Часть I. Глава 22. Рецепт халы от Яши Ленивкера

Глава 1:http://proza.ru/2021/11/17/1486
Призрак Яши встал в позу поэта и начал выдавать стихи, как будто делал это всю свою жизнь. ..

Еврейский хлеб шаббатний – это Хала!
И ничего вкуснее нет на свете!
Еврейство наших женщин обязало
Печь хлеб, чтоб ели взрослые и дети!

Настройся на него – он будет дивный,
Нет настроенья – даже и не суйся!
Скажи молитву: способ эффективный!
Ну, в общем, Сарочка, мобилизуйся.

– Яша, что значит, мобилизуйся? Я что, в армии? Три часа ночи на часах, порядочные вдовы давно и крепко спят, а ты тут стоишь, размахиваешь руками и диктуешь свои правила!
– Сара, если ты будешь меня отвлекать, я таки ничего не успею…

Продукты перечислю в том порядке,
В каком должна их положить ты в миску:
И смело действуй, Сара, без оглядки,
Но следуй указаниям и списку.

Берёшь пол литра тёпленькой водички,
В неё кладёшь сто грамм дрожжей, конечно.
Три ложки сахара. Столовых, моя птичка!
И ложку соли. И мешай беспечно!

Два яйца разбей для пущей сдобы,
Шесть ложек масла влей. Столовых, верно!
Мешай как следует! Мешай, моя зазноба…
Потом муку всыпай. Кило, примерно.

Но не всю сразу сыпь, а постепенно,
Почувствуй прелесть дрожжевого теста!
Твоя душа здесь, Сара, драгоценна:
Во всей еде душе должно быть место.

Замес крутой на хлеб быть должен, знаешь?
Пятнадцать раз подбрось, и чтоб упало:
Ты воздухом всё тесто напитаешь.
Смотри, чтобы к рукам не прилипало!

–Яша, прости, но я вынуждена тебя перебить. Пятнадцать раз подбросить и что? И куда? А как поймать?
– Сарочка, кецэлэ, не надо тесто ловить! Пусть падает в свободном падении на доску. Записала? Диктую:

И будет твоя хала обалденна!
Спроси у Бени миску – он всё знает.
Прикрой салфеткой тесто непременно,
И два часа оно пусть отдыхает.

Поставь в тепло: поднимется быстрее,
Не трогай, не заглядывай, не надо.
Не подгоняй, чтоб вызрело скорее,
Покою дрожжевое тесто радо.

– Яша, что ты мне, как дуре, повторяешь? Я поняла: поставить в тепло, дать два часа постоять… Давай дальше…

Готово: поднялось почти в два раза?
Ты раздели по сто грамм на комочки.
Не нужно грубо! Ты ж не из спецназа!
Теперь комочки преврати в кружочки.

– Яша, я не понимаю, чем там у вас занимаются? У тебя никогда не было армейского жаргона! Ты и в армии со своей ногой никогда не был. То Сара мобилизуйся, то Сара из спецназа…

Потом скатай кружок один в колбаску
И раскатай так в сантиметров сорок,
Сплетаешь халы – вот тебе развязка.
Ну, есть ещё в пороховницах порох?

Кладёшь их на пергамент осторожно.
И восхитись ты этими хлебами!
Духовку до двухсот нагреть несложно,
Взбивай желтки. И халы смажь желтками.

А сверху можно семена сезама.
А хочешь – зёрнышками мака, чтоб красиво!
Так их пекла моя родная мама…
Ой, мамэлэ, за всё тебе спасибо!

Ну вот и всё: ставь противень в духовку.
Она уже готова и нагрета.
Я понимаю, нет пока сноровки,
Их выпекай минут так тридцать где-то.

Забыл сказать я главное, родная:
Пред тем как печь – отбрось кусочек теста.
У нас в веках  традиция такая:
Благословение – оно всегда уместно.

– Подожди, Яша. Я не успеваю… Что сделать? Отщипнуть тесто? И что с этим куском делать? Не выбрасывать же его?
– Сжечь, Сарочка. Или тщательно заверни в бумагу и положи в ведро. Но сначала сказать молитву: «Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, освятивший нас Своими заповедями и повелевший нам отделять халу».
Затем скажи: «Пусть это станет хала»,  и только после этого сжигай. Всё, родная, у меня нет времени…
– Яша, подожди! А поговорить? Ты меня бросаешь под танк этой халой.
– Таки насчёт спецназа я не ошибся!
– Я в жизни не пекла халы! У тебя есть что-нибудь попроще? Салат из огурцов и помидоров… Хотя, какие сейчас помидоры и огурцы: почти зима на дворе… Яша, ты здесь?
Сарочка оглядела комнату, но Яши уже нигде не было.
– Что за дурная привычка: приходишь, когда хочешь, уходишь, когда хочешь! А мне теперь что со всем этим делать, Яша? Ну хотя бы селёдку с луком – там тоже творчество нужно: красиво лук нарежь, красиво подай… Готеню, Готеню… И ведь никто не поверит, что это может быть! А, может, мне снится сон? Может, я просто сплю? Если это сон, я даже могу попеть громко: во сне никто ничего не услышит! Так, сейчас проверю: если Лея не проснётся, значит я сплю. Если проснётся… И Сара громко запела:
– Ой, гевалт, вунемтмен, вунемтмен, вунемтмен…
По батарее тут же застучали, дверь распахнулась, и в комнату вошла Лея.
– Мама, ты почему поёшь?
– На твою свадьбу песни учу, доця. А то как же? На всех свадьбах поют, а мы что, хуже всех, что ли? А ну ущипни меня крепко?
– Мама, я сделаю тебе больно! Зачем мне нужно тебя щипать?
– Раз мама сказала щипай, значит, щипай.
– А за какое место?
– За руку давай.
Лея ущипнула мать за руку, та  ойкнула. Потом посмотрела на дочь и сказала:
– Лея, мы завтра печём халу.
– Халу, так халу! Папа всегда делал халу, а я смотрела… Знаешь, он всё время что-то говорил, когда пёк.
– Ты не помнишь, что, доця?
– Не-а. Что-то стихами… И как будто с бабушкой Ханной разговаривал…
Утром Сара встала, собралась, подкрасила губы и пошла в  «Кабачок». Арик был уже там, но не один, а вместе с Милочкой Кацман.
– Доброе утро, Арик! Как дела? – подчёркнуто сдержано поздоровалась Сара с сыном, делая вид, что здесь больше никого не стояло.
– Доброе утро, пани Сара, – ответил Арик.
– Доброе утро! Я не хочу вас сильно расстраивать, пани Сара, но у нас с Ариком всё хорошо! – обиженно выпятив нижнюю губку, вставила свои три копейки Милочка.
– А что здесь делает эта женщина? – очень строго спросила Сара сына.
- Эта женщина, мама, твоя будущая невестка. Мы пришли тебе сказать, что на январь назначен день свадьбы…
– Это кто, интересно, так решил? Что, не могли потерпеть до лета?
– Мама, это раввин назначил. И ты должна знать, что завтра к нам приедут Милочкины родители… Они хотят с тобой познакомиться.
– И что самое интересное, меня никто не спросил, хочу ли я с кем-нибудь знакомиться? Я надеюсь, это произойдёт не с утра? Или прямо с кровати поднимут? В общем, я всё поняла…Во-первых, я узнала о свадьбе после её родителей, а во-вторых, вы таки умудрились сделать мне беременную голову… А я сегодня собиралась печь халу. Папа сказал, что когда у человека плохое настроение, к выпечке подходить нельзя. А у меня не плохое настроение: вы мне сделали почти обморок! Готеню, Яша, я поняла за спецназ и мобилизацию: у нас в семье начались военные действия! И противников таки больше! – вырвалось у Сары.
– Мама, кого больше? Кто с кем воюет? И при чём тут папа? И когда это он с тобой про выпечку говорил?
– Так, бекицер, Арик! Мне надо на кухню. А ты что стоишь, как милиционЭр на боевом посту? – обратилась она к Милочке. – Иди уже, что-то делай. Я же не могу допустить, чтобы твои родители приехали в хлев!

Сара прошла на кухню и встала возле окна.
«Ладно, всё же попробую», – подумала Сара Абрамовна и, закрыв глаза, оказалась в полном мраке. Посидев несколько минут  с закрытыми глазами, Сара открыла их, вытащила из сумки тетрадь, открыла её и увидела записанные ночью стихи. Положив руку на стихи, Сара опять закрыла глаза и опять погрузилась во тьму. А мысли продолжали крутиться возле этой чёртовой свадьбы.

Почему ей так не хотелось этой свадьбы, Сара Абрамовна не могла ответить даже себе… Возможно, ей не нравилась фамилия Кацман. Эта распространённая  еврейская фамилия запомнилась ей с девичества: когда-то, давным-давно, когда Саре было семнадцать лет, к её маме приходила сваха от каких-то Кацманов. Потом приехала сама  пани Кацман, но, посмотрев на девушку, мама этого Кацмана дала отворот-поворот. После чего мама Сары сказала: «Ну и слава Богу, Сарочка, потому что он не Кацман, а настоящий Поцман…»

Продолжение: http://proza.ru/2021/12/21/1788