Таня. Любовь...

    (Отрывок из Романа "Путник ночной звезды")
* *
«...Мы с тобой не играли в любовь,
Мы не знали такого искусства,
Просто мы у поленницы дров
Целовались от странного чувства...»


Любовь

1.
Окончив первый курс Кировского горно-химического техникума, куда поступил после увольнения из тралового флота и, получив стипендию за летние месяцы, Николай отправился в Тотьму через Вологду. Так спешил, опасаясь опоздать к выпускному вечеру студентов педагогического училища, что не заехал к родственникам, решив их навестить на обратном пути и встретиться, наконец, с отцом.
В Тотьме, куда прибыл ранним утром на пароходе, Николай первым делом отправился в общежитие Лесотехнического техникума, надеясь разыскать бывших сокурсников, однако никого не застал. Рано встававшая пожилая комендантша общежития Николая узнала, припомнив, как он играл на гармони и пел озорные частушки.
– Без тебя, парень, в общежитии скучно стала. Ребята выпивать стали и девок бесстыжих водить. Ох, и намаялась я с ними, девок гнать и с бутылками не пускать! Только с неделю назад, после выпускного вечера, разъехались кто куда. Назначения получили в леспромхозы. Вот когда работать начнут, тогда и ума прибавится, – решила комендантша.
– А в Педагогическом училище был выпускной вечер? – затаив дыхание, спросил Николай.
– Выпускной вечер в педагогическом состоится или сегодня или завтра, – задумалась комендантша и тут же уточнила, – Нет, пожалуй, что сегодня. Ну да, сегодня, первого июля. Племянница моя там учится, первый курс закончила. А тебе, парень, зачем?
– Знакомая там у меня. Училище заканчивает. 
– Тогда прощай, парень, с Богом! – Комендантша перекрестила Колю и пошла по своим делам.
Коля взглянул на свои новые наручные часы, купленные в Архангельске. Стрелки показывал половину седьмого утра. Городок просыпался, на улочках появились горожане, спешившие на работу. На невысокого паренька в простенькой курточке и кепке, с чемоданчиком в руке никто не обращал внимания.
Подумал, – «не зайти ли к Сергею домой?» – Однако не решился, вдруг тоже уехал по назначению в какой-то из леспромхозов богатой лесами Вологодской или соседней Архангельской области.
Николай не спеша дошёл до педагогического техникума и, прочитав объявление о выпускном вечере, который состоится сегодня, – «надо же, чуть не опоздал!», – облегчённо вздохнул и тут же задумался – «куда теперь?» День только начинался и обещал быть погожим.
«Схожу в женское общежитие», – наконец решил он, – «Может быть, Таню увижу…»
За прошедшие два года Николай получил от неё всего два письма.
Первое письмо с коротким новогодним поздравлением на вложенной в конверт праздничной открытке, было отослано на архангельский адрес Управления тралового флота, и он получил его в конце мая после возвращения траулера в Архангельск. О себе Таня на открытке ничего не писала, только поздравила и всё… 
Второе письмо после нескольких безответных писем, пришло, наконец, на адрес Кировского горно-химического техникума и очень обрадовало Николая. В конверт была вложена фотография Тани с подругой. За прошедшие два года Таня почти не изменилась, разве что немного подросла, а на её голове почему-то была прикрывавшая волосы тюбетейка. Коля показывал фото любимой девушки сокурсникам, большинство из которых были его моложе. Те шутили, – «узбечка что ли твоя невеста?»
Вот и женское общежитие. В открытые настежь окна светит ласковое утреннее солнышко. Девушки просыпаются, умываются, приводят себя в порядок. Вот одна вышла на улицу, повесить на натянутую бельевую верёвку кое-что из белья.
– Доброе утро! – поздоровался Коля.
– И вам доброе, – прикрыв глаза от солнца ладонью, ответила девушка.
– Агафонову Таню знаете?
– Знаю, а что?
– Скажите ей, пусть выйдет.
– Если куда-нибудь не ушла, позову. А вы кто? Как ей сказать?
– Скажите, что Николай приехал.
– Ладно, ждите, – пообещала девушка.
Николай присел на скамеечку и поставил у ног чемоданчик. Потом передумал. – «Что если глянет в окно, увидит и не выйдет?..»
Поднялся и отошёл в тень набиравшей цвет раскидистой липы.
Таня показалась минут через пятнадцать. На её ладной фигурке был пёстрый халатик, на ногах домашние тапочки. Вышла на крыльцо, зевнула, прикрыла ладонью глаза от солнца и огляделась.
Коля вышел ей навстречу.
– Здравствуй, Таня? Не ожидала?
– Ах! Это ты? – Девушка ахнула от неожиданности и присела на крылечке.
– Когда же ты приехал? Откуда? Ой, да что я говорю! Прости, Коля, никак не ожидала. Светка сказала, что Николай какой-то ждёт, а таких много, о тебе я и не подумала. Прости…
– Вот и я, Таня! Ты ещё не до конца проснулась, а я к тебе из Кировска прибыл, чтобы поздравить с окончанием училища! Встречай! – улыбнулся Коля. Однако вымученная улыбка тут же исчезла с его растерянного бледного лица. Он был сильно огорчён первыми минутами такой желанной для него встречи с любимой девушкой, не будучи уверен, что и она этому рада.
«Не встала, не выбежала, не обняла…»
– Здравствуй, Коля! Рада видеть тебя подросшего и окрепшего! – привстала с крыльца и тут же уколола. – Скажи, откуда же ты взялся, да в этакую рань?
– Утром сошёл с парохода. Спешил увидеть тебя. Сегодня ведь в училище твой выпускной вечер.
– Вот и увидел. Спасибо что не забываешь. Что, как и прежде нравлюсь? – подмигнув, опять уколола его Татьяна. – Вот что Коленька, погуляй пока. Мне нужно привести себя в порядок, причесаться, позавтракать, собраться. Тогда выйду, – пообещала она и вернулась в общежитие.
Николай был расстроен, он не так представлял себе эту встречу после долгой разлуки.
«Погуляй… Это сколько же времени тебя ждать?»
Тень от липы прикрыла скамеечку, на которую он вернулся. Потянулись долгие минуты тягостного ожидания…
На то чтобы собраться, причесаться и позавтракать, Тане потребовалось больше часа. Наконец она вышла к нему, красиво причёсанная, в светлом летнем платьице и белых туфельках на невысоком каблучке.
– А вот и я. И куда же мы пойдём?
– Погода хорошая. Давай пойдём к реке, посидим на косогоре, там, где растут берёзки, – предложил Коля.
  – Давай посидим, если ничего лучшего не придумал. Посидим, в водичку поплюём, – опять зачем-то уколола его Таня и оглянулась, удовлетворённо заметив, как любопытные девушки смотрели на них из раскрытых окон общежития.
Многие выпускницы педагогического училища, получившие назначения на работу во все концы необъятной страны, уже с завтрашнего дня начнут разъезжаться по домам на летние каникулы. Но уже с середины августа отправятся к местам назначения, чтобы, отработав на новом месте, нередко в далёкой и чужой для них республике Средней Азии или Закавказья по  2 – 3 года, или остаться там, или вернуться на родину. Для восемнадцатилетних девушек, мечтавших о замужестве, семье и детях, решение не простое, подчас судьбоносное…
Они облюбовали сухой косогор у реки, прикрытый от солнца плакучими берёзками и тополями. Коля открыл чемоданчик, достал несколько старых газет и расстелил на травке.
– Садись, платье не запачкаешь, – предложил Коля.
– Сяду, что же дальше? – смешливо посмотрев на своего кавалера, присела Таня.
– Рассказывай, что тебя привлекло в Тотьму. Вроде как моряком побывал, фотокарточку в форменке прислал. Понравилась. Потом ты опять поступил в техникум, уже в другой. Какой-то непоседливый ты, Коля, не серьёзный, а тебе уже ведь восемнадцать лет. Девушки в таком возрасте замуж выходят.
– В техникуме каникулы, а у тебя сегодня выпускной вечер. Повторяю, приехал к тебе сегодня поздравить с окончанием учёбы.
– Спасибо, за поздравление. Сегодня последний раз ночую в общежитии, а завтра или послезавтра, если собраться не успею, уеду на лето к мамочке в Космово. Знаешь где это?
– Знаю.
– Дома отдохну, повидаюсь с родственниками и знакомыми, а в августе поеду учить детей. Ох, как же далеко ехать! А куда деваться? От назначения ведь не отвертишься. Буду на новом месте преподавать русский язык и учить уму-разуму «чёрненьких ребятишек».
– Куда же ты поедешь? – растерялся Николай.
– В солнечный Азербайджан, вот куда! В горный аул. Говорят, там хороший климат и много всяких фруктов. Да и парни там южные и горячие. Такие парни, что берегись! – продолжала насмешливо язвить Татьяна.
– Вот Лидка, помнишь свою подружку, которую провожал до дому? Лидка никуда не поедет. Останется здесь. Замуж вышла за того парня, которого привёз ей из армии старший брат. Муж у Лидки работает на молокозаводе, машину водит, хорошо зарабатывает и подхалтурить может. Счастливая Лидка, уже с животом ходит.
Вот и меня парень один местный, в армии отслуживший, замуж звал. Только я отказалась. Не нравится он мне. Мрачный какой-то, молчун. Ты, Коля, не такой. На гармошке играешь, песни распеваешь, стишки сочиняешь. Ты интересный парень.
Да только мальчик ещё ты ещё, Коленька, не мужчина, – в очередной раз больно-пребольно уколола его Татьяна. – К тому же у тебя, Коленька, как говорится – «ни кола, ни двора». Да и в армии ещё не отслужил. А если на флот призовут, то на целых четыре года. Какая же девушка дождётся такого? Разве что та, которая очень любит и верит своему парню.
Николай опустил глаза. Что он мог ответить ей.
– Что же ты, Коленька, опустил головушку? – Таня погладила его по волосам. – Хороший ты, мальчик Коля, чистый, честный. Могу ли я тебя полюбить – время покажет или  же не покажет? Сама не знаю…
Вот что, – вдруг встрепенулась Татьяна, внимательно посмотрела на Николая и едва заметно улыбнулась,  – на выпускной вечер ты не ходи, а жди меня под той же раскидистой липой, с которой ты уже подружился. Вечер закончится в десть вечера, а я уйду пораньше. Погуляем по набережной. Стихи свои мне почитаешь. Ладно? 
   
2.
День тянулся мучительно долго. Коля уже в третий раз обошёл едва ли не все улочки небольшого городка. Кое-где мелькали знакомые лица людей, имена которых теперь и не вспомнить, не зря же прожил в Тотьме почти два года, однако его не останавливали и не расспрашивали, и он не останавливался. Зачем объяснять кому-то, откуда он и зачем здесь, в Тотьме.
Зашёл на небольшой рынок, прошёлся по рядам, посмотрел, чем торгуют, но ничего не купил. От скуки заглядывал в немногочисленные магазины и привлёк к себе внимание одинокого милиционера, приметившего праздношатающегося паренька.
– Гражданин, предъявите документы! – потребовал милиционер.
– Я что, нарушаю? – огрызнулся Коля.
– Все работают, а вы праздно разгуливаете.
– Вот мои документы, – Николай протянул паспорт. – Я в отпуске. Два года назад учился в местном лесотехническом техникуме. Приехал проведать свою знакомую, студентку педагогического училища. У неё сегодня выпускной вечер.
Милиционер заглянул в паспорт.
– Откуда прибыли? Где работаете? Что в чемодане?
– В настоящее время учусь в Кировском горно-химическом техникуме. Это в Мурманской области, – пояснил Николай, – а в чемодане мои личные вещи. Открыть?
– Не надо. Должен напомнить, что в городе могут быть залётные воры. После амнистии в марте прошлого года ещё не всех задержали. Так что проявляйте осторожность, товарищ Рубцов.
Милиционер вернул паспорт, и как полагалось по службе, приложил руку к фуражке.
Время обеденное. Коля проголодался и зашёл в столовую, мимо которой уже проходил, делая по городу первый круг. Присел за пустой стол и заказал подошедшей официантке обед и тёх блюд: маринованные грибы-маслята, щи с мясом, макароны с котлетой и компот из сухофруктов.
Поел с аппетитом, расплатился и вышел на улицу. Взглянул на часы – около трех часов, а ждать ещё семь…
Напротив столовой пивная. Зашёл. В углу двое пожилых мужчин. Разбирают тарань, попивают пивко, вяло обсуждают, а что непонятно. На вошедшего паренька взглянули и только, вернувшись к тарани и пиву.
Пива не хотелось, и Коля заказал стакан портвейна.
– Что так мало? Бери уж бутылку, – посоветовала озабоченная полногрудая продавщица.
– Хватит стакана, – ответил Коля. Выпил вино, расплатился и вышел.
– Креплёное вино слегка ударило в голову, приподняв настроение.
Помахав рукой наблюдавшему за порядком уже знакомому милиционеру, Коля заглянул в бакалейный магазин и принялся выбирать конфеты, которыми вечером угостит Таню. В деньгах он был пока не стеснён и мог себе позволить дорогие шоколадные конфеты.
Купил полкило «белочек» и полкило «медовых» пряником, а затем, устав мотаться по улицам, выбрался на берег Сухоны и присел на травку в том же месте, где они побывали утром. Прошлой ночью, которую провёл на пароходе, Коля не выспался, а потому прилёг и слегка вздремнул.
К семи вечера дневной зной спал и, просидев ещё часа полтора на облюбованном месте, Коля направился к педагогическому училищу.
«Вдруг вечер закончится раньше и Таня не станет его ждать?»
Скамеечка была занята влюблённой парочкой. Парень и девушка обнимались и целовались. Чтобы их не смущать, Коля отступил под сень знакомой липы и принялся терпеливо ждать, изредка посматривая на часы.
Первый июльский день, разгар лета. Скоро десять часов вечера, а светло и солнце ещё не зашло. Развернул и попробовал конфету. – «Вкусная, Тане понравятся».
Ближе к десяти часам на улицу стали выходить девушки, чаще с парнями, которые были приглашены на выпускной бал. Вот и Таня. С ней тоже какой-то парень. Коле стало не по себе: «Неужели обманет, мимо пройдёт с этим парнем в обнимку, и даже не заметит?..» Хотелось «волком завыть» от нестерпимой душевной боли.
Отлегло! Таня простилась с парнем, которого тут же подхватила под руку другая девушка.
Заметив Николая, Таня помахала ему рукой, – «Идём!»
Ноги сами вынесли их к реке, на утреннее место, ещё хранившее след от примятой травки. Нежно шелестели листья берёз. Неподалеку возвышался стог сена из скошенной и высохшей травы, на которую можно присесть, прилечь...
«И как это мы не заметили его днём?» – подумав, удивился Коля и тут же вспомнил сеновал и дурную бабу, которая совращала детдомовских малолеток. От таких воспоминаний ему стало стыдно. – «Вот ведь, не забудешь до гроба!..»
Потом вспомнил оставшуюся в Никольском Гету, которая обещала ждать его «хоть всю жизнь…»   
Над полноводной Сухоной повисла полная луна, отражаясь на речной глади. С востока, со стороны Архангельска показался буксир, тянувший  баржу с углём. Вот буксир поравнялся с отражением луны и рассёк его пополам.
– Со Шпицбергена уголь, – пояснил Коля.
– Где это? – спросила Таня.
– Далеко, в Арктике, в океане. Архипелаг Шпицберген принадлежит Норвегии, но там расположены наши шахты, в которых наши шахтёры добывают уголь. Недалеко от тех мест позапрошлой зимой брал рыбу наш траулер. 
– Помню, ты мне написал и прислал фотокарточку в морской форменке. Ты в ней выглядел старше и симпатичней. Почему же ушёл с корабля? Ты ведь там хорошо зарабатывал?
«Ты мне тогда не ответила», – припомнил Коля, обиделся, но промолчал.
– Знаешь, Таня, теперь начинаю жалеть. Экипаж наш был замечательный. Представляешь, в первый же день, как рассчитался, обокрали меня на вокзале. После Смерти Сталина была объявлена амнистия, после которой развелось повсюду воров. Задремал, а воры деньги вытащили. Много денег украли, хорошо хоть документы оставили. Не сразу решился обратиться за помощью, написал дяде Васе – это главный кочегар и механик на нашем траулере, –  так, мол, и так… Что ж ты думаешь, собрали деньги, выслали даже больше, чем было украдено. Вот оно, морское братство! Вовек не забуду!
Ушёл с траулера потому, что подучиться хотел, получить специальность механика, чтобы плавать на больших кораблях. В Кировске поступил в горный техникум. На третий курс не взяли, опять зачислили на первый. Год отучился с четырнадцати – пятнадцатилетними пацанами. Не знаю, хватит ли сил на второй год. Скука, наверное, тоже уйду, – признался Коля.
– Какой-то ты, Николай, не постоянный. Лесной техникум бросил, лучше бы доучился. Сейчас бы работал по специальности, деньги зарабатывал.
– Не моё всё это. И лес валить – не моё, и руду добывать – тоже не моё, – вздохнул Коля, – море люблю, плавать хочу и стихи люблю сочинять…
– А моё дело – детей учить. Вот диплом преподавателя в младших классах, – Таня достала из сумочки диплом в твёрдых серых корочках. – Потом поступлю на заочное отделение, доучусь, получу высшее педагогическое образование и стану преподавать в старших классах. К тому времени вернусь из Азербайджана. Хочу жить и работать в большом городе, в Вологде или Ленинграде. А что? Мечтать ведь не запретишь…
Таня передала Коле свой диплом.
– Открой, прочитай. Оценки «хорошие» и «отличные».
Интересно было плавать? Как к тебе относились на корабле? Не обижали?
– Да что, Таня! Экипаж траулера замечательный! День моего рождения отмечали в море. Кок – повар по-флотски, большой пирог испёк с брусничным вареньем. А накануне Новый год встречали, тоже в море. Я играл на гармони, и все мы пели песни. Потом попросили стихи почитать. Читал, всем понравились, а после вышли на палубу полюбоваться Полярным сиянием. Красотища, словами не передать!
– Не знаю, не видела я полярного сияния, – опустила глаза Таня. – Коля, и мне почитай стихи, пожалуйста, – попросила она.
– Конфету хочешь?
– Хочу. Ой, «белочка»! Мои любимые! – обрадовалась Таня протянутым конфетам.
– Есть ещё пряники «медовые».
– И пряники давай!
– Помнишь, два года назад ты провожала меня до пристани. Собрался я в Архангельск, ждал пароход, а в голове крутились рифмы и слова, идущие от сердца. Помню каждое слово, хоть и по сей день не записал тех драгоценных, посвящённых тебе строк.

  «Я уезжаю… Мучит тайна.
Однажды на заре проснусь
И золотое имя Таня
Под звон листвы произнесу.
А между тем на всю планету
Вновь ветер холода надул…
Тоскуя, к морю я поеду
И этот чудный взгляд найду…»

Только  пароход на Вологду пришёл раньше и, на ходу поменяв планы, отправился в другую сторону. Хотелось, наконец, разыскать хоть кого-то из родных, так что не к морю отправился я тогда, а в Вологду, куда поплыву и сейчас, а потому в строчке  «Тоскуя, к морю я поеду» следовало мне исправить:  «Тоскуя, в Вологду поеду».
– Ну и как, нашёл хоть кого?
– Вначале, разыскал через справочный стол Тётю Соню. Узнал от неё, что старший брат служит в армии, а сестра живёт и работает в Череповце. Но самое главное, узнал, что отец на войне не погиб! Жив, и у него новая семья…
– Надо же, как интересно! – всплеснула руками Таня. – Отец оказывается жив, а ты и не знал!
– Не знал, но к отцу не поехал, не решился, такая накипела обида. Поехал к сестре. Увидев меня, Галя чуть в обморок не упала. Вот как это было, – вспомнил Коля.
– Всё-таки хорошо, что нашлись родные. Коля, почитай ещё что-нибудь. Хочется послушать. 
Таня поджала ноги и накинула на плечи кофточку.
Слушай, Танечка:

В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,

И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...

Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.

Но все равно в жилищах зыбких —
Попробуй их останови!—
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.

И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.

Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.

Последние строчки Коля прошептал девушке на ушко и поцеловал в щёчку.
– Это о нас?
–  Да…
Темно. От воды потянуло сыростью. Слабый ветерок нежно перебирал листья берёзок. Ночь лунная, звёздная, тёплая. В уснувшем городе мерцают редкие огоньки. До прибытия рейсового парохода ещё два часа и на пристани пока пусто. 
– Скажи мне, Коля, зачем ты приехал, в такую даль. Просто так или?..      
– Очень хотелось увидеть тебя, Танечка, очень! – признался Коля.
– Что же не говоришь, что безумно любишь меня? – подняла на него такие любимые серые и печальные глаза.
– Ты же знаешь. Люблю, очень люблю! Безумно люблю! – тихо, словно мог кто-то слышать, прошептал взволнованный Коля. – Так люблю, что голова идёт кругом! Готов следовать за тобой хоть на край света!
– Головку, Коленька, побереги, пригодиться. – Опять зачем-то уколола Таня. – И в Баку за мной поедешь, а потом в горный аул?
– В Баку не поеду. Здесь буду ждать тебя. Через год призовут меня в армию, думаю, что направят служить на флот. С морем уже знаком, в Северном Ледовитом океане плавал. Вернусь и буду ждать, хоть всю оставшуюся жизнь!..
– Хороший ты парень, Коленька, только боюсь не для меня, – покачала головой Таня.
– Почему же? – Коля вымучено посмотрел на неё.
– Нам уже по восемнадцать. Когда вернусь из Азербайджана, а там я ни за что не останусь, мне будет уже двадцать один. Замуж пора. Уже и сейчас хочется, да не за кого выходить, – призналась Таня. – Был бы ты, Коленька, постарше и устроен, может быть, и вышла за тебя, а там уж как получится. Хотя вряд ли. Ещё не знаю, люблю ли тебя или нет. Впрочем, жизнь большая, сложная, всякое может случиться…
Вместе со мной в Азербайджан едут ещё пять выпускниц. Завтра соберём вещи и по домам, на последние каникулы. В середине августа соберёмся все в Вологде и поедем в Баку через Москву. Придёшь проводить? – Таня посмотрела Николаю в глаза.
– Приду, Танечка, Обязательно приду!
– Поклянись, что будешь ждать меня, а если всё же решусь и попрошу, возьмёшь меня замуж. Поклянись!
– Да что ты, Танечка. Какие же клятвы могут заменить любовь?
– Тогда обними меня, обними и будь нежнее! Поцелуй же! – прошептала Таня и сама не своя от нахлынувших чувств, бросилась к нему в объятья – мысли запутанные и перепутанные: – «ох, и не знаю, мамочка дорогая, полюбила или ещё нет, но так хочется, просто спасу нет!..»

...Уронила шелк волос
      Ты на кофту синюю.
      Пролил тонкий запах роз
      Ветер под осиною.
      Расплескала в камень струи
      Цвета винного волна -
      Мне хотелось в поцелуи
      Душу выплескать до дна!

3.
В томительном ожидании съедены все конфеты. Ночь, зябко. Таня застегнула кофточку на все пуговицы и повязала платочек. Такая, в платочке она стала ещё ближе, милей. Обнявшись, они согревались теплом юных сердец.
«Как же хорошо! Будет ли ещё когда-нибудь так хорошо?» – бережно прижимая к себе любимую девушку, задумался он о счастье, хотя ничего и не случилось. Не смог, растерялся, и она оттолкнула его в последний момент, словно опомнилась…
«И хорошо, что не случилось. Как бы они посмотрели друг другу в глаза?» – Облегчённо вздохнув,  подумал Коля и зябко поёжился.
Счастливые часов не наблюдают, вот и они не заметили, что пароход на Вологду опоздал на час, пришёл под утро, когда на востоке занималась багровая заря. Неторопливо пришвартовался к пристани, и дымившие папиросами палубные матросы подали трап.
Немногочисленные заспанные пассажиры, караулившие с вечера опоздавший пароход, бурчали недовольно, ругая всех подряд, и, нагруженные баулами и чемоданами, поднимались на борт, надеясь покемарить ещё часок – другой.
Коля поднимался на борт последним. Растроганная ночными проводами и прощанием, Таня плакала и не стеснялась слёз, а он, едва сдерживая себя, обнимал и целовал любимую девушку, так горячо, словно прощался с нею навсегда. Переживал, чувствуя всем сердцем – не будет больше такой вот искренней и желанной близости…
– Ну почему же я не собралась, не поехала с тобой? Да что мне делать завтра в опостылевшем общежитии, молчать, когда станут расспрашивать, где и с кем ночку провела? – всхлипывала Таня, орошая слезами его пылающие щёки, а в голове Николая уже рождались новые строки, которые он не забудет никогда и может быть запишет, когда придёт такое время.
Да разве есть на свете что-либо ярче пленительных воспоминаний юности?..
 
Была суровой пристань
в поздний час,
Искрясь, во тьме горели папиросы,
И трап стонал, и хмурились матросы
Устало поторапливая нас.
И вдруг такой повеяло
с полей тоской любви!
Тоской свиданий редких, кратких!
Я уплывал… всё дальше…
без оглядки
На мглистый берег юности своей.