Часть 4. Коварные троса и романтические грёзы

Часть третья по ссылке: http://proza.ru/2021/12/20/729

   Строительство Нижнекамской гидроэлектростанции было начато в 1963 году. В 1979 году был пущен первый гидроагрегат, при этом уровень воды был поднят примерно на шесть метров. Это был минимальный уровень, при котором могли работать все гидроагрегаты станции, и нормально функционировало судоходство через шлюз. По расчёту нужно было поднимать уровень воды ещё на шесть метров, чтобы ГЭС начала работать на полную мощь. Но это было связано с разливом (выше плотины) реки Камы и всех впадающих в неё рек не только Татарстана, но и Удмуртии, Башкирии, Пермской области. И хоть разлив этот был просчитан и запланирован специалистами, но для завершения строительства нужны были деньги.

    Обстоятельства начавшегося развала страны сделали своё гнилое дело. Деньги страны уплыли, сами знаете куда. Уровень до расчётного не подняли, а подняли ещё всего на полтора метра (чуть выше минимального) только лишь для того, чтобы уж совсем не угробить проект. И ГЭС так себя и не окупила.

    В Набережных Челнах так и стоят возвышающиеся над водой мощные укрепления берегов, так и висят мосты над впадающими в Каму реками на высоте шести с лишним метров. Татарстан не теряет надежду завершить строительство, но пока тщетно.

   Прежде чем войти в шлюз остановились в ожидании команды диспетчера. В шлюз втискивался какой-то «Волго-Дон» (речной сухогруз). Толстый и длинный «Волго-Дон» прокрался к самым воротам долго мастился и, наконец, затих у правой стенки шлюза.

Дальше была наша очередь. Мы с Мишей стояли между баржами готовые в любой момент разбежаться по своим местам. Мишина баржа была носовая, а моя кормовая, поближе к капитану, чтоб он мог хорошо видеть меня не опытного матроса. Миша давал мне ценные указания по швартовке в шлюзах.

Мы не знали, каким бортом стать к стенке скомандует диспетчер и молились только чтобы не левым, потому что на левом лежала эта страшная «змеюка» скрученный швартов. Ну и как водится, по закону подлости диспетчер скомандовал швартоваться левым бортом. Перетаскивать на левый борт хороший трос времени не было, и я гордо пошёл на войну с этим аспидом.

   Капитан ловко засунул нос баржи в шлюз и стал потихоньку прижимать его к левой стенке камеры. Когда нос баржи достиг нужного положения и почти коснулся стенки шлюза, Миша накинул огон (петля на конце троса) швартова на плавучий рым (специальные поплавки в стенках шлюза с крюком для швартовки, поднимающиеся и опускающиеся вместе с уровнем воды) и быстро заложил трос на кнехт. Наш состав ещё потихоньку двигающийся натянул трос, прижался к стенке и остановился.

Дальше была моя очередь действовать, и я также накинул огон «змеюки» на гак поплавка и попытался заложить трос на кнехт. Вот тут и началась война смелого Ланцелота с коварным трёхглавым Драконом: трос выкручивался в обратную сторону, соскакивал с рыма поплавка и с тумб кнехта, никак не хотел укладываться правильно. И Миша ничем не мог мне помочь, потому что обязан был находиться на своём месте и следить за своим тросом. В конце концов, мне удалось зафиксировать трос. Пришвартовались. Но это было только начало.

Когда в шлюз вошли все суда, и задние ворота закрылись, в камере началось бурление и движение прибывающей воды. Она телепала все «пароходы» находящиеся в шлюзе. Нас, то прижимало к стенке, то отваливало. Вода поднималась и мы вместе с ней. Всё ещё усугублялось тем, что плавучие рымы вели себя неадекватно. Они ни в какую не хотели подниматься плавно, и всё время норовили выстрелить из воды. Моя «змеюка» как будто радовалась этому, и всё время пыталась сползти с крюка поплавка. И как я ни старался её удержать она, таки, сползла, я её не удержал.

Наш «пароход» сразу повело от стенки. Капитан, внимательно следивший из рубки за происходящим, мгновенно включил двигатели. Носовой трос набился, и состав снова прижало к стенке. Я снова зацепил «змеюку» и намотал трос на кнехт как попало, какие уж тут правила. К моему счастью уровни шлюза и реки верхнего бьефа сравнялись. Подъём остановился, водовороты прекратились. Открылись ворота шлюза и «Волго-Дон» закрутил свои винты. Нас опять начало швырять, но это уже было не так страшно.

«Волго-Дон» нехотя выполз из шлюза и медленно пошёл по каналу. Дальше была наша очередь. Капитан в рупор скомандовал отдать швартовы и включил двигатели. На самом малом ходу мы вышли из шлюза. Нам с Мишей уже можно было немного расслабиться, и мы поднялись в рубку.

   - Как ты? – спросил меня Владимир Васильевич.
   - Нормально – ответил я.
   - Ндааа. Трос надо менять. Я уже заказал новый, вот только когда мы будем в Тольятти, не известно – сказал капитан.

   Выходя из шлюза по каналу, мы проходили мимо моего дома. Его хорошо было видно с воды, правда, только верхние этажи. На берегу, на бугре стояли двое.
   - Вон, вон мой отец с товарищем. - Воскликнул я и вышел на правый мостик.
   - Вон тот, что не высокий мой отец, а тот, что повыше его товарищ. Пришли-таки, обещали ведь.

   И я махнул им рукой. На берегу сначала видимо не заметили меня, а потом тоже замахали руками в ответ. Я стоял на мостике и провожал глазами две удаляющиеся фигурки. И на меня нахлынули воспоминания детства:

   Мне 13 лет мы с мамой и отцом идём рисовать грандиозную стройку. Кама уже перекрыта, течёт по новому руслу и запущены два агрегата ГЭС. Судоходства пока нет - достраивается шлюзовая камера.

Мы заходим на бетонные перекрытия и ужасаемся 45-и метровой глубиной камеры. Страшно смотреть вниз, аж голова кружится от такой высоты. Внизу копошатся рабочие такие маленькие, что видно не самих людей, а только их сверкающие ярко-оранжевые каски. Ездят крошечные машинки и трактора.

Мы делаем наброски, разные зарисовки и затем долго спускаемся в самую низину, на самое дно строящейся камеры, чтобы и там запечатлеть на века исторические события.

Наконец мы внизу. Вокруг нас разные арматурные конструкции, мощные стальные перегородки, громадные трубы, выходящие из стен на дно камеры. С двух сторон нас сжимают уходящие прямо в небо две отвесные стены шлюзовой камеры. Задираем головы вверх и поражаемся масштабности сооружения. У меня возникает какое-то странное чувство не то восторга, не то сожаления, ведь скоро это всё будет затоплено, и мы больше никогда этого не увидим….

   И сейчас  во мне возникло, но уже другое чувство восторга – а ведь я здесь был давным-давно на самом дне. И тогда я даже не подозревал, что вернусь сюда через много лет. И буду проходить много раз через этот шлюз как матрос и как пассажир теплохода.

   Тут мой взгяд упал на одиноко торчащую посреди реки, вдалеке рубку затопленного парохода, и мои воспоминания переносятся в ещё более раннее время, где мне 9 лет:

   Я с родителями и друзьями родителей, с Николаем Николаевичем рано утром идём по улице Центральной. Улица спускается прямо на песочный берег реки Камы. Слева видно как идёт строительство плотины, но ещё ничего грандиозного не видно – идёт намыв грунта, сужается русло перед строительством. Река мерно течет, и по ней спокойно ходят суда, тянут плоты из брёвен.

    У берега стоит, уткнувшись носом в песок, большой паром для переправы на другой берег машин и людей. Мы садимся на паром и стоим на одной палубе вместе с машинами. Машины медленно заполняют всю палубу парома. Поднимается аппарель (платформа, трап для заезда машин) и закрывает въезд на паром. Мы стоим у борта парома. У меня в руках удочки, а отец снял с плеч большой рюкзак с надувной лодкой.

    Паром медленно отходит от берега и идёт на правый берег Камы. Я перегибаюсь через борт и наблюдаю, как вдоль борта медленно движется вода вместе с листиками пухом и разным мусором.

    Паром перевозит нас через реку, подходит к песчаному, пологому правому берегу и опять заезжает носом на песок. Опускает аппарель, и мы вместе с машинами покидаем палубу парома.

    А на берегу уже стоят и ждут погрузки люди и машины, которым надо на левый берег. В воздухе пахнет соляркой, машинными маслами судов и рыбой и этот запах реки навсегда оседает в моей памяти.

    Мы долго идем по песчаному берегу вверх по течению и проходим мимо какого-то парохода лежащего на боку, на песке. Пароход огромный, весь корпус бетонный. Я удивляюсь необычной посудине:
   – Паап, а как бетонный пароход может плавать, он же тяжелее воды? Вот он наверно и утонул, и его, поэтому вытащили на берег.
   - А как плавает паром? – отвечает вопросом отец и улыбается – Он же железный, а железо то-же тонет в воде и ещё и ржавеет.

   Я замолкаю глубоко задумавшись. Отец, видя моё замешательство, продолжает:
   - И у парома и у этого парохода снаружи только жёсткая водонепроницаемая оболочка из железа или из  бетона это не важно. Главное, что они все внутри пустые. Внутри у них воздух, а воздух легче воды, он то и держит эту оболочку и всё, что на ней находится. Главное чтобы оболочка была без дырок и вода внутрь не могла протечь. Понял?
   - Неа – отвечаю я, наблюдая за одним отбившимся от плота бревном, проплывающим рядом с берегом, и продолжаю:
   – А как же дерево, у него же нет оболочки и внутри нет воздуха, а оно плавает?
   - А вот и нет – говорит отец - дерево слоистое и между слоями у него есть воздух. Вот оно и плавает.

   За разговором мы уже давно прошли пароход лежащий на песке, и он превратился в маленькую точку.

   - Вот смотри – продолжает отец. Он снимает рюкзак, достаёт сдутую, аккуратно сложенную лодку и кидает её в воду. Лодка не сразу, но погружается вся под воду.
   - Видишь, сейчас это только оболочка без воздуха и она сразу утонула, потому что резина лодки плотнее воды и вода её не выталкивает. А вот сейчас….
   Отец достаёт лодку из воды и накачивает её воздухом.  Кладёт лодку на воду, держа её за линь (верёвку), и лодка, увлекаемая не быстрым теченьем, пытается уплыть.

   - Садись в лодку – говорит отец.
   Я залезаю в лодку, следом залезает отец, берёт вёсла, и мы плывём.
   - Вот, видишь, мы не тонем, воздуха хватает, чтобы держать нас обоих и даже Николая Николаевича, если он сядет. А, Ник Ник? Давай садись, покатаем.
   Николай Николаевич до этого готовивший снасти для рыбалки и привязавший уже камни к «резинкам» (донная удочка с множеством крючков и резинкой амортизатором), говорит смеясь:
   - Нет уж, вы, как-нибудь сами, а то ещё утопите меня. Вот, отвезите груза подальше.
   Он кладёт камни к нам в лодку, и мы с отцом отвозим их на расстояние, пока растягивается резинка донной удочки. Отец выкидывает камни за борт, и мы возвращаемся обратно.

Пока Ник Ник управляется с «резинками» мы с отцом пытаемся поймать рыбку на обычные поплавковые удочки с лодки отплыв немного от берега. На удочки клёва нет, зато Николай Николаевич уже замотался, бегает к резинкам и снимает с крючков не большую Чехонь. Мы возвращаемся ему на помощь. На «резинки» клёв хороший, колокольчики звенят не умолкая, и мы вытаскиваем из реки донки с рыбой на всех крючках.  Пока мы бегаем к колокольчикам, мама с подругами уже варят уху, и мы её с удовольствием хлебаем….

   Опять память меня перемещает в прошлом и мне уже 17 лет:

   Зима. Я иду на лыжах через Каму на правый берег. В целях спортивного интереса решил совершить прогулку за Каму через лес в посёлок Тарловка на правом берегу.

Попутчиков не нашёл и решил идти сам. У меня за спиной котомочка с салом и хлебом, чтобы перекусить в дороге ведь маршрут не близкий – около 14 километров туда и обратно.

По спрессованному снегу на льду замёрзшей Камы идти легко. Ветер не сильный, попутный. Курс держу на торчащую из-подо льда рубку того самого бетонного парохода.

   Когда Каму перекрывали, пароход почему-то не убрали, и разлившаяся вода затопила его. Он пытался всплыть с прибывающей водой, даже стал на ровный киль (в нормальное положение) поднявшись с бока, но видимо повреждения корпуса были очень серьёзными, и вода затекла внутрь. И он так и остался стоять днищем на дне посреди реки с торчащей над водой рубкой.

   Подхожу к рубке, заглядываю внутрь, но кроме льда и мусора на льду внутри рубки ничего интересного нет. Приборная панель разобранная, дверцы выломаны с мясом, пола рубки не видно – лёд, смотреть не на что. Я иду дальше. До берега ещё далеко, а когда-то этот «пароход» лежал на берегу.

Выйдя на берег, замечаю лыжню, уходящую в лес. Иду по лыжне уже по лесу. Лес исключительно хвойный, весь засыпан снегом. Красотища! Погода хорошая, настроение отличное. Тишина, лишь кое-где застучит дятел и стук этот, отражаясь в деревьях, разносится по всему лесу.

Достаю хлеб и сало и с удовольствием ем. Да какой вкусный хлеб, да какое ароматное сало оказывается! Дома этого не замечаешь почему-то. Подкрепившись, иду дальше.

Слева в стороне замечаю какое-то движение. Это несколько лосей бегут по лесу своей дорогой, поднимая туман из снега. Первым бежит большой лось с огромными, ветвистыми рогами, за ним двое поменьше с совсем маленькими. Звука не слышно совсем. Я останавливаюсь и наблюдаю. Лоси скрываются в глубине леса, и я возобновляю свой маршрут.

В саму Тарловку я заходить не собираюсь, поэтому схожу с лыжни и иду к реке. Выхожу на бугор, на котором нет деревьев, и стоит щит ориентир для судов трапециевидной формы с красными и белыми полосами. С трудом спускаюсь на застывшую реку и направляюсь в обратный путь.

По реке напрямую путь короче. Моя миссия закончена и амбиции удовлетворены. Обратный путь сложнее. Ветер усилился и теперь дует мне прямо в лицо, обжигая щёки….

   - Дима – услышал я и с трудом вернулся из прошлого в настоящее. Это Владимир Васильевич вышел из рубки, окликнул меня и сказал, что наша вахта кончилась. В рубке уже теплоходом рулил Андрей, а «на трубе» уже сидел Роман, орудуя скребком. Простояв в воспоминаниях на мостике, я не заметил, как время вахты вышло, и нас сменила новая команда.

   - Видел, как ты глубоко задумался, о чём-то важном наверно, и не стал тебя беспокоить. Ладно, иди отдыхай, вы с Мишей сегодня славно поработали – сказал капитан и пошёл вразвалочку с мостика.

   График работы теплохода был простой – сутки на разгруку-погрузку, сутки на переход с грузом. Конечно, следование этому графику от нас не зависело в полной мере. Система перевозки грузов была централизованной, и руководили перемещением этих грузов диспетчера, которые учитывали возможности конкретного судна. Они подбирали для судна ближайший возможный пункт загрузки, чтобы переход к этому пункту был около суток.

   И так мы оказались на Каме, а это говорило о том, что в ближайшее время все наши рейсы будут по ней. Собственно для команды было без разницы, в какой акватории тягать грузы. А для меня рейсы по Каме вообще выгодны - появлялся шанс ещё не раз побывать дома. И действительно мимо Набережных Челнов мы проходили не раз. Разгружаться в Челнах, конечно, не представилось возможности, но в Нижнекамске мы ещё раз останавливались. И я ещё раз побывал дома.

В этот раз в Нижнекамск мы зашли сверху, и перед плотиной капитан вызвал катер с берега. Так катер меня доставил почти к самому дому. Обратно на теплоход возвращался тем же маршрутом что и в первый раз. Но сначала пришлось связаться с диспетчером нижнего бьефа, чтобы узнать, где находится «Дунайский 25». В этот раз мне повезло больше и мне не пришлось смывать грехи в речной воде. Теплоход стоял на сцепке с баржой у земснаряда, и я спокойно на него перешёл.

   По Каме мы болтались довольно долго. Последним местом погрузки на Каме оказался Чистополь. После него нас направили вниз по Волге, и у нас появилась надежда, что скоро мы всё же заменим «змеюку» трос, который нас, честно говоря, уже достал.

    По Волге мы совершили несколько не далёких рейсов, и вот, наконец, нас направили в Тольятти. Точнее сказать не в Тольятти, а в Яблоневый овраг города Жигулёвска, который находится напротив Тольятти, только на другом берегу Волги. Оставив баржи на рейде, мы сгоняли на базу в Тольятти и поменяли наконец-то тот злосчастный трос.

    Дальнейший маршрут наш уже был известен и капитан, пользуясь, случаем, взял на борт в недалёкое путешествие свою жену и двух дочек. Нам предстояло в Яблоневом овраге загрузиться щебнем и отвезти его в Сызрань.

   С новеньким тросом мы подошли к своим баржам на рейде и перетащили трос с теплохода на баржу. Затем мы зашли в Яблоневый залив и притулили теплоход к небольшому причалу рядом с другими теплоходами также как мы ожидающими погрузки.

Потом к нам пришвартовалась ещё парочка таких же как мы, потом ещё…. Очередь была большая, и погрузка наша была не скоро. Вахта была наша, капитану в принципе делать было нечего, и он пошёл отдохнуть в каюту. Мы с Мишей остались в рубке бдить.

    Уже под конец вахты с Жигулёвских гор сорвался сильный ветер и стал швырять «пароходы» друг на друга и на стенку, у которой они стояли. И всё бы ничего, если бы не один очень сильный порыв ветра, который так дёрнул наши теплоходы, что лопнул наш мощный кормовой швартов, по сути единственный на котором держалась связка всех пришвартованных к нам.

    Мы с Мишей услышали громкий, хлёсткий удар по стали нашего теплохода. Сначала не поняли в чём дело, но потом увидели, как вся связка «пароходов» пошла к середине залива, оставаясь на одном нашем носовом швартове. Хорошо, что на корме никого не было, а то трос, прилетевший на палубу, мог этого кого-то и разрубить.

    Миша пулей бросился к рычагам управления и запустил оба двигателя, крикнув мне - Беги, буди капитана! Капитана будить не пришлось. Я ещё не успел добежать до каюты, как дверь открылась, и из неё выскочил Владимир Васильевич, наспех натягивая футболку. Он услышал, что двигатели завелись, и сразу сообразил, что что-то не ладно.

   - Что случилось? – на бегу спросил Владимир Васильевич.
   - Оторвало нас от берега, трос порвался – ответил я.
   - Беги на палубу, готовь другой трос – скомандовал мне капитан и заскочил в рубку.

   Миша уже выровнял теплоход, подтянул корму к причалу и ждал капитана. Я приволок на корму с носа трос, которым страховали баржи на сцепке. Миша передал управление капитану и выскочил на берег принимать от меня другой швартов. Я подал ему трос, и он накинул огон троса на береговую тумбу. Я замотал швартов вокруг нашего кнехта, предварительно скинув с него рваный трос. Всё, мы победили!

    Сели с Мишей на корме перекурить. Появился зевающий Роман, значит, вахта наша кончилась. Я встал уходить, когда Миша меня остановил:
   - А ты, куда это собрался?
   - Отдыхать – говорю – вахта то наша уже тю-тю.
   - Э, нет брат - говорит Миша – нам с тобой ещё порванный швартов ремонтировать. Тот, на чьей вахте случилась поломка, тот её и устраняет.
   - А зачем? – спрашиваю – У нас же трос не единственный, у нас ещё есть троса.
   - Да, есть, но каждый имеющийся трос у нас для определённого назначения – сказал Миша и продолжил:
   - Вот ты приволок баржевой страховочный трос с носа, и молодец, сообразил. Но теперь его нужно будет вернуть обратно, потому, что в нужный момент не окажись его на месте, что ты будешь делать? Бежать за другим тросом? Да за это время нас так повернуть и вывернуть может, что пойдём мы на дно рыб кормить.
   - Ну и как мы его будем ремонтировать? – всё равно не понимал я. – Это ж стальной трос, тут же наверно какое-то специальное приспособление надо. Как мы его будем заплетать?
   - Руками, руками – ответил Миша.

   Я, конечно, знал теоретически, как заплетается сплесень (вплетение конца троса в тело основного), но на практике никогда даже не видел. Тем более сплесень толстого стального троса.

   - Вот сейчас и увидишь – сказал Миша и хитро подмигнул.

   Он пошёл на бак в мастерскую и вернулся, неся в руках огромную железную свайку (специальное шило для разведения прядей троса), плоскогубцы, молоток и моток стальной проволоки. Затем мы с ним вытащили из румпельной (кормовое отделение, где находятся механизмы рулевого управления) сварочный аппарат и Миша ловко отсёк от оборванного троса разлохмаченные пряди. Сунул мне подрезанный конец и сказал расплетать пряди на длину около полуметра. Потом он согнул трос, образовав петлю будущего огона, и наказал мне его крепко держать. Сам принялся раздвигать пряди цельного троса свайкой и просовывать в них расплетённые пряди.

Кода все пряди были вплетены в трос, торчащие из троса концы прядей Миша отрезал сваркой. Потом Миша сделал клетневание сплесня - обстучал трос молотком, уплотнил плетение. И мы приступили к накладыванию марки (перевязка сплетённого участка троса проволокой или верёвкой). Аккуратно, шлаг к шлагу, намотали проволоку на сплесень, закрыв торчащие острые кусочки прядей троса. Получилось красиво, я даже не ожидал.
   - Вот и всё – сказал Миша – ничего сложного. А вот теперь можно и отдыхать.

Часть пятая по ссылке: http://proza.ru/2021/12/20/737