Баррикады. Глава 25

Глава 25. Провал операции


Капитан ДГБ Егоров стоял во дворе больницы в минутном ступоре и был не в состоянии отдавать какие-либо указания. Он не мог поверить, что телевизионщикам удалось уйти из-под носа департамента госбезопасности, ещё и захватив с собой важный вещдок – телефон. Он был готов бросить всё и погнаться за машиной, в которой уехала съёмочная группа, если бы не исчезли протоколы обыска автомобилей лиц, которые могли быть причастны к похищению секретного прибора и разглашению связанной с ним гостайны.

– Что делать? – донёсся до его ушей голос растерянного специалиста IT Самокурова, на глазах которого телевизионщики стащили злосчастный телефон.

Егоров отреагировал на это весьма раздражённо.

– Что делать? Ты ещё спрашиваешь у меня, что делать? – практически вопил он на айтишника, приглушая голос только лишь потому, что неподалёку находились Громов со Стешкиным. – Ты упустил эту дуру с вещдоком! А теперь ко мне за указаниями?!

Достав мобильный, капитан связался с группой полиции, работающей на телецентре, и дал ориентировку на легковушку, в которой скрылись телевизионщики. После он сделал звонок дежурившим там же сотрудникам ДГБ, дав задание идти на проходную телецентра, и как только появятся Алютина и Потапов, задержать их как лиц, причастных к краже вещдока.


* * *


Отечественная легковушка, в которой телевизионщики Юлия Алютина и Михаил Потапов спасались от преследования, была мало похожа на такси. Машина цвета спелой вишни, с внушительной вмятиной на левом крыле и следами сварки на средней и задней стойках кузова, скорее отпугивала возможных пассажиров и внушала опасение сотрудникам дорожных служб.

Вишнёвая легковушка мчалась по улице Пограничной, игнорируя светофоры и ограничители скорости. Алютина то и дело оглядывалась назад, опасаясь, что из какого-нибудь перекрёстка за ними выскочит машина ДГБ или полиции.

– Дэвющка, щто ты так дыщищ тяжельо, словна тибя целий полк изнасиляваль? – вдруг выдал таксист с характерным кавказским акцентом.

Водителю на вид можно было дать от силы шестнадцать-восемнадцать лет, несмотря на пробивающуюся на щеках щетину и подчёркнуто грубоватый голос. 

– Да. Изнасиловал. Не в буквальном смысле, и не полк. Но изнасиловал, – пытаясь побороть одышку, говорила Алютина.

– Слющяй, успакойся. Папить тибе дать, щто ли?

Не сбавляя оборотов, таксист достал из боковой двери термос с каким-то питьём и протянул его Алютиной.

– Что это? – спросила она, не решаясь открыть крышку.

– Атвар трав. Па рицепту маего прапрадеда! – с гордостью произнёс кавказец. – Ну, и ещё кое-щто, для сил и настроения. Сама пей, и друга сваего угощай.

Алютина с Потаповыми настороженно переглянулись. Юлия не знала, что сюда добавили «для сил и настроения», но её настолько мучила жажда, что она уже готова была забыть про все свои страхи. Она открыла крышку и отпила содержимое прямо из ёмкости.

Сделав пару глотков, журналистка сразу же почувствовала какой-то прилив сил, словно это был не отвар трав, а крепкий чай. Или кофе с подмешанным в него алкоголем.

– Дай-ка и мне, – тут же оживился Потапов, и Юля протянула ему крышку с налитой в неё непонятной жидкостью.

Жидкость оказалась на удивление вкусной и бодрящей. Потапов довольно ухнул, протёр губы и стал складывать телескопические ножки штатива, который так и втащил в салон легковушки, чтобы не терять времени.

Они пересекли трамвайные рельсы и выехали на Суворовское кольцо. Алютина с опаской посмотрела в заднее окно.

– Нэ валнуйся, нэ даганяет никто, – словно прочитав её мысли, вдруг выдал таксист. – Как привянут, так и атвянут. Я б за такой красивий дэвущка и сам би пагнался. Ха-ха!

Этим пассажем таксист точь-в-точь напомнил ей Вахаба, с которым волею судьбы они пересеклись в больнице. Тот тоже всё время говорил о красивых девушках и рекламировал свои куры гриль. Не из одной ли они компашки? Или, может, это национальная кавказская черта и все горцы чуть не с детсадовского возраста указывают женщинам на их красоту? Алютина аж усмехнулась от пришедшей в голову мысли.

Но откуда таксисту было знать, что за ними кто-то должен гнаться? Журналистку это насторожило. Впрочем, он не мог не видеть скопление машин полиции и ДГБ во дворе больницы, и не мог не заметить, в какой спешке она и Потапов заскочили к нему в салон и как на это отреагировали оставшиеся во дворе «стражи порядка». Но тогда зачем он их к себе взял?

– Они гонятся не потому, что я красивая, – продолжая оглядываться, сказала Алютина. И собрав всю свою злость, добавила: – А за телефоном, который я у них умыкнула.

Потапов аж вжал голову в плечи и медленно повернулся, дав Алютиной знак головой, чтобы та не болтала лишнего.

– Да пхадумаещь! Щто, прямо из-за телефона за табой гнацца? Прям, фсэ сили задэйствовать, патаму щто ты его украла? А-ха-ха! Ну отдащ им потом, скажещ, щто просто лежяль на падаконнике. Ты его взяла, щтоби никто другой нэ забраль. Суматоха была, никто нэ занимался тэлэфоном. Кто угодно мог взять и в карман паляжить!

В другой ситуации, находясь в адекватном состоянии и при холодном уме, Алютина бы задумалась о том, откуда этот молодой человек с залихватским кавказским акцентом мог знать, что телефон лежал именно на подоконнике. Но в тот момент ей было просто не до этого. Да и учитывая, насколько в приёмном покое было шумно, таксист мог просто зайти и посмотреть на всё, что там творилось.

– Телефоны сваи толька выключите, – вдруг добавил таксист.

– Что? Зачем? – опешила Юлия.

– Как это зачэм? – возмутился таксист, словно удивлялся, как можно не понимать таких очевидных вещей. – Ты едещ, а телефон падаёт сигналь. По телефону тибя вычислят, как пить дать! Телефон атключи и достань батарэйку. Тогда никто не паймёт, где ти. Я тоже свой телефон выключиль. Из техники – только мой щустрий мащина и мой умный голова!

Алютина не знала, откуда у таксиста такие познания и как ей на это реагировать. Они снова переглянулись с Потаповым. Хотя совет, который дал этот подозрительный таксист-кавказец, был как никогда кстати. Журналистка и оператор отключили телефоны, которые были у них при себе.

Мчал он быстро, пренебрегая правилами дорожного движения. Пару раз проехал по тротуарам и несколько кварталов по дороге, где двигаться можно было только в противоположном направлении. Благо дело, была поздняя ночь, и на улицах лишь кое-где сновали компании людей да одинокие пешеходы. Алютина поймала себя на мысли, что если бы ей не надо было бежать, она бы в жизни к такому стрёмному таксисту не села.

К удивлению телевизионщиков, молодой таксист вывернул автомобиль не на Тупик Тральщиков, а заехал на стоянку расположенного рядом супермаркета, которая находилась на возвышенности. С неё вид на проезд к телецентру открывался как на ладони.

Тупик Тральщиков, вопреки обыкновению, не пустовал. На проезде, где по-прежнему стоял принесённый молодчиками дорожный знак, ходили какие-то люди в спецодежде с фонариками и что-то исследовали. Рядом находилась машина полиции, экспертного бюро, за ними несколько машин ещё каких-то ведомств. Родные места, которые Алютина пересекала каждый день по дороге на работу и с работы, теперь показались ей особенно зловещими.

– Так жутко теперь идти через это место. Этим вечером здесь на мою коллегу напали, – сказала Алютина, ощутив мурашки по коже.

Таксист достал откуда-то из-под сидения увесистый предмет, похожий на сумку или чехол с ремнём, извлёк то, что находилось внутри, и приложил к глазам. Присмотревшись, Алютина удивилась: это был бинокль. Несколько секунд таксист что-то высматривал на площадке телецентра, потом начал разглядывать силуэты у ворот и внутри проходной. Внезапно он отбросил бинокль на соседнее сиденье и сдал назад так резко, что Алютина завалилась практически на Потапова. Затем вдруг начал выворачивать руль, направляя легковушку в близлежащий двор, и снова дал по газам. У Алютиной сжалось сердце.

– А, что вы делаете? Мы уже приехали! – с негодованием отозвалась телевизионщица. – Нам пройти тут осталось пять шагов!

– Спакойна сиди и не рыпайся. Знаю, щто делаю, – заявил ей таксист, отчего у неё всё похолодело внутри.

Он поехал какими-то окольными путями мимо городского стадиона, старинной обсерватории. Далее шли дворы четырёх- и пятиэтажек, примыкающие к огромной телевышке.

– Куда вы нас везёте! Остановите немедленно! – практически кричала Алютина.

– Женщин – такой харощий, красивий саздание. Но щто ж ви так кричать-то любите? – запричитал кавказец.

Несмотря на внешнее спокойствие, оператор Потапов тоже испытывал страх. Глядя на мутного таксиста, он вспомнил о методах работы дэгэбистов и подумал: уж не их ли это агент?

В какой-то момент оператор пожалел, что они с Алютиной послушались кавказца и отключили все мобильные, вытащив из них аккумуляторы. «Какая ловкая манипуляция!», – подумал Потапов. Ведь случись с ними что-то сейчас, они даже сообщить никуда не смогут.
 
Не размениваясь на слова, оператор начал дёргать ручку двери авто, словно и впрямь готовился выпрыгнуть на ходу из машины. Однако дверь была заблокирована изнутри. Функция автоматической блокировки всех дверей обычно присутствует в иномарках. Но было крайне удивительно видеть её здесь, в этой далеко не новой машине отечественного автопрома.

От явной безысходности Потапов схватил треногу своей камеры, собираясь долбануть ею то ли по стеклу легковушки, то ли в голову охамевшему водителю. Заметив манёвр оператора через зеркало заднего вида, таксист затормозил так резко, что Потапов вместе со своей треногой въехал в переднее кресло.

– Дарагой, ты щто, савсем дурак? Ты кого этой щтукой убивать сабралься? Миня? – начал «воспитывать» Потапова кавказец, развернувшись к нему с водительского сиденья. – Ты прыгать сабралься? К воротам работы сваей бижять хатель, да? И как ты думаещ, добижяль бы? Какие мащины стоят там, видель?

Он сделал красноречивый жест в сторону сияющей красными огнями телевышки.

– Там не толька ващи друзья. Там и ващи враги!


* * *


А в это время на парковке возле главного корпуса Первой горбольницы капитан ДГБ Егоров продолжал распекать своих подчинённых.

– Из-под вашего носа уволокли бумаги! Куда вы смотрели? – отчитывал он стоящих с виноватыми лицами сотрудников. – Сейчас будете заново всё переписывать!

Он позвал всех специалистов, которые были задействованы в досмотре машин Громова, Караваева и Стешкина, и приказал им провести повторный осмотр. Главреда «Баррикад» снова подвели к его автомобилю и сотрудники приступили к повторному осмотру, заново заполняя бумаги.

– Ребят, вы чего? Вам заняться больше нечем? – возмутился Громов. – Вы уже всё осмотрели, и ничего не нашли. Более того, машины Караваева уже нет.

– Нам надо всё зафиксировать, провести протокол осмотра. Должна быть соблюдена процедура, – с нарочитой серьёзностью говорил Егоров, возможно даже догадываясь, насколько смешно и беспомощно он выглядел в этот момент.

– Хорошо, нас вы ещё раз досмотрите, – усмехнулся главред. – А с Караваевым делать что будете?

– А с Караваевым мы разберёмся отдельно. К нему выедет группа. Заодно и узнаем, почему он самолично покинул… – Егоров осёкся, поскольку в кармане у него зазвонил мобильный.

– Самолично покинул ЧТО? Место преступления? – издевательски проговаривал Громов.

– Место проведения следственных действий, – Егоров или не понял громовского сарказма, или был занят мыслями о том, кому же посреди ночи понадобилось ему звонить.

– А позвонить Караваеву и спросить напрямую, слабо?

Но дэгэбист эти слова уже не слышал. Он, наконец, достал из кармана мобильный и отошёл в сторону. Тем не менее, до ушей главреда «Баррикад», натренированных годами несения журналисткой службы, донеслись слова, которые проговаривал в трубку Егоров.

– Что?.. В «транспортную» больницу? Прикрыть ребят? А что там?.. Ситуация вышла из-под контроля? Ничего себе! Да, Владимир Петрович, да. Скоро буду. У нас тут, правда, тоже возникли сложности, но… Хорошо. Задачу понял.

Тут к Егорову подбежали двое молодых сотрудников. Вид у них был озадаченный.

– Чиновник закрылся в салоне своего авто, – в растерянности доложили они.

– Что значит закрылся? – отодвинул динамик Егоров, потом произнёс в трубку: – Извините, я вам позже перезвоню. Маленькие накладочки.

Раздражённый Егоров подошёл к чёрной волге, в которой как ни в чём не бывало сидел чиновник, закладывая разбросанные дэгэбистами бумаги обратно в свой кожаный чемоданчик. Егоров постучал в лобовое стекло.

– Э, вы что сейчас делаете?

– Что делаю, что делаю? – передразнил его изнутри чиновник. – Бардак убираю, который вы после себя оставили.

– Немедленно покиньте автомобиль и предъявите его для досмотра!

– Какого досмотра? Час назад вы его уже досматривали. Или мне показалось? Вроде крыша у меня ещё не настолько поехала.

Стешкин уложил бумаги в чемодан и с ухмылкой посмотрел на Егорова, держась одной рукой за руль, а второй вставляя ключ в замок зажигания.

– Я не понял. Вы куда собрались? – практически закричал Егоров. – Я… я вас не отпускал…

– А я что, отпрашиваться должен? – язвительно посмотрел на Егорова Стешкин. – Если я  задержан, предъявите мне документы. А нет, так до свидания! – громко через стекло заявил чиновник.

Егоров вцепился в ручку, пытаясь рывком открыть дверь, но Стешкин заблокировал её изнутри.

В этот момент машина завелась и тронулась с места. Егоров отскочил и успел схватиться руками за капот. Это был один из методов работы силовиков: любое движение автомобиля вперёд могло расцениваться как попытка наезда на сотрудника органов. Но наезжать на Егорова Стешкин не собирался. Он сдал назад, зацепив колесом больничную клумбу, и плавно вывернул к воротам.

– Боря! Боря! Он пытается уехать! – начал кричать Егоров, рассчитывая на помощь крепыша Решко.

Однако тот стоял в стороне, докуривал самокрутку, сплёвывая кусочки табака с языка, и даже не думал вмешиваться. Взгляд, которым он смотрел на Егорова, растерянно мечущегося по площадке, был недобрым и насмешливым.

– Боря! Это как понимать?! – воскликнул подбежавший Егоров, глядя на коллегу ошарашенными от удивления глазами.

– А что я должен был делать? Под авто, как ты, бросаться? Или по колёсам стрелять?

– Ты что, не понимаешь? Мы позволили ему скрыться!

Тот выпустил изо рта облако табачного дыма – и пространство озарил огонёк от непотушенного окурка, который Решко закинул то ли в урну, то ли на газон.

– Слушай, Кирюш, тебе не кажется, что ты сейчас хернёй маешься? – выдал Решко. – Повторный досмотр, новые протоколы… К Караваеву кого-то направлять собрался…

– А что ты предлагаешь, Борис? Отчитываться как потом будем? Я хочу, чтобы была соблюдена хоть какая-то процеду… – начал объяснять ему Егоров. Но Решко схватил его за плечо и поволок, как мальчишку, вглубь больничного парка – подальше от чужих ушей.

– Ты вообще понимаешь, что произошло? – цедил ему на ухо здоровяк Решко. – У тебя двух пацанов уложили! ДВУХ НАШИХ ЛЮДЕЙ! А ты вместо того, чтобы пустить все силы на поиски урода, который это сделал, устраиваешь здесь какой-то цирк!

– Ты помнишь, зачем мы сюда приехали и какую операцию должны были выполнить?

– И как? Выполнили? – «бил» его словами «мордой об асфальт» Решко. – Как ты будешь отчитываться о её выполнении? Протоколами досмотра, которые заполнишь вторично, поскольку первые варианты ты проебал?

– Ты слова-то подбирай! – зашипел Егоров.

– А ты не баба, чтобы я слова подбирал! – тут же нашёлся с ответом Решко. – Давай называть вещи своими именами: операцию эту ты проебал. Калинкову с этим проклятым прибором ты проебал. Телефон с записями, которые могли бы раскрыть твои висяки, ты проебал. Ты ВСЁ сегодня проебал! И вместо того, чтобы взяться за главное и найти этого ублюдка, у которого, кстати, и были те самые записи, ты хватаешься за какую-то мелочёвку – досмотр, бумаги… Это ты так отчитываться собрался? Да Соболев в первую очередь спросит, что было сделано, какие меры были предприняты для того, чтобы разыскать нападавшего! А ты что творишь?!

У Егорова от этих слов ходили желваки по скулам, но что ответить Решко, он не знал.

– А телевизионщики? Что это вообще было, Кирюш? Какого хера ты приказал отобрать у них камеру? До того, пока у них не выдрали кассету с их эксклюзивами, им этот сраный телефон и нахрен был не нужен. А так конечно: снимали-снимали, эфир горит, а материала нет. А тут такой подарок судьбы на подоконнике!

– А ты хотел, чтобы завтра весь город обсуждал эпизод с Настей? И гудел о том, что у нас в управлении работают такие сотрудники?

– Боялся за Настеньку? Так завтра весь город будет обсуждать, как мы скрутили почти столетнего деда, ветерана ВОВ! А вдруг на днях он окочурится? Как теперь это будет обставлено?.. Да, Егоров, – качал головой Решко. – Я думал, ты за эти два года подрос, умнее стал, что ли. А как был раздолбаем, так и остался. Как тогда ты всё проебал, с тем камнем, так и сейчас проёбываешь. Только теперь уже с записями, на которых зафиксирован всё тот же инцидент. Надо же, какая ирония!

Решко сознательно бил Егорова в самое больное место. В прошлом спецназовец, на первый взгляд грубый и не церемонящийся, он не привык усложнять и играть многоходовки. Но зато умел так задеть за живое, что коллеги старались лишний раз не вступать с ним в перепалки. Себе дороже выйдет.

– Что-то совсем у тебя память короткая, Борис, – обиженно выдал Егоров. – Ты же видел, сколько я тогда отпахал, чтобы установить виновных.

– И толку? Где сейчас эти виновные? Сегодня у тебя даже запись появилась, которую ты мог бы приобщить к делу и которая помогла бы тебе это дело раскрыть. И что? Где она теперь? А где всплывёт? Давай угадаю: в эфире телеканала «Фарватер», с язвительными комментариями о бездеятельности сотрудников ДГБ. И всем будет понятно, почему у нас годами дела нераскрытые лежат. Почему мы их не раскрываем? Да потому что мы неспособны их раскрыть! Да, Кирюша? Это я сейчас о тебе. А потом это подхватят другие каналы, сайты, соцсети. – Он смотрел на Егорова практически в упор. – Завтра об этом будет гудеть весь город, а послезавтра – вся страна!..

– Ты мне как кто это говоришь? Как дуболом, всю жизнь занимающийся одними задержаниями? Ты что, знаешь, как ведутся дела? Ты же и дня следователем не работал! – срываясь на ор парировал Егоров.

– Да видел я, как ты его вёл! Лучше б не видел!.. У тебя же все материалы были на руках, Кирюша. И что ты, дал им ход? Хотя мог бы, мог бы и в прокуратуру написать, и на полиграфе всех подозреваемых проверить. Напугал бы их, устроил бы громкое задержание, провёл бы допрос с пристрастием. Не прогадал бы – у них масса скелетов в шкафах. Я ещё тогда тебе это предлагал, мог бы и моей поддержкой заручиться. А кого ты слушал? Крючкова? Я помню, как Крючков тебя тогда расхолаживал: «Ой, ну этого недостаточно. Надо бы ещё покопать. Должны быть неопровержимые доказательства, а у вас всё на предположениях», – Решко скорчил рожу, изображая мимику и голос их бывшего шефа.

– Ты же знаешь, что не было камер видеонаблюдения, – оправдывался Егоров, чувствуя, как лицо покрывается каплями пота.

– А как работали в 90-х без этих камер? А в 80-х, 70-х? Не было ни мобильных, ни компьютеров, ни вышек! Свидетелей часто, и то не было. Только следы и улики. И преступления как-то раскрывали, и преступников находили. А сейчас – «не можем привлечь, потому что нет записей с камер». Ты сам-то в это веришь? Ты знал, кто это сделал! У тебя же список целый был с их именами! – с ненавистью цедил Решко. Он вытянул перед лицом Егорова левую ладонь, изображая листок бумаги, и начал тыкать в него пальцем правой руки, словно указывая на фамилии в воображаемом списке. – Ты всё это мог. Только ты слушал своего шефа.

– Слушай, Боря! – возмутился Егоров. – Что ты меня как первоклассника отчитываешь? А ты его не слушал, когда он твоим начальником был?

– Знаешь что, Кирюша? – чеканил слова Решко. – Когда он был моим начальником, я его слушал. Когда он перестал быть моим начальником, я его перестал слушать. Теперь он для меня просто чиновник из мэрии, такой же, как и тот, который только что умотал от тебя на своей волге. Так что давай, Кирюша, дуй к своему хозяину, беги к его ноге! И выполняй его команды, как ручной пёс!

– Что ты несёшь?

– А куда ты сейчас собрался ехать, Кирюша? Каких ребят прикрывать? – задал Решко вопрос в лоб. – Кто тебе звонил и сказал туда ехать? Как всегда – Владимир Петрович?

Егоров от услышанного аж побледнел. Такого вопроса он никак не ожидал.

– Ты хотя бы рот прикрывай, когда получаешь от него указания. А то палишься на каждом шагу. Тьфу! – процедил Решко и брезгливо сплюнул.

– Транспортную больницу сейчас штурмуют таксисты. МНЕ ПРОСТО ПЕРЕДАЛИ ИНФОРМАЦИЮ, – оправдывался перед коллегой Егоров, уже не особо надеясь на его понимание и благосклонность. – Присутствовать там мы обязаны хотя бы как силовики, а не потому что кто-то кому-то сказал. И ты, Борис, в том числе!

– Кому я обязан? Приказа ехать в «транспортную» я не получал! – развёл руками Решко, не скрывая ноток презрения в голосе. И, приблизившись вплотную к Егорову, добавил: – А ты Кирюш, подумай, почему Крючков тебя всегда втравливает во всякое говно. Втравливает конкретно тебя, а расхлёбывать потом всем нам. Тому ли ты служишь, Кирюша?

Здоровяк отпустил своего коллегу и развернулся, направляясь к чёрному минивэну со спецномерами. Рядом курили трое оставшихся спецназовцев. 

– Ребят, докуриваем и на выезд, – дал команду Решко и подошёл к кофейному автомату, установленному у стены одного из корпусов недалеко от парковки.

– Какой выезд? Ты куда собрался? – догнал его Егоров.

– Туда, куда в первую очередь должен был поехать ты и любой нормальный дэгэбист. Я уже направил группу захвата в офис к «Питбулям» и в квартиру, где живёт этот Карпенко. – Здоровяк протянул руку, доставая выданный автоматом напиток, и вдохнул запах крепкого кофе.

– Что? Ты как посмел? Не согласовав со мной?! – теряя самообладание пропыхтел Егоров.

– С кем? С тобой? Так ты сейчас в неадеквате, – проговаривал Решко, прихлёбывая кофе из картонного стаканчика. – Ты неспособен принимать здравые взвешенные решения. К тому же я не обязан с тобой ничего согласовывать. Мы в разных отделах и я тебе напрямую не подчиняюсь. Так что мои ребятки уже на подъездах к спортклубу, где тренируются эти фашисты. И я сейчас поеду к ним. Потому что я, в отличие от тебя, Кирюша, довожу дела до конца. Напали на моих людей, и я из гроба достану того, кто это сделал.

Егоров зверем смотрел на Решко и постепенно доставал из кармана телефон. Залпом осушив стакан, здоровяк тут же схватил его за грудки и прижал к автомату, выверенным приёмом скрутив руку с телефоном.

– Ты кому звонить собрался, гад? Хозяину? Только попробуй! Если ты доложишь Крючкову, что я еду трясти радикалов, я тебя урою, гнида. Понял? – прошипел разъярённый Решко, ещё сильнее сдавив Егорову руку. – И пусть это будет для тебя проверкой. Учти, Кирюш, стоит мне только узнать, что «питбулей» кто-то предупредил, я лично подам рапорт Соболеву, что ТЫ у нас – стукачок, который всех сливает и работает на две конторки сразу.

Пренебрежительно оттолкнув Егорова, он направился к минивэну, в салоне которого уже сидели трое спецназовцев.

– Боря, постой! – кричал ему вслед Егоров.

– Да пошёл ты! Кретин! – бросил ему, удаляясь, Решко.

Он сел за руль и направил минивэн к выезду из больницы.

Егоров выматерился и со злостью ударил кулаком по кофейному автомату. Он отдавал себе отчёт, что после бессонной ночи и проваленной операции и впрямь находится в неадеквате.

Несколько раз он глубоко вздохнул, пытаясь себя успокоить и приводя свои мысли в порядок. В его голове царил хаос, словно кто-то провёл там обыск. Не особо слыша даже собственный голос, он подошёл к Самокурову и поручил ему проверить по камерам видеонаблюдения, куда делась журналистка. Пока что это была самая трезвая мысль, которую выдал его воспалённый мозг.

Затем достал телефон и набрал номер дэгэбиста, дежурившего на телецентре.

– Алютину и Потапова задержали? – нервным голосом спросил Егоров и резко переменился в лице. – Как нет? Они и не подъезжали?.. Тогда свяжитесь со штабом, раздобудьте их домашние адреса и к обоим высылайте группы. И есть ещё один фигурант – начальник городского управления земельных ресурсов, Стешкин Иван Митрофанович. Группу к нему на адрес. Сейчас же!

«Поиграть ты со мной решил?», – бросил Егоров в пространство, вспоминая язвительную ухмылку чиновника из салона закрытого авто. «Никуда ты от меня не денешься, Иван Митрофанович, дежурный по городу хренов!», – практически прохрипел сотрудник департамента госбезопасности.


* * *


Однако Стешкин никуда и не думал деваться. На своей волге он проехал буквально несколько сотен метров – к расположенному рядом с больницей ночному клубу – и припарковал её во внутреннем дворе. Выйдя из авто, захватив с собой свой верный кожаный чемоданчик с ноутбуком, он зашёл вовнутрь клуба через чёрный вход, предъявив охраннику своё удостоверение. Пересёк зал, из которого гремела музыка, и подошёл к администратору.

– Здравствуйте. Желаете развлечься? – учтиво смотрел на него сотрудник клуба. – У нас широкий ассортимент услуг. Кальян, спиртное, девочки…

Стешкин покачал головой. 

– Мальчики? – вроде как в шутливой форме добавил администратор.

– Спасибо, но мальчиков этой ночью мне хватило. Развлёкся по полной, – подмигнул ему Стешкин. – А сейчас я хочу поработать.

– Отдельный зал? – предложил администратор.

– Да. И где-нибудь подальше, чтобы поменьше людей и потише музыка.

– Тогда рекомендую вам «Мальдивы». Он сейчас как раз свободен.

Спустя минуту, Стешкин сидел в уютном зале с плетёными диванами, окруженными живыми пальмами и журчащими фонтанчиками, в которых плескались золотые рыбки. Ночной клуб содержал несколько таких залов – «Мальдивы», «Венеция», «Париж», «Чикаго»… Это был отдельный элитный корпус, куда часто приезжали бизнесмены, депутаты и чиновники для проведения переговоров и неформальных деловых встреч. Внутри не было камер наблюдения, а подходы к этому месту тщательно охранялись. Таковы были правила заведения.

Смазливая официантка в коротеньком чёрном платье поставила на стол из отполированного камня графин с клюквенным морсом и фруктовое ассорти «Тропические грёзы» – комплимент от шеф-повара заведения.

Расплатившись по счёту и оставив щедрые чаевые, Стешкин попросил его не беспокоить. Как только официантка ушла, он достал из кожаного портфеля небольшой детектор и стал водить им вдоль стен, чтобы убедиться, что прослушки и видеонаблюдения здесь действительно нет.

Стешкин даже улыбнулся, представив себе заголовок в какой-нибудь газете: «Чиновник Адмиральской мэрии сбежал от сотрудников ДГБ на «Мальдивы». Но это был всего лишь кабинет в одном из ночных клубов города. В котором действительно можно было на время отрезать себя от внешнего мира.

Включив ноутбук и вставив модем, он кликнул на иконку со стилизованным электронным глазом. На мониторе показалась анимированная заставка:


Городская объединённая система видеонаблюдения «ИНТЕЛВИЗОР»


Перед Стешкиным открылась карта города, а в боковом меню появился список с наименованиями улиц и проспектов. В длинном перечне объектов он выбрал «Адмиральская городская больница № 1». На экране отобразилось множество мелких квадратиков, внутри которых двигались транспортные средства и люди – изображения с камер видеонаблюдения.

Стешкин нажал на клавиатуре комбинацию клавиш. Слева появилось окошко для логина и пароля. После ввода данных, под каждым квадратиком камеры открылось дополнительное меню с различными опциями. Чиновник выбрал камеры, в поле зрения которых попал его выезжающий из больничного парка автомобиль, и завозился с бегунками временных отрезков. Выделив фрагменты записи, на которых в кадр попала его волга, он задал команду «Удаление временного отрезка» и стёр данные из системы.

Достав из кармана пиджака мобильный, он провёл пальцем по экрану, ища в списке установленных приложений WIND-@-ROSE. Внешне ничем не отличающаяся от приложений, показывающих прогноз погоды, по факту WIND-@-ROSE, или «Роза ветров», служила для изменения геолокации объекта на электронных картах. Созданная в стенах Адмиральского кораблестроительного университета, она являлась частью электронного оснащения военных кораблей и использовалась для обмана вражеских систем слежения. Сигналы, подаваемые и получаемые объектом, проходили через так называемый «мнимый контур» – электронную проекцию объекта в пространстве, в соответствии с точками, заданными оператором или рандомно выбранными системой. В результате, на экранах была видна проецируемая геолокация, а его истинное местоположение и траектория оставалась невидимыми для электронных систем. Дополненная программой интерактивного видеомонтажа, «Роза ветров» могла обмануть даже камеры, установленные на спутниках.

Отметив маркером свою волгу, Стешкин через «Розу Ветров» переместил её виртуальную проекцию на территорию старой городской автобазы, куда отгоняли списанные автомобили бюджетных структур и коммунальных ведомств. Автомеханики утверждали, что договорившись с охраной, можно купить вполне сносное «железо на колёсах» по цене металлолома. Списанные иномарки разбирали практически слёту, а вот отечественные экземпляры десятками лет находились в гаражах и просто под навесами, в надежде, что какой-нибудь любитель или киностудия обратит на них внимание. Стешкин лично видел на автобазе более двух десятков списанных волг той же серии, что и у него. Так что даже если кто-то из правоохранителей и попытался бы его разыскать по геолокации, то потратил бы немало времени, обходя все волги, расположенные на базе. 

Теперь в его распоряжении было хотя бы пару часов, чтобы разобраться в ситуации. Стешкин отложил смартфон и стал просматривать записи из приёмного покоя, начиная с момента, где Калинкову доставили на носилках. Вот её завозят в процедурную, а вот вывозят на коляске, отказав в госпитализации. Он видит на записях себя, сидящего рядом с Никой. Вот она тычет своими пальчиками в монитор его ноутбука, того самого, с которым он сейчас сидит. Обычно Стешкин не отличался излишней сентиментальностью. Сейчас же он зачем-то коснулся рукой монитора в том месте, где прикасалась Ника, и глубоко вздохнул.

– Бедная моя девочка. Во что же я тебя втравил, – с сожалением произнёс он.

Вот на экране показался силуэт Громова. Он что-то говорил Нике, затем достал из своей борсетки и сунул ей в руки какой-то чехол. Стешкин аж встрепенулся. Он увеличил запись на весь экран. Выходит, чехол с прибором был у Громова, а перед обыском он успел сориентироваться и передать его Калинковой. Но ведь её тоже обыскивали! Тогда почему ничего не нашли? Ответ на этот вопрос содержали следующие записи. Вот парень в балахоне, который спустя время уложит двух спецназовцев, подсаживается к Нике. На записи видно, как она передаёт ему чехол. Её ведут обыскивать в процедурную. Вот она выходит обратно, держа в руках куртку. Сворачивает валиком и кладёт рядом. Парень в балахоне незаметно вынимает из-за спины чехол и аккуратно просовывает его в свёрнутую куртку, возится, видимо пытаясь впихнуть в карман.

Рефлекторно проведя по сенсору, Стешкин удалил фрагменты видеозаписей Ники с Громовым и Ники с незнакомым субъектом. Кто же он? Если один из радикалов, то почему помогает Нике?

Но то, что чиновник увидел дальше, повергло его в ужас. Парень достал из кармана предмет, похожий на авторучку, и снял колпачок. Под ним оказалась игла. Стешкин отключил быструю прокрутку и с замиранием сердца следил за журналисткой. Спустя секунду он вогнал эту иглу Нике в плечо. На мгновенье сердце у Стешкина ушло куда-то в пятки, а лицо покрылось лёгкой испариной. Но судя по дальнейшей записи, ничего ужасного с Никой не произошло. Вздрогнув от неожиданности, спустя пару секунд она продолжала вести разговор с неизвестным как ни в чём не бывало. Он даже продемонстрировал ей шприц. Стешкин поставил на паузу и увеличил фрагмент видео. Разрешение камеры позволяло разглядеть шприц и иглу. На шприце была мелкая надпись, но разглядеть её возможности камеры не позволяли. Размышляя, удалять данный фрагмент безвозвратно или сохранить у себя на ноутбуке, Стешкин переключил на другую камеру. 

Больничная парковка. Автомобиль Караваева. На капоте придавленные папкой бумаги, вероятно с протоколами досмотра. Опасливо озираясь, Караваев спокойно подходит к авто. Он убирает с капота бумаги, кладет их в папочку и с нею в руках дёргается между автомобилями Громова и Стешкина, не решаясь положить её на капот ни тому, ни другому. Наконец, открывает своё авто, закидывает её на сиденье и, воровато оглядываясь, садится за руль. На секунду мелькнул чёрный экран с моргающим глазом и на экране появилась надпись «Замена фрагмента.» и следом за ней другая: «Фрагмент интегрирован». Это произошло в считанные секунды. Чиновник снова проиграл запись. Вот Караваев подходит к своему автомобилю, оглядывается, садится за руль и уезжает с парковки. Вроде всё на месте. И тут Стешкин сообразил: бумаги. Их нет ни в руках ректора, ни на капоте его машины, вроде как никогда и не было. Стешкин протянул временной бегунок назад. Вот сотрудники ДГБ заполняют протоколы, а в следующем кадре бегут на крик. На видео отсутствует момент с бумагами, оставленными на капоте. Фрагмент, который до этого он видел собственными глазами.

– Что за чертовщина? – проговорил Стешкин.

Он начал просматривать видео с других камер. В обозрение одной из них попал маленький силуэт девушки с малиновыми волосами, на которой была защитная куртка. Чиновник обратил внимание, что девушка плотно прижимает руку к левому карману. Силуэт промелькнул возле стены морга и потерялся в густой траве. Показались её преследователи, которые обыскали территорию. Им кто-то открыл дверь в здание, они с ним пообщались, потом начали удаляться. Как только Калинкова поднялась с земли, камера снова показала закрытый глаз, а спустя несколько секунд изображение восстановилось, но Калинковой уже не было.

«Кто-то старательно зачищает следы, – объяснил для себя чиновник всё то, что разворачивалось сейчас у него перед глазами. – А ведь я предупреждал, что система хлипкая, этим всё и закончится».

Стешкин вспомнил, как полгода назад, будучи начальником отдела автоматизации, на аппаратном совещании в мэрии говорил о недостатках системы видеонаблюдения «Интелвизор», которую городу пытались навязать европейской программе реформирования системы безопастности. На совещании присутствовал мэр, первый зам, начальник городского управления полиции и начальники профильных управлений.

Сидя за овальным столом в малом зале Адмиральской мэрии и доказывая преимущества отечественной системы «Сигма», разработанной в АКУ, Стешкин пытался достучаться до присутствующих. 

– Любой рукастый хакер, приложив усилия, сможет сгенерировать пароль и влезть в систему, – твердил Стешкин.

– Ну, влезет в систему, и что? – смеялся Крючков. – Денег не скачает, слежку не установит.

– Он сможет с лёгкостью добавить или удалить записи, – заверил Стешкин.

Крючков лишь приложил ладонь к лицу, изобразив известный жест.

– Я ещё понимаю удалить, там преступник, вор какой-то, но добавить… – он демонстративно рассмеялся.

За столом послышались ехидные смешки.

–  Про добавить – это интересно, – улыбнулся мэр города, Леонид Колокольцев. – Однако не будем прерывать доклад начальника отдела автоматизации. Иван Митрофанович, продолжайте.   

– Я предлагаю вернуться к предложению Адмиральского кораблестроительного университета и рассмотреть разработанную ими «Сигму», как имеющую более широкий охват и более надёжную защиту, – продолжал Стешкин.

– Я не против, – кивнул мэр. – Всё-таки наш вуз, наши специалисты. Надо бы поддержать.

– А я против, – встал из-за стола начальник городского управления полиции Данил Пастыко. – У нас уже подписан договор с нашими европейскими партнёрами на поставку нам их оборудования. В договоре уже предусмотрена скидка на комплектующие. Второй раз, если мы им сегодня откажем, нам её уже не предоставят.

– Насколько мне известно, комплектующие за свой счёт ставил университет, и с ними город не до конца расплатился, – парировал Стешкин.

– Они запросили космическую сумму, – перебил Крючков. – Какие-то кнопки и мотки проводов столько не стоят.

– Хочу отметить, что каждая камера оснащена микропроцессором, и система способна анализировать и распознавать лица, автономера и отдельные предметы, если в этом будет необходимость, – невозмутимо продолжал Стешкин.

Мэр с интересом прислушался.

– Иван Митрофанович, вы никак фантастики начинались, – всё тем же насмешливым тоном продолжал Крючков. – Проект подписан и выносится на сессию. А если вы, как начальник отдела автоматизации, не доверяете данной системе видеонаблюдения, можем включить вас в двустороннюю комиссию, которая будет работать над устранением недостатков и увеличением эффективности. А ребята в университете пусть свои камеры с процессорами возле кампуса поставят. А то только и делают, что жалуются: то на них напали, то их общежития лозунгами обрисовали… Вот пусть о своей безопасности и позаботятся.

Присутствующие с этим предложением согласились.

Тогда Стешкин вышел с этого совещания, как в воду опущенный. Обычно ему удавалось с помощью логики и аргументации переубеждать депутатский корпус и членов исполкома. Здесь же, было ощущение, что присутствующие на совещании просто не вникли в то, что он говорил. Весьма удручённый, он вернулся к себе в кабинет. В тот же день с ним связалась завкафедрой нейросетей и робототехники Адмиральского кораблестроительного университета Элла Магниева и попросила найти время и возможность подъехать в университет. Она поблагодарила его за попытку отстоять разработки АКУ в области систем видеонаблюдения и хищно улыбнувшись добавила, что, возможно, скоро у городской власти появится наглядный пример, после которого они задумаются над несовершенством выбранной системы. Тогда же в благодарность она и подарила ему программу с чудным, как показалось Стешкину, названием – «Зеркало».

– Попробуйте, Иван Митрофанович. Вам понравится, – интригующе заверяла она, открывая ему доступ по ссылке на закрытое облачное хранилище.

На экране смартфона появился новый значок – рука, держащая зеркало. При запуске программы экран смартфона чиновника превратился в зеркало – передавалось изображение с селфи-камеры с виртуальной коррекцией искажений. 

– На первый взгляд просто зеркало. Не правда ли? – обворожительно улыбнулась Магниева.

Стешкин кивнул.

– Позвольте, – она взяла в руки его смартфон. Пару секунд она посмотрела на своё отражение, поправив короткую чёлку.

Стешкин с интересом наблюдал за её движениями

– Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду покажи! – проговорила Магниева, проведя рукой по экрану вниз и вверх, рисуя размашистую галочку.

Зеркальная поверхность исчезла и на экране возникла рисованная анимация, словно взятая из учебника физики. На белом фоне прочертилась жирная горизонтальная линия. До неё долетела пущенная под наклоном черная стрелка, отразилась и улетела обратно. Экран рабочего стола мобильного вернулся в прежнее состояние. Только в правом верхнем углу отобразился значок в виде латинской буквы V. После этого по экрану побежал отчёт – какие-то данные и цифры с указанием времени и координат.

– За этот месяц пять раз пытались определить ваше местоположение с помощью вашего телефона. – объясняла Магниева, указывая пальцем на данные в отчёте. – Теперь вы сможете от них запросто закрыться «зеркалом». Данная программа содержит в своей основе принцип радиоловушки, то есть меняет местами вычисляемого и вычислителя. В результате такого зеркального пеленга программа определяет местоположение звонящего, а не того, кого он пытается разыскать. Это вам подарок от разработчика, который пожелал остаться неизвестным.

Стешкин поблагодарил завкафедрой и передал поклон неизвестному разработчику, заверив, что он – человек публичный и прятаться ему не от кого.

– Это прекрасно, что сейчас вам ни от кого не нужно скрываться, – хищно улыбнулась Магниева. – Но как знать, как знать. Ситуации меняются. Всё когда-то бывает в первый раз.

Вспоминая этот разговор, Стешкин снова потянулся за мобильным, и на экранчике с эмблемами приложений нашёл квадратик с нарисованной рукой, держащей зеркало. В открывшемся виртуальном зеркале чиновник увидел свой нахмуренный лоб и покрасневшие и воспалённые глаза. Он провёл пальцем по отражению, рисуя галочку через весь экран. Проиграла анимация со стрелочками, изображающим падающий и отражённый луч, а в правом верхнем углу экрана снова появился значок V. Отложив смартфон, Стешкин спешно начал просматривать изображение с других камер, пытаясь хоть что-то сохранить на ноутбук, и хотя бы для себя восстановить картину произошедшего в больнице.

Вот спецназ прижимает к стенке парня в балахоне – того самого, который вогнал шприц с непонятным веществом в в плечо Калинковой. Они извлекают вещи из его карманов и раскладывают на подоконнике. А вот и тот самый пресловутый шприц. Сотрудники ДГБ приводят понятых, среди них совсем глубокий старик, еле стоящий на ногах. Им начинают демонстрировать видео на телефоне, изъятом у человека в балахоне. В какой-то момент дед хватает свою клюку и пытается ею ударить парня, тот ловко уворачивается. Стешкин снова видит себя, Громова и Караваева. И вот тут он обратил внимание, что человек в балахоне отвлёкся на приход их троицы и пропустил удар. Чиновник видит, как он сам оказывает медицинскую помощь парню, как того уводят умываться…

Проигрывание записи продолжается. Тот же подоконник. Крупная женщина в белом халате поверх чёрного комбинезона с медицинской раскладкой в руках забирает лежащий в пакетике шприц.

– Наташа! – аж вскрикнул Стешкин.

Внезапно на чёрном экране снова появилось изображение с закрытым глазом и надписью «Сигнал отсутствует». Закрытый глаз сменился моргающим. И одна за другой по экрану снова пробежали две надписи: «Замена фрагмента», «Фрагмент интегрирован». Спустя несколько секунд изображение появилось, однако ни шприца на подоконнике, ни крупной женщины в халате поверх комбинезона на ней не было. Просто подоконник, сидящие на кушетках пациенты, и снующие между ними медсёстры.

В этот момент мобильный Стешкина издал звонкий сигнал и на экране появилась анимированная рука с зеркалом, под анимацией засветилась надпись «Попытка отражена». Коснувшись пальцами экрана, Стешкин увидел сообщение, содержащее данные с геолокацией звонящего и использованным для этого номером телефона. «Ах, вот ты какая, радиоловушка!», – ухмыльнулся он. Но времени изучить занятное приложение и разобраться, кто же его мог таким образом разыскивать, у чиновника не было.

Стешкин снова подвинул к себе ноутбук и перевёл курсор на камеру, которая со стороны улицы захватывала в поле обзора окно туалетной уборной. Из него выпрыгнул человек в балахоне с каким-то предметом в руках. Он в считанные секунды перелез через забор, добежал до трансформаторной будки и запросто открыл её, извлекая оттуда рюкзак.

Из рюкзака парень достал кусок материи и бутылку с каким-то раствором. Обильно смочив тряпку в растворе, начал протирать лицо. Сняв балахон, человек ловко скрутил его и сунул в рюкзак, а оттуда извлёк спортивную куртку со светоотражающими полосками и надел на себя. Из другого отделения рюкзака он достал скейт, бросил его на проезжую часть, и, ловко запрыгнув на доску, оттолкнулся. Скейт начал разгоняться, набирая скорость, при этом его наездник демонстрировал чудеса балансировки. Стешкин довольно часто видел ребят, катающихся по городу но электросамокатах и гироскутерах. Но электроскейт он лицезрел впервые.

Силуэт скейтера уменьшился до размера точки и потерялся. Стешкин переключился на камеру автомобильной магистрали, стараясь рассмотреть скейтера поближе. Однако проезжая под камерой, парень поднял правую руку, сжатую в кулак, из которого демонстративно высунул третий палец. В его левой руке Стешкин едва успел разглядеть что-то похожее на пульт. В этот момент запись прервалась и посреди чёрного экрана с закрытым глазом показалась всё та же надпись «Сигнал отсутствует»…