Военная шоколадка

Военная шоколадка
    (Быль)
Работал в нашем Советском строительном управлении свой юрист. Добрый, хороший человек из Белоруссии. Каждый заходил к нему в кабинет посоветоваться, покурить и послушать какую-нибудь историю. Он много знал, застал войну, был под оккупацией.
Однажды за спиной мои коллеги, «патриоты» и завистники, оскорбительно меня поддели по национальному признаку и очень обидели. Я зашёл к юристу обсудить ситуацию.
-- Не расстраивайся и не верь сопливым патриотам, не знающим жизни. Скажу тебе по секрету и строго между нами: не все было так, как думают твои обидчики. Не все немцы были такими, как о них нам говорят и в кино показывают. Тебе за свою национальность стыдиться нечего. Ты родился после войны, в одном с ними городе и к тому, что они сказали, никакого отношения не имеешь. Успокойся. А их я к себе вызову и припугну. Надолго они замолчат. Увидишь. 
В войну мы жили в деревушке. Отец наш служил в красной армии, и мы о нём ничего  не знали. Дома осталась мать, сестра двенадцатилетняя, а мне было семь лет, должен был пойти в школу. Помню всё как сейчас.
Стал к нам на постой в красивой военной форме культурный немецкий офицер, врач из полевой санчасти. По-отечески добрый был человек, аккуратный, приятной внешности, относился к нам с пониманием.
Приносил еду со службы, отдавал матери, просил сварить так, чтоб на всех хватило. Я кушал, и мы ни о чём не догадывались.
Постоялец вел себя, как простой квартирант. Постоялец проникся к нам сочувствием, часто брал меня на колени, доставал из кармана фотографии и рассказывал про свою семью. У него тоже была старшая дочка и младший сын моего возраста.
За это сестра ко мне относилась с презрением, а может, ревновала к вниманию, и человеческому теплу, но я это сильно к сердцу не принимал и не понимал этого тогда. К матери сестра тоже охладела, фыркала и постоянно учила мать жить.
Однажды немец пришёл домой и протянул мне настоящую шоколадку. Я тогда, наверное, первый раз в жизни видел шоколад, хотел только попробовать и съел мгновенно всю.
Офицер по-доброму потрепал меня по голове. Мать стояла у русской печки, что-то варила в чугунке,  тихонько крестясь, о чём-то молилась.
Мы спали на печке, а немец на кровати за занавеской. Мать он не обижал, помогал иногда по хозяйству, то дрова наколет, то печь растопит. Настойчиво у всех учился языку.
Не успел я дожевать угощение, вернулась старшая сестра, и немец протянул ей такую же шоколадку. Сестра была кем-то напичкана «патриотизмом», зло на него зыркнула, взяла шоколадку и, не распечатывая, бросила в помойное ведро, которое стояло под умывальником.
Офицер вскочил, быстро вытащил шоколадку, тщательно помыл её под умывальником и положил на подоконник. Лицо его нахмурились и покраснело.
Он взял с печки мамин прутик для воспитания и по-отцовски пару раз стеганул её по заднице.
- Грех так относиться к еде, - сказал он сестре на ломаном русском языке. – Знаешь, сколько людей вложили свой труд в эту шоколадку? Сколько детей мечтают её только попробовать, а ты её в помойку. Что она тебе сделала?
Сестра, как ошпаренная от боли и неожиданности, взревела и выскочила из дома. Мать стояла за печкой с открытым ртом, крестилась, но не вступилась за неё.
- Отец бы тоже так поступил, - сказала она мне, уже взрослому. 
Отношение к нам у немца не изменилось, он так же помогал продуктами и угощал меня, чем мог. Сестре больше сам ничего не давал, сказал, пусть сама попросит! А то опять выбросит, жалко будет.
Зимой, когда сестра заболела, немец лечил ее как родную, приносил лекарство, заботился как врач, выходил её и поставил на ноги.
Сестра выросла, не голодала и вроде обиду за тот урок на всех немцев не держала в сердце. Хорошим она стала человеком, бережливой и внимательной к людям. Сама никого не обижала, и на неё обиду никто никогда не держал. Такая вот была наша история.

Папа Шульц
papa-schulz@gmx.de
Германия. Гиссен.
17.12.2021.4:09 ночи.