Нельзя судить тех, кто под прицелом

Ведут их с барака, пинают, кричат.
Тусклое небо встречает ребят.
Они уже умерли, не успев полюбить,
Встали у пропасти, немцев молить.

-Пожалейте.- шептали они,
-Оставьте в живых.- просили они!
И слёзы катились по бледным щекам,
Дрожало всё тело на прохладных ветрах.

Смеялись же немцы, глумились над ними,
Просьбы все их в бездну пустили.
-Не заслужили!- кричал подлый рот,
-Вы всё погубили, смерть к вам идёт!

Непонимание, боль, отвращение?
-Что же мы сделали, что нас не взлюбили?
-Чем же мы вам так насолили,
что жизнь нашу вы погубили?

И вновь смеётся предательский рот,
-Замолкни!- начинает рокотать пулемёт.
Птицы в испуге, небо косится,
Ветер утих, кровь на юных ресницах.

Пропало дыхание и биение сердца,
Исчез человек за пару секунд.
Братья стоят, рядом с мёртвым телом,
Хватаются за головы, немо поют.

Страх заковал их мозг от отчаяния,
Нет пощады, прощенья, лишь смерть,
Ноги трясутся, руки немеют,
Горло засохло, слёзы текут.

-Давай, стреляй!- кричит чужой солдат,
-Чего притих, иль забоялся?
-Да, ты не немец, ты слабак!
-Бей пулей прямо в сердце!

Ребята слышали все эти шумы,
Стояли перед пропастью судьбы,
Им больше не поцеловать родных девчонок,
Им больше не увидеть радостной любви.

Их жизнь остановилась чрез секунду,
Упали разом восемь тех ребят,
Кровь хлещет из души, губит рассудок,
Силы утекают с каждым вдохом, раз.

Тот немец… первый раз губил,
Тот немец совесть свою предал,
Отмаливал потом свои грехи,
В ночь перед ямой, пред рассветом.

Там мальчики, совсем ведь молодые,
Лежали, спали вечным сном,
Глаза их были приоткрыты,
Смотрели в звёзды, иссушаясь вновь.

И видела плачущего немца вся родная рота,
Не выдержал невыносимых мук,
Ему три разом пулю в горб всадили,
Упал он к молодыми ребятам, проливая кровь.

И немец вскрикнул, досада раздирала,
Он смерти не желал, ни людям, ни врагам.
Но жизнь его так быстро отпускала,
Прощенье он шептал прильнувши к тем мальцам.