Часть 3. Будни речника

Часть вторая по ссылке: http://proza.ru/2021/12/20/721

    Вставать очень не хотелось, глаза снова слипались. Умылся холодной водой в умывальнике, который был в каюте и вроде слегка разгулялся. Переоделся и поплёлся в машину. Саша меня ждал. Он дал некоторые указания и побежал спать. Вскоре пришёл Миша.
   - А, ты уже тут. А я думал, что ты ещё дрыхнешь, зашёл в каюту тебя будить, а тебя нет  – заулыбался Миша и продолжил:
   - Ну, ты знаешь, что надо делать. Как закончишь с обслуживанием двигателей и механизмов, приступай к мытью фонарей (верхних вентиляционных люков) над двигателями.
   - Изнутри?
   - Конечно. Снаружи будем обдирать - распорядился Миша и пошёл из машины.

   Я зарядил тряпками самодельную кипятилку ветоши и включил её. Ветошь стирали, она почему-то была дефицит. Правду сказать ветоши уходило много. Двигатели подтекали, и их постоянно приходилось подтирать. Пока кипятилась ветошь, я облазил двигатели и проверил их температуру. Затем проверил показания всех приборов. Всё было в норме. Вытащил прокипяченную ветошь, отжал и развесил сушиться. Ветошь, конечно, всё равно получалась жирная от масла и солярки, но вполне пригодная, чтобы убирать потёки. Высушенной ветошью принялся вытирать уже приличные потёки из лючков картера двигателя. Затем всё насухо вытер чистой новой ветошью.

    Закончив с обслуживанием машины и перекурив на корме, я стал думать каким образом добраться до фонарей. Тут проснулся громкоговоритель.
   - Дима, поднимись в рубку – прохрипел рупор, да так, что я сразу и не разобрал смысл сказанного. Не понял, во-первых, потому, что в машине стоял сильный шум, а во-вторых, потому, что звук в динамике явно зашкаливал.

   Громкоговоритель висел рядом с переговорной трубой, которая шла вверх и пропадала в потолке. Через эту трубу можно было переговариваться с капитаном в рубке.
   - Что? – заорал я в трубу.
   Труба что-то крякнула в ответ.
   - Что? – повторил я и приставил ухо к раструбу. И только тогда я понял смысл сказанного сверху. Вытер руки как следует, и поднялся в рубку.

   Прежде чем зайти в рубку, я постоял на мостике, полюбовался ночным пейзажем. Погода стояла отличная. На небе сияли россыпи звёзд.

   - Тааак. Ага, вот большая медведица, вот малая, а вот и полярная звезда, значит Север там – отметил я про себя и вошёл в рубку.

   В рубке было почти темно, и было слабое, дежурное освещение. Привыкшим к темноте глазам этого освещения было достаточно, чтобы чётко видеть предметы и в то же время чтобы свет не мешал видеть обстановку вокруг судна. Приборы на панели управления были подсвечены, их показания были чётко видны и тоже прибавляли освещённости в рубке. У меня почему-то сразу возникло ощущение праздника от этой иллюминации, как на Новый год.

   Владимир Васильевич сидел на штурманском, высоком стуле и рулил. Недалеко, на обычном стуле сидел Миша. Рядом с капитаном выходила та самая труба, которая пропадала в потолке машины. Она имела такой же раструб.

   - А что – говорю – в эту «дудку» как меня было слышно?
   - Тебя хорошо было слышно, а вот тебе наверно меня было плохо слышно.
   - Да, уж.
   - Что в машине, всё в порядке? – осведомился капитан.
   - Да – отвечаю – температура двигателей в норме. Все потёки вытер. Собирался до фонарей достать, как вы меня позвали.
   - Ну и хорошо, посиди, отдохни. Успеешь ещё фонари помыть, у тебя целый сезон впереди.

   Я присел на стул, но вскоре поднялся и подошёл к капитану. Мне всё было интересно, и я стал засыпать капитана вопросами. Владимир Васильевич охотно отвечал на все вопросы с подробными разъяснениями.

   - А куда мы сейчас идём? – спросил я.
   - Завтра, то есть уже сегодня, будем в Ульяновске. Разгрузимся, и там нас загрузят опять какими-то химикатами, которые повезём в Нижнекамск на Каму. А дальше как карта ляжет. – Улыбнулся капитан.

   - В Нижнекамск? – обрадовался я. - Знаю такой город. Я же из Набережных Челнов. У меня родители там живут.
   - Правда? – удивился капитан. – А мы, скорее всего, скоро будем проходить мимо Челнов. По опыту знаю – сейчас из Нижнекамска запузырят нас вверх по Каме куды-нють в Сарапул.

   И как в воду глядел. Забегая вперёд, скажу, что действительно из Нижнекамска нас отправили в Сарапул.

   - Владимир Васильевич… - начал, было, я.
   - Да, я понял, что хочешь сказать – перебил меня капитан и продолжил:
   - Ты хочешь родителей повидать, угадал?
   - Да – смущаясь, ответил я.
   - Ну, повидаешь. Будем в Нижнекамске посмотрим по обстоятельствам, выберем момент и съездишь к своим.
   - Спасибо – поблагодарил я капитана.

   Тут встал, до того сидевший тихо и не проронивший ни слова Миша.
   - Ну что, отдохнул? Пошли дальше вахту тащить – сказал Миша сонно. Видимо он всё же вздремнул, пока я беседовал с капитаном.

Миша включил прожектор, взял фонарик и пошёл на баржи проверить сцепку. Я спустился в машину и стал пытаться достать верхние люки вентиляции. Поняв как это лучше сделать, глянул на часы. Время смены вахты уже подошло. Я обрадовался, снова вытер руки и пошёл будить второго Сашку и Романа. Разбудив обоих, я снова спустился в машину и стал ждать Романа. Рома пришёл сонный, зевающий. Махнул рукой, мол, иди, и я пошёл мыться и спать.

   Уже начало светать. Сон, до того назойливо пытающийся меня покорить, куда-то испарился. Я улёгся и думал, что не засну уже. Но как-то не заметно отключился и мёртво проспал до самого завтрака.

    Разбудил меня Саша:
   - Дима вставай. Я уже минут пятнадцать тебя тормошу и безуспешно. Во, ты даванул! Дааа, не слабо первые вахты тебя скосили. Подожди, сейчас начнутся погрузочно-разгрузочные работы, швартовка, прешвартовка…, ничего, привыкнешь.

   Я сам был удивлён. Я ещё никогда так крепко не засыпал. Даже шумная каюта не повлияла на сон. Но, что примечательно, встал я совершенно бодрым, выспавшимся и в хорошем настроении. Я быстро умылся. Саша уже убежал завтракать, ему надо было заступать на вахту. Я вышел на палубу вдохнуть свежего воздуха и потом тоже пошёл в кают-компанию.

   После завтрака я вышел на корму перекурить. Появился Саша.
   - Ну, приехали. Щас начнётся – сказал Саша, схватил швартов и поволок его куда-то.

   И действительно. Я увидел, как стремительно приближаются арки Ульяновского моста.
   – Это надо запечатлеть для истории – буркнул я себе под нос, выкинул недокуренный бычок в воду и нырнул в каюту за фотоаппаратом.

   Разгрузка была не в Ульяновске, а где-то чуть выше по Волге. Мы ещё довольно долго шли и, наконец, стали на рейде, бросив с носовой баржи якорь. Я поднялся на мостик рубки правого борта, чтобы лучше было видно. Саша с Вовой уже отдали страховочные швартовы левого и правого борта между баржами и копошились возле автосцепа.

   Автосцеп это массивное, мощное механическое устройство на носу толкача или баржи, предназначенное для быстрого и надёжного сцепления толкача с баржой или двух барж в состав. В корме каждой баржи для такого соединения имелась специальная, то же мощная, вертикальная балка, за которую и хватался автосцеп. Стыковка происходила автоматически. Надо было только попасть зевом автосцепа в балку, как губы автосцепа, под действием взведённых пружин, смыкались и крепко захватывали балку. А вот чтобы  расстыковаться, нужно было разжимать автосцеп вручную специальным механизмом. При этом сразу взводились пружины автосцепа.

   Сергей (старпом) внимательно следил за ребятами из рубки, при необходимости включая и выключая двигатели. Наконец Вова махнул рукой, сигнализируя, что расцепление произошло, и Сергей дал малый ход назад. Мы с кормовой баржой потихоньку отходили. Оставив одну баржу на якоре, на рейде вторую потащили под разгрузку к берегу.

   У берега стоял плавкран с огромным грейферным ковшом. Сергей подрулил к крану правым бортом, а Вова с Сашей пришвартовали к нему баржу. Кран ожил и повернулся в сторону баржи. Грейфер раскрыл свою пасть и впился в мягкое сыпучее содержимое трюма. Сомкнув челюсти, грейфер взлетел вверх, и кран его развернул на берег. На берегу грейфер снова раскрыл свою пасть, выплюнув содержимое, и снова устремился к трюму нашей баржи. Разгрузка началась. Сергей вышел из рубки и стал рядом со мной. Его задача была выполнена, и теперь ему оставалось только наблюдать и быть готовым к не штатным ситуациям.

   После обеда мы с Мишей сменили ребят. Миша снова и более подробно дал наставления по швартовке, и мы с ним стали передвигать баржу, потому что кран уже не доставал до последней кучи в трюме. Отшвартовались мы быстро. Капитан дал слегка ход, и куча поравнялась с ковшом. Миша быстро справился с носовым швартовом и пришёл ко мне на помощь. Я возился у кормового кнехта. Мне никак не удавалось правильно заложить трос. Наконец я его заложил.

   - Неправильно, ну ладно, пока сойдёт – сказал он мне и продолжил:
   - В следующий раз не стой со стороны, откуда закладываешь трос, стой с обратной стороны кнехта, а то трос, если лопнет от перенапряжения, пойдёт на раскрутку вокруг тумбы, и так тебе ноги и отрежет. Понял?
   - Понял – ответил я.

   Грейфер догрыз последнюю кучу удобрений, кран развернулся и заснул. Нам теперь предстояло отбуксировать пустую баржу на рейд, поставить её на якорь, а вторую баржу притащить сюда.

   Во время разгрузки приходилось постоянно потравливать швартовы. Это конечно делать легче, чем заново швартоваться и я быстро освоил эту работу.

Когда иссякла последняя куча из трюма мы с Мишей, будучи на палубе баржи были уже на приличной высоте над водой. На теплоход возвращаться уже нужно было, спускаясь по специальным трапикам сделанным для этого на носу толкача. Но мы спускаться не стали, а пошли на нос баржи готовить якорь к отдаче.

Бросили якорь недалеко от первой баржи, которую недавно тут оставили и пошли на теплоход расцеплять баржу. Задача стояла только раздать автосцеп теплохода, а для этого нам надо было всего лишь покрутить штурвал автосцепа. Но крутить штурвал оказалось задачей не из лёгких, тут надо преодолевать сопротивление мощных пружин. Вдвоём это было делать легче. Мы раздали губы автосцепа, но баржа оставалась прилипшей к теплоходу. Миша махнул капитану, и капитан дал задний ход.

Отойдя от кормовой баржи, мы подошли к носовой, и капитан ловко подрулив тыкнулся автосцепом в балку баржи. Автосцеп с лязгом защелкнулся, и мы с Мишей пошли на нос баржи отдавать якорь.

Пока Миша проверял брашпиль (механизм для подъёма якоря или для подтягивания тросов), я раздал стопора якорной цепи. Миша включил брашпиль, и якорная цепь пошла из клюза в цепной ящик. Наш состав очень медленно пополз по цепи как лазальщик по канату. Вскоре пошла грязная цепь, поднятая со дна. Наконец состав остановился, и брашпиль сильнее загудел.
   - Якорь выдергивает – пояснил Миша.

   В один момент гул стих это значило, что нагрузка на брашпиль резко уменьшилась, и якорь был оторван от дна. Миша сказал мне заглядывать за фальшборт в носу, пока не покажется веретено якоря. Когда в воде показалось «нечто» напоминающее якорь, я крикнул Мише и Миша тут же остановил брашпиль. Он достал рацию и сообщил капитану, что якорь чист, и можно двигаться.

«Нечто» заскользило по воде увлекаемое начавшим движение судном, как от него отвалился приличный кусок ила и это «нечто» стало уже похоже на якорь. Миша чуть приспустил цепь брашпилем и сказал:
   - Пущай, прополощется.

   Когда якорь полностью отмылся, Миша опять поставил меня контролировать якорь, когда он будет его поднимать, чтобы он рогами не впился в обшивку борта. Якорь как раз пошёл рогами в борт. Миша несколько раз опускал и поднимал якорь, в надежде, что он образумится и развернётся, но якорь не сдавался.

Тогда Миша потравил цепь побольше, и мы ломами стали выкручивать цепь, чтобы она развернула якорь. Наконец якорь принял нужное положение. Мы его подняли к борту и зафиксировали цепь стопорами.

   Пока мы боролись с якорем, капитан уже подрулил к крану, мы пришвартовали баржу, и кран снова стал орудовать ковшом. Всё, можно было перевести дух и немного отдохнуть.

   Следующая вахта нас сменила, когда грейфер принялся жевать последнюю кучу груза. Миша как обычно занялся мелким ремонтом, а я немного уставший прилёг отдохнуть. Саша тоже валялся на койке и читал какую-то книгу. В каюте было тихо, движки молчали. Благодать. Из открытого окна доносился успокаивающий плеск волн о борт теплохода, и я незаметно уснул.

Разбудил меня неожиданно возникший гул двигателей из машины за стенкой. Это Андрей отчаливал от плавкрана. Грейфер уже опустошил наши трюма и, насытившись, задремал в нескольких метрах над землёй. Нам предстоял небольшой переход за грузом для Нижнекамска.

   Когда началась погрузка, я вышел покурить на бак теплохода. Там уже стоял Вова и наблюдал за погрузкой. Химикаты оказались в мешках. Грузчики на берегу цепляли их крюками за специальные ушки на мешках. Кран перетаскивал на баржу по несколько мешков сразу. В трюме грузчики укладывали мешки и отцепляли крюки.

Работали они быстро, но вместе с тем не аккуратно. Если отрывалось ухо на мешке, то грузчики втыкали крюк прямо в оболочку мешка. Оболочка рвалась, тогда они втыкали несколько крюков в этот мешок и всё равно отправляли мешок на баржу. Содержимое мешка сыпалось в воду из проделанных дыр пока кран волок его до баржи.
   - И всё в Волгу – сказал с иронией Вова – Вот так и загрязняют реки всякой гадостью.

   Погрузка мешков закончилась лишь на следующий день ближе к обеду. Я заступил на вахту, и мы отчалили в Нижнекамск.

Пройдя немного вверх по Волге, мы попали в вотчину ныне Республики Татарстан, а тогда Татарской Автономной Советской Социалистической Республики (ТАССР). И что примечательно, что практически сразу после моей практики, в августе, автономная республика стала суверенной и стала называться Татарская Советская Социалистическая Республика (ТССР).

Пройдя ещё немного выше по Волге, мы, прежде чем попасть на Каму, вошли в Камское устье. Камское устье знаменитое своей переменчивой погодой и короткой, но крутой волной, встретило нас хорошей погодой и спокойными небольшими волнами.

   Камское устье это то самое место, где Кама впадает в Волгу. Так принято считать, хотя если углубиться в геологию, историю и присмотреться к карте, то можно с уверенностью утверждать обратное. Но, тем не менее - Кама впадает в великую русскую реку Волгу, а само устье означает конец Камы. Камское устье имеет на правом берегу Волги одноимённый посёлок Камское Устье, а само Камское устье в просторечии называют «Камустье».

   В Нижнекамск пришли на следующий день ближе к концу дня. Я был свободный от вахты и наблюдал, как начали разгружать мешки с барж. Это была совершенно другая, правильная технология. Грузчики подвесили на кран специальную люльку и в эту люльку аккуратно складывали мешки в трюме. На берегу так же аккуратно они их разгружали с люльки. За борт ни грамма химикатов просыпано не было, и ни один мешок не повредился, кроме, конечно, тех, которые уже были порваны ульяновскими варварами. Порванные мешки грузчики засовывали в новые мешки и уже тогда их клали в люльку.

   Процесс разгрузки шёл быстро и после ужина Владимир Васильевич сказал мне:
   - Сейчас мы под разгрузкой. Ближе к утру станем под загрузку. Завтра после завтрака можешь сгонять домой до обеда. Как раз завтра воскресенье и твои должны быть дома. Но смотри, чтоб к вахте был как штык!
   - Слушаюсь – отрапортовал обрадованный я и встал по стойке «смирно» изображая прилежного матроса.
   - Вольно – скомандовал капитан с твёрдостью в голосе, изображая строго командира, затем улыбнулся и добавил:
   - Ну, иди спать, а то у нас ещё одна вахта до твоего увольнения.

   Утром я позавтракал, быстро собрался и вышел на палубу где меня ждал капитан для согласования наших действий.

   - Значит, смотри – сказал капитан – сейчас мы разгружаемся и стоим на сцепке с баржой, пришвартованной к крану. Ты можешь сойти на берег с крана. Вторая баржа стоит у земснаряда и уже наполовину загружена. Когда её загрузят, мы пойдём за ней, а потом эту баржу поставим на её место под загрузку песка. Как я и предполагал нас отправляют в Сарапул вверх по Каме. Во второй половине дня стартуем. Так что, скорее всего теплохода здесь не будет. Но в двенадцать я заступлю на вахту, подойду сюда и буду тебя ждать. Ты должен быть уже здесь. Махнёшь мне воон с того бугорка – и капитан протянул руку в сторону берега.
   - Мы спустим шлюпку, и Миша тебя подберёт. Понял?
   - Ага – ответил я и собирался уже ступить на баржу, как из камбуза выскочила Нина и на выдохе – Фух успела! – сунула мне авоську и деньги:
   - Так, купишь зелени, огурцов и что ни будь сладенькое к чаю.
   - Да, да – поддержал её капитан – возьми тортик.
   - Хорошо – пообещал я и пошёл по барже к крану.

    Сколько лет я прожил в Набережных Челнах, а в Нижнекамске ни разу не был. Город был не знакомым, так что остановку и автобус в Челны пришлось искать «языком».

    От Нижнекамска до Челнов совсем не далеко и я через час уже был около дома. Дверь открыл отец.
   - Вот это здорово!? – с великим удивлением сказал отец.
   - А ты здесь чего,… а ты как…? – подбирая слова, путался батя.
   - Пап, ну я же писал вам с мамой, что буду проходить практику на теплоходе, что буду ходить по Каме и возможно заскачу к вам.
   - Аааа…. Ну да, ну да, я и забыл. Ну, здорово! – обрадовался батя – Ну проходи же.

   Я зашёл в коридор, и мы с отцом обнялись. Тут из кухни вышел бывший начальник отца, давнишний его друг и друг нашей семьи Николай Николаевич. И теперь очередь удивляться была моя:
   - А Вы как.., а Вы что…??? – выдал в свою очередь я.
   - Как, да что? В гости вот к вам приехал – ответил, смеясь, Николай Николаевич.

   В 60-е, 70-е годы поднимать завод КамАЗ приезжали многие специалисты со всей страны. Кто приезжал навсегда, а кто временно. Мой отец и Николай Николаевич как раз и были такими специалистами. Только мы в 1974 году переехали в Набережные Челны навсегда, а Николай Николаевич временно, на время строительства. Они вместе с отцом создали конструкторский отдел строительной оснастки для производства машин и отладили его работу. Николай Николаевич после выполненной работы с чистой совестью уехал домой в Москву. Но дружба между ними и нашими семьями осталась на всю жизнь. Так мы и ездили иногда друг к другу в гости.

   - Нуу – протянул отец –  вот это встреча! Это дело надо отметить. Я побежал в магазин, а ты садись, подкрепись пока с дороги.
   - Паап – отвечаю – я пить не буду, я ж на работе и ненадолго. Мне к двенадцати надо на «пароход», на вахту заступать.
   - Ну, ничего, пара бутылочек пивка не помешает – сказал батя и стал собираться.
   - А мама на работе? – спросил я.
   - Конечно. Если б знала, что ты приедешь, не пошла бы.
   - Ладно – говорю – тогда пока ты за пивом, я смотаюсь к ней. Заодно куплю продуктов на теплоход.

   Мама моя была скульптором, человек творческий, а для творческих людей понятие «выходные дни» весьма условно. Мастерская её была недалеко, и я быстро оказался у мамы. Мама обрадовалась, засобиралась домой, но я сказал, что у меня всего каких-то пара часов и смысла ей идти домой, нет.

   - Ну, тогда я тебя сейчас покормлю – сказала мама. – Я сварила вкусный супчик…
   - Мааам, да я не голодный – говорю. – Ты помнишь, как мы с тобой на теплоходе путешествовали? Помнишь, как нас в ресторане кормили?
   - Конечно помню – вкусно и сытно.
   И мама мечтательно замолчала.
   - Вот, и нас так кормят – говорю – только ещё лучше. Мы же маленькая семья на теплоходе, сами продукты покупаем. Вот мне ещё надо в магазин за огурцами.
   - Ну, хорошо, ну хоть чаю попей с сырничками. – Настаивала мама.

   Чаю я попил, и мы с ней немного поговорили. Я рассказал о себе, мама похвасталась новыми работами. Я сказал, что возможно ещё при оказии заскочу в Челны, и что вообще сразу после практики приеду, и мы спокойно обсудим и решим все вопросы с предстоящей моей свадьбой.

   Я заскочил в овощной, затем в продукты и с большим тортом отправился домой. Отец с Николаем Николаевичем уже вовсю распивали пиво, и я присоединился к ним.

Тут я заметил, что батя открывает бутылки какой-то интересной, очень удобной открывалкой.
   - А, это мне американцы подарили, когда монтировали свой станок на заводе – сказал отец – вот смотри на ней они и продемонстрировали его работу.

   Я обратил внимание, что вся открывалка была истыкана вкрученными винтиками. Я не понял, что за станок, уточнять не стал, но понял, что станок сам умеет сверлить отверстия, нарезать резьбу и закручивать в неё винты.

   - Тааак, я у тебя, её конфискую – сказал в шутку я.
   - Да, забирай – ответил серьёзно отец и потом добавил:
   - На, вот ещё пачку «Мальборо» они подарили. Я всё равно не курю. А Ник Ник (так иногда отец называл Николая Николаевича) «Беломор» дымит.

   Он стал рыться в столе, вытащил из него сигареты и протянул мне.
   - Ооо! Спасибо! – поблагодарил я отца - Ребят на теплоходе угощу.

Сигареты «Мальборо» тогда был действительно царский подарок. Даже Советского производства они были дефицит и стоили дорого. А это были настоящие сигареты из Америки.

   - А вы где сейчас остановились? - Спросил отец.
   - В Нижнекамске – отвечаю – разгружаемся и загружаемся. Во второй половине дня нас должны уже будут загрузить, и мы отчалим в Сарапул. Пройдём шлюзы, и наверно около двух часов дня будем проходить мимо нашего дома.
   - Мы пойдём на набережную, помашем тебе с берега. Правда Ник Ник? – Сказал отец.
   - Конечно – ответил Николай Николаевич.

   Время моего увольнения нещадно истекало, и мне уже надо было бежать на автобус. Я взял из дома гитару, чтоб веселее было на теплоходе, подхватил авоську с тортом и помчал на остановку.

   Когда я вышел на заветный бугорок, оговоренный с капитаном, теплоход уже стоял и ждал меня. К берегу подойти он не мог из-за своей осадки, а потому стоял метрах в тридцати от берега.

Я махнул капитану. Миша спустил шлюпку и подошёл к берегу. Я передал Мише свои авоськи, гитару и хотел ловко заскочить в шлюпку, не замочившись, как часто это делал, запрыгивая в свой швертбот в яхт-клубе, как неожиданно накатила волна от прошедшего не далеко катера и немного оттащила шлюпку от берега. Я успел стать на руки на борту, но весь-то сам был за бортом, только ноги согнул в коленях, чтоб не замочиться. Надо было только наклониться вперёд и перевалиться через борт внутрь шлюпки, как вторая волна качнула шлюпку, и я пошёл корпусом не вперёд, а назад и так и шлёпнулся в воду к своему стыду. Благо наблюдателей было только двое – Миша да капитан в рубке. Остальные все обедали в кают-компании. Миша заржал.

Барахтаться в воде не пришлось, потому что было мелко, но этой глубины было достаточно, чтобы я намок весь. Терять было нечего. Я смело встал туфлями на песчаное дно, при этом, отметив, что не плохой тут пляжик для купания и сказал:
   - Ну, всё, я открыл пляжный сезон.
   Миша заржал сильнее. Я закинул ногу через борт и залез в шлюпку. Миша перестал смеяться, схватился за вёсла и погрёб к судну. Там мы подцепили шлюпку за гаки шлюпбалок, залезли на палубу по верёвочной лестнице и подняли шлюпку на борт теплохода.
   - Иди, пловец, переодевайся и обедай, потом приходи вахту тащить – сказал Миша хихикая.

   Я переоделся, отнёс на камбуз продукты и торт.
   - О! У нас сегодня будет праздничный ужин – обрадовалась Нина.
   Она налила мне большую тарелку борща, и я пообедал.

Капитан в это время развернул теплоход и подошёл к баржам, которые уже загруженные стояли на якоре. Мы с Владимиром Васильевичем и Мишей выстроили баржи в состав, и капитан взял курс на плотину Нижнекамской ГЭС, которая практически находится в Набережных Челнах.

Часть четвёртая по ссылке: http://proza.ru/2021/12/20/734