Шутка... Но могло быть и так

Начало шестидесятых. Сессия Кнессета-парламента Израиля.

На повестке старый, как мир вопрос – Дефицит бюджета, или где взять денег.
На трибуне глава бюджетного комитета, пожилой Дорон.

           - Я не вижу другого выхода из ситуации, как поднять налоги. Мы в комитете подготовили жесткий и щадящий варианты.
В зале поднялся шум.
Громче всех кричал представитель фракции малого бизнеса Амос.

           - Вы что!? Хотите нашей окончательной смерти? За два года третье повышение. Все евреи, что имеют хоть какой малый гешефт  и еле сводят концы с концами пойдут по миру. Это не выход.
 Большинство его поддержало.

            - Председатель! Дай сказать,- это рвался на трибуну энергичный Ярон.

             - Надо брать кредит у солидного банка. На двадцать лет. Мы тут посчитали… Кривая роста валового продукта идет по экспоненте. Через двадцать лет мы перекроем этот жалкий кредит втрое. Да еще других будем ссужать.

И это предложение было с негодованием отринуто большинством. Главный аргумент был, что стране набравшей уже столько кредитов никто больше не даст.

            - Социалисты предлагают, - начал своё выступление знаток Маркса и представитель рабочих Мэир, - поднять на флаг идеи социализма и написать прошение о приеме в СССР. Большая страна всегда прокормит маленькую. И не заметит.

В ответ пронесся негодующий шквал протеста. Моня, советский диссидент перекричал всех.

           - Это ты в СССР не жил, марксист долбанный. Ты скажи, откуда тебе сто километров будут отмерять, где тебе жить нельзя.

Шум успокоился. Депутаты задумались. Выхода не было.

           - Евреи, - раздался громкий, красивый баритон из третьего ряда. Это молодой лидер новой парламентской партии Азарий просил слова.

           - Я скажу, а потом объясню. Только дайте сказать до конца.

          - Нужен ход не стандартный. Ход достойный нашего богоизбранного народа.

Он выдержал паузу и в полной тишине четко произнес:

          - Надо объявить войну Соединенным Штатам Америки.

Последнее слово потонуло в шквале криков. Чего только не бросали ему в лицо.

      - Идиот. Ты бы лучше сразу повесился…

      - Да какие у нас шансы, придурок.

Слышались даже пожелания на идиш,

      - А мэшугенэм зол мэн ойсмэкн ун дих арайншрайбм - Чтоб сумасшедшего выписали, а тебя положили вместо него.

Азарий стоял с непроницаемым лицом. Когда страсти поутихли, он поднял руку и продолжил

         - Я же сказал, что объясню. А теперь слушайте сюда. Япония. Проиграла войну США? Да, проиграла. А как живут!
         - А Германия? Тоже проиграла. А как живут!
         - Я уже не говорю о всяких Италиях и Австриях.
Поезжайте. Посмотрите. А я был и видел.

После длительной тишины по рядам прошелестело одобрительное бормотание. Шум усилился. Евреи согласились. Это шанс. Стали уже обсуждать детали. Дошли до предполагаемой даты, ну чтобы не попасть на праздник или не дай бог нарушить шабат.

И тут из задних рядов раздался сначала кашель, а потом хриплый, но громкий голос старейшего члена Кнессета, старого Шмуля.

         - Евреи! Кхе. Дайте сказать старому человеку умную вещь.

На него зашикали.

         - Ты спал, так спи дальше. Не мешай работе. Тут судьба Израиля решается.

Но старик не унимался, а даже спустился вниз и вскарабкался на трибуну. Постучал скрюченным пальцем по микрофону.

        - Евреи! Я не спал. Я был весь внимание. И что я хочу сказать? Я хочу сказать, что вы не учли одного важного момента.

Зал загудел, прогоняя старика с трибуны. Но председатель поднял руку, призвал депутатов к терпению и снисходительно кивнул старику.

         - Говори, Шмуль. Только коротко.

         - Так я и говорю коротко. Вы, евреи, не учли вот чего. А что будет, если мы выиграем войну!?