Лев Толстой и Николай Лесков

                Автор статьи В.Б.Ремизов


Лев Толстой познакомился с Лесковым 20 апреля 1887 г. в Москве в своём хамовническом доме. Тремя месяцами ранее Л.Т. после прочтения легенды Лескова “Сказание о Фёдоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине” писал В.Г.Черткову: “Сейчас получил посылку – рукописи и статью Лескова. Статья Лескова, кроме языка, в котором чувствуется искусственность, превосходна. И по мне, ничего в ней изменять не надо, а все средства употребить, чтобы её напечатать у нас как есть. Это превосходная вещь…”. О самом Лескове после встречи к тому же Черткову Л.Т. сообщал: “Был Лесков. Какой и умный и оригинальный человек!..”.

Вторая встреча писателей состоялась в Ясной Поляне 24-26 января 1890 г. Именно в этот приезд Л.Т. читал вслух Лескову и Черткову комедию “Плоды просвещения”, а Лесков “Мелочи архиерейской жизни”. Больше писатели не виделись и состояли лишь в переписке. Сохранилось 51 письмо Лескова к Л.Т. и 10 писем Л.Т. к Лескову.

14 апреля 1888 г. Л.Т. в письме к П.И.Бирюкову пишет: “Лескова легенду прочёл в тот же день, как она вышла. Эта ещё лучше той. Обе прекрасны (легенды Лескова “Прекрасная Аза” - М.: Посредник, 1888 и “Совестный Данила” – М.: Посредник, 1887. – В.Р.). Но та слишком кудрява, а эта проста и прелестна. Помоги ему Бог”. В декабре месяце этого же года Л.Т. записывает в своём Дневнике: “Читаю Лескова “Колыванский муж”, хорошо”. Через год, знакомясь, видимо, с рассказом Лескова “Фигура”, Л.Т. замечает: “Фальшиво. Дурно”. А ещё годом позже Л.Т. в письме к Лескову от 3 декабря даёт оценку рассказу писателя-современника “Час воли божией”, сюжет которого “Мудрая девица” был подсказан автору самим Л.Т.: “Получил ваше и последнее письмо, дорогой Николай Семёнович, и книжку “Обозрение” с вашей повестью. Я начал читать, и мне очень понравился тон и необыкновенное мастерство языка, но… потом выступил ваш особенный недостаток, от которого так легко, казалось бы, исправиться и который есть само по себе качество, а не недостаток – exuberanse (излишество) образов, красок, характерных выражений, которая вас опьяняет и увлекает. Много лишнего, несоразмерного, но verve (восторг) и тон удивительны. Сказка всё-таки очень хороша, но досадно, что она. Если бы не излишек таланта, была бы лучше”. Подобные замечание Л.Т. высказывает и в дальнейшем к ряду других произведений Лескова и манере его повествования в целом. Что касается самого сюжета “Мудрой девицы”, то Л.Т. 12 июня 1899 г. записал в дневнике: “Лесков воспользовался моей темой, и дурно. Чудесная мысль моя была – три вопроса: какое время важнее всего? Какой человек? И какое дело?”. В 1903 г., возвратившись к указанному сюжету, Л.Т. написал рассказ “Три вопроса”.

В январе 1891 г. Л.Т. читает рассказы Лескова и в связи с ними сообщает Черткову: “Посылаю вас рассказ Лескова в “Петербургской газете” (“Под рождество обидели”. – В.Р.). Какая прелесть! Это лучше всех его рассказов. И как хорошо бы было, если бы модно было напечатать. “Дурачок” мне не нравится. … в “Дурачке нет искренности, а в “Под рождество обидели” есть…”.

В переписке писателей 1893-94 гг. была затронута проблема соотношения правды и вымысла, художества и философской тенденциозности, к которой Лескова постоянно склонял Л.Т. “Что полезно писать?” - спрашивал Толстого Лесков. – Вы раз писали мне, что Вам опротивели вымыслы, а я Вам отвечал тогда, что я не чувствую в себе сил и подготовки, чтобы принять новое направление в деятельности (речь идёт о нравственно-религиозной позиции писателя; в этом же письме Лесков, говоря о своих симпатиях к христианству толстовского направления, защищает то, к чему склонна его собственная душа – “помогать очищению храма изгнанием из него торгующих в нём”. – В.Р.) […] Словом я хочу оставаться выметальщиком сора, а не толкователем Талмуда, и я хочу иметь на это помимо собственного выбора ещё утверждение от человека, который меня разумнее”. На эти полные колебаний раздумья Л.Т. ответил Лескову в письме от 14 мая 1994 г.: “…вымыслы вымыслам рознь. Противны могут быть вымыслы, за которыми ничего не выступает. У вас же этого не было никогда и прежде, а теперь ещё меньше, чем когда-нибудь. И потому в ответ на ваш вопрос говорю, что желаю только продолжения вашей деятельности, хотя это желание не исключает и другого желания, свойственного нам всем для себя, а потому и для людей, которых мы любим, чтобы они, а потому и дело их … становилось бы всё важнее и важнее, и нужнее и нужнее людям, и приятнее Богу…”. А полугодом раньше Л.Т. напоминал Лескову, что в искусстве “хороша старина, но ещё лучше свобода”.

Именно свободный и творческий характер носили отношения между великими писателями. Лесков всегда признавал неоспоримое первенство Толстого как художника и мыслителя над собой, для него автор “Войны и мира” был учителем в жизни и творчестве. “О Льве Николаевиче мне всё дорого и всё несказанно интересно, - писал он в письме к Черткову от 4 ноября 1897 г. – Я всегда с ним в согласии, и на земле нет никого, кто мне был бы дороже его. Меня никогда не смущает то, что я с ним не могу разделять: мне дорого его общее, так сказать господствующее настроение его души и страшное проникновение его ума…”.

Лесков посвятил Л.Т. несколько специальных статей, каждая из которых отличается глубиной постижения неповторимого мира автора “Войны и мира”, “Смерти Ивана Ильича”, народных рассказов. В годы хулы на Толстого со стороны официоза Лесков стал на сторону великого современника. При всей сложности и жесткости своего характера, при всей мнительности он в общении с Л.Т. раскрылся как чуткий, трогательный, способный к любви и самокритике человек . “О Льве Николаевиче Толстом, - был убеждён Лесков (по свидетельству П.А.Сергеенко), - надо говорить языком иным, а не тем, каким до сих пор говорят о нём. Мы не хотим назвать его настоящим именем, а его смело можно назвать мудрецом, Клади рядом с ним Эпиктета, Сократа… Говорят, я ему подражаю. Нисколько. Когда толстой писал “Анну Каренину”, я уже был близок тому, что теперь говорю… Но только у него свет ярче. У него огромный факел, и я пошёл за ним со своей плошкой…”.

Когда в присутствии Толстого Лескова назвали его подражателем, Лев Николаевич заметил: “Его привязанность ко мне была трогательна и выражалась она во всём, что до меня касалось. Но когда говорят, что Лесков слепой мой последователь, то это неверно: он последователь, но не слепой… Лесков – мой последователь, но не из подражания”. О близости писателей свидетельствует и тот факт, что Л.Т. не без радости, читая произведения Лескова, редактировал их, а рассказ “Под рождество обидели” в своём переложении и под другим названием (“Воров сын”) включил в “Круг чтения”.