Сказ 32. Еду-еду не свищу...

Сказ 32. Еду-еду не свищу...

Чудеса сбываются! Но к сожалению, некоторые сбываются слишком быстро, преподнося счастливому обладателю Чуда  много забавных сюрпризов.


    Внезапно ощетинившийся кот крепко ухватил друга за рукав.
    - Не спеши, Епифан тут осторожнее надо! Ты прислушайся - ничего странного не замечаешь?

    Снова донеслось ржание. В звонком голосе неизвестной лошадки отчетливо слышались металлические нотки и рычание.
    - А ничего особенного,- воскликнул окрыленный внезапным исполнением мечты Домовой,- Ну заплутала кобылка, замерзла, подумаешь - охрипла немного. Эка невидаль! - и Епифан бросился в лес.
   С великим трудом, взывая к священному чувству дружбы, Коте удалось загнать товарища в малинник, густо разросшийся на опушке.
   Снова заржала лошадь, на этот раз тихо, призывно и тут же сама виновница переполоха появилась на поляне.
   Грациозная, черная как ночь, невысокая лошадка, изящно переступив точеными ногами, внезапно остановилась. Кобылка кокетливо изогнула шею, словно пытаясь полюбоваться собой, искоса поглядывая в сторону кустов, где скрывались друзья.
   
    Епифан застонал от восхищения.
    - Именно такая мне во снах являлась, Чеграва, Чегравушка моя, краса ненаглядная!
    - Что за Чегравушка?- мрачно спросил кот, отнюдь не разделявший  восторги друга.
    - Чайка такая есть, чегравой в наших местах прозывается,- торопливо отвечал Домовой, не сводя загоревшихся глаз с лошадки,- Посмотри, Котя, посмотри какова! Слово перепелочка по ржи вспархивает, словно птица в небе синем. Взглянешь на такую ладушку - сердце заходится!
    Ладушка, словно услышав его слова грациозно закружила по поляне, а затем высоко подпрыгнула, словно воскурившись с облачком, поднявшихся с земли листьев. Оседающее ко сну солнце багровыми искрами засверкало в длинной шелковой гриве.
    - Аки чайка воспарила!- закричал Домовой и принялся ломится из куста.
   
    Лошадь вздрогнула и развернулась к нему.
    Котя в ужасе увидел разгорающийся рубиновый пламень  бездонных глаз.
   - Голубушка моя! Вот сахарку тебе припас! Чаял, что свидимся!- ничего не замечающий от внезапно привалившего счастья Домовой,  протянул угощение, а другой рукой попытался погладить лошадку по холке.
    - Нет! Епифан! Нет! - закричал кот, но было поздно...
   Вороная  вскинулась на дыбы, занеся копыта над головой Домового. Неожиданно каждое копыто раскрылось, подобно зловещему цветку, явив свету длинные, мертвенно блеснувшие в сумерках,  когти- ножи. Крик, который издал источник недавних восторгов Домового напоминал гудок локомотива. Из пасти вырвались языки синеватого пламени. Несчастный Епифан в полузабытьи пал на колени, пытаясь прикрыть голову руками.

     - Нет! Только не его! Нет!- встрепанным, фыркающим и визжащим клубком, Котя Андреич вывалился из кустов, и, оттолкнув Домового, покатился в ноги монстра, ожидая удара чудовищных когтей. Но все было тихо. Приоткрыв один глаз, кот увидел, что лошадь успокоилась и опустилась на все четыре ноги. Смертоносные кинжалы вновь сложились в изящные копытца. Лошадка потянулась к Коте Андреича, весьма миролюбиво его обнюхивая. Кот зажмурился. Кобылка легонько фыркнула ему в нос. Несчастный Котя задрожал, ожидая  зловещего пощелкивания вспыхнувшей шерсти, но дыхание было теплым и влажным.
    Приободрившись, кот поднялся на лапы, и даже осмелился потрепать странную лошадь по щеке. Кобылка издала весьма отчетливое мурлыканье и ласково потерлась о его лапу.
    - Так-то лучше!,- промямлил еще не отошедший от шока кот,- Ты того, не балуй...
    - Но почему?- раздался обиженный голос Домового,- Почему мечтаешь о чуде, а оно появляется и выбирает совсем другого?
    - Почему ты так решил? Может быть она вначале растерялась, а потом успокоилась? Теперь подходи и договаривайся со своим Чудом.
   
 
    -Поверь опытному лошаднику, Котя,- тяжело вздохнул Епифан,- Она - вороной масти. А вороные выбирают хозяина сами. Каурые, белые, гнедые, они смиряются, привыкают. А Вороной всегда выбирает сам. Этим они с котами схожи. Ни ласками, ни побоями такую лошадь не смиришь, не научишь повиноваться. Так владей, друг, кобылкой, так уж судьба обернулась.
    -Но почему я?- продолжал искренне недоумевать Котя Андреич, не терпевший лошадей из-за одного прошлого обидного инциндента.
    - Разве сердцу прикажешь?- пожал плечами Епифан, - оно законам логики неподвластно.
    - А с чего начинает опытный лошадник?- залюбопытствовал окончательно оживший кот.
    - С осмотра зубов, разумеется,- ответил Домовой,- по зубам определяется возраст и здоровье новокупки. Давай, осмотри ее зубки!
    - А ну улыбнись, покажи зубы!-  строго потребовал Котя Андреич.
    Лошадка непонимающе захлопала ресницами, но кротко позволила друзьям заглянуть к себе в рот.
    - Три-четыре годика,- немедленно определил Домовой, из стригунков только вышла, молоденькая...А это что такое?! Котя, приподними ей верхнюю губу!    
 
     Губа была тут же приподнята - обнажился верхний ряд отменных белоснежных клыков.
     Друзья в ужасе переглянулись.
     - Что это мы нашли, Епифан?- прошептал кот.
     - Что бы не нашли, теперь оно наше,- сурово отозвался Домовой,- Едем в Погребок, а там затеплим печь-матушку, попьем чайку и начнем разбираться  с чудесами. Хотя чудеса стали настолько частым явлением, что превращаются в обыденность...Укладывай лошадь на землю, Котя, иначе нам на нее не взобраться.
    Начинающий чувствовать себя настоящим коневладельцем, Котя властно указал лапой на землю. Лошадка тут же послушалась, подставив друзьям лоснящуюся спину.
     - Ну разместились, слава богам, теперь и домой можно.   Нооо, лошадка, пошла!
   
     Вороная оглянулась на Епифана, продолжая стоять на месте.
     - Вверх!- машинально крикнул Котя, привыкший управлять Ковром- самолетом.
     - Какое там вверх,  - заворчал Домовой и тут же испуганно охнул.
    Лошадка, без разбега взлетела, в считанные мгновенья оказавшись высоко над верхушками сосен.
   Лес внизу стал напоминать маленький зеленый лоскуток фетра, а звезды казались большими и яркими.
    - Котя Андреич!- заголосил Домовой,- Немедлено усмири своего спятившего коня!
    - Ниже!- Похлопав кобылку по левому боку,- скомандовал он,- Ниже!
    - Ничего сложного,- успокоился кот,- тот же ковер-самолет, только зубастый.- И если Епифан - умелый лошадник, то я отличный пилот,-  Кот опытной лапой направил лошадь к Погребку, и вскоре удачно посадил ее на небезызвестном Ковродроме.
     - Правильно я лошаденку Чегравой назвал!Птица! Как есть птица!
  Епифан, спешившись, тяжело дыша, обнял ствол молодой березки и долго стоял так..
    - Котя, - слабым голосом позвал Домовой, - В погребке окна светятся. Вы с лошадкой погодите идти, здесь постойте, я сам вначале погляжу.
   Епифан, постанывая и держась за поясницу, заковылял к дому.

      Дверь была гостеприимно приоткрыта, слышалась мирная негромкая речь и Домовой без большой опаски, переступил порог.
     На столе, застеленном белоснежной скатертью, весело блестел начищенными боками самовар, ярко горели свечи, а печь наполняла Погребок добрым избяным теплом. За столом, громко хрустя грохотульками и попивая крепчайший чай восседал Волк Волкович. Он внимательно слушал крысиного короля, одна голова которого что-то горячо и торопливо рассказывала оборотню, вторая - прожорливо грызла сушку а третья с громким хлюпаньем поглощала кисель. А рядом с ними... Рядом...
     - Дедушко! Евграф Силыч!- выдохнул Епифан и замер.
    Кряжистый, плечистый мужичок сурово глянул на Домового из-под рыжих кустистых бровей.
      - Ну здорово, внучок дорогой,- неохотно  процедил он,- Не ждал гостей?