Горе у нашей Гели

У нашей Гели горе. Горе у нашей Гели. Муж от неё ушёл. Причём весь. Хоть и был он гражданский, и жили они недолго, и муж он, видимо, был так себе, но всё равно досадно, правда?

Геля позвонила нам с Яной и сказала:

- Девчонки, есть повод погоревать. Надо срочно собраться!

- Ура! – сказала Яна. – Я возьму мандарины и винюсик!

- А я - пиццу и пивасик, - сказала я.

- Вы настоящие подруги, - сказала Геля. – Можете ничего не нести, я уже купила водки и налепила пельменюсиков.

Мы пришли и сели, и стали подводить основу под будущее застолье.

- Когда уходит муж – у каждой уважающей себя дамы должна быть депрессия, - сказала Геля. – Я по телевизору слышала. Значит, надо накатить за депрессию. Но почему я её не чувствую?

Мы задумались, как помочь Геле ощутить депрессию, потому что водки и пельменей для качественной депрессии было явно недостаточно.

- Вспомни что-нибудь хорошее о своём бывшем и взгрустни, - говорит Янка. – Ведь что-то хорошее в нём было?

- Что-то было, - говорит Геля. – Только надо вспомнить. Во! У него были усы!

- Давайте выпьем за ушедшие усы, - говорю я. – Чтобы новая пассия ему их оборвала и на шею намотала.

Мы выпили и закусили за усы.

- Нет, - вдруг говорит Геля. – Я перепутала. Усы были у Гриши, а мой бывший их брил… Или не брил?

- Ёпперный театр, - говорит Янка. – Быстро же облик мужа выветрился из твоей памяти. Сколько вы с ним прожили-то?

- А бамбук его знает, - говорит Геля. – Может, месяцев восемь?

Мы выпили и закусили за восемь месяцев, вычеркнутых из жизни, и продолжили вызывать у безутешной подруги признаки депрессии.

- Ну какой он из себя был? – говорит Янка. – Высокий?

- Высокий, - говорит Геля. – Хотя нет, вру… высокий был Виталька, а этот – средненький вроде.

- Феноменально, - говорит Янка. – Даже рост у мужика забыла! Я тоже не помню твоего кузнечика.

- Он терялся на фоне безупречной гелиной женственности и других объёмов, - подсказала я. - А как его звали?

Геля тревожно замялась и стала заглядывать в телефонную книжку.

- А и правда – как? – говорит она. – Лёшей, что ли?... Нет, не Лёшей. Вышибло. Но и не Гришей, потому что Гриша был с усами.

Здесь мы с Янкой ощутили некоторую растерянность.

- Дело становится любопытным, - говорит Янка. – Ты что, за все восемь месяцев его имя выучить не могла? И никак не звала?

- Звала, - говорит Геля. – Как не звать. Обычно я его звала: «Эй ты, опять нажрался?» А ещё - «мутный тип».

- Чувственный брачный союз двух куропаток, - сказала Янка. – Геля, как ты собралась депрессовать по своему мутному типу, если даже не помнишь его по имени? Хоть в контактах телефонных его поищи.

- Оттуда я его уже удалила, - говорит Геля. - Написала ему «Пошёл ты на…» - и выбросила из списка навечно.

Мы выпили тост «за тех, в списках не значился», но депрессия не наступала.

- Всё-таки ты поспешила, Геля, - говорю я. – Выходит, мы лупим тут пельмени за ваше расставание с безымянным прощелыгой, о котором ты не помнишь ровным счётом ничего?

- И написала ты ему грубо, - говорит Янка. – Могла хотя бы черкнуть: «Пошёл ты на…, но желаю тебе дойти туда живым и здоровым».

- Я там добавила, - говорит Геля. – «Между нами больше ничего нет, и даже все микробы повесились».

- Нелогично, - говорю я. – Тогда между вами остались висячие микробы. Что за бурная совместная жизнь у вас была, если ты совсем-совсем ничего о нём не помнишь?

- Да как-то всё так… - говорит Геля. – Расплывчато. Придёт-уйдёт… То тут, то там… Когда пьяный, когда нет. Когда я ему в ухо дам, когда он мне. Мутный тип, в общем.

Мы врезали по рюмке за расплывчатость, и у Гели всё-таки началась депрессия от того, что этот мистер Икс не оставил в её девичьей памяти ни малейшего следа.

Дело пошло на лад. Пельмени, пицца, винюсик, объятия и слёзы. Когда мы уже вошли во вкус,  в дверь к Геле позвонили.

Мы с Янкой пошли открывать. Там стояла какая-то пьяная мужская особь с цветами.

- З-здравствуйте, девушки, - сказала особь. – Я к Геле.

- Здравствуйте, - сказала Яна. – Извините, но у Гели сейчас депрессия и траур по ушедшему мужу.

Ей пришлось перекрикивать шум, потому что Геля в комнате как раз танцевала ламбаду под «Мираж» и швыряла пельменями в мишень для дротиков.

- А вы кто? – спросила я. – Заблудившийся Хэллоуин?

- Я её гражданский муж, которого она вчера послала, - сказала особь с букетом. – Получил зарплату и пришёл мириться.

- Вау! – заорали мы с Янкой. – Гелька, бросай свой вдовий сплин, к тебе муж вернулся! Который не Виталий и не Гриша!

- Я не Гриша, - сказал муж, падая в объятия Гели. – И не Виталий. Я Антип.

- Антипушка… - сказала Геля. – Всё правильно: «Антип – мутный тип!» Вот курица, как я могла забыть?

И мы выпили за счастливое воссоединение семьи.


(использована иллюстрация из открытых источников Яндекс)