Пламя. Повесть-размышление. Глава 24

АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ

В предрассветную пору сторож Алексей Иванович, как обычно, совершал обход территории Парка культуры и отдыха. Материальных ценностей в хозяйстве было немного, но иногда злоумышленники воровали электрические двигатели с площадки аттракционов, предположительно могли повредить скульптуру с изображением бывшего вождя. Вот и приходилось быть бдительным.
В бетонной композиции небольшого размера В. И. Ленин был изображён маленьким кучерявым мальчиком из серии стихов о нём: «Он тоже бегал в валенках по горке ледяной…». Скульптура вызывала умиление у детей и их родителей. Мамы, папы, дедушки и бабушки с уважением и благоговением рассказывали своим деткам удивительные истории о том, каким умным и послушным был мальчик Вова, из которого впоследствии вырос и сформировался Владимир Ильич Ленин – вождь мирового пролетариата.
Дети краем уха слушали рассказы родителей о кучерявом мальчике и на вопрос пытливого ребёнка «А что он тут делает без мамы?» пытались витиевато объяснять то, что их самих ставило в тупик. Родители сами начинали задумываться: «Какое отношение к нашему городу, к парку имеет скульптура кучерявого ребёнка, стоящая среди кустов акации, и другая огромная скульптура взрослого Ленина, водружённая на высокий пьедестал посреди центральной аллеи парка?».
В скульптурном воплощении В. И. Ленин, взметнувший вверх протянутую рукой кепку, смотрел пустыми глазами в небо. Правда, его вдохновляющий порыв к возвышенному уравновешивали отвлекающими действиями примостившиеся на голове, плечах, руке наглые и беспардонные голуби. В то время голуби, возведённые в ранг «птицы мира», тонировали святые для коммунистов бетонные изваяния материалом, не соответствующим статусу вождя.
Алексею Ивановичу вменялось в обязанности, кроме основных функций сторожа, отгонять по утрам от монумента голубей. Как он объяснял, «за обгаженного Ленина его ругали». Алексей Иванович покорно выслушивал нотацию деловитого директора и скромно оправдывался: «Не могу я с ними справиться!».
Сейчас он шёл и вспоминал вчерашний разговор со своим начальником:
– Товарищ директор, да я сегодня "с ранья" метлой гонял этих штукатуров-облицовщиков, а они опять вождя обгадили, как и «Женщину с веслом», которую из воинской части привезли и у танцплощадки выставили. Чего им здесь в парке делать? Ну ладно, Ленин. На него мода такая, везде по натыкали бетонных истуканов. Раньше и Сталина здесь выставляли для острастки людей. А потом, когда Хрющёв его из Мавзолея выселил, как хулигана из коммуналки, то и отсюда выкинули, даже при погрузке на трактор ему парализованную руку отломали. Страшно было смотреть, когда из плеча Иосифа Виссарионовича торчало, что бы вы думали? А я вам скажу: ржавая, кривая, страшная арматура! Это – из организма вождя! Представляете? Ужас!
– Алексей Иванович! Находите приличные слова и выражения, когда ведёте разговор о вождях. Им поклонялись десятилетиями! И сейчас Владимир Ильич – святыня, а вы… Ну сказали бы, что памятник голуби запачкали, а то…
– Да я, конечно, товарищ директор, так и сказал бы, если бы они его запачкали, но вы же знаете, как есть на самом деле. Они же его…
– Всё, всё! Не повторяйте! Не будем обсуждать события, пусть и местного значения, но они касаются великих людей! Может прийти такое время, что их опять возвеличат, и не только их. И отломанную руку припомнят, и обгаженные плечи…
– А про женщину, товарищ директор, досказать можно?
– Про женщин можно всё говорить, уж если они вам набили оскомину.
- Ничего мне она не набивала. Моя оскомина уже никого не интересует. Я стал уже примерным мужем. Даже куплет по этому поводу люблю напевать:

А я жёнушку родную
Берегу, да берегу.
Ни такой уж я хороший,
Просто больше не могу!..

- Достаточно, достаточно Алексей Иванович. Вы такой разносторонний и разговорчивый…
– Хорошо,  товарищ директор, раз не желаете песню слушать, все же расскажу про «Женщину с веслом».
Я спросил у лейтенанта, который командовал её доставкой: «За что вы её сюда сослали?», а солдатики за него отвечают: «За развратное поведение!». Объясните мне, как директор, мне, рядовому сторожу-дворнику, как можно выслать из воинской части за развратное поведение железобетонную женщину? Представляете, женщина была с веслом, а не с беременностью! Смешно даже – натуральных женщин за такие подозрения из военного городка не высылают, а тут... И вообще, товарищ директор, пора поставить рядом «Вову и эту Настю»! Мне будет проще сметать говно с обоих.
Директор с раздражением слушал подчинённого о «наболевшем», но не прерывал, и Алексей Иванович увлечённо развивал тему:
– Вы не забывайте, товарищ директор, проблему, которая каждый раз возникает: на Володе пишут три буквы, а на энтой красавице – пять! А мне же их кожнае утро кирпичом терти нужно, чтоб дети вслух не читали написанное да не показывали пальцами на кривые буквы.
– Хватит, Алексей Иванович, упражняться в красноречии. Я вас выслушал.
– А я не всё сказал! Наболело! Так что слушайте. Голубям же свои мозги не вставишь и поганые дырки не заткнёшь, и детям не запретишь заниматься неприличным чистописанием там, где им хочется. В общем, доплачивайте! За спасибо я с ними возиться не буду.
Директор таращил глаза, но не комментировал слова добросовестного, исполнительного работника: боялся развивать опасную тему, да и обижать его не хотел, а то закапризничает и заявление – на стол…
Алексей Иванович, принимая молчание директора за желание дослушать разговор о его бедах, рассказал ещё об одной. Доставляла ему хлопоты популярная забава хулиганствующих молодых людей: они могли забросить в водоём фонтана урну для мусора, пустые бутылки или ещё какие-то предметы, нарушающие порядок и чистоту парка. Лично ему эти предметы не мешали, но люди возмущались, и ему приходилось вылавливать из фонтана всякую дрянь, рискуя здоровьем. Вот с таким осмыслением своих трудовых проблем он направился от памятника вождю к единственному в парке фонтану.