Почтовый ящик 198

Моё рабочее место оказалось занятым. Начальник отдела кадров успокоил,  сказав:
– Временно берём разнорабочей, а через месяц переведём в намоточный цех.
15.06.1960 года я попала в отдел АХО. Командовала этим отделом завхоз – Фаина Францевна. Её обращение с подчинёнными напоминало поведение  надсмотрщика   в концлагере. На целый месяц моими рабочими инструментами стали: лопаты, вилы, лом, кирка.
Бригада  коллег была удивлена:
– Образованная девушка, с десятью классами, и согласилась пойти в разнорабочие?
Из всех сотрудников нашей бригады мне запомнилась Маша. Её муж работал водителем самосвала. В один недобрый день поднятый кузов машины не захотел опуститься. Стоя под кузовом, водитель наклонился и поправил какую-то ручку. Резко опустившийся кузов погубил его. Двое деточек остались сиротами.   
 Как-то, получив задание разбить скверик вокруг бывшего фонтана, я стала очищать место от завалов сцементированных,  неподъёмных  кирпичей. Здесь и лом и кирка пошли в ход.
Надо мной, на втором этаже управления, было открыто окно. Я не знала, что это кабинет директора. Раздававшийся от моей интенсивной работы  грохот мешал проводить планёрку. Директор из окна несколько раз смотрел на дело рук моих. Спросил завхоза:
 – А что, этой девочке нельзя найти другого применения?
За два дня, (я работала без обеденных перерывов),  сквер приобрёл законченный вид. Вместе с цветоводом мы посадили кусты роз.
Подойдя ко мне, Фаина Францевна  сказала, что с завтрашнего дня меня переводят  работать курьером. Ладно, я сменила шаровары на платье.  В первый же день сделала большую отправку  почтовой корреспонденции. Быстро вернулась. В кабинете начальницы зверски пахло.  Она приказала мне вынести в кочегарку содержимое мусорного ведра, источающее запах фекалий. Заметив на стеллаже пачки ватмана, я спросила:
– Можно  взять два листа?
 Та недоумённо взглянула на меня:
– Возьми.
Быстро расстелив их на полу, я перевернула  ведро, осторожно  обернула  гадость  бумагой. Получившийся пакет  перевязала шпагатом и, сказав, что завтра возвращаюсь на старое место, быстро ушла.
Утром следующего дня работников завода отправили в подшефный колхоз. Поселили нас на хуторе, в пустом доме. На полу душистое сено, в наволочках  тоже сено. Хорошо было отдыхать после работы.… Купались и стирались мы в речке. Бани на хуторе не было.
Я научилась пользоваться  косой. Косили полёгшую из-за дождей пшеницу.  Стоговали сено. Работали на волокушах. Быстро понимаешь, какие люди вокруг тебя, когда выполняешь простую физическую работу, трёх дней хватает.
   Однажды я сумела защитить от пьяной фрезеровщицы, схватившей кухонный нож, прибывшую  нам в помощь девушку. Девушку звали Раисой и она оказалась дочкой моей «надсмотрщицы».  В тот момент я не знала, кого выручала.
Отработав в колхозе, вернулась и в первый же день обкосила траву вокруг завода. Это была моя последняя работа в АХО. Я поняла, что обо мне забыли и не собираются никуда переводить. Не видя просвета,  зашла в отдел кадров, попросила лист бумаги.
Написала заявление об увольнении в связи с тем, что начальник ОК обманул меня с трудоустройством. Отдала заявление и ушла домой.
Утром следующего дня, нервничая, снимая и вновь надевая очки, начальник отдела кадров спросил:
– Кто научил так писать заявление?
Отвечаю:
– А как оно должно быть написано?
Слышу в ответ:
– Если бы ты плохо работала, давно бы перевели. Пойдёшь работать учеником токаря? Тогда рви своё заявление.
01.09.1960 года я была переведена в третий цех ученицей   токаря высшего класса, инструментальщика  Ивана Грошева. С каким недоверием он смотрел на  меня… 
Каждый день с радостью бежала я осваивать новую специальность, где требовались знания математики. При изготовлении детали необходимо уметь пользоваться штангенциркулем, микрометром. Как зачарованная, следила за виртуозной работой учителя, впитывая каждое его движение. Заготовки были словно не стальные, а деревянные, они легко поддавались прохождению резца. Красивые завитки металлических стружек летели в поддон. Моё стремление поскорее освоить специальность нравилось Ивану. Он отметил, что мои успехи не сравнить с проходившим у него обучение предыдущим учеником, несмотря на то, что тот был мальчишка.
Грошев хорошо пел. Уже через неделю под шум работающих станков зазвучал дуэт:
– Скажи-ка дядя, ведь не даром
   Москва,  спалённая пожаром,
  Французу отдана?…
Через три месяца  трудовая комиссия присвоила мне разряд. Доверили работать за маленьким токарным станком. Я вытачивала небольшие детали. Когда что-то не ладилось, спрашивала у Грошева.  Учитель никогда не отказывал,  помогал. Так пролетел почти год. Работала в три смены.
Мне памятны две ночные смены.
…
Монотонно гудят станки, дело к полуночи. Ко мне подходит охранник из проходной и на ухо говорит:
– Дочка, быстренько собирайся и убегай. Я тебе пропуск отдам.
И, ничего не объясняя, ушёл. А  мне надо заточить резцы.
Иду в заточку через не работающий ночью механический цех.  Включаю наждаки, затачиваю резец.
 Помещение крохотное, из него есть вход в подвал через бронированную дверь. Она немного приоткрыта.  Я никогда туда не спускалась. Мне это было ни к чему. 
 (А за то, что мне было "к чему", начальнику цеха однажды чуть не влетело:
 В цеху, напротив моего рабочего места располагалось термическое отделение с  печами, в которых закалялись резцы. Резцы подавались в печи в тяжеленных ящиках с помощью тали - подъёмника с двумя цепями,  прикрепляющимися к ручкам ящиков.  Управление талью происходило с кнопочного пульта. 
Я долго выжидала, когда двери в термичку останутся  открытыми и там никого не будет. 
Моё желание подняться к потолку было больше меня. И однажды перед обеденным перерывом настал мой момент! Вложив досточку меж цепей подъёмника, я села на неё и, нажимая на пульт, вознеслась под потолок. Раскачиваясь, как на качелях, получая громадное удовольствие, забыв про всё, запела:   
– Плывут, плывут, плывут  над нами облака,
  Зовут, зовут, зовут привольные просторы,
  Широкая река, родимые, любимые  поля, леса и горы,
 Никакие преграды…
 И, глянув вниз, испугалась. Сейчас мне покажут бескрайние просторы!  Всеми уважаемый  начальник цеха, по фамилии Барбалат, берёт замок, чтобы закрыть двери термического отделения. Что делать?  Находясь на четырёхметровой высоте, кричу:
– Можно мне выйти?
У Барбалата от неожиданности замок выпал из рук. Слышу:
 – Спускайся, тихонечко спускайся…
Нажимаю кнопку – опускаюсь. А он как заорёт:
– Вон! Из цеха – вон!
И… взялся за сердце. Я, пробегая мимо, кричу:
– Сейчас воду принесу!
Обошлось. Прошло много, много лет. Работая экономистом в конструкторском бюро завода Союзгазавтоматика, я встретила бывшего начальника инструментального цеха Барбалата.  Оказалось, он – начальник механического цеха на этом заводе. Здороваясь, понимала, что он не помнит,  кто я. Узнав, что его положили в гематологическое отделение областной больницы с болезнью крови, уважая этого интеллигентного, умного и красивого человека, я посетила его. Передо мной  в коляске с бледным фарфоровым лицом сидел Александр Михайлович.
 Принял цветы и яблоки. Было заметно, что моё появление для него было неожиданным. Мне было важно успеть сказать этому светлому человеку о том, что его помнят все бывшие подчинённые.
 Напомнила о случае в термичке. Ответил, что, наконец, понял, откуда меня знает. Тот случай стал большим уроком для него.
Ему было приятно, когда я сказала, что все станочники обожали его. А он рассказал, что в Калининград прибыл по распределению, вместе с женой. Отработав  пять лет в п/я 198, перевёлся на вновь открывшийся завод: «Газприборавтоматика» – по выпуску особо сложного оборудования комплексов автоматизированного управления на магистральных газопроводах, построенный на территории бывшей немецкой обойной фабрики. 
 Из больницы он не вышел…, в последний путь его провожал весь завод).
Затачивая резец, думаю: «Почему меня попросил убежать с работы  дедушка вахтёр? Может, что-нибудь попутал?»
Вдруг меня обхватывают руками и волокут по крутой лестнице вниз, в подвал.
(Что-то похожее я уже переживала, когда после заводского новогоднего вечера возвращалась домой. За квартал от дома из-за дерева выскочил парень, подхватил на руки….
Я узнала его – это был Сашка Майборода! Мы в параллельных классах учились. Он работал слесарем-наладчиком  на  заводе. Попросила отпустить,  он отказался. Тогда я безжалостно сказала:
– Нравится? Тогда тащи до дома.
Уже  около дома он вынужден был поставить меня на землю. Моя мама, как сердцем чувствуя, оказалась на улице. Увидев её, Сашка позорно бежал.
Ведь знал, что я Толика из армии жду, а для обороны  всегда ношу с собой маленький складной кнопочный ножичек. Его, уходя в армию, сделал своими руками и подарил мне Анатолька).
 Прижатая спиной к большим квадратным металлическим вентиляционным  трубам, проложенным по полу, стою с вывернутыми за спину руками. Похититель - тот же Сашка Майборода дышит перегаром. Подлец, ведь знает, что с ножичком не расстаюсь. Хотя в данный момент ножик остался в раздевалке, в кармане куртки. Лихорадочно пытаюсь пальцами заломленной руки – движения ограничены – нашарить хоть что-нибудь твёрдое, чтобы напугать  Сашку!
На трубе, к которой я была прижата, на моё счастье, после сварки остались длинные электроды. С неимоверным трудом, выворачиваясь с дикой болью, сумела схватить один из них. Слабо продавливая  Сашкину куртку электродом, кричу идиоту:
– Сейчас зарежу! Ты же знаешь, что со мной нож!
Пьяная скотина рычит, что, мол, Толька далеко, а  сейчас ты будешь моя…
– Никогда! – ору я, и, пользуясь ослаблением  хватки, колю, колю электродом его бок.
Он:
– От тебя, что хочешь, выдержу!
Отпускает руки. Неведомая сила несёт меня к выходу по  высоким ступеням. Уже руками он цепляет меня за голень ноги, но я успеваю вырваться и, что есть силы отгораживаясь от негодяя, толкаю за собой бронированную дверь.
 Доносится жуткий рёв раненого зверя. (Оказалось, что дверь раскроила Сашкин лоб).
Как есть, в рабочей одежде, бегу к проходной, оставив цех, резцы, одежду в раздевалке.  Охранник быстро отдаёт пропуск:
– Дочка, они выпивали, играли в карты и на тебя ставили. Сашка  проставлялся – в армию уходит. Бахвалился…
Бегу по ночной улице, следом за мной тяжёлый топот. Вот-вот догонит. Меня стало трясти, задыхаюсь. Думаю: «Могу и не отбиться».
Из темноты, не торопясь, навстречу мне движется фигура. Не хватало одной беды – новая возникает впереди. Странно, но почему-то  паническое состояние исчезает. Беру себя в руки, готовлюсь к драке…. Второй час ночи. Кому ёще мозги покоя не дают?
А Сашка уже схватил за правую руку, шатается. При скудном свете далёкого фонаря вижу его окровавленное лицо.
Я ору благим матом…
 Подошедший  парень берёт меня под левую руку.
– Орать-то зачем? 
Неожиданная помощь – это  Боря!
Отталкивая Сашку, говорю Борису:
– Бежим, скорее бежим!
Невозмутимый Борис притормаживает меня:
–Твоя мама попросила встретить тебя, очень волновалась. Выходит, не зря.
Как она почувствовала, что до утра мне не доработать? 
На перекрёстке двух дорог появилась маленькая, кругленькая женщина. Она кинулась к Сашке:
– Кто тебя? Сашенька, кто разрубил твою голову?
Выходит, и его матери неспокойно.
Борис сказал:
– Сашка, матери-то ответь.
– Это Адка! Будь она не ладная.
– Сам – пьяный дурак. Ненормальный!
 В дверях подъезда меня ждала моя мама.
…
 Решающим моментом в выборе основной профессии послужила другая памятная ночная смена:
 Гудит, работает  ночной завод. Станок работает без сбоев. В дальнем ряду, на большом  токарном станке обрабатывается чугунная заготовка.  Обороты шпинделя медленные – это чугун. За станком молоденькая  Галина.
Она – мать-одиночка.  Весь день прокрутившись с малышом, работать вышла в ночь. Еле на ногах держится. Монотонный звук усыпляет. 
Заканчивая очередную деталь, я останавливаю свой станок и… вижу необратимое…. У Гали из косынки выпала длинная коса и наматывается на шпиндель вместе с углом оттопыренной полы робы. Её гнет и гнет к детали, а она стоя спит…
Помочь не могу, это далеко. Но кто-то успевает вырубить электричество. Замирают все станки. На Галино счастье, выходящий в это время из заготовительного отделения бригадир Володя Маслов оказался рядом с силовым щитком…
В одну секунду я осмыслила приближающуюся взрослую жизнь: когда есть семья, женщине нельзя работать посменно.
Еле доработав до конца смены, полетела в больницу за  справкой № 286 – о здоровье.  Пока Толя в армии, необходимо получить образование.