Часть 5. Дары рек и смертельные объятия

Часть четвёртая по ссылке: http://proza.ru/2021/12/20/734

   В Сызрань пришли ближе к полудню, стали под разгрузку. Я заступил на вахту, а ребята пошли в город. Мне тоже очень хотелось посмотреть город, и я с завистью провожал их с разгружающейся баржи. Вздохнув, я отвернулся и пошёл контролировать её осадку.

Вся вахта прошла в швартовках, перешвартовках и я прилично устал. В конце вахты я поднялся в рубку и Владимир Васильевич сказал:
   - Ничего, успеешь ещё в город. Завтра ещё будем грузиться, вот и сходишь. А сейчас иди, отдыхай. Ребята там тебе пива купили.

   В каюте Саша уже сидел с бутылочкой пива и скучал. Я присоединился к нему, и мою усталость как рукой сняло. Я взял гитару, и мы с Сашей стали петь песни. Через открытое окно и с выключенными двигателями нас хорошо было слышно снаружи. Мимо нашего окна прошмыгнули девчонки (дочки капитана), стали не далеко от окна у фальшборта, стесняясь подойти ближе, и стали слушать.

Подошёл старпом Серёжа и Вовчик, стали у окна и стали нам подпевать. Я угостил их американскими сигаретами. Серёжа взял две сигареты и засунул их за оба уха.
   - А чего не куришь? – спрашиваю Сергея.
   - Потом покурю. – сказал Сергей – Такие сигареты надо курить за чашечкой кофе.

Потом подошла Нина с женой капитана.
   - А мы вот думаем, кто это так красиво поёт? – сказала Нина.
   Они стали рядом с девочками и тоже стали слушать. Нина вскоре убежала готовить ужин. Вечер был прекрасный.

   Из Сызрани мы пошли переходами вверх по Волге. Проходя мимо Тольятти, капитан высадил жену и дочек. После очередного перехода, поднявшись немного выше Тольятти, мы стали под погрузку щебня. Сергей (старпом) в ночную вахту случайно напоролся носом теплохода на бетонный выступ пирса при очередном перетаскивании барж. Удар пришёлся выше ватерлинии с правого борта и затоплению не грозил, но образовалась приличная пробоина размером примерно в 300-400 мм. При выходе на открытую акваторию и волне определённой высоты, вода захлёстывала в эту брешь. Не смертельно конечно, но в трюме появилась вода.

Капитан связался с диспетчерами и нас с грузом направили опять в Сызрань с расчётом, что мы зайдём в Тольятти на завод, и дырку залатают.

До Тольятти шли на малом ходу. Двигались осторожно, чтобы не поднимать большой бурун форштевнем (нос судна, продолжение киля вверх), от которого вода попадала в образовавшуюся дыру. Вода заливалась в пробоину, и мы время от времени её откачивали из трюма. И хотя мы были не далеко от базы, но переход на малом ходу занял больше суток.

    Придя в Тольятти, мы оставили баржи на рейде, а сами зашли в завод. Сначала нас предполагали поднять на слип (сооружение для подъёма судов), но технолог, осмотрев повреждение, решил произвести ремонт на плаву. Мы подошли к стенке правым бортом и пришвартовались. На корму нам положили краном бетонные болванки, чтобы притопив корму нос немного поднялся из воды. Спустили на воду небольшой плотик и на него запрыгнули рабочие с инструментом. Они долго размечали, резали обшивку, потом ушли готовить латку.

    Латку привезли на тележке, подцепили её краном и опустили на плот. И опять закипела работа. Рабочие опять резали, размечали и опять резали. Наконец латка была подогнана, и сварщик принялся её варить. Приварив латку, рабочие вылезли с плотика и опять исчезли – у них кончилось рабочее время.

    На следующий день опять появились рабочие. Они принесли воздушные турбинки, зачистили все швы и латку и ушли. Ещё через некоторое время пришли маляры, загрунтовали заделку, и снова пропали на долго, видимо ожидая высыхание грунта.

    Наконец снова появились маляры и уже окончательно выкрасили корпус. Кран снял груз с кормы, и нам можно было уходить. Не много не мало, но весь ремонт занял чуть больше суток. Мы потеряли сутки полезного времени. Но что поделаешь, от ошибок и случайностей никто не застрахован. Мы продолжили рейс.

   Однажды ребята подсказали мне, что можно купить с земснаряда рыбу солёную и совсем не дорого. Работники земснарядов часто промышляли ловлей рыбы сетями. Это конечно было запрещено рыбоохраной, и они это делали в «тихую».

    Я загорелся и при очередной погрузке за Казанью, в районе Зеленодольска, я пошёл на земснаряд и стал искать хозяев. Я обошёл надстройку и за земснарядом увидел приличную заводь в которой стояли сети. Потом появился хозяин сетей. Он отвёл меня в какую-то подсобку и стал открывать бочки с засаливающейся рыбой. Рыба была разная, крупная, хорошая. Бочки были разные по времени засолки, их было много, видимо и покупателей тоже было не мало. Я выбрал чехонь совершенно недавней засолки, чтоб не была сильно солёной. Она была просто огромная, такую я никогда раньше не видел.

    Рыбак рассказал, что с ней надо дальше делать и немного рассказал о засолке. Расплатившись, я поднялся на теплоход и развесил её на веревке, на корме. Проходя мимо, все восхищались «пойманной» мной рыбой, одобряли покупку. Рыба чудно пахла, но есть её было ещё рано. Через день погода, до сих пор радовавшая нас чистым небом, тёплым солнышком, испортилась, пошёл дождь. Рыбу надо было убирать, но куда? Она ещё была не готова. Я спросил капитана, и он сказал повесить её в Озонаторной (помещение, где очищалась и озонировалась забортная вода, превращаясь в питьевую).
   - Там она никому мешать не будет, да и мух там не бывает – сказал капитан.

   Через время в озонаторной поднялся такой неприятный запах, что мне пришлось рыбу снять и промыть в умывальнике от этого запаха. После чего я вывесил её снова на воздух, благо дожди прекратились.

Ещё через некоторое время мне показалось, что рыба уже готова. Я снял её, завернул в газету и положил в каюте в свой шкафчик. Через пару дней мы с Сашей стали ощущать запах подгнивающей рыбы. И снова я промыл свою рыбу и повесил на воздухе. Только теперь я натянул верёвку под верхней палубой вдоль борта. И чего раньше не догадался? Там она хорошо проветривалась, дождь ей был не страшен, и она никому не мешала. И я даже забыл о ней надолго. Когда вспомнил, она была действительно уже совершенно готова. И вот тогда, я ее, завернув в газету, положил в шкафчик, и она больше нас с Сашей не беспокоила.

А когда я привёз рыбу домой, и мы её стали кушать, то оторваться от неё было не возможно. У рыбы был какой-то особый запах и вкус. Такой вкусной рыбы мы ещё никогда не ели. Не знаю, толи моя своеобразная сушка рыбы повлияла на этот вкус, толи её засолка, а может, сама рыба была такая хорошая, но и потом мы вкуснее этой рыбы рыб не встречали. И всегда когда ели сушёную, вяленую рыбу, всегда вспоминали и вспоминаем ту чехонь, что я привёз с Волги.

   В очередной раз, спускаясь с грузом вниз по Волге, сразу за Зеленодольском нас застал сильный шторм. Вахта была капитанская после полуночи. Я занимался в машине очередным обслуживанием двигателей и стиркой ветоши, как почувствовал, что меня странным образом бросает на горячие двигателя. То на один, то на другой. Не сразу, но я понял, что снаружи нас настигла непогода и теплоход качает. В иллюминаторы стала захлёстывать вода и я, было, полез их закрывать, как проснулся громкоговоритель и скомандовал:
   - Дима, задраивай все иллюминаторы и люки.

   К орущему и хрипящему динамику я уже привык, поэтому переспрашивать в «дудку» я уже не стал. Я задраил все иллюминаторы в машине, потом закрыл верхние фонари. Они закрывались легко, специальными винтовыми крутилочками, идущими снизу к фонарям. Всё, машина была герметично задраена.

Затем динамик скомандовал подняться наверх. В рубку можно было попасть только снаружи с кормы через верхнюю палубу. Я поднялся на главную палубу и воочию увидел, что творится снаружи. Снаружи стояла темень, дождь лил стеной, а волны разбиваясь о борт, пытались перевернуть теплоход. Они закидывали свои языки на палубу, а потом вытекали струями в отверстия фальшборта. Пробираться по палубе и трапикам приходилось почти на ощупь. Ветер пытался сорвать с меня одежду и вообще сдуть меня с теплохода. Я быстро проскочил на корму, вбежал по трапу с главной палубы на верхнюю, а с верхней пулей влетел на мостик и заскочил в рубку. В рубке было сухо тепло и уютно. Капитан с Мишей были спокойны как удавы. Сразу было видно, что с подобными ситуациями они сталкивались не раз.

   - Что, страшно в машине? – спросил Владимир Васильевич.
   - Да, не особо, но жутковато с непривычки – отвечаю я.
   - Ты понял, что я тебе говорил по громкой связи? – продолжил капитан. – Всё задраил?
   - Конечно – говорю – всё задраил, «машина» в норме всё работает как часики.
   - Хорошо – ответил капитан и уставился в экран радара.

   И тут только до меня дошло – а как же мы идём, если ничего не видно?
   - Хочешь посмотреть? – спросил капитан.
   - Спрашиваете, конечно, хочу – отвечаю я, и подошёл к экрану.

   Экран не большой, круглый. По экрану бегает зелёная светящаяся линия, оставляя за собой таящее следом изображение.
   - Линия изображает радар. Он крутится у нас над головой на мачте, на крыше рубки – объяснил капитан и сразу продолжил:
   – Центр экрана это мы. Видишь рисунок, который оставляет линия? Это обстановка вокруг нас. Вот маленькое пятнышко, двигающееся на нас, это сухогруз. Он нас видит точно также и находится метрах в двухстах от нас слева.
   - А как Вы узнали, что это сухогруз? – спросил я.
   - Я с ним связался по рации – ответил капитан. – Я дал ему отмашку. Расходимся с ним левыми бортами.
   - А это берег? – указал я на извилистый контур слева.
   - Да, это Казань – ответил капитан.
   - Класс! Видно всё как на ладони – восхитился я.
   - Конечно – засмеялся капитан.
   К концу вахты ливень начал стихать, качка успокоилась, а утром уже было чистое небо и тёплая погода. Из дождевого фронта мы вышли.

   После серии переходов вниз по Волге последовала серия переходов наоборот вверх по Волге. Поднимаясь, выше и выше мы достигли Чебоксар, и нам надо было проходить шлюз Чебоксарской ГЭС в Новочебоксарске. Я радовался, что теперь у нас есть новенький совершенно прямой трос и что с таким тросом теперь нам все моря… в смысле реки… в смысле шлюзы… по колено.

    Шлюза в Чебоксарах в принципе ничем не отличались от шлюзов в Нижнекамске, но здесь меня ждал не приятный сюрприз. Когда мы зашли в камеру и стали швартоваться к поплавкам, ближайший поплавок оказался с разогнутым рымом. Видимо какое-то массивное судно так повело в шлюзе, что оно своей массой разогнуло толстенный крючок. Мне опять «повезло» - предстояла война Джека Воробья с Гектором Барбоссой.

    Пока было тихо и ничего не крутило, огон швартова не плохо держался на гаке поплавка. Но как только началось шлюзование, пошли водовороты и дьявольская пляска поплавков, швартовный конец легко соскальзывал с загогулины поплавка, и мне приходилось снова и снова перешвартовываться, накидывать его обратно, а капитану постоянно дёргать двигатели. Поплавков на длине баржи было несколько, и можно было бы швартоваться к другим поплавкам, но ни один из них не находился в достаточной близи к другим нашим кнехтам. Оставался один вариант, и я его отрабатывал. После шлюзования и вахты уставший, но гордый я уснул мёртвым сном.

   Самой дальней нашей точкой путешествий по Волге был Козьмодемьянск. В Козьмодемьянск мы пришли ночью. К капитанской вахте баржи разгрузили, и мы поставили их как всегда на рейде в ожидании погрузки.

    Погода стояла переменчивая – то солнце светит, то дождик накрапывает. Во второй половине дня усилился ветер и начал мотылять наши пустые баржи. Пустые баржи лёгкие, высоко торчат из воды. Они словно воздушные шарики катались на воде, норовя оторвать цепи якорей лежащих на дне. Мы подхватили баржи и спрятали их в не широком заливе левого берега, где ветер не так сильно бушевал. Ветер дул сверху реки и баржи стали вдоль залива. С одной баржей мы остались в сцепке и вскоре поставили её под погрузку, также, не отцепляя её.

    После того как земснаряд набузовал в баржу четыре кучи щебня, мы её оттащили на рейд. Гружёная баржа тяжела, сидит низко, ей не страшен ветер и на рейде, на открытом пространстве, с ней легче работать, чем в узком заливе.

    Зайдя в залив за второй баржей мы увидели, что обстановка изменилась – ветер изменил направление. Баржа до этого стоявшая вдоль берега теперь стоит поперёк залива. И более того корма от берега находится так близко, что к ней сзади не подойдёшь, чтобы зацепить её за балку. Мы подошли носом к корме баржи сбоку, и Миша поднялся на баржу. Я приготовил страховочный швартов, передал его конец Мише и он накинул огон троса на левый кормовой кнехт баржи. Я в свою очередь заложил трос на левый кнехт теплохода, и капитан дал задний ход. Мы развернули баржу вдоль берега, и капитан попытался тыкнуться автосцепом в балку баржи, но не тут-то было. Пока теплоход отходил, подруливал и подходил к балке, баржу быстро разворачивало ветром обратно к берегу, и теплоход не успевал подойти к балке.

    После нескольких неудачных попыток состыковаться таким образом, капитан принял решение пришвартоваться к корме баржи двумя страховочными швартовами с левого и правого борта. Тогда баржа становилась более послушная.

    И вот при очередной попытке разворота баржи я случайно, по неопытности, подал Мише конец швартова стоя межу тросом и автосцепом. Миша в суете не заметил моей оплошности и успел накинуть швартов на кнехт баржи. Баржу начало снова разворачивать ветром к берегу, теплоход стал отходить от кормы баржи, трос начал натягиваться и медленно прижимать меня к автосцепу. Я увидел перепуганные глаза Миши, но он ничего не мог сделать. Трос лёг мне на грудь и нежно прижал меня к мощной чугунной громаде автосцепа. Я попытался выбраться, но железные объятия троса не дали это сделать. Трос подержал, подержал меня у автосцепа и стал ослабляться. Не сразу, но трос так отпустил меня, что мне удалось пошевелиться, а потом выпрыгнуть из его объятий. И как только я выпрыгнул трос вслепую ища мою грудь и не найдя её, опять натянулся и начал терзать чугун автосцепа скрепя и оставляя полосы на краске как от когтей. Затем трос опять ослаб, обвис, и только тогда Миша смог скинуть его конец с кнехта баржи.

   - Ничё се!!! – сказал я громко.
   - Ты цел? – крикнул перепуганный Миша.
   - Да – ответил я.

   Баржу опять развернуло кормой к берегу. Дело было не закончено. Надо было операцию повторить снова. Теперь я подал конец швартова правильно стоя за тросом. Трос опять обнял автосцеп, только теперь всё шло по плану. Баржа развернулась, капитан ослабил набитые троса, и мы злосчастный швартов закрепили на правом борту в штатное положение.

    Когда всё было готово, капитан дал задний ход. Швартовы набились (натянулись), теплоход, баржа и якорная цепь вытянулись в струночку вдоль берега. Капитан резко дал «передний». Теплоход и баржа сблизились, и автосцеп впился своими зубами в балку баржи. Операция была завершена успешно. Мы поставили баржу под погрузку. Наша вахта кончилась. Пришёл Роман и я передал ему бразды правления.

    Я поднялся  на мостик, из рубки вышел возбуждённый  капитан. Видимо он заготовил длинную бранную речь, но всё ограничилось парой фраз.
   - Ну, ты даёшь! Ну, даёшь! – несколько раз повторил капитан – Всё нормально? Цел? Грудина как?
   И капитан осмотрел и ощупал меня с ног до головы.
   - Да, цел – говорю – ни одной царапины.
   - Ну, ты в рубашке родился, не иначе. Дай сигарету.
   Я дал капитану сигарету. Владимир Васильевич глубоко затянулся, и ему стало легче. Капитан бросил курить давно, а тут такой напряг, как тут не закурить.

   Мы с капитаном долго стояли на мостике и молчали. Говорить, собственно было нечего, мы оба друг друга понимали без слов. Нам почему-то нужно было побыть вместе рядом и слова были лишними.

   Когда я неправильно подал трос и Миша его успел накинуть на кнехт, капитан сразу понял опасность ситуации. Теперь моя жизнь была в его руках, и от него теперь зависело, перережет меня трос или нет. Он, то включал, то выключал двигатели, то пускал их враздрай, одновременно управляя насадками (рулями). Очень манёвренный теплоход под умелыми действиями капитана позволил сделать невозможное - ослабить трос, который  не только по плану, но и по всем законам физики обязан был обнять автосцеп.

    Капитан меня спас и мне впору было праздновать второе рождение. Я же почему-то не чувствовал страха. Осознавать, осознавал, даже было чувство вины, а страха не было. Всё происходило как-то обыденно: сначала я думал только о том, что надо как-то выбраться из-под троса, а потом что, да, чуть не улетел на небеса и в следующий раз надо быть внимательнее….

   В Козьмодемьянск мы ещё заходили не раз. Из Козьмодемьянска мы везли в основном щебень. Однажды поставили под погрузку одну баржу, а тут сразу сообщили, что освободился ещё один земснаряд и предложили вторую баржу поставить к нему на погрузку. Вариант хороший в плане сокращения времени погрузки, и грех было терять такой шанс. Капитан сразу согласился. Для этого надо было оставить меня на этой барже управлять погрузкой, а они с Мишей пока поставят грузить вторую баржу к другому земснаряду.

   Земснаряд техническое судно, предназначенное для очистки или разработки дна, углубления какой либо акватории, добычи песка, щебня или гравия. Грунт, который поднимал земснаряд со дна, нужно было куда-то девать, поэтому специальной системой транспортировки, этот груз выбрасывался наружу через специальный лоток. Снаружи под лоток подставлялась какая-то посудина (судно, баржа), которая этот грунт вывозила по назначению.

    Поскольку лоток на земснаряде находился в одном месте, то баржу нужно было перемещать вдоль земснаряда, чтобы заполнить весь трюм. Для большинства земснарядов старого поколения баржу двигал теплоход, а матросам на палубе надо было сначала отшвартоваться, а после передвижки снова швартовать баржу к земснаряду. Для этого нужно два матроса на барже.

    Земснаряд, который грузил мою баржу, был из новых проектов технических судов, более автоматизированных, и баржу передвигал сам, поэтому на барже достаточно было одного человека. Это и явилось главным аргументом для капитана, чтобы оставить меня одного на барже командовать погрузкой.

   Мы подошли к земснаряду, и матрос с земснаряда подал мне свой кормовой швартов. Я накинул его на кормовой кнехт баржи. Затем он подал мне второй швартов с носа и, потравив его своим шпилем, дал возможность мне вытянуть его до среднего кнехта баржи, где я его на кнехт и надел. Земснаряд набил оба троса, и баржа прижалась к борту земснаряда. Капитан видя, что всё идёт по плану, дал команду Мише расстыковаться. Миша развёл автосцеп, и теплоход пошёл грузить вторую баржу.

   Земснаряд загудел, загремел и из лотка полился грунт, громко стуча щебнем по дну пустого трюма. Сначала лилась почти одна вода с грязью и редким щебнем. Потом грунт загустел, воды стало значительно меньше, грязь исчезла, и в трюм посыпался чистый мокрый щебень. Куча стала расти, а я начал контролировать осадку кормы. На обоих бортах баржи в носу и корме имелась шкала осадок. Баржа начинала грузиться с кормы и по мере увеличения кучи корма оседала. Нужно было не прозевать момент, когда корма осядет в воду до определенной риски шкалы.

   Время уже было летнее, днём уже было жарко. Я разделся и стал принимать воздушные и солнечные ванны, как вдруг разлетались вокруг слепни и стали меня жалить. Я начал от них бегать и отмахиваться, потом пришлось одеться и терпеть жару. Пока боролся со слепнями, я чуть не прозевал осадку кормой. Подал знак на земснаряд и земснаряд затих - погрузка остановилась. Затем земснаряд, управляемый из рубки начал травить кормовой конец швартова, а носовой наоборот подтягивать. Баржа передвинулась на следующую кучу, и земснаряд снова загремел щебнем о дно трюма. Атака слепней прекратилась, и я снова разделся.

   Рядом с первой кучей щебня выросла вторая. Корма села ниже грузовой ватерлинии, но до соответствующей отметки. Я быстро оделся и подал знак на земснаряд. Земснаряд опять затих. Теперь от меня требовалось самое сложное – перекинуть швартовы на носовые кнехты баржи, чтобы земснаряд смог сыпать носовые кучи.

    Земснаряд потравил кормовой швартов, и я его перетащил ближе к центру баржи и накинул на кнехт. Земснаряд подтянул этот швартов, и баржа сместилась. Теперь я ухватился за потравленный носовой швартов, снял с кнехта и потащил его в нос баржи.

    До этого момента всё шло хорошо и по плану, но с этого момента что-то пошло не так. Опять налетела стая слепней, и как мне показалось, гораздо здоровее и злее первых. Думаю, их пригнал усилившийся ветер. Они с остервенением стали кусать голые участки тела, и мне даже показалась, что и прокусывать одежду. Боковой ветер в купе с течением реки стал отваливать нос баржи от земснаряда. Я, держа одной рукой огон швартова, сначала отмахивался от летающих монстров, но по мере удлинения троса и увеличения его веса второй рукой пришлось схватиться за поручень комингса трюма и страховать себя, чтобы трос меня не потащил за борт.

    С каждым метром становилось всё труднее и труднее идти. Трос вытянулся до неимоверной длинны и погрузился в воду. Казалось, стоит мне отпустить поручень, и я вместе с тросом совершу прыжок в воду и побью все рекорды мира по прыжкам в воду. Уже было не до слепней. Нос баржи отходил всё дальше и дальше от земснаряда, а трос становился всё длиннее и длиннее. На земснаряде продолжали его травить в надежде, что я все-таки доберусь до кнехта.

    На палубу земснаряда выскочил матрос и что-то мне кричал. Из-за ветра и уже приличного расстояния, я его не слышал. Теплохода и капитана не было, чтобы спасать меня и баржу, надо было выкручиваться своими силами, которые уже иссякали. Пальцы рук от постоянного напряжения уже начали разжиматься.

    И тут до меня дошло – до носового кнехта мне не дотянуть, надо накидывать огон на ближайший кнехт. Ха! Легко сказать накинуть на кнехт трос, который меня сейчас утянет к царю речному. Я уже опустился на коленки на палубу и практически полз. До ближайшего кнехта дополз, но из такого положения накинуть петлю троса не получалось. Надо вставать. С трудом, удерживаясь на палубе, и упираясь ногами в кнехт, я встал. Теперь надо было обхватить двумя руками петлю огона ближе к её основанию, и только тогда пытаться накинуть её на тумбу иначе пальцы руки держащей трос враз прижмёт к тумбе и отрежет навсегда.

    После нескольких попыток схватить второй рукой трос и стольких же прощаний с жизнью мне все-таки удалось схватить правильно огон и я его опустил таки на тумбу кнехта. Резко отпустив огон меня, отбросило назад, и я стукнулся затылком об комингс трюма. Но ссадина на затылке была ничто по сравнению с тем, что меня ожидало, не удержи я злосчастный швартов. Но это был ещё не конец.

   Земснаряд подобрал вытравленный трос, выровнял баржу под погрузку третьей кучи, прижал баржу к борту и включил подачу щебня. У земснаряда был свой план по погрузке и так же как у нас ограничен временем, а мы потеряли целый час.

   Матрос на палубе земснаряда сказал:
   - Ну что же ты, я ж тебе кричал - кидай огон на ближайший кнехт.
   - Я тебя не слышал – говорю – далеко было, ветер.
   - Ну, хорошо, что сам догадался – продолжал матрос. – А то оторвало бы твою баржу, и пустился бы ты в самостоятельное плавание по Волге. Пришлось бы твой теплоход вызывать, чтоб тебя вылавливал.

   - Ладно – сказал матрос – сейчас насыплем тебе третью кучу, а потом швартов всё равно надо будет перекинуть на носовой кнехт иначе лоток не достанет засыпать вам последнюю кучу. Тогда будет уже легче – нос осядет, баржа станет тяжелее и ветер уже не так будет её сдувать.

   Я пошёл на бак баржи и прилёг на доски, которые Миша для чего-то приготовил. Всё тело гудело, кисти рук отваливались, и я постарался расслабиться. Немного отдохнув я стал контролировать осадку носом. Когда метка осадки носа для засыпанной третьей кучи коснулась воды, я дал отмашку на земснаряд, и погрузка прекратилась.

    Я пошёл к кнехту снимать швартов. Матрос, стоящий у шпиля земснаряда дал некоторые наставления:
   - Сейчас я потравлю трос. Ты снимай огон и быстро тащи его. Я включу максимальную скорость на шпиле. Надеюсь, больше так тебя не отвалит. Ну, с Богом!

   И матрос включил двигатель шпиля. Я сразу ухватился за петлю швартова и потащил трос. Нос баржи всё равно стал отходить, но уже не так шустро как в первый раз. Я тащил трос, со всей силы стараясь как можно быстрее достигнуть носа, но движение ограничивалось шпилем – быстрее, чем он крутился и вытравливал трос, двигаться было нельзя. Наконец я добрался до носового кнехта, даже не замочив обвисший трос в воде. Уже зная как надо действовать, я перехватился, взял обеими руками огон и набросил его на тумбу кнехта. Земснаряд тут же стал работать своими шпилями и подтянул носовую часть трюма баржи к лотку.

   - Ну, вот и молодец – сказал матрос, когда я подъехал к нему – всё сделал на «пять».
   - Я старался – улыбаясь, ответил я.
   - А за первый раз тебе «двойка». Ну, ничего, научишься – сказал матрос и пошёл по своим делам.

   Земснаряд ещё не успел досыпать последнюю кучу, как появился наш теплоход. Капитан пристыковался к барже, и я поднялся на мостик. Капитан с Мишей уже стояли там.
   - Как дела? – спросил капитан.
   - Да, всё нормально – ответил я и рассказал им приключившуюся историю.
   - Вот любишь ты приключения – сказал, улыбаясь, капитан и продолжил:
   - Мы собственно пришли, чтоб тебя сменить. Вахта наша заканчивается.
   - Правда, – говорю – а что уже четыре часа? У меня-то часов нет.
   - Да, сейчас придёт Рома. Покажи там ему, что к чему – ответил капитан.
   Пришёл Рома. Я ему сдал вахту и пошёл отдыхать.

Часть шестая по ссылке: http://proza.ru/2021/12/20/744