Стекляшки

СТЕКЛЯШКИ

Сыну мельника, по имени Ветерок, в эту ночь не спалось. Не убаюкивали ни накопленная за день усталость, ни монотонная песня крыльев ветряка. Он, как всегда летом, спал в верхней части мельницы своего отца, под самыми стропилами. Это было его излюбленное место. Отсюда лучше всего слышно загадочные завывания стихии, мерный скрип колеса, дребезг стекла, потревоженного внезапными порывами. Ветер представлялся ему, как огромный воздушный змей, мчащийся над землёй с огромной скоростью.
Сон решительно не приходил. Ветерок подошёл к окну, распахнул створки. Обдало свежестью и ароматом цветов, принесённым с ближайших полей. Взъерошило волосы, и щёлкнул по носу кленовый листочек. Он произнёс заклинание, которое когда-то сочинил. И с тех пор напевал каждый раз, когда больше всего на свете ему хотелось пуститься в полет, увидеть все те выси и дали, что видит его кумир - ветер.

Обними меня, ветер ночной.
Не пройди в этот раз стороной.
Я в полёт хочу множество лет.
Для тебя друга преданней нет.

Пусть полёт будет даром мне дан,
Словно море весёлым волнам.
И, как учит луна свой прибой,
Научи возвращаться домой.

И в этот раз случилось то, что и всегда, когда он произносил заклинание: Ни-че-го. Лишь очередной порыв ударил в окно сильнее. Но вряд ли это откликнулся ветер. Вдруг ударило снова, пуще прежнего, и Ветерок едва успел отскочить. На него со звоном посыпались осколки. Он взглянул на распахнутую створку - стекло разбилось, и ветер утих. От досады захотелось затопать ногами: ни полетать не вышло, а теперь ещё и от отца попадёт. Тот сразу поймёт, кто опять распахивал ночью окно, когда дул ветер. И строго накажет.
- Я же предупреждал тебя! Столько раз предупреждал! - Скорчил мальчик суровое лицо, передразнивая отца.
Дурачество слегка утешило, и он отправился спать.
Утро пахло мамиными блинами и неприятностями. Ветерок встал пораньше и убрал осколки. Хотел уже дойти до стекольщика, купить у него новое стекло на свои карманные деньги и незаметно самому починить. Но тут из сада донёсся голос мамы:
- Ветерок! Иди сюда, сорняки заждались.
- Ох, уж, эти вредные сорняки! И почему их нельзя выполоть, например, завтра, или через час? - ворчал он себе под нос.
Но раз мама просит, значит, надо. И он, вздохнув, принялся за прополку. Наконец-то, с травой было покончено. И только он собрался бежать к стекольщику, как с мельницы послышался грозный голос отца.
Наказание не заставило себя ждать. Итог был один. До конца недели никаких развлечений, только прополка, да ещё и возня с младшим братом, Лучиком. Вот уж кто радовался сложившейся ситуации, так это он.
Позавтракав блинами с мёдом, Ветерок отправился в сад пропалывать розы. Неподалёку был пруд с жирной жабой, которая в это утро по-особенному дразнилась:
- Ква-ква-ква-ква. Кваааааааааа-хахаха!
Не раз спрашивал у мамы:
- Ну зачем нам такая противная жаба? Ну, разводят же рыбок разных, красивых.
То же самое не единожды спрашивал у жены и сам мельник. Но она каждый раз отвечала одно и то же:
- Ну, посмотрите, какие у неё красивые глазки. Разве у рыб есть такие? А как спинка на солнышке блестит. Наша лягушка - настоящая царевна.
- Надоела мне эта жаба! Вечно квакает, когда я не в духе. - наконец, заключил Ветерок и стал прислушиваться к певчим птицам.
Работа шла приятнее под их трели. Показав язык в сторону жабы, он полностью погрузился в пение птиц. Удивительные маленькие создания были близки к ветру и просторам. Они могли в любой момент взлететь. Так же легко, как Ветерку сходить в соседний сад, где девочка Реченька плетёт корзинки для хлеба. Он часто наблюдал за ловкостью её рук. Главное, оставаться незамеченным. Иначе та сразу начинала раздражённо кричать:
- Ты опять за мной шпионишь! Хватит прятаться за кустом.
Или вовсе принималась угрожать:
- Вот я тебе задам!
Правда, задать она, как следует, не могла. Он бегал быстрее.
За этими воспоминаниями он неосторожно махнул рукой и укололся о шип розы. От неожиданности ойкнул и тут из-за кустов раздался смех. Смеялась явно Реченька.
- А ну, прекрати немедленно!
- Хахаха! Что, укололся? Больно?
- Да какое тебе дело. Вовсе не больно.
- Ты за что-то наказан?
- Вообще я занят, сорняки выдёргиваю. А это не наказание, а помощь маме.
Для пущей убедительности Ветерок показал язык Реченьке, которая вышла из-за кустов.
- А я сейчас на речку пойду. Все наши уже там. А ты на-ка-зан. Вот.
- Язва!
Ветерок рванулся за проказницей. Тут же понял, что девчонок бить нельзя, и пришлось притвориться, что не смог догнать. Понуро возвратился к розам. На этот раз не получилось вслушаться в пение птиц, как ни старался. То ли они и, правда, стали тише петь, то ли жаба их пере-ква-кивала. На душе стало противно. Ко всему и Царевна добавила:
- Ква-ква-ква-ква. Кваааааааааааааааааааааааааа-хахаха!
- Ах, ты, противный головастик!
- Ква! Ну, вот, а ещё волшебником стать хочешь.
- Кто это сказал? - Изумился Ветерок.
- Ква, я это, я. Царевна.
- Ц...Ц...Ц-а-р-е-в-н-а?
- Ква! Разве тут кто-то ещё есть? Квааааааааааааа-хахаха! Неужели ты думал, что я самая обычная жаба? Я волшебная жаба, и кое-что понимаю в волшебстве.
- Да как, ты, можешь что-то понимать, например, в волшебстве полёта, когда сама только и умеешь высунуть из воды свою морду?
Эти обидные слова только ещё больше развеселили жабу:
- Квааааааааааааааааааааааа-хахаха! Ночному ветерку не нужно волшебство, чтобы летать. Ква, вот тем, кто изначально не прирождён к полёту, нужно волшебство.
- И ты хочешь научить меня?
- Ква, хочу. Но ты грубишь девочкам, а я злюк не люблю.
- Научи, а?
Вдруг их разговор прервал голос Лучика.
- Брат! Ты, что, Царевной любуешься? Мам, пап, смотрите, как он на лягушку смотрит!
Ветерок отпрянул. Лицо его залилось краской. Он бросился бежать за братом, приговаривая:
- Стой, ябеда! Всё равно догоню.
- Ветерок, - раздался голос матери. - Прекрати. Слабого не бьют. Займитесь оба прополкой грядок.
И пришлось братьям взяться за борьбу с сорняками. Старший, удаляя вредные корешки, учил младшего, чтобы тот не выдернул культуру да не потоптал грядок. А Лучик нет-нет, да поглядывал на жабу, да спрашивал полушёпотом:
- А чего это ты на неё смотрел?
- Ничего я тебе не скажу. Ты надо мной смеялся.
- А если я пообещаю, что не буду больше смеяться.
- Знаю я твои обещания.
По лицу младшего брата пробежали следы мучительных раздумий. Наконец, он сказал:
- А я тебе не только обещание, а страшную клятву даю. Чтоб мне, это... букву Р выговаривать разучиться.
Для него это действительно была очень страшная клятва про букву Р. Надо сказать, что Лучик никак не мог научиться чётко её выговаривать.
 Ветерок и сам страшно хотел кому-нибудь рассказать про волшебную жабу, но проговориться было боязно.
- Ладно. Но знай, Лучик, что тебе всё равно никто не поверит, если кому-то расскажешь, - наконец, он выдохнул весь свой разговор с волшебной жабой.
- И это все правда?
- А вот хочешь, верь, а хочешь - нет.
- Нет, уж, я поверю. Ура, у нас есть волшебная лягушка, наша собственная! - обрадовался Лучик и нечаянно вырвал петрушку вместо сорняка.
- Это не лягушка, а самая настоящая жаба. И, как мне кажется, она хочет на свободу из этого пруда.
- А вот и не правда, ей здесь нравится!
- С чего ты решил?
- Она может пойти, куда хочет. Смотри.
Лучик указал пальчиком на пруд. Около него по земле важно расхаживала Царевна. Через миг, хвастливо квакнув, демонстративно прыгнула в воду. Помолчав несколько секунд, жаба ещё пару раз квакнула, подтверждая слова Лучика.
Раздосадованный явным поражением, Ветерок съязвил:
- Умничаешь, да? Ну, тогда, может, знаешь, что хочет от меня Царевна?
- Ты же сам мне рассказал, что лягушка считает тебя грубияном. Мне кажется, ты должен попросить прощения у Реченьки. Правильно? - Мальчишка вопросительно поглядел в сторону пруда.
- Ква, - раздался издевательски-довольный вердикт.
- Что? - Возмутился Ветерок, - да она же первая начала! Ты бы слышал, как она дразнилась!
- Ну, раз ты не хочешь становиться волшебником, я пойду и извинюсь за тебя. И волшебная лягушка точно научит меня колдовать.
- Зануда. Реченька сейчас купается. А мне выходить за двор запрещено.  Вот закончится неделя - пойду и извинюсь. Понял?
- Да. Я слышал, что ты стекло разбил. Ты хотел к стекольщику сходить. Так отпросись, а сам на речку сбегай.
- Эх, ты. Врать-то нехорошо.
- А я думал у меня брат станет волшебником.
- Стану. Потерпеть надо.
Вздохнув и понурив голову, Ветерок принялся дальше пропалывать грядки. Почему-то ему всегда становилось не очень уютно, когда речь доходила до каких-нибудь извинений. Но желание научиться летать было сильнее.
Солнце клонилось к закату. Мельница отдыхала. Папа сидел на ступеньках и курил свою огромную трубку. Ветерок тихонько подошёл к нему и робко спросил:
- Папа, а если я сам починю окно, ты на меня меньше будешь сердиться?
- Ну, если сделаешь хорошо, да раму ещё заодно подкрасишь, тогда разрешу завтра сбегать на речку. Вон, сколько ты сегодня сорняков уничтожил.
- Ну, так я забегу к стекольщику?
- Да, сбегай. Я не смог сегодня к нему сходить - ноги что-то ломит. Силы уже не те. Надежда теперь на тебя. Лучик-то мал ещё. Хорошо, что ты его приучаешь к труду.
Через несколько минут, предвкушая завтрашний поход на речку, Ветерок весело бежал вдоль родной улицы в её дальний конец, где притаился скромный домик стекольщика.
- Вот, странно, - подумал он, - дом стекольщика почти без окон. Как-то это неправильно. У него должны быть даже пуговицы стеклянные.
Так и не найдя ответа на собственный вопрос, мальчишка постучался в деревянную дверь. Вышел стекольщик. Это был уже пожилой, но ещё крепкий мужичок. Взгляд его подслеповато щурился из-под морщинистого лба, украшенного редкими белыми кудрями. Глаза цвета тёмного бутылочного стекла глянули на гостя и улыбнулись:
- А, Ветерок пожаловал. Проходи, молодой человек, чаем угощу.
- Извините, некогда чаёвничать. Я пришёл за стеклом. Ночью ветер разбил окно. Надо поправить. Вот тут я написал размеры, - и подал листочек.
- Ишь, помощник отцу подрос, - ещё шире улыбнулся старик, - пойдём тогда в сарай, посмотрим, какое стекло тебе подойдёт.
Ветерок последовал за ним. Тот открыл дверь сарая. И тут в глазах отразились разноцветные солнечные блики сотен стёкол.
- Ух, ты! Ваш сарайчик блестит, как на празднике. А что Вы себе дом стёклами не украсите, и одежду, и... и...
- И не хожу, как говорящая стекляшка? - Засмеялся он, - да меня тогда пальцем нельзя будет тронуть - сразу зазвеню и тресну, как твоё окно. Блестеть надо не стекляшками, а своим делом. Стекло нужно для дел хозяйственных. Мы же с тобой не графинчики и не окна, чтобы нас стёклами обвешивать.
 Ветерок так и прыснул от смеха, когда представил себя в виде графинчика, наполненного какой-то жидкостью и закрытого стеклянной крышкой.
- Ха! И, правда, быть стекляшкой скучно. Лучше человеком. Правильно?
- Конечно, правильно. Вот, кажется, это стекло должно подойти.
Старик передал завёрнутое в холстинку полотно. Оно было увесистое и Ветерку пришлось изловчиться, чтобы крепко взять его в руки.
- Да, смотри, не беги с ним, спешить надо медленно. А то запнёшься, стекло разобьёшь, да и сам поранишься. Вот обидно-то будет.
Во время обратной дороги, проходя мимо соседского дома, Ветерок пошарил по двору глазами в поисках Реченьки, но не увидел её. Каково же было его удивление, когда уже в его дворе она ему встретилась с полными руками плетёных корзинок.
- Ветерок, ты только посмотри, кто к нам пришёл! - Раздался голос мамы из летней кухни. - Теперь у меня есть корзинка для ягод. Да какая ладная. Реченька просто рукодельница. Посмотри, у неё ещё целый ворох корзин. Помоги ей разнести их по деревне.
- А я разве не должен сидеть дома в наказание? - Произнёс он и осёкся, ставя стекло.
При слове "на-ка-за-ни-е" в глазах девочки забегали весёлые огоньки. Улыбка так и разыгралась, готовая откровенно рассмеяться.
- Ну, ты же не бездельничать идёшь. Да, как закончите, возвращайся поскорее к ужину. Тебе ещё стекло вставлять. Сам набедокурил сам и чини. Нечего на отца сваливать.
Стараясь спрятать смущение и досаду, Ветерок взял корзинки. Они были лёгкие, но их было неудобно держать. Они связали руки нелепыми путами. Мальчик посмотрел на развеселившуюся девчонку, и ему почему-то самому стало как-то неправильно весело. Но досада от того, что надо извиняться, и прямо сейчас, всё портила. Изрядно переборов себя, он выдавил, склонив голову:
- За утренние слова, извини.
- А я так хотела посмотреть, как ты будешь за мной гнаться, весь в этих корзинках, - разочарованно улыбнулась Реченька.
- Нет, нельзя куда-то гнаться, когда делаешь дело. Иначе я бы несколько корзин сломал. И вообще, спешить надо медленно.
- Смешной ты сегодня какой-то.
Они обошли все дома, где ждали корзинки. На локте Реченьки осталась одна единственная, самая маленькая.
- Спасибо, ты мне помог, - улыбнулась она, на этот раз уже, как показалось, без всякого ехидства.
- Простила! - подумал он с облегчением.
- Ты меня тоже извини. Я тебя специально сегодня злила. Вот, возьми, это тебе. - Выпалила она, сунув в руки свою корзинку, и побежала к себе домой.
Не успел Ветерок и слова вслед сказать. От странного подарка скривился - захотелось забросить эту девчоночью корзинку в кусты. Но остановился:
- Раз мы помирились, то подарок я должен принять, хотя и не подобает мне, как мужчине, ходить с такой маленькой корзинкой. - размышлял он, уже поднимаясь на мельницу, - а раз я этого подарка стесняюсь, то должен его у себя получше спрятать, чтобы никто не видел.
Поднявшись в своё верное убежище, он обнаружил там отца, который уже вставил стекло в раму и занимался покраской. От досады Ветерок даже забыл про корзинку в руках.
- Папа! Ну, так не честно!
- Ничего, ты же Реченьке помогал. А я за тебя починил окно.
- Значит, ты выручил меня?
- Да. Ты же мне сын. А что это за корзинка у тебя? Реченька подарила?
- Папа, она красивая...
- Кто? Реченька?
- Ну, пап... И она тоже. И её корзинка... но такая маленькая, словно для девчонки. - Он опустил голову и густо покраснел.
- Так вот от чего ты быстро прибежал. Спрятать хотел, - улыбнулся мельник своей догадке. - А как же девочка? Она же обидится, если ни разу тебя с этой корзинкой не увидит. Тебе надо будет её подарок все равно взять с собой, когда пойдёшь по ягоду или по грибы. А лучше за булочками к пекарю.
При словах о походе с этой корзинкой прямо по улице лицо Ветерка понурилось так, будто он только что разжевал жирного и противного слизня.
- Ты же у меня мужчина. Знаешь, сильным тебя делают твоё сердце и твои поступки.
- Я понял, папа.
- Вот и хорошо. Ты у меня понятливый.
На следующий день Ветерок отправился с утра пораньше за булочками к чаю с той самой, девчачьей, корзинкой. Втайне надеялся, что на улице никого в этот час не будет. В том, что Реченька будет, как всегда, сидеть на своём крылечке и плести очередную корзинку, он не сомневался. Но, к его сожалению, её на крыльце не оказалось. А вот местные мальчишки целой толпой резвились на улице. Корзинка в руке вмиг стала казаться тяжелее раз в десять. В горле встал комок - сейчас его точно засмеют.
Ребятня тут же вонзила добрый десяток любопытных глаз на корзинку. Из толпы вышел предводитель:
- Что это у тебя за корзинка такая махонькая? У Реченьки отобрал?
- Не твоё дело.
- Да ладно тебе. Дай на время. Я по грибы схожу.
- А я по ягоды.
- А я за хлебом! Только одну булочку принесу и всё, - раздалось многоголосье, как гудение пчелиного роя из улика.
- А, ну-ка, с дороги! Сломаете ещё. - Выкрикнул Ветерок и промчался мимо мальчишек.
- Ну-ну, попросишь ты теперь у нас чего-нибудь, - Раздавалось вслед.
- Сдалась нам твоя девчачья корзинка! - Крикнул кто-то.
Когда он шёл обратно, мальчишек на дороге уже не было. Реченьки и на этот раз во дворе не оказалось.
Приближался вечер. Как и было обещано отцом, в этот день Ветерок сбегал на речку. Но и там среди гульбы мальчишек и девчонок Реченьки не было. Он хотел уже уйти, но тут ватага окружила и со смехом потащила его в воду. Все плескались водой, девчонки визжали. Кто-то из них крикнул:
- Жаль, Реченька заболела. А то бы она задала тебе.
- Ну, хватит, - вся рубашка промокла. - Отбивался Ветерок.
Но мальчишки только сильнее брызгали. Ветерку надоело сопротивляться  и, нырнув, он проплыл к берегу. Обернулся - все вылезали из воды, чтобы позагорать. Расстроенный услышанной новостью, побежал домой.
Дома он первым делом подошёл к пруду.
- Эй, Царевна.
С тихим всплеском жаба выпрыгнула из воды на один из камней.
- Оказывается, Реченька заболела. Но я успел извиниться. Она простила меня.
- Ква, значит, в мои ученики ты годишься. Так, ты не раздумал научиться магии полёта?
- Конечно, нет.
- Ква, сначала надо проверить, способна ли твоя душа летать. Если способна, тогда любая магия тебе по плечу. Добрая, конечно.
- А ты и злую магию знаешь? - Изумился мальчишка.
- Конечно, - выпучила жаба глазищи, - вот не будешь меня слушаться, возьму и превращу в такую же жабу, как я.
Он поёжился. Стать жабой - это куда страшнее, чем получить двойку или наказание.
- Так, значит, полёт, - прервала его размышления Царевна. - Как я уже сказала, чтобы оторваться от земли, нужно, чтобы полетела твоя душа. Надо не только сложить своё заклинание, но и наизусть помнить его, и верить в каждое слово.
- А я и верю. И заклинание своё только в голове помню, вообще нигде его не записывал.
- Ква, это правильно. Настоящий волшебник все свои заклинания помнит наизусть. Я вообще жаба, как бы я, по-твоему, работала с бумагой? Она же сразу промокнет.
- Ну..., - невольно хихикнул мальчик, представив себе такую картинку, - ты же волшебная. Ты могла бы... превратиться в человека.
- Нет, я такой волшебник, что предпочитаю всегда оставаться собой, и все трудности переносить, не теряя своего жабьего лица. Не надо притворяться кем-то, когда внутри у тебя сидит огромная жаба. Рано или поздно личность выползет наружу.
- Ты права. Любое притворство, это как стекляшки. Они только блестят.
- Ква. Правильно.
- Царевна! Давай сейчас о Реченьке поговорим. Скажи, магией можно её вылечить?
- У тебя доброе сердце, это очень радует. Вижу, что желания вылечить девочку в тебе очень много. Может быть, у тебя и получится. Но лечить кого-то - это сложнее, чем летать. Тебе нужно для начала разбудить свою магию. Взлететь. А для этого дождись...
- Полнолуния? - Нетерпеливо перебил Ветерок. Но жаба недовольно квакнула:
- Ква, какого ещё полнолуния?
- Летнего солнцестояния.
- Когда ты научишься слушать? И вообще, все эти твои условности с полнолуниями и солнцестояниями - сам знаешь, что.
- Стекляшки, - опустил Ветерок голову.
- Ква, именно. Дождись желания.
- Чего?
- Желания, говорю. Собственного желания летать.
- Так оно всегда со мной.
- Нет. Не всегда. Прислушайся к своему сердцу. Оно и отпустит тебя в полет тогда, когда захочет этого больше всего. Вот, чего сейчас ты хочешь, кроме полёта?
- Дослушать тебя до конца и запомнить каждое твоё слово.
- Ква, потом?
- Пойти поужинать.
- Ква, потом?
- Дождаться, когда все уснут.
- Ква, видишь, сколько у тебя желаний? Надо, чтобы твоё сердце сильнее всего сконцентрировалось на полёте. Чтобы хотело только его, или хотелось полёта ради чего-то ещё, очень важного. Так что, наберись терпения и дождись желания. Это может занять не один день.
- Но я не могу так долго ждать! - Вспыхнул Ветерок, - Реченька болеет, я хочу её вылечить магией.
- Вот какой неугомонный. Смотри, Ветерок, берегись стекляшек.
- Какие теперь-то стекляшки? - спросил мальчик, но жаба по своему обыкновению квакнула и спрыгнула в воду. Удрученный и задумчивый, он пошёл ужинать.
В этот вечер Ветерок снова пробовал взлететь. Ночной ветер обдувал со всех сторон. На этот раз дул не так сильно, лишь слегка трогал траву и листья на деревьях. Крылья мельницы были надёжно застопорены.
- Вот бы сейчас полететь! Ветер, что ты сегодня такой ленивый? - Шептал Ветерок в перерывах между тем, как произносил снова и снова своё заклинание.
Но ничего не получалось. От такого досадного неполучательства откуда-то подобралась даже злость.
- Я хочу! Я очень хочу полететь. - Выкрикнул он.
Но и на этот раз не произошло ни-че-го. Пришлось лечь спать, ничего не добившись. И даже во сне его губы повторяли:
- Я так хочу полететь.
Утром он проснулся с мыслью, что нужно непременно повидать Реченьку. Та, когда Ветерок к ней пришёл, несколько удивилась, но обрадовалась неожиданному визиту. Улыбаясь, смотрела на гостя своими глазами камышового цвета, которые слабо светились сквозь завесу болезни.
Ветерок заметил, что кроме тумбочки с лекарствами, в комнате было полно разных корзинок и прутьев для их изготовления.
- Ты даже, когда болеешь, плетёшь?
- Когда мне было совсем плохо, я лежала. А сейчас мне уже чуть легче. Вот, и занимаюсь, когда есть силы.
- Значит, тебе уже легче? - Спросил ветерок, невольно показав какую-то нелепую досаду на эту новость.
- Да, мне уже немного легче, спасибо. Вот, развлекаюсь, как могу. А тут ты ещё пришёл, обрадовал, - съехидничала она, уловив досаду в голосе друга.
- Нет, тебе всё равно рано ещё вставать с постели и заниматься этими дурацкими корзинами.
- Нет, корзины мне помогают поправиться. Плету и радуюсь, что создаю новые вещи, которые кому-то пригодятся.
- Что же может быть радостного в такой нудной работе?
- А я плету корзины и знаю, что они нужны людям. Мне работа не в наказание, как некоторым. А если для кого-то это дурацкая нудятина, можешь мой подарок вернуть. Видел бы ты свою физиономию, когда я тебе её подарила. Знать бы заранее - шиш бы получил.
Глаза её ещё больше заволоклись болезнью. Улыбка пропала, вместо этого навернулись слёзы. Она заплакала.
Густо покраснев, Ветерок в полной растерянности убежал домой.
- Ветерок! - Окликнула его жаба, как только тот приблизился к пруду, - Я не видела вчера, как ты летаешь. Значит, что-то не получилось.
- Да, - ответил он, понурив голову и подойдя ближе. Царевна сидела на своём привычном камне и грелась на солнышке.
- Что же у тебя не получилось?
- Всё, как ты и говорила. Я желал полететь, чтобы стать магом, и вылечить Реченьку магией. Ведь ты же учила, что нужно сильно захотеть, чтобы летать. И летать для чего-то очень нужного.
- Учила. Но почему не вышло? Твоё желание было искренним?
- Куда же тут искреннее? Я хотел вылечить Реченьку своей магией.
- Ну, вот, - заметно огорчилась жаба. - А откуда ты сейчас идёшь, такой понурый?
- Ну, я ходил навестить Реченьку, а она... - и Ветерок все рассказал жабе. Честно-честно рассказал, даже про то, что в голове случилась какая-то досада от того, что девочке уже лучше и без его колдовства. - Ну, что мне делать, Царевна?
Но в ответ жаба только брезгливо квакнула и плюхнулась в воду:
- Я с тобой не разговариваю.
Потрясённый и растерянный, он продолжал звать жабу, но та не появлялась. Вместо неё подбежал Лучик:
- Ветерок, о чем с жабой разговаривал?
- Вот пристал.
- Ну, не хочешь - не рассказывай. Мне-то что. Хотя я бы гордился братом волшебником.
- Вот заладил. Волшебника ему подавай. А как мне им стать, если жаба со мной разговаривать не хочет?
- А почему?
- Я ей честно рассказал, как проведывал Реченьку, и всё.
- Так и мне теперь расскажи.
- Вот заладил.
- Расскажи, а то и со мной поссоришься.
- Тьфу ты. Ну, ладно...
Выслушав историю брата, Лучик тоже надулся:
- Я с тобой тоже теперь не разговариваю. И вообще, почему тебе не понравилось, что она уже выздоравливает?
Ветерку не понравились слова брата. Правда уколола его. Он с грозным видом бросился бежать за ним, да только тот был проворнее. Скрылся в доме.
Удивительно быстро настала ночь. Всегда так получается - стоит только крепко задуматься, как сумерки тут как тут. Вечно не успеваешь все обдумать, как полагается. Вот и приходится додумывать перед сном. Голова Ветерка решительно спать не хотела. Все думала и думала. Уже засыпая, он не переставал бормотать:
- Я же хочу вылечить Реченьку. Сам. Магией. Но она выздоравливает и без меня.
В эту ночь ему приснился сон. Будто он, наконец, взлетел высоко-высоко в небо. Кружил там над полями и над лесами, расправив руки, словно крылья. Длинной серебристой змеёй пролегала внизу речка, выползая из леса, пробегая за деревней и скрываясь где-то среди полей и дальних степей. Странными шахматными фигурками виделись сверху снопы сложенного в поле сена. Иногда он спускался пониже, чтобы разглядеть, как фигурка его тени мчится по деревенским улочкам, между домов и двориков, по травке и кустикам. Только что он вылечил Реченьку своей магией. И теперь, завидев кого-то внизу на земле, спускался немного пониже и начинал кричать прямо с неба:
- Это я вылечил Реченьку! Слышите? Это я, Ветерок. - И отправлялся лететь дальше.
Так он подлетел к тому месту, где река за деревней разливалась пошире. Простору здесь было много. На берегу отдыхала на песке Реченька, ласково поглядывая на него. Глаза её блестели лучисто, в них было очень много здоровья и счастья. Эхо разносило во все концы гомон купающейся ребятни. Ветерок спустился к ним пониже и пуще прежнего закричал:
- Это я! Это я вылечил Реченьку! Это все я!
- Я! Я! Я! - Вторило эхо.
Вдруг его звучание стало каким-то странным. Как будто бьются бутылки из-под лимонада. И Ветерок почувствовал, что магия слабеет. И чем больше разносится его голос, тем меньше оставалось силы. Он уже вовсе перестал кричать, и давно летел, молча, но эхо, звеня невидимыми бутылками, звучало всё громче. Полёт досадно оборвался, он плюхнулся прямо в песок. Рядом кашляла Реченька. Лицо её стало нездоровым. Глаза поблёкли, из них пропала улыбка. Подружки взяли её под руки, и повели потихоньку домой. Ноги её так и заплетались. Кожа сильно побледнела. На Ветерка никто не обращал внимания. И только эхо продолжало кричать своим бутылочным криком:
- Я! Я! Я!
Ветерок проснулся. Несколько минут сидел, обдумывая сон. Собственный крик "Это я, я, я...", всё продолжал звучать в голове.
- Это не я, - сказал он, наконец. - И вовсе не такой. Не хочу быть стекляшкой. Везде стекляшки замечал, а сам в себе не заметил. Это как же получается: хочу не Реченьку вылечить, а только покрасоваться, что вот такой, всемогущий? Ведь не важно, от магии или от лекарства она поправится. Просто мне нужно ей помочь.
Тихо встал и подошёл к окну, привычно распахнув створки. Лицо облизал ветер, прогуливаясь по ночному безмолвию.
- Хочу, чтобы Реченька поскорее поправилась. И готов ради этого лететь, куда угодно. Всё для неё сделаю. Не просто хочу, сделаю! - произнёс Ветерок и прошептал своё заклинание, не замечая, как оказался прямо над мельницей.
Охватила необычайная лёгкость. Будто весь сейчас состоял из воздуха. В лунном свете крылатая фигура мельницы отбрасывала тень. Сверху она походила на лёгкую бабочку. Рядом сверкнул пруд, в котором жила жаба. Оттуда донёсся её голос:
- Лети туда, куда поведёт тебя твоё сердце! Найди то, что вылечит Реченьку.
И он пролетел над двором Реченьки, просвистел мимо её окна, распугав все кусты. А потом взмыл высоко-высоко, как только мог. Небо стало необъятным. Чуть не сбили пролетающие со всех сторон ветра, холодные и тёплые, добрые и злые. Взор уловил отблеск вдали: на юге сидела грозовая туча, высеивая хлебозор на поля.
- Там, за тучей, то, что нужно для Реченьки, - сказал то ли Ветерок, то ли его сердце прошептало.
И все шальные ветра показались лёгким дуновением. Сила решимости наполнила, и он понёсся на грозу. Деревни уже не стало видно. Туча подползала так медленно, словно сама испугалась поединка. Засверкали ядовитыми паутинками молнии. Мелькнула внизу огромная тень, и он оказался прямо над грозой. Внизу оказалась сплошная серая пелена с гроздьями вспышек, полёт стал похож на езду на тёрке. Гром трещал в ушах. А где-то там, вдалеке, был простор и тишина. Ветерку хотелось спрятаться в этом безмолвии, но выдохнул:
- Я не боюсь.
Словно испытание, совсем рядом блеснула молния. Она устремилась из тучи прямо к звёздам и разразилась громом. Ни на миг, не сбившись с пути, Ветерок помчался дальше.
Наконец, туча осталась позади. Нивы, словно впитали в себя посеянный молниями свет. Вдали угадывались едва различимые силуэты гор.
Внизу уже пронеслись предгорья, с маленькими и большими холмами. Ветерок спустился пониже, разглядывая растущие травы.
- Нет здесь нужных, - решил он и снова взлетел высоко.
И миновали первые, робкие горы. Потом они становились всё выше и выше. Самые неприступные пришлось с почтением облететь стороной. И вот, за горами, перед взором предстал огромный холм, усыпанный, казалось, всеми возможными травами сразу.
- Здесь точно есть!
Ветерок спустился на этот живой ковёр. Ноги неожиданно стало щекотать и покалывать. Он засмеялся, вспомнив, что забыл дома даже обуться. Обошёл весь холм из конца в конец, набрав самых разных растений, какие только подсказало сердце. И самые колючие, и самые горькие, и самые сладкие, и самые душистые.
Прокричав заклинание, вновь взмыл над горами. Как и всегда бывает, обратный путь показался на удивление коротким. Вот уже и тучи не было на прежнем месте. Она бормотала где-то вдали. Горизонт подсвечивался утренней зарёй. Вскоре радостным криком петухов встретила деревня. Он влетел в распахнутое окно своей комнаты вместе с солнечными лучами. Собранные травы положил в корзину и блаженно растянулся на кровати.
Немного отдохнув, Ветерок поспешил к Реченьке. Она, как и вчера, уже сидела на краю кровати и плела очередную корзинку. Он поставил корзинку с травами ей на колени:
- Ой, какой запах!
- Какая-то из этих трав тебя должна вылечить. Только я не знаю, какая.
- Моя мама травница. Разберётся.
- Ты извини меня за корзинку. Ты делаешь очень нужное дело.
- Это хорошо, что ты понял. Добрые дела не могут быть дурацкими.
- Знаешь, что Реченька?
- Что?
- Вот бы мне заболеть, вместо тебя. Лишь бы ты поскорее поправилась.
Озорство из глаз Реченьки куда-то делось, но вместе с тем улыбка стала ярче, затмив собой болезненную усталость. Казалось, взгляд её становится здоровее прямо на глазах.
- Вот ещё, ерунда, какая. И не надо мне, чтобы ты болел за меня. Лучше навещай меня почаще. Договорились?
- Договорились, - улыбнулся Ветерок и они ещё долго разговаривали.
Придя домой, он первым делом позвал жабу. Та не показывалась. Тогда он стал всё рассказывать камню, надеясь, что за ним спряталась жаба. Всё-всё рассказал. Отчего-то вдруг ощутил слабость во всём теле и не заметил, как за рассказом совсем развалился на траве и уснул. Ему приснилось, будто его охватил сильный жар, а в груди поселились не то червяки, не то слизни, и сильно мешали ему дышать. А потом подул ветер. Сначала просто пронёсся над головой и исчез, но вернулся. И окружил. Со всех сторон был один ветер, нёсся по кругу, трепал за волосы, швырял в лицо какие-то веточки и листочки. Удивительно, но проснулся Ветерок совершенно здоровым. Рядом сидел Лучик.
- Как это ты до сих пор меня не растормошил? Это на тебя не похоже.
- И ещё как, похоже. Кто же будит больных людей? У тебя со лба пот ручьём катился. Ты бредил про каких-то червяков и слизней. А потом... жаба, как выпрыгнет! И обернулась ветром. Он подул куда-то в сторону дома Реченьки. А потом вернулся сюда, но уже не просто ветер, а целый вихрь. Он начал кружиться прямо над твоей головой, и устроился прямо на лбу! У тебя до сих пор все волосы взъерошенные. Не веришь, проверь.
Ветерок проверил свою голову. Действительно, каждый волосок на голове, казалось, жил своей жизнью и смотрел, куда хочет, в волосах было полно пыли, веток и листочков.
- А потом... из вихря выпрыгнула наша Царевна, а ветер тут же исчез. А потом ты выздоровел и проснулся.
Непонимающим взглядом Ветерок смотрел вокруг, не смея поверить во все то, что наговорил ему Лучик.
- Лучик, слушай, шёл бы ты отсюда. Мне с жабой надо поговорить.
- Ну, хорошо, хорошо, - обиженно пробормотал малыш. - А потом расскажешь мне?
- Если будет можно, расскажу.
Как только Лучик отдалился, Ветерок сел на корточки. На этот раз жаба выпрыгнула на камень сама, не дожидаясь, когда её позовут.
- Ква, чего ты на меня смотришь? Все тебе Лучик рассказал, - пробормотала она. - Ты у Реченьки забрал болезнь, а я тебя вылечила, чтобы девочка не расстраивалась из-за тебя, дурака. А твои горные травы вернут ей силы.
- Значит, я...
- Знаешь, кто ты? Самый настоящий волшебник, вот ты кто.
- Правда? - Ветерок до сих пор не мог поверить своим ушам.
- Не хотела я тебе говорить, но правда. Смотри только, стекляшкой снова не стань.
Счастливая улыбка расплылась по лицу Ветерка.