Осенний мюзикл летнего кота

Александр Медведев
ОСЕННИЙ МЮЗИКЛ ЛЕТНЕГО КОТА

Милей меня, смелей меня, нет никого на свете!
Мой взгляд остёр, в груди костёр, я потому так светел.
Спина дугой, а хвост трубой, ну, где же папарацци?
Ведь я с котами, со всеми скотами готов сейчас подраться!

Кото-
   кото-
      кото-
         катастрофа!
Кубарем коты
              катятся в овраг.
Я не лю-
       не лю -
          не лю -
Не любитель драк,
               я в этих драках профи!

Слыхали ль вы, какие львы бывали мною биты?
И я игриво – и в хвост, и в гриву – крушил их, как бисквиты!
При всём при том, с любым котом я поделюсь добычей:
Хвостом мышиным, крылом мушиным, и даже шейкой птичьей.

Кото-
   кото-
      кото-
           Кото-Колой
Угощаю я
            уличных котов.
Бродяг
     полсотни,
              и ещё полсотни
                я угостить готов
песнею весёлой

– Кото-Кола… Ммм…


Кото-
   кото-
      кото-
         катастрофа!
Кубарем коты
              катятся в овраг.
Я не лю-
       не лю -
          не лю -
Не любитель драк,
               я в этих драках профи!

– Вот – спел! Неплохо? Да просто здорово, особенно припевы! Аплодисменты? Не слышны. Да ладно, расслабьтесь, то ли ещё будет.
Я протёр глаза: кот?
Говорит, да ещё и песнь заводит! Чудеса.
На даче, кроме меня, никого, значит, слова – кота? – предназначены мне?
Как он попал сюда?
Я оглядел комнату дачного домика. Очевидно, так же, как и разбойники-коты попали однажды в мою городскую мастерскую. Гуляли по чердаку и крыше да заглянули в форточку мансарды. Обычно я оставлял её открытой, чтобы крохотная кухня-прихожая и немногим больше неё комната без окон успели проветриться за ночь, а то запах, понимаете, краски, пепельницы, жидкости всевозможные. В то утро я вошёл в мастерскую и первое, что подумал: ко мне залезли воры и нахулиганили: на полу месиво из диковинной трухи, обрывков бумаги и клоков шерсти. Присмотрелся и понял: здесь творили дикую оргию коты. Их привлёк запах корня валерианы; ещё накануне две аптечные коробки стояли на полке рядом с пачкой чая, пакетом кофе, коробкой сахара, банками с крупами и солью, – всё это оказалось сброшено на пол и нещадно растерзано.
Этот незваный гость вёл себя подозрительно прилично.
Я смотрел на кота.
Самостоятельный. Видать, не впервые у меня.
Кот махнул на стул и ловко, словно мышь за хвост, выхватил пакетик чая из коробки. Даже умудрился справиться с чайником, плеснул кипяток в кружку. При этом заметил – и это уж для меня:
– Вялая похвала оскорбительна для художника, а для такого маэстро, как я, тем более.
Я развёл руками.
– Актёр – процедил кот. – Не я, вообще актёр. Возьмёт, чуть покривляетца-ца и нате, выкатывает свою тушку на бис. А я? Должен выскочить на снисходительное «кис»? Чего изволите-с? Хотите ; на задних лапках? Кис-кис! Как же, вышел бы я, ждите! Ни за что! Если и выхожу, так исключительно ввиду познания в языках. «Kiss» по-английски «поцелуй» (англичане взяли за правило целовать котов, у них даже выражение есть – кисс-о’клок – послеобеденный поцелуй кота). Как услышу, так и ладно уж, согласен, выйду. Но только на воздушный поцелуй! На воздушистый воздухан, как сказал один поэт, ну да вы всё равно не знаете. Это поцелуй гигиеничный, никакой инфекции. Вы же видели, если кот не спит, он тщательно вылизывает шёрстку, не жалея времени; кругом сплошная грязь, она липнет и липнет на лапы, к чему бы ни прикоснулся. Не говоря о том, что самого тебя так и норовят облапать ; то ли приласкать, то ли придушить, всё одно. Коты прагматики, индивидуалисты не в пример птицам и свиньям с их пресловутым гриппом, болезнью стаи и стада – это, когда не меньше ста, и все бок о бок трутся. Фр-р! Довольно многим тесное общение приятно и это понятно: коллектив – последнее прибежище посредственности, если не сказать глупости. Можете сколько угодно кривить рот, но я смотрю, у вас тут книги, стало быть, слыхали краем вашего голого уха о коллективном бессознательном? Под этим понятием уж не сумма ль глупостей сокрыта? Вижу, что согласны, по вам не скажешь, что томитесь в отсутствии компании. Вот и я предпочитаю одиночество. И даже свою глупость, даже её я и на час не доверю коллективу, всё своё ношу с собой. Глупость у меня, если и случается, то не бессознательная, а вполне осознанная: лишь бы не в стаде, не в стае, а в горьком, то есть в гордом, одиночестве.
Слушая кота, я заметил, что, несмотря на усилие держать независимый вид, котяра искоса следит за мной, похоже, соображая, чего ему всё-таки больше хочется: оставаться независимым или удерживать моё внимание. Я же попытался скрыть неподдельный интерес к происходящему на моих глазах невероятию. Подумаешь, говорящий кот, серый невидаль. Что ж, полюбопытствую из вежливости. Сделаю вид, будто говорящий кот в моём домике – явление обыкновенное. Попутно прикрою глаза на мой порядок и на мои вещи, как на явные свидетельства, что мой неизбывный хаос способствует возникновению и не таких явлений.
Потянувшись, и как бы разминая члены, затёкшие в неудобной позе в кресле, я одну за другой убрал со стола пустые бутылки хереса и, не спеша, откупорил новую. Какое-то время я извлекал пробковые крошки из бокала. Качнув его, полюбовался густыми потёками от кромки книзу. Только глотнув вина, я посмотрел – не исчезло ли видение?
«Рано или поздно эта встреча должна была случиться. Особенно, если человек не изощряется в ложной скромности и продолжает на глазах незнакомца предаваться винопитию».
Что это? Мои мысли или слова кота? Или ; ещё невероятней ; его мысли?
Я посмотрел в его сторону.
Кот воспринял моё движение благосклонно:
– Надо признать, что и в самом гордом одиночестве есть привкус горечи. Впрочем, довольно брюзжать, не весь ли я в воздушных поцелуях? Отчего тогда ни выйти на пряные «кис-кис»? – я не ослышался, ведь кто-то произнёс? Так вот он я, встречайте!
Кот выгнул спину.
– Встречайте! – мотнул головой, крутанул хвостом, качнулся в одну сторону, в другую. – Так принято – с экрана ли, со сцены надо непременно взвизгнуть, чтобы сорвать с липких лап аплодисменты.
После этих слов мне ничего не оставалось, как поднять бокал в его честь. Он слегка поклонился.
– Встречайте. – Кот примостился на краю стула. – Будто шоумен я или прилетел откуда. Так огорчу: я не обучен веселить! Коты не дрессируемы – напоминаю, если кто забыл. И, вот ещё, я никуда не уезжал! В отличие от некоторых. Мне есть чем заняться и здесь на пустых дачных участках. Любоваться природой, например.
Какая природа, подумал я. В наших равнинно-низменных сырых краях конец октября;начало ноября отнюдь не живописная пора. И сколь картинно ни садись на подоконник, как ни гляди задумчиво в окно, там, кроме голых черносмородинных кустов, да чёрных зяблых пальцев яблонь нет ничего. Да и они, корявые штрихи, дрожь на ветру, видны ль ему они?
Кот примолк, потянулся и отхлебнул из кружки. Дёрнул пакетик за нитяной хвостик, кивнул мне, дескать, видишь – мышь. И подмигнул. Или зажмурился.
Пока я рассматривал кота, он мурлыкнул и принялся баять дальше.
– Что одиночество – пустяк! Даже, если бы Хозяин позвал меня с собой, могу такое себе представить. – Он макнул пакетик в кружку раз, другой, поднял, как бы показывая, что собирается поддеть его лапой, но, передумав, опустил. – Не воображайте, что и тогда бы я согласился ехать в город. Не поехал бы.
Он втянул ноздрями чайный дух и, отвечая на мой жест вежливости, приподнял кружку.
– Мне нравится здешний воздух, пропитанный поцелуями, – я отовсюду слышу «кис». Это шепчет ветер, волны, кроны деревьев, кустарник и трава, все на свой лад, но слаженно, как скрипицы, валторны, флейты говорят в оркестре. Что говорят? Что все и всё в округе от меня в восторге! Я проницателен: им трудно это чувство скрыть. Хотя порой я думаю: не одиночество ли их подбило, так приветствуя, дразнить меня? Оно… О, одиночество! Оно на всё гораздо. Со скуки-то все развлеченья д;роги, а посмеяться над Котом, над бедным Котиком, забытым всеми, мяу-у… Фальшивый звук! Гоню уныние прочь и ; начинаю усердно работать!
Я лишь поднял бровь, но и этот мимический минимализм не остался незамеченным котом. Его проницательность меня восхитила, но дальнейшая речь умерила восхищение, он хладнокровно дал понять, что провоцировал моё удивление.
– Понимаю: работающий кот ; как тут ни посмеяться! Но, у меня работа особая, творческая.
Кот закрутил хвостом, оставляя в воздухе замысловатую виньетку. Уже на полу он протяжно зевнул.
– Скучно ли мне одному? Спросите рыбака – сидит, часами сверлит глазом поплавок – скучает он? Вот и я, точно рыбак, сколь угодно могу лежать в морковной грядке, дожидаясь из норы полёвку. Не велика добыча, но вкус… Ах, не пересказать. Вы пробовали?
Я пожал плечами, полагая, что он не ждёт ответа, видит же, чем я довольствуюсь: вино, хлеб, сыр, яйцо вкрутую да яблоко. Кот оглядел стол. Не найдя ничего пикантного, выпалил:
– Рекомендую! Я частенько приносил полёвок хозяину по утрам прямо в спальню. Судя по тому, что от них следа не оставалось, хозяину они пришлись по вкусу.
Кот вновь повертел хвостом, и в воздухе нарисовалась уже не виньетка, а напряжённая пружина мышеловки.
– Это далеко не всё моё творчество. Бывало, нарисую несчастную писклю, и уже через минуту не удержусь, наброшусь на рисунок. Мышь-то или пташка у меня получается, как настоящая, и я рву её в клочья. У меня – живопись действия!
Последовал ряд энергичных взмахов хвостом, и в нескольких воздушных линиях я угадал изображение мальчика. Кот отодвинул кружку.
– Хозяйский сын. Мой друг когда-то, было дело. Потом к моим мышам он охладел, всё лето тискал и наглаживал компьютерную мышь. И ту забросил, не жалея, когда отец купил ему планшет; чего уж говорить тогда о мышах, что я ему таскал? Об этом можно говорить с такими эстетами, как я, с тем, кто ценит серый бархат с переливом и кожи розовый шнурок, и чёрный бисер. А что они? Хозяин с сыном чуть не отложили свой отъезд, мышка, видите ли, от старого компа ; кусок штампованной пластмассы – пропала! Вот уж они её искали, обыскались.
Кот разжал лапу. На пол упала компьютерная мышка. Похоже, кот дарил мне возможность вдоволь наудивляться, и пока я разглядывал невесть откуда свалившуюся мышку, брезгливо отряхивал лапы.
– А меня, меня они не искали. Хотели бы, так нашли. Отравили воздух лицемерными «kiss-kiss», и скорей в город. Я остался здесь. Один. Всё лето мы не расставались, жили одной семьёй. Я даже к ним привык. Это когда всё время – при вы, ; быть при ком-то. Это я-то – который сам по себе? Но всё ж привык. О чём до сих пор страшно жалею: нельзя привыкать ни к кому.
Он пощёлкал кнопками мышки.
– Написать, что ли письмо мальчишке?
«Привет, как поживаешь в своём городе?»
– Мёрзнет, наверно, по ночам без меня. Однажды он простудился, и я согревал его.
«Помнишь мои лечебные колыбельные?»
– Тогда он охотно слушал, как я пою:

Холод, ветер и метель
Не пущу в твою постель.
Лягу рядом на кровать
Тебя стану согревать.

Хочет дождик и снежок,
Чтобы мёрзнул мой дружок.
Но я хвост свой распушу,
На порог их не пущу.

К нам стучитесь целый год –
Вас не пустит в домик Кот.

Словно предупреждая мой вопрос, кот замотал головой и быстро прошёлся взад-вперёд:
– А! Напевал, что в голову придёт!
Он продолжал сновать туда-сюда и, как мне показалось, особенно часто вертел хвостом, вероятно, чтобы я не заметил усилившийся блеск глаз. Что мне оставалось делать – не замечать.
Кот неожиданно замер и брякнулся на пол. С минуту полежал, растянувшись, – никогда бы не подумал, что он такой растяжимый, такой длинный, – и вот уже уселся, свернув колечком хвост. Усы поблёскивают, ни дать, ни взять, лубочный персонаж. Не меняя картинной позы, подбавив в голос холодка, кот подвёл итог:
– Пустяки, конечно. Сопли с мёдом. Но, это между нами: неизвестно, что ему помогло, микстуры или моё тепло и глупые песенки. Теперь наушники наглыми землеройками торчат в его ушах круглые сутки. – Кот принялся чесать лапой за ухом, ; то ли действительно что-то его беспокоило, то ли он показал знак безнадёжной глупости, пред которой он был бессилен. ; Так и уехал. Скатертью дорога!
Я наблюдал за котом. Он, сохраняя независимый вид, поднял кружку и жадно вдохнул аромат чая. Я стал припоминать, что это за аромат, но кот сбил меня с мысли.
– Что я там понаписал? – словно спохватившись, воскликнул он. «Помнишь мои лечебные колыбельные?» – нет уж! Слишком сентиментально! Брысь! То есть, «delete»! Что осталось? «Привет, как поживаешь в своём городе?». Ну вот, более чем! Оп-па! «Ваше письмо отправлено»!
Он покрутил хвостом, и опять ко мне – озаботившись, что, изгоняя сантименты, растеряет, пусть немногочисленную, а всё же аудиторию:
– Взгляните, нарисовал почтовую собаку, и она бросилась с моим письмом в город.
– Вижу. – Я посчитал, что пора включиться, как-то отреагировать на явное желание странного гостя посвятить меня в свою историю. – Вижу, и что?
– А то, что этим искусством – сделать именно то, о чём тебя просят – вероятно, владеют не только почтово-компьютерные, но и обычные собаки. И если Собака Хозяина нашла меня перед их отъездом, значит, её об этом попросили? Не сама же она кинулась искать меня? Или сама? Я до сих пор не разобрался. Так или иначе, когда она меня нашла, я убедил её не докладывать Хозяину об этом. Не убедил – обидел.
Кот принялся рассказывать, представляя в лицах себя и Собаку.

; Я был уже в лесу, когда меня чуть не сшибла Собака. Я прошипел: «Для бешеной собаки семь вёрст не крюк!»
Собака завертела головой, будто бы отряхиваясь, а может быть, изображая немыслимую траекторию бегов – моих, ну и её, само собой.
– Я лишь по следу твоему и пробежала, так что, не трудно понять, кто из нас бешеный.
Мысли у меня перепутались, я задёргал усами, тряхнул головой и понёс какую-то околесицу:
– Конечно, я вне себя… сама же видишь… бог знает где я оказался, и… Кстати! Мне здесь нравится! Что, съела?
Собака фыркнула.
– Ой, не дури. Хотел остаться здесь один? навряд ли ты дотянешь до зимы, не говоря о том, чтоб пережить её. Твои победы, мнимые иль нет, над местными котами – слыхала твою песенку – совсем не гарантия, что устоишь перед лавиною бродячих псов. О, те зверюги пострашней волков голодных! Но даже если им не попадёшь на зуб, что будешь есть, когда полёвки залягут в норы и птицы улетят на юг? Так, не капризничай. Давай-ка к дому, давай-давай бегом в машину, и вместе все поедем в город!
Мне схитрить бы надо, сделать вид, что с ней согласен, и что-то подсказывало мне так поступить, но я был распалён обидой, искрил ею, до тонкостей ли тут? И начал препираться.
– Тебе легко сказать «поехали домой», ты фаворитка! Тапочки Хозяину несёшь в зубах, газеты ему тащишь! Да знаю, видел я, ты даже насобачилась…
– Заткнись! – рявкнула Собака. – Я пр-росто должна заботиться о Хозяине, я исполняю долг!

Кот не знал, что он ответил бы Собаке сейчас, позови она его ехать со всеми в город, вероятно, не то, что сказал тогда.

; И что ж ты ей сказал? – спросил я.
– Тогда, – кот посмотрел на меня, как бы решая, с какой степенью откровенности ответить, – тогда всё развивалось в отвязном жанре мюзикла.
Оценив, насколько внимательно я его слушаю, и, посчитав мою готовность удовлетворительной, он оживился и принялся декламировать.

– Вокруг твердят: весь мир – театр,
но это лишь часть правды.
Вся правда в том, что мир –
театр музыкальный.
Душа поёт и плачет, а сердце то замрёт,
то скачет в странном танце.
Мы слушаем?
Не надо тысячи страниц романа,
найдите лишь мотив да ритм,
да нужный тембр,
да интонацию живую –
и несказанное становится ясней,
а неизбывное тотчас свершится.
Театр музыкальный, лишь в этом жанре мне бы
продолжить мой рассказ,
чтобы излишний драматизм его не погубил.
Я столько п;режил, я столько пережил!
Но для чего рассказывать об этом?
Чтоб кто-нибудь едрёно-умудрённый пролаял мне:
всё-всё на свете время лечит?
О нет!
Я не позволю никому себя лечить, –
под видом утешенья – жить учить!

Кот вскочил на табурет напротив моего кресла, я едва успел убрать вытянутые ноги. Он венским стулом выгнул спину, встал на задние лапы и сделал вид, будто прикрепляет микрофон к стойке. Кружка, та самая кружка с загадочного аромата чаем была ему микрофоном.
– Я тут сказал, что я не шоумен, так это как сказать.

Закат алел,
Я обнаглел,
И не мяукнул,
Но запел!!!

; Короче, тогда перед Собакой я устроил шоу.
Кот залихватски щёлкнул коготком по кружке.
– Тогда я – йе-е! – запел свой рок-н-ролл:

Чистое поле
Или тесная клеть?
Вольная воля
Мне обнаглеть!
Пойду налево –
Песнь заведу:
О-о, как это клёво,
Шуб-дуби-ду!
Код – свободный вход,
Я – Суперкот!

После услышанного сногсшибательного запила, как ни выпить? – подумал я. Ошарашенный, я чуть было ни предложил коту хереса, но он уже чокался со мной недопитым чаем. Сделав несколько глотков, кот, отбивая хвостом такт на четыре четверти, дал понять, что продолжение последует, как только он закончит речитатив.
– Собака, конечно, знала меня, как облупленного, но такого, каким я показал себя тогда, увидела впервые. Она села от удивления, просто плюхнулась на зад, когда я завопил припев:

Мяу, мяу!
Слушай меня-у!

– Собака приторчала, а я, поймав волну, летел дальше:

Доброе слово
Так приятно коту.
От слова злого
Плохо пахнет во рту.
Пойду направо –
Сказку найду!
Нет у вас права –
Шуб-дуби-ду! –
Меня учить, как дальше жить
И как мне быть!

Мяу, мяу!
Оставь меня-у!

– Вот так. Весь на взводе, я выпалил: «А я не могу тапочки Хозяину носить! Не такая у меня огромная пасть и не полуметровый язык, чтобы лизать ему руки и … всё остальное!»
Я думал, она меня разорвёт, ; вздохнул Кот, ; но Собака повернулась и, опустив уши, потрусила в сторону дачного посёлка. Больше я её не видел.
Дался же мне её язык! У котов нет свиного гриппа, но вирус свинства, определённо, есть. Во мне, во всяком случае. А ведь моё первое воспоминание о детстве – Собака. Я жутко мёрз, она согревала меня, облизывала нежным языком. Эта мохнатая мама, – я не знал другой, – сделала всё, чтобы я остался жив, чтобы был здоров. И никаких «кис-кис» – этих стерильных воздушных поцелуев! Обыкновенное тёплое облизывание! Инфекция? Ничуть! Вероятно, мы иногда боимся совсем не того, чего следует.

Дел на участке было не много: слить воду из водогрея в душевой, скрутить краны поливочного водопровода, замотать стволы у двух молоденьких яблонь, – зимой их могут погрызть зайцы, – вот и все заботы. Тем не менее, я затопил печь на случай, если последний в этом сезоне визит на дачу затянется.
Кот воспринял мои действия исключительно заботой о нём, улёгся в кресло возле печки и задремал.
Подкладывая дрова, я засмотрелся на огонь, ; действие само собой разумеющееся не только в кошачьем мюзикле. Огонь питается кислородом, да, но это происходит незаметно. Ещё незаметней он пожирает время. Стоит всмотреться в скоропись пламени, и счёт минутам потерян, ты зачитался тайной неведомых строк. Непонятный язык, а не оторваться, следишь за извивами странных букв, они, танцуя на месте, уводят тебя за тридевять земель и так же незаметно ведут обратно, но только ты ли это? – кажется, уже не вполне.
Я вздрогнул, очнувшись, ; не от мелькнувшей ли мысли, что мне видится всё, что снится коту, словно я попал в его сновидение? Но я не сплю. Ведь не сплю? Вот явно же слышу, как кот во сне слышит: кто-то напевает его песенку:

Милей меня,
Смелей меня
Нет никого на свете!

Кто же это? Конечно, Хозяин, его голос кот не спутает ни с каким другим.

– Нет никого на свете! – Хозяин то ли рад, то ли сокрушён.
– Кто бы сварил кофе. Эй, кто-нибудь!.. Никого. Зато свобода!

А я всё смотрю на огонь, смотрю и начинаю различать не только то, что слышит во сне кот, но и всё, что он видит. И, представьте, вполне ясно.

Вот появляется Хозяин, и такое впечатление, будто этот мужчина мне знаком. Он подходит к зеркалу, напевая песенку кота.

Спина дугой,
А хвост – трубой…

– Зарос… Кто на ночь бреется, тот на что-то надеется. Это из прошлой жизни, теперь я зарастаю безнадёжно! Чудо. Или чудовище? Может, моя поросль была недостаточно чудовищна, не вдохновляла Её, и Она, в конце концов, ушла? Глупости! Что ж, у Неё совсем нет фантазии? Треугольники бород и усов – простое отражение другого треугольника на теле, к которому нас влечёт.

Хозяин говорит слишком громко, так что кот просыпается. Только не ясно, в своём сне просыпается или в моём. Он, кажется, рад внезапной возможности поболтать с Хозяином. Пока я пытаюсь выйти из состояния лёгкого недоумения от того, что вижу, – явь это или чей бы то ни было сон, – кот не теряет времени на выяснение в сновидении он или наяву, и вступает в диалог с Хозяином:
– Всё намного интересней. Вспомни – сидящую на камне в Копенгагене…
– Причём тут Русалочка, Кот?
– Как причём? Тебе нравится линия её волос, но смущает рыбий хвост, ты не находишь на нём искомый треугольник. Бедная рыбонька, она одна…
– Кот, успокойся. Кроме неё есть ещё гибриды: грифоны, сфинксы, да мало ли химер наплодила фантазия талантливых литераторов и живописцев?
– Нет, эти химеры в сущности сороконожки, обутые, во что попало. Там простое отсутствие стиля, от кутюр до неприличных авантюр, а у Русалочки – трагедия! Надо же так зло и ненужно соединить чувственную и платоническую любовь! Загадка Русалочки в отсутствии разгадки – небольшого пушистого треугольника. На мех, на волосы ведётесь вы, о, лицемерные создания! Ах, у влюблённого в медальоне локон дамы сердца! А у неё на шейке цепочка из волос её бедного рыцаря. Люди почему-то не берут на память коробочку с остриженными ногтями, хотя ногти, когти, чешуя и волосы – всё одно!

«Надо же, какой философ!» – заметил про себя Хозяин, поглядев при этом в мою сторону. Мне показалось, что он подмигнул. На всякий случай я кивнул, но Хозяин никак не отреагировал. Что ж, такое случается не только в сновидениях, и потому я решил не обращать внимания на его невнимание. Как знать, может быть, с его стороны это проявление такта: начни он раскланиваться со мной, и тотчас их тонкому интимному диалогу с котом придёт конец. И ещё. Я заметил долю то ли удивления, то ли настороженности в лице Хозяина, когда тот слушал кота: такое чувство, что он боялся его спугнуть или обидеть.

– Возможно, ты прав, Котяра, – Хозяин деликатно стал подыскивать слова. – Рыбий хвост? Да, наверно, это иносказание.

Видно, ему трудно выдержать взятый тон. Знаю по себе. Мне иногда бывает нелегко удержаться в разговоре с кем-нибудь, чтобы не вставить шпильку, не метнуть каламбур в ответ на тривиальное высказывание. Бывает, только усилием воли заставишь себя не поплыть в скептической улыбке по поводу чрезмерно серьёзного выражения лица собеседника.
Вероятно, я слишком откровенно наблюдал за прохождением Хозяина по скользкому месту дорожки доверительной беседы. Знаете ли вы поговорку «Не говори под руку»? Точно такая же по смыслу есть и в отношении нежелательного наблюдателя за человеком, выполняющим нечто филигранное, требующее уединения, и тогда говорят: «Не стой над душой». Я ничего не говорил под руку, но всё же что-то думал по поводу происходящего у меня на глазах, а мысль – материальна! Следовательно, невольно я объединил отрицательную силу говорения под руку и стояния над душой, внимая диалогу Хозяина с котом, и этот снаряд выбил его из дипломатического равновесия: Хозяин без прелюдий перешёл на низкий жанр эстрадной сатиры. Но это уж дело кота выдерживать заявленный им жанр мюзикла, подумал я.
Как ни странно, что-то в таком духе думал и Хозяин:
– А ты за чистоту стиля, и хотел бы видеть Русалочку с хвостом и рыбьей головой? –сказал он Коту.
Шерсть на загривке кота моментально вздыбилась, но уже в следующий миг загривок опять был гладок. Он ответил:
– Моё желание видеть у женщины рыбью голову невинно по сравнению с твоим – видеть в её голове куриные мозги, и при этом кукарекать: ты моя птичка!
– Опять умничаешь!

Как бы этот мило начавшийся разговор не перерос в ссору, подумалось мне. Я наполнил бокал, подвинул на край стола и жестом предложил его хозяину кота. Хозяин не замедлил воспользоваться приглашением, выразив благодарность кивком головы в мою сторону, впрочем, несколько небрежно. В это время кот повышал напряжение беседы, которую пора было бы уже назвать откровенной пикировкой:
– Я не хочу сказать, что ты совсем не видишь в женщине способностей мыслить. Просто ты воспринимаешь её схематично, ты загоняешь её в угол…
– В треугольник? – Хозяин сложил руки домиком и резко опрокинул воображаемый домик остриём крыши вниз. – Ты всё про это?
Кот распушил усы, отчего стал выглядеть ещё более независимо, хотя, куда ж более? Выдержав паузу, он продолжил обличение:
– Всем своим видом! Всем своим видом ты загоняешь женщину в угол. Мужчина! Вешаешь себе на грудь указатель – какую-то селёдку с треугольной головой, которая так и норовит скользнуть к тебе в штаны... Ты полагаешь, женщины должны следовать…
Хозяин поставил бокал на стол.
– Ты и вправду такой учёный, Кот?
Кот поднял голову, будто бы решал, сейчас ему углубиться в изучение замысловатого узора старых обоев или чуть позже. Впереди маячили долгие зимние вечера, так что своё одиночество он не раз ещё мог скрасить изучением переплетений обойных арабесок. Только поэтому-то он и решил отреагировать на вопрос Хозяина. В присущей ему манере.
– Понимаю… Неприятно, когда твои якобы тайные знаки публично обсуждают. Какому же хозяину понравится, когда эротические ухищрения с волосяным покровом и бельём, аксессуарами начинает комментировать, и кто – собственный кот? Это ещё что! А вот Собака… та смотрит на твой галстук, как на поводок, который ты пристёгиваешь себя, отправляясь к своим хозяевам в офис, или куда там ты отправляешься.
– В самом деле? Ну, вы зверьки…
Хозяин сделал глоток, задумался, затем сделал ещё один, уже не задумываясь. А кот говорил так, словно он давно и не раз всё обдумал. Может, конечно, преувеличивал, но так бывает, когда поймаешь волну вдохновения, а то, что усатый был в ударе, не вызывало сомнения.
– Мы с Собакой в этом одного мнения: твой галстук – это не просто украшение, это символ. Собака просекла в нём твой поводок. А я… Скажу тебе так. Твой галстук – скользкая рыбка. Для женщин он знак необыкновенной мужской активности, а для начальства – символ твоей садо-мазохистской сбруи. Ты же должен на службе ублажать хозяев, наслаждаясь своим унижением!
– Ах, ты… Мерзость хвостатая!

Хозяин бросается на Кота, но тот – тот вовремя просыпается. Трёпка во сне! – кошмар, избавление от которого только в счастливом пробуждении, то есть в обретении полной свободы за секунду до того, как тебя схватят за шкирку.

Кот сладко, даже сладчайше потягивается. Смотрит на меня, соображая, действительно ли я способен проникать в его сновидения. Умник учёный! Я мог бы и сам спросить у него, как и на каком основание он вторгается в мои сновидения? Он чуткий, и на всякий случай решает оставить вопросы открытыми. Спасибо. Я тоже не последний дурак, и всенепременнейше – а? – готов поверить в чуткость, в деликатность, в органичное или благоприобретённое им чувство меры. Достаточно, что я знаю – осторожность свойственна даже самым нахальным котам. Глупое, разумеется, соревнование в изысканных манерах, и между кем и кем – кто я, и кто он? Он – кот, а я… Всё, всё, оставим! Тем более, кот что-то мурлычет.

– Какой беспокойный сон. Хозяин приснился. Где-то он сейчас? Наверняка гуляет с Собакой. Больше не с кем: сын вырос и прилип к компьютеру, а жена… вообще отлипла. Треугольнички! Ему и раньше не с кем было словом перекинуться, кроме меня. Собака? Ну да, третьей в нашем неравностороннем треугольнике была она. Не для разговоров, само собой. Она слушала, конечно, а пасть обычно открывала, чтобы взять его тапки или газету. Теперь им без меня непросто. Стоило бы мне захотеть, и я был бы с ними, и тогда… Всё было бы, как тогда.
Кот обернулся ко мне. Он не то чтобы извинялся за разговор в моём присутствии, хотя, что ему моё присутствие – я зритель, не более. Он хотел того, чего естественным образом желают актёры – эха! Он хотел внимать эху своего чувства, посланного зрителю. И слушателю, конечно, что в нашем случае… Да, наш случай…
Я едва успел добавить в бокал терпкую жидкость, обратив внимание на то, что второй бокал был наполовину пуст. Хорошо, потом разберёмся, а пока – кот! Впопыхах мне удалось глотнуть, но, всё равно, похоже, я бросил тень на себя, как на внимательного зрителя. Да и не обязан я, затаив дыхание, внимать самодеятельному мюзиклу, к тому же дачному, более того, кошачьему. Меж тем Кот говорил, кажется, уповая на неформальное соглашение актёра и зала. Актёр делает вид, что не слышит шелест, а на самом деле грохот фольги шоколадок. А зритель, в свою очередь, не видит белых платочков, которыми машет актёр, когда хочет отвлечь внимание зала в сложных для себя местах роли. Бывает, забыл часть текста, или не может сегодня взять проклятую си бемоль, будь она неладна! Не вчерашний же херес, или что там было в бокале или в кружке, проклинать! В целом, несмотря на то, что кот смотрел на меня сквозь тень небрежности, которую я набросил на себя как на чуткого зрителя, он продолжал вещать, нимало не смутившись.
– Обычно Хозяин брал с собой на прогулку Собаку. Естественно, я с ними не ходил. Абсурд – отправляться куда-то «подышать воздухом», будто плохо дышится, лёжа в гамаке под ёлкой. Или на газетах. Хозяин иногда ходил за газетами. Теперь я подозреваю, что делал он это для меня, видел же, как я нежусь в их ворохе. Спасибо ему за это… я так ни разу и не сказал.
– И так! Представьте, они возвращаются с прогулки. Хозяин бормочет:

Кото-
   кото-
      кото-
         катастрофа!

– А что, собственно, катастрофичного? – оживляюсь я, уловив в дыхании Хозяина аромат… Знаете, такой аромат, я бы назвал его «Экспрессия». Хотя он нестойкий и впору его назвать «Депрессия». Один оттенок в другой переходит, да и не раз и не другой.
Кот пристально смотрит на мой бокал. Я делаю вид, что не понимаю его намёков.
– И вот я спрашиваю – Хозяина, конечно, – поясняет Кот. – Но Собака, хлопотунья Собака, кидается свести на нет заведомо провокационный вопрос.
– Ровным счётом ничего катастрофичного – режет Собака, и вопрос шлёпается на пол и скукоживается сухим листом.
Хозяин этого не видит и не слышит, он, похоже, вообще ничего не слышит, он заунывно тянет свою песню:
– Катастрофа… Меня оставила Она.
Тут уж Собака не выдерживает роль невозмутимой миротворицы и кидается к Коту:
– И ты Кот!.. Сколько раз ты шептал ей, чтобы она оставила Хозяина в покое.
И уже в сторону, записной актрисой, бросает реплику:
– Вот главный симптом шизофрении современных людей – шипят: «оставьте меня в покое», и тут же, без запятой, вопят: «не бросайте меня одного»!
Кот увернулся, и собачья реплика пронеслась, никого не задев.
Хозяину не до Кота и не до Собаки, он теребит небритую щёку, всматриваясь в своё отражение:
– Катастрофа?
В ответ ; зазеркальная дерзость:
– Чепуха, всего лишь приступ одиночества. Надо быть сильным. Даже в слабости. Чтобы было что-то надо, когда ничего уже не надо.
– Звучит парадоксально. – Хозяин пробует спорить.
– Зато гениально просто! – парирует отражение. – Ты чувствуешь слабость, страх? Но как раз сейчас ты и должен вспомнить «Правила сильного человека».
– Так-так… «Чтобы начать меняться, надо отпустить от себя прошлое…»
Хозяин начинает подсказывать отражению текст «Правил», но, шагнув назад, спотыкается об кота. О, кошачья классика! Пародия на знаменитое выражение «оказаться в нужное время в нужном месте».
; Классическому коту, ; быстро поясняет мне Кот, ; непременно надо оказаться в таком пересечении пространства и времени, где на меня просто не могут не наступить.
– Пошёл вон. – Довольно ровным голосом произносит Хозяин, с той же интонацией, с которой его отражение напоминает ему тезисы из «Правил сильного человека»:
 – «… отпустить… и жить сегодняшним днём…».
Ты смотри, думает Кот, словно с меня списали: я только и делаю, что живу одним днём. Правда, не знаю, каким.
– Что у нас сегодня, Кот? – спросила Собака. – Какой день?
Она что, мысли читает? Кот удивился, но не подал вида. Опять её хитрости! Хозяина хочет оправдать, решил он, а заодно разбавить отвлекающей болтовнёй кошачью обиду! И всё-таки ; я обижен? – хвост Кота изогнулся вопросительным знаком. Это она так думает, заключает он, ; ишь, умней меня, хитрей меня?
Не глядя на Собаку, Кот отвечает:
– Пятница, тринадцатое! Надо бы…

На какой-то миг я отвлёкся, в этот миг Кот слегка помутнел, словно резкость сбилась. Длилось это и в самом деле секунду какую-то, глоток времени, в течение которого я успел усомниться, увижу ли его снова, услышу ли далее его рассказ? Достаточно было вздрогнуть, а я так и сказал про себя: «Вздрогнем!», чтобы прежняя резкость вернулась.
Я снова отчётливо вижу Кота, его толкает Собака, мол, слушай дальше, что говорит Хозяин. Я вижу, как они садятся у его ног.
– «Не надо тратить силы на чувства жалости к себе…»
– Пусть вас жалеют другие? – Кот явно дразнит Хозяина.
Собака оттесняет Кота и, движимая сочувствием к Хозяину, услужливо напоминает ему главный пункт «Правил сильного человека»:
– «Надо все трудности и невзгоды оставить за дверью спальни…»
Откуда она это знает – про спальню, думает Кот. – Странно, ибо я подумал то же самое.
Пока Кот пребывает в недоумении, Собака, представьте, запела на мотив шлягера «Погода в доме»:

Оставьте всё за дверью спальни
Оставьте всех – жену, зверей,
И будет всё тогда нормально…

– А если в спальне нет дверей? – съязвил Кот, подделав её голос.
Кажется, только тут Хозяин заметил, что Собака и Кот сочувствуют ему и по-своему, как умеют, стараются отвлечь от мрачных мыслей. Растроганный, он делает несколько быстрых глотков почему-то из моего бокала, закрывает глаза и неожиданно вскакивает.
– Я пробовал всё оставить! И что? Теперь я один в этой долбанной спальне! – Хозяин резко заглянул в зеркало – точно ли он один?
– Ты просто никого, кроме себя не замечаешь, – заметило отражение, – с этим надо что-то делать. Меняйся: «Отпусти от себя прошлое через чувство прощения».

Выпустив из чистого поля зрения Хозяина с его зверьём, я подумал: почему в этих правилах не сказано, что прощение – это прощание. Иногда всё разрешается даже не синтаксически (казнить нельзя помиловать), а орфографически – решительной заменой одной буквы! Было е, стало а. Когда-нибудь я додумаю эту мысль и составлю параграф на эту тему. А сейчас депрессивно-экспрессивные герои сновидения Кота – Собака и Хозяин увлекли меня песенной импровизацией. Что ж, воистину прав, сказавший, что весь мир – мюзик-холл. Кажется, это я и сказал. Но-но! Такую чушь мог спороть только Кот. Ему хоть бы что, бодает меня под локоть своею башкой.
– Не отвлекайтесь! Слушайте – урезонивает меня и Кота Хозяин и начинает негромко напевать:
– Всё врут календари –
– и зеркала вам привирают – тявкнула Собака и подмигнула отражению Хозяина.
– Счастливые часов, – продолжил Хозяин, –
– то есть морщин – поправил Кот, –
– не наблюдают, – Хозяин покосился на Кота, –
Они о прошлом не грустят и не глядят назад.
Вперёд они идут всегда…
Тут уже Кот с Собакой переглянулись и ляпнули:
– чтобы смотреть на зад.
Хозяин, поняв намёк, сыграл смущённое оправдание:
– Не надо жалости к себе, об этом помнить стоит.
– Спеши другого пожалеть, – Собака кивнула мне.
– то дорогого стоит – нашёлся я. А хозяин, погрозив своему отражению, на полтона понизил голос:
– Глаза у страха велики, но это только грим.
Сотрём случайные черты и с ним поговорим!
И все вместе мы, раскачиваясь и изображая из себя неистовых гитаристов, мощно завершили этот номер:

Рискнём со страхом по-мужски поговорить!
Страх, если ты боишься, может тебя убить.
С ним разговор короткий – голову выше и пой:
Я расстаюсь с тобою, прощай навсегда, страх ты мой!


Кот мастерски изображал выдуманный им мюзик-холл. Я живо представил Хозяина и его Собаку, хотя порой сомневался, действительно ли он напоминает мне дачного соседа. Ещё я подумал, кто знает, может, ревность Кота к Собаке не беспочвенна, наверно, правда ; Хозяин проводил с ней больше времени, чем с Котом. А разве бывает по-другому, разве хозяева гуляют с котами? Есть коты, которые позволяют иногда надеть на себя шлейку, но вести себя за поводок – этого они ни за что не позволят. Нет, хозяева гуляют только с собаками. Чего ж обижаться?
– И не думал обижаться, – произнёс Кот. – Обижен Хозяин, вне сомнения, хотя и твердит «Правила сильного человека» – слышите?
– Отчётливо, – ответил я, одновременно вспоминая, кого же всё-таки напоминает мне этот сильный человек. В это время он зажмурился и произнёс:
– Итак, я ничего не боюсь! Нечего бояться. И некого. Хозяин я, в конце концов, своей судьбы или…
Открыв глаза, Хозяин взял журнал, который Собака внесла за ним, раскрыл и прочёл:
– «Когда любовь играет решающую роль в выборе партнера, она способствует неврозу...»
– Всё правильно – сказала Собака. – Забудь о Ней. На время. Посмотри… на котов!
Хозяин ухмыльнулся.
– Глаза бы мои не смотрели на лицемерных тварей! Они, что женщины, их привязанность исключительно к полной миске и тёплой подстилке. Наш Кот, наверно, исчез потому, что привязывается к лучшему скорее, чем к хорошему. Видимо, нашёл что-то получше нашего общества. Так что, может, вернее посмотреть на собак?
Собака принимает горделивую осанку.
– Собаки и есть сама верность. Тут всё предельно ясно: спокойствие и порядок!
Довольная, она думает, что произвела достойное впечатление.
Хозяин же полон скепсиса.
– Действительно, что волноваться, если речь не о союзе сердец, а о родословной? И когда собаки ищут партнёра – «собачья свадьба», – то и тогда нет места неврозу: короткая случка и быстрая разлучка, подсуетился немного и отдыхай!
Обескураженная таким поворотом, Собака роняет журнал, продолжая следовать за Хозяином – что поделать, верность, как она есть. А он подбирает журнал и тоже, как ни в чём не бывало, идёт дальше.
– Ну, хорошо, оставим собак. Из-за чего случился тотальный невроз в «Ромео и Джульетте»? Из-за любви! Там решающую роль в выборе партнёра играла любовь! Если бы герои встретились на корпоративной вечеринке, всё было бы надёжно. Но они были из разных корпораций, и потому снюхались как-то по-соба…
– Дорогой Хозяин, твои рассуждения не демократичны. По-твоему, в выборе спутника жизни надо верить не собственному чутью, а сертификатам собачьих клубов?
– Почему бы и нет, – автоматически бросает Хозяин, но вдумавшись в её слова, восклицает – Собака, ты в своём уме? И где только ты нахваталась этого?
– Из твоих же газет и журналов! И здравый смысл подсказывает…
– Нюх, пресса и здравый смысл! Взрывной коктейль! Шучу, не обижайся, продолжай.
Собака, по-видимому, не готовила продолжение, ну что ещё может быть сказано после упоминания о здравом смысле? Однако, услышанное «продолжай» она восприняла командой и принялась её выполнять.
– Взгляни на породы собак, выведенные во славу дизайна, на эти браки по расчёту… Дизайн дизайном, но когда ни слова в простоте, то… тогда…
Собака говорила, запинаясь, а по её умным встревоженным глазам можно было прочесть следующий текст: «Рановато я выбросила этот журнал, не обсосав, как следует, умную статью про социальную селекцию. А, доскажу своими словами».
Убедившись, что я вполне владею чтением по глазам, но выдавать её не собираюсь, Собака вильнула мне хвостом и продолжила выполнять команду Хозяина.
– Короче, когда всё по регламенту, нюх теряется, и можно действовать только по командам. И верить, что их подают, желая добра. Ты желаешь мне добра, Хозяин?
Хозяин остановился, посмотрел на Собаку и сел на скамью. Собака подошла к нему и обнюхала. Приятного мало. Она могла бы этого и не говорить, да она и не сказала, полагаясь на моё умение читать по глазам. А в них проступал следующий текст:
«Что-то изменилось с тех пор, как он остался один. Явно обозначились … какие-то кошачьи черты – как быстро он опускается! Не прошло и полугода с ухода его жены ; появился новый запах. Незнакомый мне раньше запах де… нет, не дезодоранта… депрессии! Я вспомнила это слово!

Наверно, она всё-таки произнесла всё это вслух, иначе, ладно бы я прочёл её мысли по глазам, но откуда бы Коту услышать то же самое? Он метнулся к Собаке:
– Вспомнила, говоришь? Удивительное дело! Обычно на это уходит какое-то время, а его у тебя никогда не бывает, ты же вечно куда-то торопишься, о чём-то хлопочешь!
Собака зевнула.
– Я так от этого устала, ты бы знал, котяра! Я, как гончая, всё бегу, бегу, бегу… А спроси меня, куда?..
– И куда же?
Прозвучал простой вопрос, но он мячиком отскочил от Собаки, и она бросилась за ним.
– И ты ещё спрашиваешь! К вам, ко всем!
Собаку уже нельзя было остановить, она запела:

Как будто смычков комариные песни,
Я слышу слова, но язык неизвестен.
Быть может, о помощи просят меня?
А я всё бегу, невменяемая!

Собачья судьба – сумасшедшая трасса.
Сойти бы с неё и лежать на матрасе.
Но, разве могу я судьбу изменить?
Собаке бежать, значит, жить, чтобы жить.

Пр.:
Прибегу и – па-дам, па-дам –
Свою лапу я вам подам.
Я хочу пригласить всех вас
На весёлый собачий вальс.
Слышите: лай, лай, лай?
Это я – собака он-лайн.
Танцевать с вами буду всю ночь,
Я и в этом готова помочь.

И где б ни была я, и что бы ни лаяла,
Ради друзей отложу все дела я – ла! ;
Легко обгоняя стрелки часов, ;
Звезда из созвездия гоночных псов.

Вся в звёздной пыли – от хвоста и до холки,
Но всё же бывает, завою я волком.
Завоешь от зависти, даже заплачешь –
Когда не догнать своё сердце собачье!

Что говорить обо мне, если даже Кот изволил аплодировать, такая это была удивительная песня. Польщённая, Собака, виляла хвостом и, как бы извиняясь, пояснила свою вокальную выходку.
– Моё собачье сердце переполнено любовью, заботой, оно такое беспокойное, такое… Скачу за ним от окна к дверям, Кота по привычке ищу по всем комнатам. Высматриваю, не возвращается ли Она, чтобы тут же дать знать об этом Хозяину. Её всё нет, я – опять к Хозяину, как он там? Спешу утешить…
Она сбивчиво объяснялась, и я отвёл взгляд, зачем её смущать. Посмотрел на Кота. Он бесстыдно потрясал кончиком хвоста:
– Не смеши меня!
Собака серьёзно посмотрела на Кота, подошла к нему вплотную, принюхалась, заглянула в кошачью кружку...
– Ты, я вижу, неисправим! настоящий Прохвост!
Кот фыркнул и медленно подошёл ко мне.
– Слышали? Одни оскорбления! А вы ещё скажите: «Не нравятся оскорбления, вообрази, что слушаешь комплименты». Хотя… Я догадываюсь, что Собака, в целом, относится ко мне по-доброму. Могу представить, её речь и такой. Ну и вы, вы-то не расслабляйтесь, соберитесь и представьте, что я – Собака.
Мне не составило труда представить Кота Собакой, но Кот перевоплотился с нарочитым преувеличением. Его Собака с места в карьер зашлась в нескончаемом лае – не собака, а пустолайка какая-то.

– О, дорогой Котик!
и как же ты тут совсем один!
скучаешь, поди, усатик мой славненький!
дай я тебе шёрстку-то вылижу!
ай, изголодался, ай, жалкий Кот!
на вот, возьми-ка ты косточку сладкую!
ой, посмотри, бери лапку куриную!
да, не смотри, а глотай же ты попку сардельную!
и не побрезгуй колбасной верёвкою жирной!
всё для тебя берегла ведь, сама не дотронулась!
только для виду я к ней и принюхалась!
да повернись же ко мне, ты, худобушка!
твою нежно поглажу я спинку лохматую!
дай почешу твою щёчку несытую!
осмотрю, нет ли блошек в хвосте твоём тощеньком!
и не впивался ли клещ в ушко нежное!
не отвлекайся от миски, ай, славный ты киска мой!
ты налегай на сметанку густую, на белую,
ведь тебе принесла я всё это, хорошая …

– Фу! Как есть стопроцентная собачья чушь! – Не выдержав вдруг роли, наимерзейшим шипением Кот закончил игру. Он сделал вид, что вытирает свою шерстку, обильно покрытую собачьей слюной, закатил глаза и фыркнул:
; Но именно так выражают собаки свою любовь и преданность. Я не преувеличиваю. Разве, что самую малость, на кончик хвоста.
Собака сидела, не двигаясь, пародия Кота её ошеломила. Признаться, я тоже находился под впечатлением, моя рука даже потянулась погладить Кота, но я вовремя опомнился: вряд ли этот самолюбивый артист воспринял бы мой порыв благосклонно. А Кот? Он вошёл в раж и не собирался из него выходить. Он прорычал:
– Видели? Я легко могу представить в лицах всё и всех!
Кот победоносно поднял голову, точёные ноздри подрагивали, глаза искрили, лапы то и дело обнажали когти, и его геройский вид, его кураж мог обмануть кого угодно, только не самого Кота. Он вдруг как-то обмяк и со вздохом прошептал:
; Ах, если бы эти представления не затрагивали мою душу, моё тонкое чувствилище! Переживания бывают столь сильны, что я места себе не нахожу.
Тонкое чутьё Собаки уловило сентиментальные вибрации в воздыханиях Кота, и она, следуя материнскому инстинкту, готова была облизать его. Если бы ни её уязвлённое самолюбие ; оно рвануло стоп-кран, и естественному порыву не суждено было завершиться. Вместо откровенного утешения последовало утешение прикровенное.
– Так, не найдя места, и плюхаешься, где придётся, и сидишь, вылупив глазищи, пень пнём. – Собака прошлась по комнате и вернулась на прежнее место.
Удивительное дело, даже этой реплики, которую никак не назвать приветливой, было достаточно, чтобы Кот воспринял сказанное знаком внимания. А что ещё нужно артисту? Он стряхнул с себя паутинку грусти и, приняв независимый вид, изобразил пританцовывающую рок-звезду.
– Мой вид бывает обманчив, романтика и грусть, грёзы и мечты… Меч и ты? В смысле – я! Внутри всё кипит, мелькает чисто в музыкальном клипе…
– Особенно мозг у тебя кипит, дружочек мой. – Собака встрепенулась. ; Эстет, да к тому же весь из себя духовный. Прямо из духовки! Остынь и посмотри на себя со стороны, полюбуйся.
Собака приняла томный вид и начала декламировать, передразнивая Кота.

Что ты дышишь, Собака, так часто,
Злобой дня переполненная?
Суетою заботы измотана,
Посмотри лучше ты на меня.
Не дышу, а вдыхаю, смакуя,
Полуобморок чувственных грёз,
Что, клубясь, поднимаются плавно
Над кастрюлькой варёной – трески!
От тоски я бегу в психоделику –
С фрикаделькой игре на полу
Отдаюсь, забывая себя, забывая,
Что за век там у вас на дворе.
Между сущим вопрос и не сущим
(Я не Гамлет) решаю легко:
Я, конечно, пойду за несущим –
Рыбий хвостик в тарелку ко мне!

Пронять Кота трудно, но, судя по суетливому постукиванию хвостом об пол, собачья декламация задела его за живое.
– Иногда, глядя на себя, думаю: лучше бы я, действительно, был бесчувственным пнём, наподобие… Ладно, обойдёмся без сравнений. Что делать, фантазии часто заменяют мне реальность.
Собака тотчас уловила искорку миролюбия, посланную медноглазым Котом, и сделала пас.
– Может быть, это и не плохо. Что такое реальность? Чисто формальное исполнение твоих представлений. Вот в чём ужас.
Кот принял пас.
– Именно – вздохнул он. ; Представишь эдак, что летишь… И в реальности действительно летишь. Только всегда вниз!
Собака вильнула хвостом и уселась рядом с Котом.
– Знаешь, почему компьютер зависает? Он пытается проглотить большой кусок наших фантазий, который мы ему загрузили, а он и цапнул сдуру. Мы точно так же зависаем, не в силах разделить фантазию и реальность. Компьютеру проще – перезагрузился, и опять как огур-р-чик! – Собака ощетинилась и зыркнула на Кота. ; Нас же только хороший пинок возвращает на землю из прекрасного далека.
Кот отодвинулся – вдруг, сейчас же и последует это принудительное возвращение? Собака сидела неподвижно, и он понял, что ему нечего опасаться, а раз так, то можно и приободриться.
– А что поделать, Собака, это судьба, а она сильнее нас: кот, самое независимое существо на свете, и тот зависает порой и дремлет с открытыми глазами. Передо мной возникает такой вот клубок реальности и дрёмы, катай в любую сторону, ничего не изменится.
Собака зевнула и вдруг клацнула зубами. Кот обмер, и, если бы тут же ни вспомнил, что Собака его никогда не кусала, а только слегка прикусывала играючи, то пришлось бы ветеринарам делать обмеры обездвиженной со страху тушки, – верно ведь кем-то было сказано – пока я помню, я живу. Кроме того, чутьё время от времени подсказывало Коту об умозрительной в некотором роде инсценировке всего происходящего, напоминало об условном присутствии Собаки, всего лишь о её образе. Впрочем, чутьё, случается, обманывает, и это, бывает, случается в давно не проветриваемом помещении.
Я открыл форточку. В безветрии тихо моросил дождик. Мелким бисером капли застывали на стекле. Вот так неспешно и ткётся узорный ковёр дрёмы.
За моей спиной продолжал виться разговор.
– Похоже, из-за этого клубка ты остался здесь один и не уехал вместе со всеми в городской дом Хозяина?
– Ты по-собачьи проницательна!
– Ещё бы! Размотать клубок причинно-следственных связей – это… забыла… это…
– Заметь, Собака, не я один клубился! А Хозяин? Он-то что себе думал, когда выносил меня в пакете за дверь?
– Я сейчас завою! Хозяин собирал вещи для отъезда, ты куда-то пропал, и тогда мы уехали без тебя.
– Вот как? А ведь я припоминаю другую картину…
Кот начертил в воздухе прямоугольник.
– Смотри. Утро. Небо пасмурно. Птички. Впрочем, нет, я их всех отвадил. Было тихо. В коридоре несколько сумок, пакетов… я не считал. Залез в один пакет и, конечно, задремал. Сквозь дрёму вижу: Хозяин берёт пакет, в котором я угнездился, и выносит за дверь, оставляет на крыльце, словно мусор, и возвращается в дом.
Собака кладёт голову на передние лапы, щурится и в тон Коту бросает реплику:
– Утром в начале осени довольно прохладно.
– А то! Вскоре я замёрз и хотел выбраться из пакета, но, спросонья увидев перед собой чью-то страшную морду, бросился прочь.
Не открывая глаз, Собака бросает ещё реплику:
– Напугавшее тебя чудовище, не осмелилось преследовать оживший пакет.
Кот, с удивлением взглянул на Собаку.
– Я бежал с пакетом на голове, летел, пока не влетел в куст шиповника. Колючки разорвали пакет, и я увидел, что очутился не понятно где. Я дрожал, меня мутило, будто я – из аптеки на дискотеку. Потом…
– Завис?
– Не помню. Смотрю – в зарослях ивняка какой-то нелепый кот: уши повисли, глаза тупые, в движениях сумбур вместо кошачьей грации. Он пытался глодать ивовую ветку. Выглядело страшно и забавно, вот в чём жуть.
– Уж не Чеширский ли то был кот?
– Ты про улыбку? Эх, Собака! Какая может быть улыбка у пластиковой бутылки с желудочным соком? Именно так выглядел этот кот, хромой, в колтунах, плешивый хвост… Ужас!
– Ты увидел себя таким же вислоухим, голозадым бродягой с гноящимися глазами?
Кот задрожал, но быстро сделал вид, будто стряхивает с себя невидимые пёрышки, ворсинки, травинки, всё, льнущее к нему в силу его природного магнетизма. Мне даже показалось, что я заметил сыплющиеся искры с его распушившегося хвоста. Только пожара мне и не хватало. Я привстал, вглядываясь, нет ли, в самом деле, искр на полу. Кот тоже поднялся и сел в полуметре от меня, дескать, убедись, всё чисто. Я успокоился, а Кот вернулся к своему рассказу.
– Да, я вообразил себя таким же больным и жалким, как тот бродяга. Я был на грани обморока. И всё же спросил у него, где я нахожусь. Стоило мне раскрыть рот, вислоухий рванул от меня и исчез. «Зомби!» – крикнул я ему вслед, и посмотрел по сторонам, словно знал, что увижу… Ну да, да, конечно же, увижу тебя, Собака, не чужое существо, которое не упустит случая указать мне не только дорогу домой, но и указать мне на мою …
– По-моему, ты опять завис.
– О нет! Нет, Собака, я уже перезагрузился. Это я вспомнил, как тогда тихо, но, может, не вполне тихо, злорадствовал.
Кот отхлебнул из кружки. Он придвинул её ближе к себе и его взгляд заставил меня смутиться: неужели я каким-то образом возбудил в нём опасение, что собираюсь покуситься на его таинственный напиток? На всякий случай, я успокоил его, наполнив свой бокал. Это подействовало даже больше, чем я ожидал: Кот придвинулся ко мне и, понизив голос почти до шёпота, произнёс:
; Вислоухий исчез, а мой вопрос остался. Я был в замешательстве, не привиделось ли мне это котоподобие? Стал вспоминать, не погрыз ли я случайно вчера какой-нибудь травки, которая могла бы вызвать галлюцинацию ; бесхвостого кота без улыбки. А ведь это был не сон и не галлюцинация. Когда я вынюхивал путь назад, то встретил не одно такое одичавшее чудо.
Кот оглянулся, заставив и меня всмотреться туда, где ещё несколько секунд лежала дремавшая Собака. Ни её, ни её образа там не было. Лёгкий сквознячок, что ли вытянул дух Собаки в форточку? Кот не дал мне прояснить этот вопрос, ему важно было высказаться, и он неделикатно боднул меня головой, слушай, мол, тебе говорят.
; Я искал выход из лесу, а Собака искала меня. Нашла, звала вернуться, я отказался. Ну, это вы знаете. Добавлю только… если бы Собака не ушла так быстро, я успел бы сказать ей кое-что ещё. Спросил бы её, хозяйски-преданную, как она отнеслась бы к тому, что её, живую и здоровую, выносят вдруг из дому в пакете, словно мусор? Дескать, лето кончилось, дружочек, мы поехали, а ты отдыхай теперь на природе без нас! Классика:

Иди к нам, Кот, в начале мая,
А в октябре, поди-ка прочь!

И я поплёлся искать дорогу назад. А что её искать? Дороги назад не бывает. Кружил, кружил, вернулся к дому, а там уже никого и ничего. Я остался один. Или меня оставили. Говорят, истина где-то посередине. Где? Покажите.
Кот взглянул на меня так, словно я действительно должен был показать ему место нахождения истины. На всякий случай я поднял палец кверху. Что-то скептическое было в его взгляде, и уже определённо скептически он прочёл мой жест, – один, ; и сказал:
; Да, один, как перст. Чем я занимаюсь в одиночестве? Рисованием. Книгами. А что, книги тёплые, я накидал их на пол и сделал уютноё гнёздышко. Ещё они греют описанием различных приятных вещиц.
Кот приосанился, давая понять о продолжающемся представлении.
; Вот «Гамлет». Мой земляк, похоже. Дания ведь… я слышал, до неё рукой подать?
Он сделал вид, будто что-то взял в руку и меланхолически рассматривает. Ах, да! Я уже хотел произнести имя бедняги, которому некогда принадлежал череп, но Кот поднёс палец к усам, то ли расправляя их, то ли приказывая мне умолкнуть.
; Я выучил лучшие куски. Извольте, акт первый, сцена первая:

Бернардо
Все было тихо?
Франсиско
Мышь не шевельнулась.

– Сколь точно описание тишины! Не все умеют читать между строк. Для межстрочно неграмотных поясню: мышь не шевельнулась, потому что рядом со стражниками несли ночную службу коты! И всё бы хорошо, однако мыши, не шевелясь, наглеют. Наглость тлеет в их чёрных бисерных глазах. Вам доводилось видеть их вблизи? Вы более минуты не продержались бы под взглядом мыши наглой. Я сам не выдерживаю больше двух секунд – как сумасшедший бросаюсь и давлю мышь своею массой! Вот, что делает со мною мыши обнаглевший взгляд! Гнетущая, наглая тишина сводит с ума большую часть действующих лиц в пьесе Шекспира. Встаёт вопрос быть или не быть пьесе как таковой? И что делает Гамлет? Принимает молниеносное, поистине кошачье решение – он кардинально меняет название пьесы!
Кот отвернулся и, отбив хвостом два такта, снова повернулся ко мне.

– Третий акт, вторая сцена:
Король
Как называется пьеса?
Гамлет
«Мышеловка». – Но в каком смысле? В переносном.

Кот вперил в меня горящий взгляд, и я уловил его порыв, ; он отвлёкся, дабы сообщить мне нечто важное, чего без его пояснения я никогда бы не заметил, не то чтобы мог осмыслить.
– Чувствуете? Переносная мышеловка! И пусть теперь мыши попробуют сказать, что страхи, которые они исподтишка нагнетают, непереносимы! Мышеловка может оказаться в любом месте в любое время, так-то!
Я и глазом не моргнул, а Кот опять вошёл в роль и начал декламировать.

А напряжение меж тем растёт,
С ним в унисон растут, жиреют мыши.
Их можно спутать с крысами порой,
особенно, когда те под ковром снуют,
в своём безумстве наглом полагая,
что и Гамлета они свели с ума,
что нюх он потерял и их уже не чует.
Но Гамлет, Гамлет – классный кот!

Кот смотрел на меня, тыча себя в грудь. Мне даже досадно стало: неужели у меня вид остолопа, не способного представить Кота – Гамлетом? Наверно, мой взгляд тоже заискрил, не поэтому ли Кот умильно-снисходительно прошептал в мою сторону:
; Вы посмотрите, что он совершил в четвёртой сцене этого же акта. Смотрите же – Полоний за ковром, да, да, он под ковром типиш – шипит, то есть.

Полоний
(за ковром)
Эй, люди! Помогите, помогите!
Гамлет
(обнажая шпагу)
Что? Крыса?
(Пронзает ковер.)
Ставлю золотой, – мертва!
Полоний
(за ковром)
Меня убили
(Падает и умирает.)

Кот снимает воображаемый берет, кланяется, затем вытирает им воображаемую шпагу.
– Полоний, старая крыса! Если он ворует еду у людей, то они ещё и защищать его должны от домашнего кота?! А люди-то хороши с их толерантностью, нечего сказать! Пусть крысы хозяйничают в доме, портят всё годами нажитое, но призывать к порядку их – нельзя?!
Прыжок, за ним другой, поворот, скачок вперёд и резкий тормоз с одновременными хвостатыми взмахами фехтовальщика – всё это Кот проделал так стремительно, что у меня зарябило в глазах, и, опасаясь обморока, я закрыл их. Закрыл, как бы замечтавшись, ; не хватало, чтобы Кот, видя моё замешательство, стал голливудски-участливо вопрошать: вы в порядке? Не стал. Он весь был поглощён своей инсценировкой.
; Я долго не мог понять, как же Шекспиру удалось напечатать-таки эту пьесу, которая заканчивается сценой возмездия для подковёрной крысы с наглыми глазами и радиактивным именем Полоний? Только недавно до меня дошло, в чём тут дело. Шекспир непревзойдённый кулинар – каков эзопов язык приготовил! – взял и назвал пьесу с таким весёлым финалом ; трагедией, – The Tragedy of Hamlet Prince of Denmark. Пусть все думают, что надо оплакивать кончину крысы. Что ж, коты и лицемерия не чужды, способны крокодилову слезу пустить. Мне следовало бы написать Шекспиру, поблагодарить за его переносную мышеловку, и, в целом, за жёсткое отношение к вредителям, да лапы всё как-то не дотягиваются.
Кот вытянул передние лапы, выгнув спинку, затем оттопырил поочерёдно задние. Сладки кошачьи потягушки. Тут бы самое время аплодисментам, подумал я, но меня привлёк еле слышный шорох. Вот-те на, заговорили о мышах и крысах, и тут же какой-то шорох! Кот встрепенулся:
; Вы слышите? О, что я говорю! Вам не даны такие уши, как мои, не испорченные наушниками и мобильными телефонами. Но, кроме шуток, я слышу, в доме кто-то есть ещё. Пойду, проверю!
Не успел он и шага сделать, как в дверях возникла Собака. Хвост крутится пропеллером, и она вот-вот задохнётся от радости. Обежав несколько раз вокруг стола, Собака резко остановилась.
– Кот! Ко-от!.. Не прячься, выходи!
Кот высунулся из-за кресла, и всё ещё не веря своим глазам, пробормотал:
– Собака? А как ты здесь?.. Зачем?..
Увидев Кота, Собака начинает вальсировать.
– Вот так, и затем! Вот так, и затем!.. Собирайся, едем домой!
Кот делает мне знак, мол, сами видите, не я это начал, но делать нечего, надо по мере сил влиять на происходящее. И на удивление, он отреагировал предельно спокойно.
– Да прекрати ты свой собачий степ, сядь и расскажи всё по порядку!
– Хорошо, хорошо, хорошо…
Собака садится, удивлённо смотрит на меня, потом на Кота, потом многозначительно опускает уши. Скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты, ; что-то подобное означал её взгляд. С одинаковым успехом это могло относиться и ко мне, и к Коту. А, может, это пресловутый комплекс вины, и собачьи взгляды ни при чём? Скорее всего, так и есть, и укоризна в её взгляде мне просто показалась. Хотя, почему всё чаще кажется, что меня в чём-то подозревают? Знать бы, в чём именно, ведь почву для подозрений я унавозил весьма обильно. Я в замешательстве смотрю на Собаку, словно ожидаю от неё чего-то. Она оставляет меня с моими смутными догадками относительно моих многочисленных прегрешений и обращается к Коту.
– Ты не поверишь, Котик, всё складывается, как нельзя лучше…
– Поверю – буркнул Кот. ; Бывает у кого-то как лучше, а у меня – как нельзя.
– Короче, Кот! Хозяин и я, и… в общем, мы приехали забрать тебя! Собирайся! А я пока сбегаю к машине, что-то Хозяин там с Ней замешкался…
; С машиной? Что с ней мешкать?
; Кот, я сказала «с Ней», а не с машиной, соображать надо, ; а ещё хлещется: не по годам развит! Ну, побегу, сообщу Хозяину и Ей, что ты нашёлся, и можно ехать в город! Скорей!
Собака исчезла.
Кот оглядел комнату и остановил взгляд на мне – не исчезну ли я вслед за Собакой? Ещё немного и под его немигающим змеиным взглядом я, вероятно, встал бы и, извиняясь, откланялся, дескать, сновидение окончено, проснитесь, вы один. Ничего подобного не произошло лишь потому, что Кот, вероятно, усомнился, кто из нас в чьём сновидении.
– Что это, опять дрёма, моя фантазия? ; спросил меня Кот.
Знал бы я наверняка, тогда и ответил бы, но я уже ни за что не мог ручаться, и, кажется, готов был признать происходящее сновидением, равно как и уверовать в то, что сподобился постигнуть язык братьев наших меньших. Только, что значит постигнуть язык? Уметь говорить или понимать? Говорящий не всегда понимает, не только другого, но и то, что говорит, а понимающий часто предпочитает молчать, ибо его понимание превосходит смысл сказанного ему. И вообще, разговор в большинстве случаев не что иное, как термометр, определяющий теплохладность собеседников друг другу, не более того. Тут даже спора не получится: разве бывают разговоры чисто информативные? – нет, обычно информация – что-нибудь абсолютно бесполезное в качестве жизненного опыта ; лишь повод для того, чтобы убедиться: ты способен, пусть малое время, удержать чьё-то внимание. И даже, если удалось удержать, то для чего? Чтобы не чувствовать себя одиноким?
; Всем хорошо одиночество, ; вздохнул Кот, ; только коварно: в один прекрасный момент уже не различить, где монолог, где диалог. И тогда вот тебе – беседа с призраками!
Кот не добавил к сказанному никаких заклинательных крабле-бумсов, а, тем не менее, откуда ни возьмись, появился Хозяин.
– А вот и наш отшельник! – Хозяин распростёр руки. ; Жив, здоров, красив! Само спокойствие, сама невозмутимость. Дай-ка, на тебя погляжу!
Кот повернул к нему голову и взглянул исподлобья.
– Ты, кажется, сказал «поглажу»? Что ж, погладь.
Хозяин протянул руку, но Кот плавно увернулся и, сделав шаг, другой, сел напротив меня.
– Как будто всё говорит о том, что я Собаку видел не во сне, и, стало быть, Хозяин наяву за мной вернулся?
– Мне, может, ущипнуть тебя? – Я поднял руку, готовый с помощью щипка рассеять его сомнения, как, впрочем, и свои ; во сне ли вижу это всё или на самом деле? Неуловимым движением кончика хвоста Кот дал понять, что лучше не спешить, что полная ясность на этот счёт преждевременна, и надо подождать, пока он не сообщит мне свои впечатления о Хозяине.
– Небрит… Ясно: всё так же безнадёжно одинок! Об этот подбородок впору сыр тереть на макароны; и вздумай он щетинистой щекой прижаться к нежной женской коже, так никаким ведь кремом ей после нежность не вернёшь!
Кот измышлял вполголоса, ; на всякий случай, вдруг всё же Хозяин возник наяву, а, тогда как-то неудобно в полный голос говорить о нём нелицеприятно, ; а под конец и вовсе перешёл на шёпот, засыпая. Слова его цеплялись друг за друга, становясь всё глуше, наконец, он склонился над кружкой, сделал глоток и затих.
Хозяин, ожидая продолжения монолога Кота, вскоре понял, что продолжения не будет, по крайней мере, в ближайшее время. Он совершил некую манипуляцию, его жест мог означать всё, что угодно: указание на дремлющего Кота, привлечение внимания к себе, да просто гимнастическое движение на растяжку мышц. Этого было достаточно, чтобы я начал внимать его словам.
– Отвлёкся Кот. Завис в интимных местах. Тот ещё перец! Хотел найти блоху в моей щетине, следы укусов. Cherchez la femme! Ищите женщину – ответ на все мои вопросы! Кто виноват в том, что мы расстались? Она, конечно! И что теперь делать? Искать Её! Искать. Это так трудно, особенно, когда искомое скрывается в лесу непроходимой болтовни, в тупиках капризов, на пустошах обид. Всё как в сказках, ; заколдована и знать не знает, что творит! А мне, чтобы найти Её, надо стать рыцарем, разбить злые чары, подняться над мелочами, и тогда я увижу в Ней ; увижу мою любовь.
Слушая Хозяина, я вспомнил о «Правилах сильного человека», которые он – ведь это был он? ; хотел усвоить, если верить Коту. Или кошачьему сновидению? Неважно. И вот опять! Всё то же нытьё, только теперь речь не о психотренинге, а о рыцарстве. А я, чем я лучше? Хотел ведь тоже кем-то стать, рыцарем, не рыцарем… Хотелось верить, что в одно прекрасное утро, с первым глотком пива наступит просветление, снизойдёт благодать, и, облачённый в доспехи ума, чести и совести, я отправлюсь на поиски заветной чаши, попутно спасая нежных дев из драконовых лап обстоятельств места и времени. Как мы похожи с ним, ; пришла мне мысль, но её спугнул вдруг раздавшийся голос Хозяина.
; Какие-то кошачьи хождения по цепи кругом! А надо бы проявить собачьё чутьё и прыть. Кстати, где Собака? Как всегда, где угодно, только не на месте!
Кот вздрогнул. Хозяин тотчас наклонился к нему.
– И что там дальше ты расскажешь про меня? 
– Э… ; Вопрос застиг Кота врасплох, он на ходу стал нащупывать выскользнувшую нить разговора с Хозяином. ; Ты всё ещё в пути… Не здесь и не там… Cherchez la femme, если я не ослышался? С этим то же, что и со всем остальным: бороться, искать, найти и не сдаваться – тому, кого нашёл. В идеале. А что у нас в реальности? Рубашка – мятая… кофейное пятно… и запах… невесёлый.
Подёрнув ухом, Кот обернулся в мою сторону и, будто бы диктуя, сообщил:
– Глаза отводит мой Хозяин… Мне надо быть настороже. С чего он вдруг за мной примчался? Неужто из гуманных побуждений решил меня свезти к ветеринару… и пошло усыпить? Нет-нет, легко я засыпаю сам в любое время суток, мне помощь в этом не нужна!
Хозяин, казалось, ничего этого не слышал.
– Оставим лирику, и – к делу! Сосед мне рассказал, что слышал твои песни – ты сочинять горазд, вот это новость! Он уверял, что ты поёшь отменно. К тому же, вижу, ты артист. Кот, а хочешь стать звездой? Ты знаешь, что такое шоу-бизнес?
– Звездой? Моя шерсть искрит не хуже звездопада! И ослепительно сверканье моих глаз. А шоу… Мне и без шоу – хорошоу!
– Но, мы можем вместе… Ты – известным Котом-шоуменом, а я твоим продюсером. Концерты, мастер-классы, work shop’ы, интервью, телепрограммы… мировое турне… «Кот-арт!» – анонсы, заголовки, каталоги… Мы известны, ага! Мы богаты, ого! А немного подучив сценическим движения Собаку …
Поймав удивлённый взгляд Кота, Хозяин сбавил темп.
– Хорошо, никакого кордебалета, ты и только один ты.
Но было поздно, сказанное возвело невидимую стену между Котом и Хозяином. Кот подошёл ко мне, мол, ну что я говорил, сами видите, каков мой Хозяин.
; Нет, вы видели: «и только ты один»! Вот именно, один. А я-то!.. И это при моём уме! Решил, что Хозяин заскучал по мне, приехал просто так, без всякой задней мысли! Я стал сентиментален. Мне, кажется, пора бежать!
Ох, мне этот мюзик-холл, подумал я. Сейчас ещё воскликнет театрально, ; что он воскликнуть должен – карету мне? Но Кот бросился наутёк своим ходом, да только его бросок был неудачен, в дверях Кот наткнулся на Хозяина.
– Как, вас двое? И что второй мне скажет? То же, что и первый: «А вот и наш отшельник!» Какой-то закольцованный сюжет.
Кот обернулся, в полной уверенности, что увидит Хозяина и позади себя, ведь он только что с ним разговаривал, однако Хозяина там не было. В комнате, кроме меня, никого не было.
– А вот и наш отшельник! – Показавшийся в дверях Хозяин столь естественно произносит эту фразу, что заподозрить в ней иронию оказалось бы верхом предвзятости.
В изнеможении Кот опускается на пол.
– Ничего не понимаю, мой ум мне вправду отказал! Дом с привидениями. Их, точно, одиночество способно развести, да как коварно – полюбуйтесь: привидения-двойники!
Мгновенно вскочив, Кот метнулся к зеркалу, осмотрел себя, затем стал читать прилепленную к зеркалу страницу:

«Смотрю, как этот мощный ум скрежещет
Подобно треснувшим колоколам,
Как этот облик юности цветущей
Растерзан бредом; о, как сердцу снесть:
Видав былое, видеть то, что есть» *.
*Монолог Офелии. Акт третий, сцена первая. 

Выдержав паузу, в продолжительности которой он пристально всматривался в зеркало, Кот резко повернулся к Хозяину.
– Видеть то, что есть? Ну, разве я не слышал этой фразы и прежде от тебя, Хозяин? – «А вот и наш отшельник!»
– Ещё бы! Я каждый раз при встрече так и говорил тебе, пока ты так далеко не отошёл, что больше ничего не мог услышать.
Хозяин подошёл к Коту и опустился на корточки.
– Ты здесь по-прежнему. Я мало в это верил, Кот. Чем ты тут жил?
– Не беспокойся, я, как видишь, цел. Я долго крысовался тут неподалёку, в свинарнике одном.
– Ты крыс ловил?
– А что такого? Они ничьи, хочу – ловлю!
Хозяин брезгливо наморщил нос.
– Я не о том. Они грязны…
– Те крысы диетически чисты, и мясо их без привкусов отбросов, они не то, что городские. И всё же я ушёл оттуда, из-за свиного гриппа. Мои друзья коты, наслушавшись своих хозяев, забеспокоились – за себя, любимых, конечно. И я покинул сытное местечко. Я свято верю в дружбу! О, как она окрепла, благодаря свиньям!
Хозяин поднялся и прошёл по комнате.
– Понимаю твой намёк. Я виноват. Весь в личной драме, ходил, как заколдованный, вокруг себя не видел ничего, не человек был, автомат…
– Автоматически вынес меня в мусорном пакете за дверь…
Хозяин провёл ладонью по лицу.
– Жил, как во сне. Простишь?
Я ожидал от Кота комедию, но он не стал ломаться, подошёл к Хозяину и потёрся об его ногу.
– Тебе на счастье у меня небольшая голова, и места нет, чтоб помнить все свои обиды.
– Ты добр, мой Кот. Я, как представлю… нет, это не для слабонервных – свинарник, ловля крыс!..
– Не только нервы, я, пойдя к свиньям, и мышцы укрепил, и глазомер! Смотри, в какой теперь отличной форме! 
– Хорош. ; Хозяин нагибается к Коту.
– А что тут у тебя набросано? Дрянцой обильно пол усыпан … пакетики… коробка…
Хозяин подобрал коробку и прочёл:
– Фито-чай. Корень валерианы. Теперь я понимаю. Ты здесь не скучал!
Кот задней лапой незаметно отодвинул кружку с чаем и, продолжая тереться, замурлыкал.
– Ты ошибаешься, Хозяин. Я скучал. Привык к тебе и к мальчику, к Собаке. Мне было холодно без вас. Я вспоминал те вечера, когда, всяк сам по себе, а всё же мы видели друг друга, и это меня грело. А чай из корня валерианы… подумаешь! Нет, ты не подумай! Лишь вчера я на него наткнулся, шаря в кухне, и не от голода, а именно от скуки. Гостили у меня знакомые коты, бесхозные, как я. Нам вместе веселей скучать. Один бы я и не притронулся к коробке.

Кото-
   кото-
      кото-
           Кото-Колой
Угощаю я
            уличных котов.

Кот всмотрелся в хозяина, будто впервые его видел, и, не в силах сдержать удивления, спросил:
– Ты побрился, Хозяин? Какой ты свежий! Не на свидание ли собрался?
– А что, если на свидание?
– Так ты нашёл Её?
Кот радостно начал точить когти о коврик, но в ту же секунду, радость его словно ушла сквозь когти, и он сдержанно спросил:
– Чего ж тогда ты здесь застрял? Давай же, спеши к Ней! Заставлять себя ждать в любви – это несовременно! Современного человека нельзя оставлять одного, даже, когда он просит оставить его в покое, он тотчас же решит, что его бросили.
Кот смотрел на Хозяина, не понимая, почему тот продолжает улыбаться. Я тоже не мог сообразить, в чём подвох. Наконец, Кот принял невозмутимый вид:
– Ехать-то тебе далеко до Неё?
– Тут рядом.
– Где же? Я всю округу знаю.
– За дверью.
– За дверью спальни?
– Во дворе.
– Ты разыграл меня! Там… Уж не Собака ль во дворе?
– Ты тормоз, Кот! В саду расселись люди. Не ты ли обещал спектакль, мюзикл, концерт, перформанс, пантомиму ; в общем, развлеченье – обещал? Ты что-то пел уже, мне говорили, танцевал? Вот я и пригласил Её на твой спектакль, Она среди гостей… меня послала за тобой. Так что, моё свидание для всех нас общее.
– Теперь вы оба тут зависли? – В комнату ворвалась Собака. – Ну, с этим всё понятно, его приподняли пары валерианы, и он парит, забыв себя. А ты, Хозяин? Рискуешь, ; Она тебя заждалась!
Кот подошёл ко мне на мягких лапах, по-нашему я бы сказал на цыпочках.
– Любопытный поворот, – шепнул мне Кот, ; не правда ли?
Что там поворот, мне крайне любопытно было смотреть на эту странную компанию, витиевато изъясняющуюся, пасующую друг другу недомолвки, намёки. Я наблюдал за ними, время от времени ловя себя на мысли, что однажды, а может, и не раз, уже видел происходящее, и уж точно слышал обо всех их приключениях, проблемах и страстях. Но где и когда, никак не мог упомнить, поэтому продолжал наблюдать образец этой высокой художественной самодеятельности.
– Поворот, не поворот… ; Хозяин подхватил реплику Кота, ; будем считать, что мы перевернули ещё одну страницу нашей истории. Мы нашли друг друга. Мы все встретились!
Собака нетерпеливо застучала хвостом об пол.
– Хотя страницы в этой истории кто-то сильно перепутал.
Хозяин потрепал её загривок и сказал с едва заметной дрожью в голосе:
– Всё-таки встретились. Несмотря ни на что…
Его слова задели Кота за живое и он, подавшись вперёд, спросил:
– Чтобы больше не расставаться?
– Нет, конечно, нет, котяра!
Кот задрожал и, перебирая лапами, зашагал на месте, почти не в силах сдержать восторг.
– Да! Обожаю белые страницы в своей истории! Я даже знаю, что я напишу на них. Или нарисую… Или спою!
Собака вскинулась, метнулась к Коту, затем к Хозяину и, громыхнув раскатистым лаем, огласила комнату быстрым речитативом:
– После, после! Сейчас нам пора! Хозяин, нас ждут! Ждут из последних сил! Нет, он не слышит! Ну и ну!
– Ну и дела! – подхватил Кот, ; ну, иди – лай! Заладила!
– Разорву! – рявкнула Собака, ; ещё слово, и я тебя!..
– Хватит вам! Может быть, займётесь этим после спектакля? – Слова Хозяина сорвали Собаку с места, и она унеслась на улицу. Провожая её глазами, Хозяин спросил:
– Кстати, Кот, а спектакль-то, по сути, ты так и не начал?
– То есть? – встрепенулся Кот. ; Я думал всё, что здесь происходит, уже как-то само собой…
Его слова адресовались мне, словно у меня Кот искал поддержки, и застали меня врасплох. Я и так-то не вполне отдавал себе отчёт в действии, происходящем у меня на глазах, а тут ещё и меня, что ли, пытаются вытолкнуть на люди, на сцену, то есть?
– Насколько я помню, ; попытался я вежливо уйти от ответа, ; ты просто спел песню, фыркнул: «Встречайте…», а дальше, как бы это мягче сказать, дальше пошёл нелинейный монтаж, поток сознания, внутренний монолог…
Появление Собаки избавило меня от вымученного объяснения того, чего я сам не понимал.
– … короче, сплошной кошачий Пруст, усиленный пикантными кусочками Джойса! – прорычала она, обегая стол.
Кот посторонился.
– Я просто текст забыл…
Собака, наматывавшая круги вокруг стола по часовой стрелке, остановилась.
– Ещё бы! Сначала поток валерианки, затем поток сознания – своей несостоятельности! Обычная схема творческого процесса.
Сделав данный вывод, она принялась обходить стол против часовой стрелки, но уже менее стремительно.
Хозяин посчитал, что самое время снизить напряжение, привнесённое собачьим моментом вращения. Он обратился к Коту:
–У тебя ж наверняка текст записан, учёный мой, возьми, да прочитай, чего проще!
– Прочитай!.. – Кот потупил взор. ; Перед началом представления я раздал листки бумаги гостям, и попросил в конце вернуть с их «Посланием четвероногим и пернатым». Я хотел… просто из любопытства… хотел, чтобы они нарисовали или написали, как им видится идеальная дружба между человеком и котом, собакой, морской свинкой, попугаем…
– Золотой рыбкой, осликом и скунсом! ; ухмыльнулась Собака.
Хозяин укоризненно посмотрел на неё и мягко прервал Кота:
– Довольно, я понял – энциклопедия животных.
– Что-то в этом роде. Может быть, наверно, да, неважно. Не сердитесь, это нервное, я волнуюсь. Слова забыл, бумаги перепутал, – раздал гостям листы с текстом пьесы вместо чистых! Теперь никто мне не напишет об идеальной дружбе, о любви. Но это полбеды. Беда, что и у меня нет слов ни о любви, и ни о дружбе. И что же теперь делать?
Хозяин, приложив ладонь ко рту, произнёс в сторону Кота:
– Го-во-ри! С самого начала.
Кот зачесался.
– Встречайте… Это я уже раньше сказал, а что дальше?
Кот задумался. В это время Собака, схватив за штанину Хозяина, потащила его к выходу. Кот не заметил, как они исчезли за дверью.
Странное дело, он, судя по всему, обнаружив их исчезновенье, как минимум, опешит ; подумал я, ; как максимум, разволнуется, забеспокоится. Однако ничего такого нет, Кот оставался спокойно сосредоточенным. Наконец, вспомнив, что хотел сказать, открыл рот.
– Мм… мяу! Здравствуйте, мои дорогие! Как же я скучал без вас! Не просто скучал, переживал, думал, вспоминал. Не буду вас мучить, скажу о главном. Древние говорили: стань самим собой. Я понял, что древние не всё сказали. Должен появиться тот, кто измыслит это до косточки, как это сделал я. Стал собой или не стал, скажут о тебе другие, после, не сейчас, не жди. Древним можно верить, если ты всегда с кем-то. Но, если ты один? Стать собой! ; но это лишь полдела. Вторая половина: ты должен отыскать тех, кому ты интересен, кому ты нужен в этой жизни. Вот в чём, друзья, вся правда о любви и дружбе.
Когда он это произнёс, то сбил хвостом с полки новую коробку с фито-чаем. И тут в дверь, оставленную открытой Собакой и Хозяином, ворвалась ватага котов.
; Уж теперь-то мы повеселимся! – воскликнул Кот.