Сцепка

Кроме Абеля в комнате находились трое: Лукьянов, Шульженко и Лидия Хвостова. Лукьянов давал инструкции. Наверное, уже по четвертому кругу: как себя держать, где хранить схему, к кому обратиться по прибытии, каким путем возвращаться, что делать в случае провала. Нудно и медленно, нудно и медленно. Иногда налегая голосом на «самое важное». Как тупому с плохой памятью. Как бездарному актеришке, видом своим подчеркивая - режиссер здесь он и поэтому лучше Абеля знает, как нужно играть роль.  Он же придумал для Абеля нелепый образ: старик-профессор, помешанный на краеведении  советского периода. Отсюда седые волосы и бородка, сутулость, мешковатый костюм, набитый историческими бумагами портфель. И самое неприятное – очки. С толстыми тяжелыми линзами, за которыми прячутся маленькие, словно слезящиеся глазки.
Абель кивал, а когда чувствовал очередной приступ раздражения, смотрел на Лидию, стоящую к ним спиной у окна. «Для контроля внешней ситуации». Иногда Лидия смотрела во двор, на человеческое движение у подъезда и начавшие распускаться тополя.  Иногда рассматривала коллекцию растущих на подоконнике кактусов (разводила жена Абеля). Сзади Лидия казалась молодой: прямая спина, длинные черные волосы «хвостом», стройные, обтянутые резиновыми джинсами ноги.
 Шульженко сидел на диване рядом с Лукьяновым. И тоже «демонстрировал». Свою полную отстраненность от происходящего: мое дело шоферское – крути баранку.
Периодически, чтобы скрыть подкативший зевок, Шульженко бесцеремонно закуривал. И уставившись на сигарету, пускал дым, запивая его давно остывшим кофе.
- Если все понятно, я закончил. Какие вопросы? – Лукьянов вынул платок и вытер губы.
- Никаких.
- Превосходно. Тогда я прощаюсь. И…
Лукьянов полез во внутренний карман пиджака и вынул паспорт:
- Документ подлинный. Прошу вас, Валерий Иванович.
И подмигнул – Валерием Ивановичем звали несуществующего очкастого профессора.
- Ненадолго, всего на двое суток пути. В Челябинске свяжитесь с Катышевым, а в Снежинске…
- Я прекрасно помню, - перебил Лукьянова Абель.
- В таком случае, желаю успеха! Билет на поезд в паспорте. Поехали, Андрей. Провожать нас не надо, занимайтесь внешним видом.
Лукьянов и Шульженко вышли из комнаты.  Через секунду Абель услышал, как щелкнула входная дверь.
Теперь настал черед Лидии.
- Ну что, пошли? – она подошла к своей объемистой спортивной сумке, брошенной  у торшера. Рядом с ее сумкой стоял принесенный Лукьяновым чемодан с «профессорскими» вещами. - Где удобнее всего?
- В ванной.
В ванной Абель провел около часа, в течение которого Лидия его гримировала: стригла и перекрашивала волосы, наклеивала усы и бороденку, чем-то мазала, пудрила, рисовала морщины (на лбу и под глазами), покрывала их фиксажем.
- Ну, ни пуха, доцент!
- К черту! Идите вы все к черту!
Из квартиры исчезла и Лидия.
Ненадолго Абель остался в одиночестве – редкие минуты последних дней.
Выпив стакан воды, он стал переодеваться: темная, в мелкую полоску «пара», застиранная голубая рубашка, мятый черный галстук, хранящие форму чужой ноги полуботинки со стоптанными набок каблуками. Под этим барахлом на дне чемодана лежал чехол с очками и свернутый рулоном светлый плащ.
Абель надел очки. Все сразу расплылось, причиняя боль непривыкшим к бешеным диоптриям глазам.
Снять очки он не успел – вернулась жена, которая на несколько часов была выслана из дома. 
«Проверю!» - решил Абель.
И вышел в прихожую.
- Простите, - хрипло обратился он к жене, – у вас не найдется валидола? Что-то мне нехорошо.
Жена вздрогнула, на лице ее изобразился смешанный с удивлением испуг:
- А-а… 
Абель освободил переносицу от тяжелой оправы. Жена громко выдохнула:
- Ты?! Ну и напугал же ты меня!
- Похож?
- На кого?
- На старого ученого хрена!
- Похож.
- Я-то похож, а вот Лукьянов сволочь! Додумался превратить меня в слепца, идиот. И я идиот, что ему поддался. А теперь поздно, ничего уже не изменишь.
- Но почему?! – надрывно воскликнула жена, и Абель понял, что она снова готовится заплакать.
- Что почему?
- Почему они выбрали именно тебя?   – голос жены начал дрожать.
- Так сложились обстоятельства. И прошу тебя, давай обойдемся без рыданий. И без поиска причинно-следственных связей. Через час выходить, побереги мои нервы. Лучше сделай бутерброды и свари яйца. Нет, не надо – профессора яйца не едят, у них и без того запор.
- Когда ты вернешься?
- Давай оставим эту тему.
Через час превратившийся в Валерия Ивановича Абель вышел из дома – сутулый старик в светлом балахоне, с толстым портфелем в руке. На голове берет.
«Очки надену в поезде!»
До вокзала он ехал на такси. В вагон вошел за пять минут до отправления. Вагон «СВ», купе на две персоны, мягкие высокие диваны, его место лицом в сторону движения – либо Лукьянов Абеля пожалел, либо подобного комфорта требовала роль.
В купе (третье за коморкой проводника) никого не было.
«Неужели буду один?» – обрадовался Абель. Но обрадовался напрасно: одновременно с толчком, начавшим движение состава, в купе ввалился задыхающийся человек…

продолжение можно прочесть на персональном сайте https://ivawriterspb.ru/