - Пойдем, провожу тебя до метро, подружка.
      Мы вышли из здания,  и я оглянулась: здесь были очень интересные дни с любопытными знакомствами и даже с одним странным парнем по имени Игорь. Здесь же я потеряла свою девственность, так и не став женщиной и здесь я, наконец, поняла, что у меня теперь будет другая жизнь, но какая еще не осознавала.
        Когда садилась в поезд и когда уже стояла у окна, все смотрела на полный перрон, надеясь, что вот появится знакомая темная макушка и веселые карие глаза, но все напрасно, его не было.
      - Так бывает только в кино или в книжке, - печально вздохнула я и прошла в купе, закрыв за собою двери.
И тут услышала его голос:
      - Лиза, - и еще несколько раз, - Лиза, ты где? Отзовись?
      - Всё, - подумала я, скривившись, - уже голосовые галлюцинации.
       Но тут сдвинулась резко в сторону дверь и в проеме я увидела фигуру Игоря. Он внимательно смотрел на меня, а я с удивлением на него. Мы молчали, пока не услышали голос объявления, что просят покинуть вагоны провожающим.
       - Ты проводить? – наконец отмерла я.
       - Нет, - замотал он головой, - забрать тебя.
       - Как это? – уставилась на него.
       - Совсем, навсегда, - улыбнулся он, - Ты будешь моей женой?
Я опешила.
       - Это шутка такая?
       - Нет, - он прошел в купе и встал передо мной на колено. Протянул коробочку, которую до этого держал в руке.
Я машинально взяла ее и открыла. Там было небольшое колечко с камушком.
       - Зачем? – опять с удивлением взглянула ему в лицо.
       - Затем, что прошу тебя стать моей женой, - сказал он улыбаясь.
       - Я ничего не понимаю, -  закрыла глаза и замотала головой, - Мне сказали, что ты женишься на Диане. При чем тут я?
       - Лиза, давай выйдем и обо всем спокойно поговорим. Это твои вещи?
Я кивнула.  Схватив мой баул и рюкзачок, что лежал на полке,  вышел в коридор.
      - Идем, - оглянулся он через плечо.
Я подскочила на автомате и бросилась за ним с криком:
       - Эй, подожди, что ты делаешь! Мой поезд…Он сейчас отходит…
Но он уже спустился на перрон и,  поставив мои вещи, протянул мне руку, помогая выйти. Проводницы, стоявшие в тамбуре, удивленно смотрели на наши выходки и уже даже улыбались, понимая их.
       - Чего только они не насмотрелись за время своей работы! А уж молодых и влюбленных так почти на каждой станции!
       Так думала я, уже сидя в машине рядом с Игорем и не зная, что теперь делать.

Г л а в а  7.
      Почти молча мы доехали до его дома и поднялись к нему в квартиру и только тут я, наконец, смогла отмереть и, присев на диван, осмотрелась. Все было также,  как и в тот раз, все на месте, кроме меня, которая сидела оглушенная сознанием того, что случилось необычное и что не входило в мои планы. Теперь я смотрела на Игоря, который сел на пол напротив меня и взял мои руки.
       - Я просил тебя повременить, пока ехали, прости. И прости, что так все получилось. А теперь я отвечу на все твои вопросы. Но вначале хочу сказать тебе, что влюбился в тебя с первого взгляда, когда еще месяц назад ты вошла в приемную.
Я удивленно подняла брови.
      - Да-да, - заторопился он, сжимая мои ладони, - как это произошло, я долго не мог понять и только когда тебя увидел в том клубе, понял, что ты моя,  и я хочу всегда быть с тобой, всю жизнь. Понимаешь?
Я покачала головой:
       - Странно все это. Я как во сне, ничего не понимаю: ты, кольцо, предложение. Сейчас я проснусь и еду в купе на полке? - хмыкнула я, заглядывая ему в лицо.
      - Нет, ты не в купе и тем более не на полке и ты не спишь. Все явно и я прошу тебя в третий раз стать моей женой.
      - Но ты меня совсем не знаешь! – повысила я голос.
      - Узнаю по истечении времени, как и ты меня, - он пересел ко мне на диван, все еще держа мои руки в своих.
     - Каков будет твой ответ?
     - Я поражена и растеряна, - начала я, отбирая свои ладони, - я не знаю, что говорить. Ты мне нравишься, ты хороший парень. Но чтобы замуж, вот так сразу? Об этом не думала.
     - А обо мне ты думала? – откинулся он на спинку дивана.
     - Честно? – уставилась я на него,
Он кивнул.
     - Думала, но чтобы вот так…- я повернулась к нему, - не ожидала. Теперь вот думаю, что к тебе испытываю.
      - И что? – он сузил глаза и насторожился.
      - А ничего, - развела я руками, - Как-то ты меня то ли напугал своим напором, то ли ошеломил своим предложением. Я даже не могу сказать тебе, что влюблена.
     - А что можешь сказать в таком случае? – спросил он,  наклоняясь ко мне все ближе и ближе.
     Затем, не дожидаясь моего ответа, он резко придвинулся и,  схватив в объятия, притянул к себе и впился в мой рот.  Я растерялась, но потом отдалась его поцелуям, а потом и ласкам. Тут во мне что-то разом вздернулось, я потерялась в действительности,  и мы начали быстро раздевать друг друга. Он повалил меня на диван и целовал резкими поцелуями, и даже прикусывал за мочки ушей, за соски грудей, за кожу на животе. Его пальцы прошлись по мне от шеи и до паха и уже вошли в лоно. И ту я застонала от жаркого желания. Судорога прошла по мне от головы до кончиков пальцев на ногах. Закрыв глаза, я выгнулась под его руками и губами.
     - Хочу тебя, - неожиданно для себя прошептала ему в шею.
     Он быстро скинул с себя остальное и вновь принялся терзать меня поцелуями, спустившись вниз. Язык его был таким восхитительным и необычным, что я закричала от охватившего меня оргазма и тут же почувствовала, как нечто большое и сильное ворвалось в меня,  и я тут же уплыла на волне восторга и наслаждения. Его покачивание и я вновь испытала эйфорию и уже вместе с его стоном и выдохом. Мы лежали полуголые и усталые, как после бега на длинные дистанции. Он потихоньку вышел из меня и тут же начал целовать вновь. Я подхватила его инициативу и сама уже целовала его. Перевернувшись, он посадил меня на себя и продвинул мою руку на свой орган. Я почувствовала, как он налился силой и тогда Игорь,  приподняв меня, принялся подсаживать на него.
     - Теперь попробуй сама, - сказал он с хрипотцой в голосе.
     Я подчинилась его рукам и словам,  и мы вновь испытали вместе исступление и экзальтацию от новой волны наслаждения. Теперь я была главной в нашем дуэте и мне это понравилось. Мы были мокрыми как мыши после дождя и ринулись в ванную комнату, где разделись уже полностью и встали под душ. Смыв первый потный слой, опять целовались,  и Игорь вновь хотел меня, судя по вставшему члену. Но мне было уже немного больно, о чем я и сказала ему. То согласился.
      - Прости, - целовал он мои мокрые губы, - Я так хотел тебя, что не смог сдержаться. Но и ты тоже хотела. Я прав?
      Я кивнула,  и мы снова целовались. Закутавшись в простыни, которые он принес из спальни, сошли в гостиную и прошли в столовую. Там он посадил меня за стол, а сам принялся выставлять из холодильника снедь и бутылку шампанского.
      - Сейчас мы будем отмечать нашу помолвку и твое согласие стать моей женой. Без возражений, - шутливо сдвинул он брови.
      Я заулыбалась и кивнула соглашаясь. Потом мы  ели, смеялись, кормили друг друга кусочками,  и пили вино изо рта в рот. И целовались. Он раздел меня и разделся сам и мы уже целовались более откровенно. А потом меня вновь повело и зажало так, что я без сомнений побежала за ним в спальню, где мы предавались любовным играм до самого утра,  и мне было интересно и совсем не больно. Все прошло и появилось только желание, а оно было очень сильным. Я как будто проснулась и начала жить: новые ощущения, новые осязания, новые впечатления. Все было странным и очень чувственным.
      Проснулись далеко за полдень. Спустившись в кухню после утреннего душа вдвоем и соития там же, мы пили горячий кофе и опять же целовались.
      - Я смотрю, - засмеялась я после нашего очередного поцелуя, - что теперь это наше постоянное состояние.
      - Какое? – откинул Игорь голову, вглядываясь в мои глаза.
      - Рот в рот, - хихикнула я и прильнула к нему, целуя в грудь. Потом прикусила за соски и потом нашла рукой вставший орган.
      - Хочу поцеловать его, - прошептала я и опустилась на колени.
Все произошло так, как иногда я  читала и видела в кино. Это было восхитительно и приятно. Потом он посадил меня на колени и надел на палец кольцо.
     - Не снимай, - строго проговорил он, глядя в мои глаза, - Не смей никогда этого делать. Поняла?
Я кивнула и обняла его за шею.
     - Я согласна стать твоей женой, - прошептала ему на ухо.
Он откинулся и посмотрел на меня внимательно.
     - Навсегда? – спросил он тихо.
     - Навсегда, - подтвердила я его вопрос.
       
       Наша свадьба была пышной: белое платье, белая фата, белый букет и белый мерседес. Все, как я и мечтала. А еще и мой любимый мужчина в белом фраке с бонбоньеркой в петлице. Это была дань моей маме и своей, как оказалось. Их можно было ставить рядом, как сестер в их желаниях по отношению к своим детям. Об этом я узнала, когда мы обсуждали с Игорем свадебные наряды и весь праздник в целом. Моя мама просила именно об этом, чтобы жених тоже был в белом костюме и с маленьким букетиком цветов в петлице, каким должен  быть и мой невестин букет. Маленькая его копия. Так был наряжен герой ее представления о женихе и как не смогли сделать они с отцом. Время было другое,  да и возможности не те. И мама Игоря, хотела видеть своего сына в белом фраке на собственной свадьбе и с цветком в петлице. Так говорила ему еще в детстве, когда заводила разговор о его женитьбе и своих будущих внуках.
      - Я злился, досадуя на ее мечты, а теперь жалею, что был невнимателен и жесток к ней, - жаловался мне он, обнимая меня и целуя, - Спасибо тебе за это и твоей маме тоже. Я так буду ее называть уже скоро.
      Я радовалась нашему пониманию,  и мы ни разу не поспорили с ним, соглашаясь со всем, что нам предлагали в брачном агентстве люди, готовящие нам праздник.
      Когда я сообщила родным, что выхожу замуж, то они были ошарашены и потребовали более развернутого объяснения. Мы общались почти четыре часа по скайпу, даже ноут раскалился от перегревания и эмоций как с той, так и с другой стороны. Так они перезнакомились и по истечении времени, а это был целый месяц, я представила Игорю своих родных, а он попросил официально моей руки. Конечно, мои были не против, только за, когда увидели мое влюбленное счастливое лицо, а вот его отец был в стороне. Как мне сказал Игорь, они с отцом давно не ладили, после смерти матери, когда он через три месяца женился на своей секретарше. Да и потом, когда предлагал мне женитьбу на моей  бывшей любовнице и  его секретарше Диане.  Да, он спал с ней, но до того времени, когда почувствовал, что уже не может жить без меня. А уж когда  лишил меня девственности, то понял, что я и есть его судьба. Вот тогда-то они и повздорили с отцом по-крупному.
      - Я рассказал ему про твою чистоту и сказал, что мне не нужны дешовые подстилки, - говорил он с сарказмом, кривя свои красивые губы, - Но и тогда он меня не понял. А я стоял на своем. И когда сказал, что мое слово твердо и обойдусь без его благословения, он притих и на следующий день приехал сам туда, в мамин дом. Мы выпили с ним, он попросил прощения,  и мы помирились.
      - Я рада, что все обошлось, милый, - целовала я его, - и очень рада вашему примирению.
      А когда мы встретились и он поговорил со мной, то даже я поняла, что он одобрил наш брак.
      Так я вошла в семью одного из самых богатых и известных семей столицы, приняв их фамилию и образ жизни. Учебу не бросила, перевелась в МГУ на на вечерний факультет и продолжила свою работу в том же отделе писем, где и практиковалась. Только теперь на меня чаще косились и притихали разговоры, когда я появлялась. Понимали, что я стала на много ступенек выше их всех и это меня раздражало. Я жаловалась Игорю на это отчуждение, а он смеялся и говорил, что предупреждал, что так и будет.
       - Пойми, - целовал он мои обиженные губы, - этот народ не прощает возвышения себе подобных, думая,  что только он достоин такого взлета. А ты вошла в коллектив, который кроме прочего считает себя талантливей другого  рядом сидящего, но не оцененного по достоинству. Так что терпи или уходи. Я могу поискать тебе хорошую непыльную должность в издательстве. И  иди-ка ты на дневное отделение. Все же лучше среди студентов вращаться, нежели среди этих змеюк в серпентарии. И к тому же мне уже указывает отец, что разве не хватает нам денег, что жена работает. Он, конечно, понимает, что практика самая лучшая учеба, но ему уже трудно доказывать нашим любезным друзьям семьи, что это только твоя инициатива и желание.
       Я понимала их положение и пока скрывала свое: я была беременна. Об этом еще никто не знал, даже Игорь. Убедившись окончательно после посещения поликлиники, куда была прикреплена заранее, я собралась с духом и в один довольно дождливый вечер, когда холодные капли ползли по витражному окну, я присела к нему на колени и,  заглянув в глаза сказала:
     - Я беременна, Игорь.
Он вначале не понял, переспросил, и потом поднял меня на руки и закружил по комнате.
      - Если бы ты знала, как я счастлив, - говорил он между поцелуями уже в постели после любовных ласк, - и очень хочу дочку, такую же красивую и умную, как ты. А назову ее именем своей матери. Не возражаешь?
      - А если будет мальчик? – шептала я ему в губы.
      - Мальчика назовешь ты, - шептал он мне в ответ и целовал, - но я очень хочу дочку.
      - Яволь, мой женераль, - смеялась я, прикладывая пальцы к виску, - как скажешь, дорогой, - и валила его на спину.
      - Кстати, - говорила я после, - а наш свадебный маршрут, который мы утвердили с тобой? Когда?
      - Вот вернусь из командировки, и тогда уж будет тебе свадебное путешествие.
Я прижималась к нему.
      - Боюсь твоих командировок, - шептала я ему в губы, - там пули-дуры летают.
      - Да, брось, - смеялся он, целуя меня, - разве может Господь разлучить нас сейчас, когда только что соединил? К тому же я еще не держал свою дочь на руках.
      - МЫ не держали на руках, - поправляла его, прижимаясь теснее.

Г л а в а  8.

      Я все больше и больше влюблялась в своего мужа и желала его сильнее и сильнее. Мне было хорошо с ним, даже когда мы молчали, когда  он и я сидели в своих ноутах и занимались делами. Иногда он просил послушать версию очередного его репортажа. Мы советовались во многом и во многом были на одной волне,  все же у нас была одна профессия журналистика и мы понимали друг друга с полуслова и помогали, как могли: он мне в учении, я ему в написании заметок и статей.
      Выходные проводили в «мамином» доме, как уже привыкла и я его так называть. Бывали в гостях у отца Степана Петровича и его молодой жены. Кстати она мне понравилась, милая, скромная, тихая женщина лет тридцати, она произвела на меня приятное впечатление. Мы даже нашли общий язык на тему детей. У них тоже должен появиться на свет ребенок, только чуть раньше. И если у меня был срок рожать к весне, она должна была родить зимой. Но наши дети должны были быть с  одного года.
       - Вот так и родится тебе брат, а твоей дочери выходит дядя, - смеялась я, гладя нахмуренные брови мужа.
     - Ну, не хмурься, радуйся, глупый, - целовала я его глаза и губы, - у твоей дочери будет в одном лице и дядя и друг детства. Замечательно.
     Тот качал головой и обижался за свою мать до сих пор, хотя и скрывал это. Зато мы с Вероникой, как звали жену отца, часто гуляли по парку их виллы и рисовали себе картины, как мы отдыхаем на юге Франции или на Черном море с нашими детьми и они плещутся в теплой морской воде, а мы, всей семьей, наблюдаем и пьем вкусное вино. На этом месте мы смеялись и добавляли, что пить будем только вдвоем и после того, как наши няни уложат детей спать.
      То, что в доме была прислуга, я уже начала привыкать. Игорь, узнав, что я жду ребенка, нанял слуг на постоянной основе: кухарку и горничную, а также водителя на мою машину, которую подарил мне в день нашей свадьбы его отец, свадебным подарком от их семьи. Я часто гоняла свой «мерс» и он мне ужасно нравился. Теперь же,  как говорит Игорь «во избежании», он посадил на место водителя своего человека и вменил ему в обязанность присматривать за мной. Я сначала возмущалась, потом обижалась, а потом привыкла,  и даже стало нравиться. Клим, так звали его, был в возрасте ближе к сорока, но просил называть его по имени,  женат с двумя мальчишками. Эта работа для него была необременительной и даже легкой, как сказал он мне однажды, когда я просила его подождать меня после зачета у университета. Я чаще отпускала его и говорила о времени, когда забирать, но он мне сказал, чтобы я не стеснялась и оставляла его на стоянке вместе с машиной, если ненадолго. Потом мы нашли золотую середину,  и я успокоилась. К концу подходила моя сессия, когда мне сообщил Игорь, что Веронику увезли в роддом. Мы тут же приехали туда и там встретили растерянного отца. Тут же окружили его вопросами,  и он немного пришел в себя.
      - Знаешь, что сказал он мне, - рассказывал Игорь потом вечером, после посещения больницы, - что когда я рождался, то он не был так взволнован, как сейчас. И не потому, что не хотел меня или не любил мать, просто плохо понимал, что происходит и был слишком молод, чтобы это понимать. А сейчас он не может даже прийти в себя ото всего. Боится, а попросту говоря, трусит отчаянно и благодарит, что приехали его поддержать в такой момент.
      Степан Петрович относился ко мне с благодарностью,  и я к нему тоже, за моего мужа Игоря, за то, что приняли в семью, за хорошее отношение к моим нетитулованным родителям. А когда Игорь, благодаря моим советам и просьбам, принял Веронику, то он совсем расщедрился и отписал нам с Игорем часть своих домов в черте Черного моря и во Франции. Теперь мы были их совладельцами и могли пользоваться в любое время без предварительного соглашения, как хозяева. Вот туда мы и собирались в свадебное путешествие, но теперь не могли ехать, так как во-первых Игорь уезжал в командировку в «горячую» точку на две недели, а потом мы узнали, что будет ребенок и решили все справить вместе уже в прибавленном семействе.
       Две недели я ждала своего мужа и мучилась, хотя  мы перезванивались в день по нескольку раз. Я скучала и он тоже. Мы писали друг другу нежные записки с СМСом, записывали поцелуи и шепот на аудио, целовались через смарт. А когда он вернулся целый и невредимый, то я плакала от счастья. Только тогда я поняла окончательно, как  его люблю и как он мне дорог. Наши ночи были страстными и бурными, наши объятия и поцелуи нежными и сладкими.
       И вот теперь рождается его брат Даниил Степанович Воркутов, как называл его радостный отец. Мы пили шампанское за здоровье и мамы и младенца. Мужчины потом еще долго сидели рядом, попивая бренди и разговаривая на им нужные темы. Потом мы встречали похудевшую и счастливую Веронику и праздновали в узком кругу их выписку.
       Но не только счастливые моменты были в моей жизни, но и грустные и даже  мрачные.
       Как-то в одном из приемов, которые устраивали главы холдинга для высших кругов, ко мне подошла Диана, вся разодетая и даже в бриллиантах. Она вскоре после нашей женитьбы, стала любовницей одного из боссов и теперь была вхожа в круг избранных на правах легитимной содержанки. Здесь к такому относились снисходительно, если та не лезла в глаза и вела себя тихо. Так вот она, увидев меня под руку с Игорем, слегка кивнула и потом, когда его не было рядом, подошла с бокалом вина.
      - Я не поздравила тебя еще, - скривилась она и прикоснулась к моему фужеру, - поздравляю.
      Я кивнула в ответ. Мне не хотелось с ней разговаривать, к тому же многие знали, что она была любовницей моего мужа и достаточно долго и даже думали, что он женится на ней. Но он всех обвел вокруг пальца, как говорили некоторые злые языки.  А Диана, так и пылала злобой, когда узнала об этом.  Везде ходили слухи, распускаемые ею и ее прихлебателями,  что я специально подставилась со своей девственностью, чтобы отхватить такого подкаблучника и тетёху.
      - Вот и пришлось ему на ней жениться, - говорила она с ненавистью, - а то был бы он ославлен на всю «ивановскую» и его отец тоже.
Сейчас она стояла передо мной и улыбалась холодной улыбкой змеюки.
      - А ты в курсе, что твой муж хронический алкоголик?
Я подняла на нее удивленный взгляд.
      - Чтоооо?
      - Ах, ты ничего не знаешь, - хохотнула она и прихлебнула из своего бокала, - Игорь болен. У него плохая наследственность. По матери, конечно. Ведь она была душевно больна и много пила. Уж куда только ее не возил Степан Петрович, по каким врачам – все было без толку. Она в последнее время запила и в один раз села пьяная за руль машины и разбилась, не справившись с управлением. Слуги не уследили или просто устали от ее постоянных скандалов с мужем. Вот тогда он и покинул их дом. А слуги не уследили. Как было на самом деле не знаю, но Игорь после ее смерти много пил и проснулась его наследственность.
      - Это неправда, - я с силой поставила фужер на рядом стоящий стол, - он так выпивал, потому что скорбел по утере матери. Даже не смог быть на похоронах, так как был в командировке.
      - Это тебе так рассказали? – усмехнулась она зло прищурясь, - а ты спроси сама у него как-нибудь. Надеюсь,  он тебе скажет правду обо всем: где он был в то время, в каком состоянии я  таскала его домой и откуда, как его постоянно вытаскивал из странных компаний отец и я. Думаю, что тебе будет интересно. Прощай. Я,  конечно,   расстроилась, когда узнала о вашей свадьбе, но потом вспомнила старую песенку «если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло».
Она еще раз зло хихикнула и помахала мне рукой.
      - Прощай и помни обо мне.
      Да уж, запомнила я ее слова и даже плакала ночью, когда Игорь заснул. Он крепко выпил,  и я его еле довела до кровати. Лежала и вспоминала и ее слова и слова Димы охранника, который еще в первый раз обронил фразу, что Игоря он часто видел пьяным и даже не удивился, когда я привела его в таком виде. Сложив два и два,  я решила поговорить с ним откровенно и жестко. Мне надо было знать, что это действительно наследственность или вымысел обиженной  оскорбленной женщины.
      - Тогда как считать слова постороннего парня Димы? -  вздыхала я.
      Как-то, выбрав время,  я решилась на такой сложный, но нужный мне разговор.
      Мы отмечали вместе праздник 23 февраля, так как Игорь хоть и был журналистом, но все же военным и носил офицерское звание старший лейтенант. Он считал 23 февраля и своим профессиональным праздником. Собрав на стол немудренное угощение, мы выпили каждый свой напиток: я сок, Игорь стопку водки и потом рассказал мне одну из военных баек, что гуляли по тылам наших военных представителей в «горячих» точках. Он выпил еще и еще. Язык его совсем развязался,  и я даже прихватила бутылку, когда он вновь решил налить. Пил и уже не закусывал.
      - Стоп, - сказала я и убрала ее со стола, - довольно. А то ты будешь неадекватен.
      - Разве? – удивился он, - Ты меня таким видела?
     - Было, один раз, помнишь? – хмыкнула я, - Тогда в первый раз, когда встретились в клубе. Ты совсем был пьян. Ушел от меня, приказал ждать и не пришел. Потом я нашла сама тебя избитого и крепко выпившего.
      - Ах, когда я в тебя влюбился окончательно, - приблизился он ко мне и потянулся с поцелуем.
Я отодвинула его лицо.
     - Скажи честно – ты алкоголик?
Он опешил.
      - С чего ты взяла?
     - Когда я была у тебя впервые, именно в тот самый вечер здесь, - я провела по воздуху рукой, - то видела у тебя в баре полно бутылок разных, а еще в холодильнике. Там было больше выпивки, чем закусок. Тогда я не могла тебе сказать что-то. Не мое это дело. Но потом я не видела ничего такого. И вот уже несколько месяцев ты не давал мне повода, кроме дня рождения брата. Ты там напился круто, да и сейчас тянешься к бутылке. Что это? Болезнь? Тогда почему ты мне ничего не сказал?
      - Я боялся, что ты не поймешь и меня бросишь, - сказал он тихо и отвернулся.
      Сейчас он был таким несчастным, что сердце просто облилось кровью. Мой любимый, мой самый главный человек и я вот терзаю его. За что?
Кинулась к нему, обняла за шею.
      - Не надо меня бояться, любимый. Вместе мы справимся с твоей болезнью. Только, как говорится, если ты поможешь себе сам. Если объединишься с нею, со своей болячкой, то я не справлюсь с вами, но если со мной, то мы будем сильнее.
      - Я обещаю тебе, моя самая дорогая девочка на свете, - целовал он меня, - ты не пожалеешь, ты и наша дочурка никогда не увидите меня в таком состоянии. Я выбросил всё после того, всё,  что было у меня и здесь и в доме матери. Я дал себе клятву, что если ты согласишься,  стать моей женой, то я возьму себя в руки и перестану пить вообще. Обещаю.
      Он говорил это с таким отчаянием и с такой горечью, что у меня покатились слезы из глаз. Я обнимала его и приговаривала, что верю и люблю его. Наш вечер плавно перетек в спальню, где и закончился в ласках и объятиях. 
      И вот прошло уже три года после рождения нашей дочери, как Игорь не брал в рот ни капли. Отец радовался этому обстоятельству, как и веселой и подвижной внучке, так похожей на всех Воркутовых – темноволосой и кареглазой. А еще они с Данилой были похожи, как брат и сестра. 
      Наши отношения устоялись, и мы часто проводили время всей семьей в доме «матери», где я жила уже три года после рождения Катюшки. Игорь так назвал ее, по имени матери, как мы и договаривались. Я думала, что это будет как-то мешать нашей дружбе с Вероникой, но та оказалась понимающей и тем самым еще больше расположила меня к себе. Мы часто оставляли детей няням, а сами отправлялись в походы по магазинам, салонам красоты или же сидели в кафе за пирожными. Обе оказались сладкоежками, только она все боялась полноты и часто садилась на диеты, особенно после родов, а я же не отказывала себе ни в чем. Меня она не страшила. Видимо мой организм справлялся замечательно. Я даже похудела слегка, но зато увеличился мой размер груди, чему был очень рад мой муж, когда зацеловывал их и смаковал каждый раз при нашей близости. Страсть осталась прежней, только теперь мы были осторожны при совокуплении, так как боялись повторной беременности. Я не хотела аборта, но все же это случилось, когда я готовила дипломную работу и мне очень худо: тошнило, даже доходило до обмороков. Уже тогда я поняла, что видимо,  у нас должен быть мальчик, но потом мы решили, что оставим на потом, а сейчас не к месту и не ко времени. После этого я часто вспоминала и корила себя, что пошла на это, но мы хороши задним умом. И сейчас были осторожны, даже применяя все противозачаточные средства, даже не позволяя себе лишних страстей, как было ранее.
      Все же по истечении времени Игорь исполнил нашу мечту и наше свадебное путешествие -  мы уехали в кругосветку «вокруг Европы», где пробыли две недели. Посетили все скандинавские страны, потом Данию с Англией, Португалию и Испанию. Было много впечатлений и фото. А главное мы были вместе и счастливы.
      Конечно, я всегда с волнением провожала мужа в его военные командировки, но потом уже стала привыкать, хотя в душе побаивалась и ходила ставить свечку Николе-Угоднику на него и просила Бога не разлучать нас.
      Так мы прожили пять счастливых лет.

Г л а в а  9.
      Уже год, как я работала в известном книжном издательстве редактором художественной литературы. Меня ценили и давали работу в «свободном полете», то есть я могла работать дома, не появляясь каждый день на рабочем месте, но обязана была сдавать книги вовремя, так как они стояли в плане. Я старалась и у меня получалось. Даже,  как-то,  наша старшая редактор высказалась, когда главный похвалил меня за изящную редактуру одного известного автора.
      - Да он должен ее фамилию ставить рядом со своей  как соавтора, - говорила она, улыбаясь, - Чтобы он был,  без такого острого взгляда и четкого слога.
      Я смущалась и говорила, что моя работа легкая по сравнению с фантазией и вымыслом автора.
      - Вот-вот, вымыслом, - хмыкала саркастически старшая, - а ты этот вымысел превращаешь в богатство слова.
      Мне была приятна такая похвала от известной редакторши и к тому же старшей коллеги и начальника. После этого мне начали предлагать на выбор любую редактуру, и стали ценить даже видные авторы.
      Катюша ходила в садик расположенный в нашем поселке и еще она занималась музыкой и английским с приглашенными учителями. Игорь получил уже звание майора и редко ездил по «горячим» точкам, больше работал в газетах и писал книгу о своих наблюдениях в тех местах, где работал корреспондентом и о людях, которые его окружали. Я помогала ему в редактуре,  и мы жили друг в друге.
      Но как говорится:  все имеет свое начало и свой конец. Так и случилось. Наша жизнь дала крен и потекла по кривому руслу.
      А случилось это на одном из многочисленных приемах, которые устраивались по разным целям и праздникам. Этот же был  с прекрасными намерениями:  нужно было создать Фонд помощи больным детям. Практически он был создан, оформлен, нужны были только пожертвования, коих пока было мало и требовались спонсоры. Это мероприятие так и задумывалось и приглашены были все, кто хотел быть его участником. Не конкретные лица, а все, кто так или иначе мог либо поддержать финансово или морально: медиамагнаты, известные журналисты, популярные артисты и режиссеры. Зал был полон гостей и телевидения. Слушались речи выступающих организаторов, гостей и желающих приобщиться к высшему кругу олигархов и политиков. Тусовка была  яркой. Встречи, разговоры  - все это было в тесной толпе разгоряченных людей с разнообразной выпивкой и знакомством  с одиозными людьми. Строгий вначале вечер плавно перетек в обычную вечеринку и тут и там уже слышались выкрики, громкие голоса и смех.
      Вот тогда-то я и потеряла своего мужа, который оставил меня вместе с Вероникой, а сам ушел поговорить с каким-то издателем по поводу своей книги. Мы постояли немного, потом ее забрал Степан Петрович, а я осталась стоять на месте, так как мы могли разминуться в такой толпе. Ко мне подходили наши общие знакомые заводили разговоры, но мужа я не видела уже больше часа. Сердце начало биться громко и часто, подкатило какое-то странное отчаяние и безысходность. Я хлебнула из бокала шампанского и все-таки пошла его искать. Бродила уже минут двадцать, пока меня не остановил мой коллега по работе, тоже редактор. Он был знаком с моим мужем и сказал, что видело его недавно, уходящего в коридор. Я поблагодарила его и пошла по указке. Пройдя немного в полутемном коридоре, наткнулась на пару, которая выскочила из угла,  и бросились бежать.
      - Видимо спугнула парочку, - хмыкнула я и продолжила путь.
      Увидев несколько  дверей, толкнула одну и та была заперта. Толкнула другую и она открылась. Я решительно вошла, только зачем потом не могла себе объяснить, и увидела, как двое целуются: это был мой муж и какая-то светлая девушка, молоденькая совсем, если только вошедшая в возраст совершеннолетия.  На меня нашел ступор. Я стояла, как вкопанная и не могла оторвать взгляд от этой картины: спущенные бретели бального платья, оголенная маленькая грудь и его губы на ее соске. Она же с закрытыми глазами в экстазе и даже постанывает. Потом вдруг она открывает их и тут же ойкает и отталкивает рот Игоря, закрываясь стыдливо ладонями. Он от непонятного ее действия, оборачивается и встречается с моими глазами. Его удивленный взгляд становится осмысленным и он вскрикивает:
      - Зачем ты здесь? Уходи!
Я еще больше теряюсь и продолжаю стоять, не понимая его слов.
      - Кому ты сейчас это сказал, - прихожу в себя и говорю ему в злое лицо, - мне или этой девочке?
Он уже приходит в себя и направляется ко мне, протягивая руку с просящим лицом.
      - Прости меня… прости меня…, - повторяет он и пытается достать рукой, прикоснуться ко мне, но я резко отталкиваю его руку и поворачиваюсь уходить.
 Он все же хватает меня за платье и пытается остановить. Я вырываюсь и отскакиваю со словами:
      - Поговорим дома.
      Поворачиваюсь и ухожу. Слышу, что он тоже идет за мной. Спустившись по служебной лестнице,  вышла на крыльцо. Лицо горело, руки тряслись,  и вся  я была как один оголенный нерв. Повернув голову,  увидела, что он тоже выходит. Подхватив его под руку, повела к остановке транспорта. Махнув водителю рукой,  сели в такси,  и я назвала адрес. Мы ехали молча. Игорь попытался взять мою руку и,  склонив голову,  сказал:
      - Прости, я не знаю,  что случилось со мной.
      - Давай все обсудим дома, а не в такси, - прошипела я, выдирая из его рук свою ладонь.
     Он вздохнул и отвернулся. Так и ехали до самых ворот. Рассчитавшись с водителем, я нажали кнопку звонка,  и мы вошли на территорию нашего дома. Катюша уже спала, и только горничная встретила нас и спросила, чем будет нужна, но я отправила ее спать.
     В спальне,  переоделась в домашнее и вышла из ванной комнаты. Игорь так и сидел в кресле,  не переодеваясь,  во фраке, только расстегнул ворот, сняв бабочку. Прикрыв ладонью глаза, он,  казалось,  даже задремал, но убрал руку и тут же встал, когда я вышла и закрыла двери ванной.
     - Простишь меня? – приблизился ко мне и попытался обнять.
Я оттолкнула его руку.
      - За что ты так меня опустил ниже плинтуса, - с тоской спросила я  и опустилась на кровать.
      - Что ты говоришь, родная, - присел он передо мной на корточки, - что ты говоришь. Я не хотел…честно…как-то само получилось, - промямлил он, хватая мою руку и целуя ее.
      - Что должна была подумать, когда увидела тебя целующего грудь этой девочки? Вот скажи мне, что? – отняла я руку у него.
Он встал на колени передо мной.
     - Прости, черт попутал. Она такая свеженькая, молоденькая, к тому же дочь моего редактора. Вот я выпил малость,  и голова закружилась. Уж даже не помню, как там очутились и как все получилось.
      - Боже, - вскочила я и начала ходить по комнате, - и ты мне говоришь об этом, как само собой случившемся, как будто ненароком! Опомнись! Ты говоришь с женой, а не со своим собутыльником!
      - Вот я и прошу у тебя прощения, как у любимой жены, - пополз он за мной на коленях, - Прости…прости…не буду больше никогда.
      - Что не будешь? – устало сказала я и села в кресло.
      - Не буду больше пить и целовать молодых девушек, - припал он губами ко моей руке, - я так тебя люблю, ты даже не знаешь, как я тебя люблю.
       - Да уж видела, как ты меня любишь, - махнула я ему рукой и направилась к дверям, - Сегодня я буду спать в детской с Катюшей, - и остановилась  у дверей, - А с тобой у меня еще будет разговор.
      Посмотрела на него коленопреклонившегося и поникшего, я испытала даже некоторое чувство брезгливости, которое чуть царапнуло мою душу и исчезло.
      Сегодня мы впервые спали порознь.
      На следующий день мы встретились за завтраком. Поздоровавшись, я уставилась в тарелку.  Не могла смотреть на мужа. Все мне виделись его губы на соске той девицы. Да еще с такой страстью, что от такого воспоминания у меня вдруг закружилась голова,  и схватило низ живота. Желание было сильным и трудным. Я не могла больше находиться рядом и, вскочив, убежала в спальню,  бросившись на кровать в слезах.  Услышала,  как хлопнула дверь и повернулась. Игорь бросился ко мне и принялся целовать мои мокрые щеки, повторяя:
       - Прости меня любимая, прости. Разве есть женщина на свете краше и дороже тебя. Ты моя страсть и моя любовь.
      Я не могла оттолкнуть его, я жаждала его рук, его губ, я горела от собственного желания. Кинувшись к нему начала с остервенением рвать с него рубашку, галстук, ремень, что держал брюки.
      - Прочь, все прочь, - рычала я,   расстегивая ему все, до чего не могла добраться руками и ртом. Он сам поддавался с шепотом:
      - Любимая…люблю тебя…сильно люблю…
      Скатившись с кровати,  повалила его на спину и,  стянув плавки, припала  к набухшему члену. Что я делала, чем мы занимались до самого обеда,  уже не могу сказать. И только почувствовав сильную усталость,  обхватила его и упала головой ему на грудь.
      - Мой…- шептала я еле слышно, - мой…никому не отдам…
      Игорь лежал с закрытыми глазами, обнимая меня руками и блаженно улыбался: мы снова были вместе, мы снова страстные любовники и нежные муж и жена.
      Так прошла неделя. Скоро Новый год.
      Мы готовились к празднику всей семьей, то есть должны приехать к нам и старшие Воркутовы. Так мы договорились еще ранее, что будем встречать этот праздник попеременно то у них,  то у нас. Этот выпал нам и мы должны быть  готовыми, чтобы разместить всех на два дня до второго января.  А это привести в порядок комнаты, заказать продукты на сам новогодний стол и еще на два следующих дня, а также развлечения и подарки. Большую елку мы ставили как всегда в гостиной, убирая диваны и расставляя по ранее заведенному пространству, чтобы было и нам и детям место для встречи праздника. Суеты по дому для меня и мужа было много. К тому же надо было подготовить и свои наряды,  и карнавальные костюмы для всех, включая детей. А еще на утро первого, как и всегда, заказали Деда Мороза и Снегурочку с подарками.
       Мы с Вероникой были задействованы ездкой по магазинам и шитьем платьев. Кроме того, должны были успеть перед праздником,  побывать в салонах красоты, привести себя в порядок и еще отметиться в своем коллективе под Новый год на корпоративе.
      Там я не собиралась оставаться, но должна не выделяться и показать свое к ним расположение. Иначе будет обида и лишние шушуканье, как случилось в первый раз: мол, куда ей до нас, жене богача, мы ей не компания.  Узнав о таком и увидев самой их брезгливые лица, я поняла, что нельзя быть вне коллектива, чтобы не считали выскочкой и гордячкой. Я отмечала вместе со всеми в канун,  тридцатого, но вовремя уходила, когда вечеринка превращалась в пьяную оргию. Тогда мне становилось неприятно и противно. Хотя,  по прошествии лет, даже это уже не казалось уж таким неприятным разгулом, понимала, что здесь просто всем хотелось накануне нового года оттянуться по полной, оставляя в прошлом печали и заботы прошлого года. Но всё равно не оставалась, уходила по-английски и к этому уже привыкли все мои коллеги.
      Вот и сейчас ушла потихоньку и уехала, устав от назойливых ухаживаний пьяных авторов и лишних бокалов вина. Водитель привез домой и муж не встретил меня, как обычно. В это время он чаще возвращался раньше со своей вечеринки в издательстве, где я когда-то работала,  и где он был совладельцем, каким  сделал его отец. Сначала я очень ревновала его к тому коллективу и не доверяла, зная их, но со временем муж не давал мне повода,  и я успокоилась.
      Сегодня же он меня не встретил. Я была удивлена, так как накануне созванивались,  и он уверял меня, что скоро уйдет с вечеринки. Я не волновалась, так как там присутствовал и Степан Петрович с Вероникой и всё должно пройти нормально. Уж они-то его не оставят. Но сейчас была несколько удивлена его отсутствием. Позвонила ему, но он не откликнулся, только длинные гудки. Потом позвонила Веронике и та сказала, что они ушли раньше, так как плохо себя почувствовал Данька, о чем ей сказала няня,  и они бросились домой.
      - Я видела Игоря, - сказала она усталым голосом, - с ним все в порядке. Не волнуйся. А что нет пока, то может пробки. Мы еле доехали, так много народу ехали за город.
       Я поинтересовалась здоровьем мальчика,  и она рассказала, что испуг няни был напрасным, просто раскапризничался  Данька, а той  показалось, что поднялась температура.  Померить не дался, вот она и позвонила.
      Пока я с ней разговаривала, все ждала появления Игоря, но его не было. Переодевшись, проверила  дочь, которая уже спала с мишкой в обнимку, поцеловала ее и сошла вниз. Снова и снова набирала номер,  и также не было ответа, только гудки. Потом уж совсем растерявшись, набрала номер вахты и спросила об окончании корпоратива, на что тот ответил, что никого в здании уже нет,  и все разъехались час назад. Тут я уже совсем испугалась:
       - А не сел ли он пьяным за руль?
      Позвонила еще раз на вахту и попросила узнать, стоит ли машина Игоря Воркутова на подземной стоянке. Через несколько минут мне перезвонили и сказали, что машина стоит на месте.
      - Значит,  он едет на такси, - отлегло от сердца.
      Всю ночь я ждала его и не прикрыла глаз. Чего только не передумала и чего себе не нарисовала. Даже плакала. Два раза ходила пить кофе и капала  успокаивающие капли. 
      Но мужа не было.

Г л а в а  10.
      Он появился рано утром. Уже светало.
      Я увидела его стоящего в раздумье перед входной дверью. Мне было хорошо его видно из кухонных окон. О чем он думал в этот момент, я узнала сразу же, как только он переступил порог дома. Остановился, как вкопанный, когда увидел меня, стоящую в холле перед ним.
      - Ты что не спишь? – удивленно вскинул он брови.
      - Где ты был? – тихо спросила его, едва сдерживаясь.
      - Прости, - опустился он на колени передо мной, - прости меня.
      Я поняла всё. Он был с ней, с той самой девицей, с которой целовался так страстно. Сердце ухнуло и забилось от страха. Поняла, что сегодня в ночь, я его потеряла. Теперь ни он,  ни я не будем так доверять друг другу, теперь нас разъединила ложь и чужая страсть. Я понимала, что мой красивый и богатый муж до сих пор был желанен другим девушкам и женщинам, что мол «жена не стена», но я никак не ожидала, что наша страсть уже будет теперь для него неинтересна и вторична, и не могла даже подумать. Я уже была задвинута той молодой особой,  которую он уже попробовал и, видимо, она пришлась ему по вкусу. Что будет делать он дальше, я не знала,  и это меня убило напрочь. Мысли разбежались,  и я ушла в комнату, бросив через плечо:
      - Не приходи ко мне сегодня. Запрещаю. После обеда будем встречать наших.
       Он попытался что-то говорить мне вслед, но я только зябко повела плечами и быстро взбежала по лестнице в спальню. Заперлась и рухнула на кровать. Глаза были сухими. Полежав недолго, разделась и укуталась в одеяло. Меня был озноб, было страшно холодно. Но постаралась взять себя в руки и постепенно уснула.
       Проснулась от звонка. Звонила Вероника. Она уже знала, что Игорь нашелся,  и спросила, можно ли им приехать. Я спросонья промычала, что ждем их и поднялась. Было уже к обеду и я спала в общей сложности два часа. Голова кружилась,  и болело в висках. Приняв таблетку и душ, переоделась к встрече и спустилась вниз. Там уже собрались няня с горничной и Катюшка, на диване сидел улыбающийся муж с игрушками в руках. Дочка носилась по гостиной с криками и смехом. Подбежала  и я поцеловала ее в лоб. Игорь поднялся и направился ко мне, но я строго посмотрела на него,  и он остановился на полпути. Пройдя к елке, начал поправлять игрушки и серебряные дождинки. Я заметила, что его руки дрожали, и понимала, что это было от выпитого, а не от переживания. Он опять напился без присмотра и что-то натворил, от чего ему было стыдно смотреть мне в глаза. Его оправданиям и клятвам я уже не верила, видимо мое ожидание сегодня ночью, уничтожило всё то самое лучшее, что было между нами. Что осталось, теперь нам придется решать самим.
      Скоро послышался шум во дворе и в открывшиеся двери ворвался раскрасневшийся мальчик с пакетом в руках. За ним улыбающиеся родители и няня. Тут уж было не личных переживаний. Суета и переполох был нескончаем, аж до самого вечера: устройство в гостевых комнатах, обед, елка во дворе, катание с горки, что делали всегда под новый год, тем более, что снега выпало много и горку заливали несколько дней, благо морозец позволял. Мы тоже гуляли по аллеям сада, вдыхая свежий холодный воздух. Пока дети катались, а мужчины курили в стороне, мы с Вероникой отошли в беседку и присели на скамейку.
       - Что-то случилось? – спросила она, заглядывая в лицо, - Глаза красные и вся ты какая-то не такая.
      - Да, - кивнула я, резко вздыхая, - Игорь вернулся под утро. С сильным винным перегаром и мятой рубашкой, с видимым раздеванием. И я догадываюсь с кем.
Вероника ахнула, прижав ладонь к губам.
      - Да, мы уходили, когда пришли отец и дочь нашего дочернего издательства. Это она?
        - Видимо, - вздохнула я, - и все тянется с прошлого корпоратива, я тебе рассказывала. Что делать, не знаю.
Вероника помолчала, потом похлопала меня по руке.
       - Знаешь, тебе надо теперь терпение. Сделай непроницаемое лицо и веди себя так, как будто ничего и не случилось.
       - Как не случилось, Вероника, - вспыхнула я и слезы показались на глазах, - Я была уверена в его чувствах. Простила ему эту интрижку, его пьянку, а он все же меня вновь предал. Я перестала ему доверять, а это конец нашим отношениям.
        - Знаешь, - она подала мне платок, которым я утирала набежавшие слезы, - я ведь смогла себя сдержать, вот и ты сможешь. Ты думаешь, что мой Степан Петрович верен мне? – усмехнулась она горько, - Я давно знаю, что у него романчик с одной из ваших девиц из отдела писем, но приняла его таким еще раньше и сказала себе, что моя семья свята и я буду за нее стоять насмерть. Вот поэтому закрыла глаза и правильно сделала. Мою позицию муж оценил и принял, и за это мне благодарен. Теперь он поостыл и пока мой. Что будет дальше, не знаю, но не беру в голову, - хмыкнула она, скривив губы, - Таких лисиц на поживу «богатеньких буратин» еще много и мне надо держать себя в руках, на сколько смогу.
       Я сидела ошарашенная. Я не могла себе и представить, что молодая симпатичная умная женщина, уже не интересна этому строму ловеласу.
       - Но он хотя бы не пьет, - почему-то подумала я и тут же усмехнулась своим мыслям, - но зато изменяет,  и не знаешь, что лучше.
      - Прости, - я схватила ее за руку, - я не знала.
      - За что простить? – усмехнулась она, - За свои слова или за мои откровения? Мы в одной лодке, дорогая, и ты должна принять правильное решение, что тебе дороже: семья или гордость.
Я молчала и смотрела вдаль.
      - А ведь она права, - думала я, - Страсть проходит, даже любовь исчезает куда-то, остается только уважение и привычка. Уважения уже нет, но привычка есть и будем рассчитывать на нее.
      - Я решила, - повернулась я к Веронике, - ты права, семья дороже.
      - Вот и хорошо, - улыбнулась она, похлопав меня по руке, - Правильно. А если захочешь об этом поговорить, то милости просим.
       Мы встали на зов наших детей и мужей, которые нас уже потеряли. Дети были все в снегу и няни пытались их отряхнуть. Те сопротивлялись, смеясь, и мы дружной толпой отправились в дом. Надо было приготовиться к празднованию нового года.
      Я приняла горячую ванну с морской солью и лавандой, потом подремала около часа и оделась в свое новое платье, которое сшила по последней моде у знаменитого московского кутерье. Она предложила мне свой новый фасон, который был оценен еще осенью на Дне высокой моды во Франции,  и я выглядела в нем потрясающе, как сказала она, после моего выхода к ней.
       - Тебе оно идет даже больше, чем моей манекенщице, - ахала она, оглядывая меня со всех сторон и попросила сделать потом несколько снимков в этом платье для ее фотоколлекции. Я обещалась, только просила пока такое платье никому не делать. Она, смеясь, говорила, что на других оно будет не так смотреться, как на мне.
        Спускаясь вниз, я встретилась с восхищенным взглядом Игоря и подала ему руку с улыбкой. Он понял, что прощен и поцеловал ее с восторгом.
       - Ты самая красивая женщина на свете, - проговорил он мне, поцеловав  в шею.
      Я слегка отстранилась от него и с улыбкой поблагодарила за внимание. Степан Петрович тоже восхитился моим видом и пожелал нам счастья в семье и здоровья. Я ничем не выдала своего настроения, решив, что все плохое должно остаться в этом году.
      Встретили новый год весело: был прекрасный стол с разнообразными закусками, вино и шампанское, пожелания под удары часов кремлевской башни. И поцелуи. Меня Игорь прихватил в объятия и поцеловал так, как давно не делал, страстно и с желанием. Я же отреагировала спокойно, даже себя не узнала. Видимо моя напряженность и обида ушла вглубь и улеглась на дно души,  основательно там устраиваясь.
       Мы, женщины, очень чувствительны и эмоциональны и каждый негатив в жизни, откладывается в сердце. И когда оно переполняется этим, то происходит взрыв, который поглощает нас всю целиком, не оставляя ничего, кроме золы от сгоревших желаний. Тогда потом  душа становится пуста и никто не сможет переубедить и тем более заставить сделать что-то, что сможет вернуть нас к прежней жизни. Меняется все в  представлении,  и мы начинаем жить по-новому. А вот как, на то у каждой свои причины и обстоятельства. И хотя мы улыбаемся и работаем там же, но мы уже другие, и мыслим по-другому. Если бы мужчины могли понять женскую душу, то им было бы стыдно так страшно топтать ее, выворачивать наизнанку, а потом и обвинять в непонимании их собственных поступков. Тут вспоминается избитая, но такая упрямая пословица – «не плюй в колодец, пригодится воды напиться».
      Горел камин, был выключен верхний свет, играл тихо блюз и мы танцевали по парам: отец с Вероникой и я с Игорем. Он держал меня в своих объятиях и тихо шептал на ухо комплименты и свои признания в вечной любви. Я приникла к его груди, обняв за шею и понимала, что уже не возникает во мне тех страстей, какие был и до сих пор, что уже не хочется ринуться в спальню, срывая одежду на ходу, но желание все же было,  и этого я не могла отринуть. Выпив вина, и успокоившись после слов Вероники и еще ее глаз за столом, я расслабилась и послала всех к дьяволу.
      - Он сейчас со мной и он мой, - думала я, прикрыв глаза, - и мне хорошо. Почему я должна себе отказывать? Это мой муж и моя семья,  и я буду бороться за нее.
      Ночью, после бурных ласк, я лежала на плече умиротворенного мужчины и думала о себе, о новом состоянии своей души, о новой жизни в этом наступившем новом году.
       - И правильно  сделала, - думала я, - что не стала скандалить и капризничать, просто отбросила в старый год это ненужный хлам и не стала тащить грязное тряпье в новый. 
     Сейчас мне было спокойно и хорошо в его объятиях и с ним с постели. Здесь я была полноправной хозяйкой и женой.
      Утром нас разбудили голоса. Посмотрев на часы,  растолкала мужа.
       - Вставай, - улыбалась я ему, еле открывшему в изумлении глаза, - С Новым годом и пора уже. Скоро будут здесь Дед Мороз со Снегурочкой. Там уже все собрались и ждут нас.
      Мы быстро оделись и спустились вниз. Там стояла суета,  и слышались крики восторга - в двери входили румяные Дед Мороз со Снегурочкой. И веселье понеслось. Дети наперебой рассказывали по их просьбам стихи и пели песенки, потом Дед их смешил своими фокусами и Снегурка водила с ними хороводы, в которые и мы подключились, вместе с нянями. А потом были подарки и крики удивления и ликования. Все получили свои подарки и дети и взрослые, даже прислуга и охрана, которые по очереди входили к нам,  и поздравляли  всех и каждого с новым годом. Мы поднесли  Деду Морозу и Снегурочке свои подарки в денежном эквиваленте и даже сверху, а еще бокалы с шампанским и конфеты. А потом вышли во двор и один из охранников выставил хлопушки с салютом. Было очень красиво и шумно. Все остались довольны и взрослые и дети.
       Но праздник заканчивается,  и начинаются серые будни. Мы же решили еще ранее, что проведем эти зимние каникулы здесь, в зимней и снежной России, а не полетим к теплым морям, как обычно. В эти дни будем кататься на санках и лыжах, ходить на каток и сидеть вечерами перед пылающим камином с горячим грогом в руке. Но всего этого  не  суждено было сбыться. Уже через два дня Игорь вернулся из издательства и сказал, что его срочно отправляют в командировку на неделю в Санкт-Петербург. Там намечается встреча Высшего военного руководства страны с представителями НАТО,  и ему надо будет брать интервью на правах входящего в пул министра. Я ничего не сказала, пожелала ему удачи и скорейшего возвращения. В ночь перед поездкой он был особенно нежен,  и мы почти не спали от бурно проведенного времени. Только под самое утро он поцеловал меня спящую и шепнул, что очень любит меня. Я почмокала ему губами и повернулась на другой бок.
        Я тогда еще не знала, что это была моя последняя ночь любви с этим мужчиной.
       Каждый день мы созванивались и рассказывали друг другу новости и дела, с которыми столкнулись. Мне было интересно узнать, как он ведет интервью, что происходит и что обсуждается. Он входил в пул Министра Вооруженных Сил России и поэтому бывал там, куда не допускались другие журналисты, освещающие эту встречу. Поэтому его рассказы были для меня интересны. Я понимала, что не всё он мне говорит, но «читала между строк», как говорится. После трех активных дней, он стал реже со мной созваниваться, объясняя это тем, что много работы, а потом перестал даже разговаривать перед сном. Однажды он пропал на целый день. Я звонила ему,  и звонок постоянно сбрасывался. Понимала, что вероятно занят и не может ответить, но когда и вечером и даже ночью звонок сбрасывался, а потом и вовсе был отключен, я заволновалась. Следующий день повторился таким же образом: сбрасыванием и отключением. В душу закралось сомнение,  и я позвонила Веронике, чтобы Степан Петрович узнал, что случилось,  и рассказала ей о своих тревогах. Она обещала. До самого вечера я еле держалась со своими неуемными фантазиями. И только около полуночи она позвонила мне и сказала, что форум давно окончен, еще два дня назад, а почему Игоря нет, она не знает, но дала мне номер телефона гостиницы, где останавливались все задействованные журналисты попросила сообщать и ей, если что узнает, так как Петрович, так она звала своего мужа за глаза, куда-то звонил и был зол и хмур, но с ней не поделился известиями.
         - Скорее всего чем-то он недоволен и это связано с Игорем. Так что успокойся, жив твой муж. Только где и с кем? Тут уж тебе решать. Прости, если не помогла.
      - Нет-нет, ты очень мне помогла, - заторопилась я, - все остальное буду решать сама. Спасибо тебе.
      Мы простились,  и я обещала сообщать все новости, которые узнаю. Я позвонила тут же и соврала принципиальной рецептерше, что интересуются из издательства. Она смягчилась и сказала, что Воркутов еще не покинул номер и продлил свое проживание еще на три дня, по причине ей неизвестной. Я попросила ее не сообщать господину Воркутову о моем звонке, на что та только понимающе хмыкнула и обещала. Заказав билет на Питер, я быстро собралась и уже из Домодедово позвонила Веронике и сообщила, что вылетаю в Питер, так как Игорь, зачем-то, продлил свою командировку еще на три дня и я боюсь, что он запил. Она советовала мне быть сильной и не расстраиваться загодя.
       Уже через час я сходила по трапу в Пулково. Здесь дул сильный ветер и хотя мороза был немного, но чувствовался сильный холод.
       - Хорошо,  что надела теплую куртку на лебяжьем пуху, купленную еще в нашем путешествии по Скандинавии, - подумала я, ежась даже в ней. Схватив такси, назвала адрес и пригрелась в салоне машины. Мрачные мысли вернулись, те, что не давали мне спокойствия все эти дни.
      - Ваша гостиница, мадам, - сказал улыбающийся молодой парень водитель, - желаю хорошо отдохнуть.
      Я поблагодарила и вышла. Понявшись по ступеням помпезного входа в старинный особняк гостиницы, прошла прямиком к стойке рецепшен. Там стояли две девушки. Я обратилась к одной с просьбой сообщить,  не выходил ли из номера господин Воркутов, ему необходимо срочно передать материал для работы. Сощурившись, она посмотрела на меня.
      - Это вы звонили три часа назад? Я узнала вас по голосу.
      Хмыкнув понимающе, она назвала номер и сказала, что он еще не покидал номер, и если тот закрыт, то пусть попросит дежурную или горничную, чтобы открыли и тогда я смогу «доставить ему рабочий материал». Я поблагодарила ее и поняла, что та решила ей в чем-то помочь и, вероятно, сама была в такой ситуации. Что называется, мы нашли друг друга. И это судьба.
       Так и случилось: дверь закрыта и на мои стуки не отвечали. Тогда я попросила горничную и та при поддержке дежурной открыли мне двери. Я вошла в сопровождении еще двух любопытных женщин, и мне было все равно, главное жив ли муж и что с ним. То что я увидела,  повергло меня в шок. Тут был  полный комплект, как говорится: вино и девочки. То есть празднование любовных утех, разобранная постель и обнаженные тела моего мужа и неизвестной молодой особы. В комнате витал  обильный винный дух, смешанный с запахами дешевой  косметики. Я замерла и потом попросила других удалится, признавшись, что являюсь женой этого постояльца и приехала, чтобы вернуть загулявшего домой. И это было правдой. Как я приводила его в порядок,  и что только мне пришлось пережить, это отдельный рассказ. Но спустя сутки мы были дома,  и я переселила его в кабинет, устроив там спальное место для постоянного его проживания. Наше объяснение было бурным и громким, слышали все домашние, кроме Катюши, которую на это время забрала к себе Вероника вместе с няней.
       Оказывается, что после прощального фуршета, он так напился, что очнулся в своем номере и ничего не мог вспомнить. Рядом оказалась какая-то деваха, которая и «помогала» ему все это время: носила выпивку и закуску и обслуживала по полной. Денег, естественно, при нем уже не было,  и если бы я не приехала, то неизвестно, что могла случиться. Карты тоже не было. Когда я еще там узнала, тут же сообщила банку о потере и ее вовремя заблокировали, а то неизвестно какие еще могли быть последствия.
       - Ты мой Ангел-Хранитель, - пытался пьяно целовать мне руки еще в питерской гостинице и в самолете и дома, когда мы объяснялись, - Прости меня. Можешь даже побить, но не прогоняй. Я так люблю тебя.
        Я не могла смотреть на него, у меня кроме гадких слов в его адрес не было ничего. Даже прежней жалости.
       Через неделю все повторилось, только уже здесь: гостиница, запой, дешевая проститутка.
       Я не знала,  что мне делать. С отчаяния  позвонила Веронике и попросила о встрече со Степаном Петровичем. Вместе мы решили, что его надо положить в клинику. Мне не пришлось долго уговаривать его, особенно после одного случая, которое наблюдала наша дочь.
       Как-то его привезли домой в полной отключке, он практически висел на руках наших охранников. В это время сбежала вниз Катюша и увидела любимого отца, которого держали двое наших парней. Голова Игоря была свешена вниз, изо рта текла слюна,   ширинка была расстегнута и мокрые полосы тянулись до самого низа.
      - Мама, - закричала испуганная дочка, - наш папа описался.
       Я отвернула ее в сторону и  приказала няне увести девочку от такого зрелища. Потом ей пыталась рассказать, что он просто облился водичкой, которая попала на брюки, но она хитро посмотрела на меня и покачала головой:
      - А тогда почему мокрые только штаны, если облился? А рубашка сухая, - припечатала она, - Просто он пьяный и поэтому описался.
       После того, как он пришел в себя, я рассказала ему об этой истории,  и он был страшно угнетен и даже не пил целую неделю. Казалось, что все, наконец, стабилизировалось, но он сорвался на одном из выездных конференций и снова начался запой. Мы не могли здесь оставаться и к концу февраля переехали в городскую квартиру. Вот тогда-то он и согласился на лечение.
        В клинике он пролежал месяц, пришел в себя, начал вновь писать и просил привезти ему Катюшу. Та тоже рвалась к нему, она его любила. Их встреча убедила меня, что все будет теперь хорошо и мы, наконец, обретем полную семью и вернется радость в наш дом.
        В разговоре с Вероникой я поведала ей, что поняла, что Игорь ей не изменяет, только уж в пьяном виде и с проституткой, а это не измена семье, так я считала. И если он перестанет пить, то мы сможем вновь обрести покой.
       Но случился праздник Восьмое марта,  и он вновь пропал на сутки. Когда его отыскали в каком-то клубе, абсолютно пьяного и на голой девке, то тут мое терпение иссякло и я, собрав дочь, покинула «мамин» дом и уехала в городскую квартиру, с желанием разойтись навсегда. Об этом и сообщила Веронике. Та не стала меня убеждать остаться, а попросила все же поговорить со Степаном Петровичем и послушать его совета. Я так и сделала. Его доводы были для меня неприемлемыми: он уговаривал еще раз положить в клинику и «зашить» как говорится, на что я не согласилась, помня,  как это случилось с Высоцким.
        - Тому не помогло, и этому не поможет, - качала я головой, молча слушая отчаянные попытки отца  уговорить меня вернуться.
       Мы ни до чего не договорились,  и я уехала с тяжелым сердцем. Поздно ночью, часа в два, раздался телефонный звонок от Игоря, в котором он просил меня,  его простить и дать ему поговорить с Катюшей.
      - Ты видел сколько времени, - шипела я зло, боясь сорваться на крик, - ребенок спит уже. А тебе все неймется, залил глаза вновь. Не звони больше.
И  отключила телефон.  Уже прошло много лет, но я до сих пор не могу себе этого простить. Ведь может быть тогда и не случилось того, что случилось потом.
       Не дозвонившись, он обозлился и пьяным сел за руль. Весенняя ночная дорога была нехорошей, то таяло, то замерзало,  и часто вода проступала на поверхности наледи. Было очень скользко. На крутом повороте машину занесло,  и он скатился с обрыва, перевернувшись несколько раз. Об этом я узнала из утренних новостей, когда готовила завтрак Катюше. Миска выпала из моих рук, когда сообщили, что Игорь скончался по дороге в больницу.
       Я не помню ни похорон, ни поминок, ничего. Все было как в тумане или в бреду. Мое сердце билось ровно, а душа замерзла. Время остановилось и рухнуло в небытие вместе со мной.
      Как рассказывала мне потом Вероника, я была как мертвая, как пустая кукла-марионетка: делала что говорили, ходила,  как просили, ела, что давали. И не плакала. Она даже боялась, что я сошла с ума от горя.
      Приехали мои родители и мама забрала меня и Катюшку домой. Там я отошла среди родных и вне стен, так напоминавших мне о потере моей любви.

    Г л а в а  11.
       Прошел год со смерти моего мужа.
      Я не вернулась в Москву, где все мне напоминало о моих днях с Игорем. Да и врачи, что занимались мной больше месяца, советовали пока не бывать на старых местах, где прошли мои самые лучшие дни и где все еще ощущался дух покойного мужа. Вероника выслала мне всё, о чем я просила, то есть мои вещи и дочкины. Дом и квартиру они закрыли и опечатали, карту Игоря переделали на Катюшу, как я и просила. С Вероникой мы перезванивались и переписывались,  и я сообщала ей о своем здоровье и дочкином, слала селфи с ней и виды своего города. Приглашала в гости. Она обещала обязательно приехать.
       Катюшу я готовила к школе и повела ее в первый класс школы, которую закончила сама. У нее появилось здесь много друзей, а в школе еще больше. Она была девочкой общительной и веселой. Не в меня, скорее в Игоря. Теперь я понимала, что у него был мягкий характер и эмоциональный,  и поэтому ему трудно было справиться со своей пагубной страстью. После смерти матери он начал пить, и потом еще отец скороспело женился. И еще его командировки в «горячие» точки, где ходили по краю, все это он заливал спиртным.  Встретив меня,  он влюбился и всю пылкость души  перенес на наши отношения, но со временем она прошла,  и вновь его обуяли прежние страсти, плюс нестабильная психика, переданная по наследству от матери. Недаром Диана называла его тетёхой. Мой муж  выбрал меня с моим  сильным характером и стабильной нервной системой. Я была его защитой от прежнего бытия и поддержкой в новом качестве. Но и это было, как оказалось,  временным.
       - Не тоскуй и не плачь, - как-то сказала мне Вероника в ответ на мои жалобы на ночные сны, где я опять с Игорем и его любовью, - значит такая у тебя и у него судьба. Прими ее и живи дальше. Ты еще так молода и Катюшке ты нужна. Если надумаешь вернуться, то мы все будем тебе только рады. Знай, что здесь вас ждут.
Я благодарила ее и все чаще задумывалась о перемене места жительства.
       - Мне надо уехать куда-то далеко-далеко, за тысячи верст, где все будет другое и другие люди,  и другое время.
       И такое место нашлось – Дальний Восток и именно Петропавловск. Туда переехал  по направлению после учебы мой давнишний респондент Юра, с которым мы познакомились еще в Москве, когда я приехала в компанию на практику. Там, в отделе писем, я помогла ему пробить несколько статей на тему края и его людях, когда он проходил практику на Кольском полуострове в Петрозаводске. Сейчас я вспомнила об этом и еле нашла в своих старых архивах его емейл и тут же направила запрос. На следующий день пришел восторженный ответ от Юрия Забродина, главного редактора газеты «Вилючинские вести»,  относящиеся к местному муниципальному образованию. Когда я спросила, могу ли у них получить рабочее место любое по профессии, он даже замер на время, а потом обрадовался и затараторил, что был бы очень рад, так ка профессионалов здесь с огнем не сыщешь, а такой как я он готов сразу даже два, три места предложить.
       - Газета местная, малооплачиваемые должности, будут ли тебе не в тягость? – спрашивал он, вглядываясь в мое лицо, - Ты из столицы и сюда? Что-то случилось?
       Я вкратце рассказала о своей потере,  и желание уехать от сложившейся обстановки и окунуться в другую жизнь. Он понял и обещал пробить пропуск, так как город был закрытым для гражданских.  Там в основном были военно-морские базы,  и требовался специальный пропуск на работу и проживание. Вскоре Юра сообщил мне, что местный мэр заинтересовался мной и обещал полное содействие. Только надо было получить пропуск.  Я обратилась за помощью к Веронике и  рассказала о своем желании. Та поспрашивала у Степана Петровича, а тот видимо, уже тоже проработал эту тему и вышел на военное Министерство. Там ему обещали помочь, если нужно.
      Так и случилось. Юра прислал эл.почтой заверенное приглашение на работу в газету и пропуск в зону.
      С Вероникой и Степаном Петровичем я простилась с болью в сердце. Они понимали, что мне надо продолжать жить и поэтому не сильно уговаривали приехать в Москву.
      - Ты уж там не задерживайся надолго, - стирая слезу говорила Вероника, - у меня ведь никого здесь нет, кроме тебя.
Я тоже ревела.
      - Но мы же не расстаемся навсегда, подружка, да и в отпуск буду приезжать. А когда забирать буду Катюшу, то обязательно приеду к вам повидаться. Обещаю.
      Я видела,  как расстроен был и Степан Петрович. Конечно, после смерти Игоря у него был еще один сын-наследник, но внучку он любил, тем более, что она была вся в них внешне, в Воркутовых. К тому же он очень хотел, чтобы по истечении времени она жила и училась в Москве. Я, улыбаясь уже, обещала.
      - Что смеешься, - ворчал он, наклоняясь к голове жены, которая тоже улыбалась на его слова, - думаешь,  не доживу? А вот вам, не дождетесь, - и,  поцеловав Веронику в голову, отошел от экрана монитора.
      Потом мы еще поплакали немного,  и я обещалась и клялась, что буду постоянно с ней видеться и переписываться. А мои родители будут связывать с дочкой не только меня, но и дедушку с братом. Так мы решили обозначить их родство с Даней, чтобы они потом уже сами определились, как подрастут. Хотя  они уже еще раньше нашего желания сами решили, что Катюша сестра, а Данька брат. 
       Я собиралась недолго. Катюшу пока оставляла здесь, у мамы.  Мне надо было освоиться на новом месте, осмотреться, начать работать, а уж потом  везти туда дочку.  И хотя Юра рассказывал о Вилюйске, как о современном городе со всеми инфраструктурами не хуже  краевых, я все же боялась тащить ребенка в неизвестное место, за тысячи километров. Здесь у бабушки с дедушкой, она была как за каменной стеной. К тому же брат оказывал самое пристальное внимание своей племяннице. Он еще не женился и не имел детей, и поэтому был влюблен в свою «хохотушку-веселушку Катюшку», как называл ее и всегда проводил с ней время, когда бывал дома. Она полюбила его и перестала тосковать по отцу. Чем-то он, видимо, ей его напоминал: то ли смехом, то ли крепкими руками, когда подбрасывал вверх и кружил вокруг. А еще привозил ей подарки, как когда-то мне. Баловал, иначе говоря. В общем,  я со спокойным сердцем оставляла дочь, которая уже заканчивала первый класс и была отличницей, как и я.
        Медленно я готовила ее к своей поездке, объясняя свой поступок. Она понимала меня своим детским умом и соглашалась подождать пока здесь. Тем более что со своими подругами они организовали кружок любителей велосипедов и гоняли по им ведомым маршрутам. И тут сказался мой характер и мое хобби – машины. Пока только велосипед. Дед обещал купить ей мопед, если она выучит наизусть Правила дорожного движения и Катюша зубрила их всегда и везде, так хотелось настоящую машину.
       Мое время пришло: билеты заказаны до Петропавловска, потом там меня встретит Юра на своей машине, багаж отправлен будет следом, простилась со всеми и последнюю ночь провела с дочкой. Я читала ей, потом мы болтали на разные темы, потом, обнявшись, заснули.
      Под утро, я тихо поцеловала спящую дочь. Сердце сжалось, и чуть не осталась, глядя на ее темные волосы и красивое лицо, так напомнившее мне Игоря.  Но потом взяла себя в руки и вышла. Отец ждал меня у ворот с машиной. Багаж был загружен и, попрощавшись с мамой, наказывая в последний раз поберечь Катюшку, села и закрепила ремень на груди. Отец завел мотор,  и я помахала плачущей матери, а у самой тоже текли слезы. Всхлипнув, утерлась и стала смотреть на проплывающие за окном весенние пейзажи моего города и края.
        - Каким будет земля там, куда меня несет судьба? - думала я и тихо вздыхала.
       Отец иногда смотрел на меня искоса, потом включил приемник,  и оттуда понеслась песня, как говорится на тему дня «А я еду за туманом, за туманом…» пел мужской голос  и я улыбнулась.
      - Вот-вот, - повернулся с ухмылкой ко мне отец, - и ты тоже за каким-то туманом едешь.
      - Пап, - начала я, - пойми, мне нужно забыть всё: Москву, Игоря, коллег, и даже наш город. Трудно мне.
      - Даже в Березовке? – спросил он, поворачивая ко мне  родное лицо.
       - Да, даже здесь.
Отец замолчал и покачал головой.
      - Ладно, раз решила, то езжай, - согласился он,  и мы снова замолчали.
      - Может,  поспишь пока? – спросил он через некоторое время, заметив мое клевание носом.
       - Ага, - откликнулась я и устроилась поудобнее в кресле, - разбудишь.
Он хмыкнул и приглушил радио.
        Проснулась я от шума  за окном. Мы въехали на автостраду, которая вела в аэропорт нашего областного центра. Поток машин был мощным и звук их ездки доходил даже сквозь стекла. Я выпрямилась и села удобнее.
      - Скоро аэропорт,  – сказала вслух и отец улыбнулся.
      - Уже подъезжаем.
       Через полтора часа я уже сидела в зальце накопления, проводив отца и зарегистрировавшись на свой рейс. Вскоре подали автотранспорт,   и я уже поднималась по трапу в самолет.
      Пять часов полета и одна посадка, так вымотали меня, что когда услышала объявление стюардессы, что мы прилетели в столицу Камчатки Петропавловск, я вздохнула с облегчением. Подали трап,  и я сошла на землю, на землю о которой поется «а я стою на краешке земли и вдаль плывут куда-то корабли…».
      Это и есть самый край нашей Родины, с которой начнется моя новая жизнь.

********************************

Продолжение: здесь -   https://author.today/work/270468