Ни кефир и ни сметана...

…не заменят нам “метана”; хочешь быть здоров как слон - ешь метандронстенолон!” Немало подобных, пусть весьма неоднозначных, но не ставшими от этого менее познавательными, сентенций,  довелось мне выслушать от него в том далёком былом, когда мы делили теплоту и уют пилотских кабин и неприкаянность аэровокзальных гостиниц.

                “…он с удивлением думал о том, что, оказывается, сила, простая физическая сила еще кое-что значит для таких людей, древний и, пожалуй, иногда самый чистый способ убеждения”.
                ( Даниил Гранин “Иду на грозу”)


  Ближе к завершению разбора лётного отряда, когда присутствующие уже начинали подниматься с мест, возвращаясь к своим немудрящим житейским вопросам, главный инженер вдруг вспомнил о частых нареканиях к включению реверса -  мол, требуются чересчур большие усилия на рукоятках управления.  Поступают  жалобы;  будем обращаться в АТБ с просьбой о регулировке или нет? Чем эта регулировка может обернуться, а, может лучше не надо трогать, и так сойдёт? Как водится, мнения разделились, посыпались шуточки, начались споры и подтрунивания  по поводу физических кондиций бортинженеров, когда кому-то в голову пришла светлая мысль - а давайте у Игоря поинтересуемся? Воцарилась тишина, все взоры устремились к задним рядам, где восседала фигура, всеми своими  габаритами, размерами и пропорциями убедительно демонстрирующая то, что никакие усилия по включению реверса не должны, и не могут быть запредельными для настоящего мужчины.

“Спортом заниматься надо, тогда и проблем таких не будет!”

  Так уж устроено человеческое общество, что во все времена богатыри, витязи и рыцари  были в центре внимания общества, становясь героями саг, сказаний и баллад. Они служили  примерами для подражания, обьектом зависти мужчин и вожделения женщин. Ко времени нашей встречи, Игорь уже являл собой образчик настоящего мужчины, глядя на которого хотелось, как минимум, начать делать утреннюю зарядку; мне же потребовались годы тяжёлых тренировок, чтобы кое-как, и только к более зрелому возрасту, преобразовать свою сколиозную эктоморфную структуру во что-то более-менее человекоподобное. Киевские разносолы, на которых он вырос, очевидно послужили лучшей основой для формирования мышечной массы бодибилдера, чем  актюбинская тухлая конина, коей вдоволь потчевали нас, нас, будущих лётчиков.

   Что такое несколько килограммов “Руководства  Ту154” для атлета, “делающего полтораста” в жиме лёжа? Пушинка легчайшая; дело своё Игорёк знал туго; сила воли плюс характер, способствовавшие ему в спорте, нисколько не мешали в освоении лётных  наук. А иные, пусть и  второстепенные, но не становящиеся от того менее важными, аспекты деятельности лётного экипажа делали его совершенно незаменимым в некоторых щепетильных ситуациях 

 “Игорь, Игорёша, там пассажир хулиганит, ты не поможешь нам?” - стучится стюардесса в дверь пилотской кабины. Выторговав за труды пару-тройку лишних “касалеток”, проверив порядок, расход и центровку топлива по бакам и по группам, удостоверившись в нормальном состоянии бортсети, отрегулировав температуру воздуха в подающих трубопроводах, Игорь с трудом влезает в трещащий по швам форменный китель.
  - Валерий Иванович, разрешите проверить состояние пассажирских салонов? - общается он к командиру.
 - Конечно, Игорёша,  проверь, только не бей сильно!
 -  Да что вы, Валерий Иванович, только вербальные методы, только вербальные… 
  Разрешение командира получено, шторки “предбанника” распахиваются, как занавес в цирке...и…пассажир, так  неосмотрительно решившийся нарушить “Правила поведения на борту воздушного судна…”, медленно, но неотвратимо начинает осознавать свою неправоту.

  Бритая “под ноль” голова, прячущаяся в буграх “трапеций”,  широчайшие мышцы спины, и плечи, нависающие над рядами кресел, пронзительный взгляд голубых глаз в упор, руки-лопаты, могущие, казалось, без усилий согнуть гриф штанги, форменная  рубашка, лопающаяся не груди… “Понимаешь, б’гаатан, (слово б’гаатан получалось у него вообще шикарно и не оставляло ни малейших иллюзий относительно того, с кем собеседник имеет дело)  я не знаю, кто ты “по жизни”, но ты явно неправ, вот тут люди отдыхают, экипаж работает, а ты “ваксу” жрёшь ( Игорь, сам принципиально не употреблявший алкоголь, препятствующий синтезу белка в организме, относился к  любой “ваксе” с нескрываемым презрением) фестиваль какой-то устроил, шумишь, людям мешаешь, девочки на тебя жалуются, понимаешь, братан, вот мы с тобой на самолёте, я в форме и при исполнении, и я, как ни хочу, но сделать с тобой ничего не могу и не буду, но ты подумай, твоё деяние, как всё “человечье” ограничено в пространстве и времени, твоему фестивалю осталось пару тысяч километров и три часа,  пока мы не прибудем в аэропорт назначения, а там, братан, начнутся совершенно другие расклады, вот ты прикинь, ты получаешь багаж и выходишь на привокзалку, я форму снимаю, и мы там с тобою встречаемся, ты же понимаешь к чему я клоню, там же неуютно, на ночной привокзалке-то, ты пойми, мы же можем и городе встретится, вот ты “с кем разбираешься”, “по жизни” ты кто, вот “за меня” ты можешь спросить в “Ленинке”,  “Первомайке”… “

  Увещевания в таком стиле, как правило, много времени и усилий не требуют; “братан”, быстро тушуется, сникает, покорно соглашается с тем, что он “по жизни никто и зовут его никак, ни родины - ни флага, ни покурить - ни заварить”, что-то тихо и сбивчиво бормочет и облегчённо вздыхает, потихоньку осознавая, что он “умрёт, но только не сейчас”, когда массивная фигура скрывается за дверкой пилотской кабины.
- Ну и “крутой” у вас командир, - уже подлизываясь, говорит он проводницам.
-Ну что вы, это не командир, это всего лишь бортинженер; а что вам, командира позвать?
-Нет, нет только не это!!! -  обречённо всхлипывает бедолага, представляя себе, должно быть, нечто совершенно ужасное и монструозное.
 Узнав об этом,  наш командир, добрейший Валерий Иванович, любимым и единственным упражнением которого был подъём переворотом пачки “Беломора” с прикроватной тумбочки, шутливо хорохорится:”А чего, позвали бы меня, ужо б я ему показал!”

  Добрые увещевания Валерия Ивановича влияли на Игоря примерно так же, как домашний тапок - на Цонга, то есть служили  единственным фактором, способным  оказать хоть какое-то воздействие. Цонг - это был Игорёхин бультерьер, экстерьером и характером напоминавший нильского крокодила, сухопутным вариантом коего, в, сущности и являлся. Сладить с ним не мог никто, у хозяина это получалось с трудом, но стоило показать псу старый домашний тапок, как страшенная зверюга скулила, лезла под кровать, или просто плача, валилась на спину. В случае с Цонгом это была какая-то необъяснимая собачья фобия, в случае с его хозяином - просто субординация, которую Игорь неукоснительно соблюдал; поэтому решение самаркандских пограничников обратиться за помощью именно к командиру, дабы успокоить разбушевавшегося бортинженера, было весьма логичным, и, признаюсь честно - наиболее безопасным для них самих.

  Собственно, и хулиганства-то никакого не было, ну какое же это хулиганство - позагорать сибирскому атлету под гостеприимным солнцем Узбекистана, набирая форму перед предстоящими соревнованиями? Поэтому Игорь, после заправки самолёта, проводив экипаж в диспетчерскую, решил принять солнечные ванны.  Поскольку дома было минус тридцать, а улетели они в Самарканд из резерва, не взяв никаких вещей, то из обуви на нём были только унты,  которые, создавая прекрасный ансамбль с плавками, красиво оттеняли рельеф мышц бортинженера, развалившегося на крыле самолёта Ту154. Действо сие, происходящее прямо перед знанием международного аэровокзала, не могло остаться незамеченным, и, несмотря на одобрительный ажиотаж в среде многочисленных иностранных туристов, не получило долженствующего признания у администрации. Поступила команда: “Убрать!”, кою прибывший отряд охраны, с счастью для себя, выполнять не спешил, а благоразумно начал переговоры.
  Переговоры не увенчались успехом по причине неосмотрительного использования парламентариями неких недостаточно дипломатических, по мнению адресата, выражений. Игорь, несмотря на, в общем-то, незлобивый характер, не выносил грубого, а точнее - недостаточно вежливого, к нему обращения. В этом случае, как он сам говорил, у него “выпадала планка” и он мог “натворить делов”. “Делов натворить” он не смог по причинам чисто физическим - высота крыла самолёта, где он расположился, от земли довольно-таки приличная, да и охранники предусмотрительно держались на порядочном расстоянии, но расстроился  он очень сильно. И, дабы успокоить расшалившиеся нервы, перешёл к динамической части программы, благо зеркальная стена аэровокзала открывала невероятные возможности для позирования. Демонстрация трицепса, широчайших мышц спины, трёхглавой бедра…дело приобретало нешуточный оборот, речь уже шла о структурной целостности здания, поскольку все присутствующие, вооружившись фото- и видео- камерами сгрудились у окон, любуясь зрелищем.
   Скандал принимал международный уровень, и на подавление был отправлен пограничный отряд. Форменный китель, напяленный на голой торс, в дополнение к плавкам и унтам, добавил выступающему протокольной важности в оглашении того, что, согласно Чикагской ( Венской, Женевской…Пекинской - тут требовалась убедительность, а не точность )  Конвенции, Воздушное Судно России обладает свойством экстерриториальности ( гомогенности…конгруэнтности…неважно, “заяснять за курочку рябу” Игорь любил, умел и мог ) и он, находясь на территории России, имеет право и обязанность соблюдать только законы Российской Федерации.
   Пограничники пригрозили применить физическую силу; Игорь, хоть и выразил сомнение в том, что отряду в полной мере известно значение этого понятия, но он полон любопытства и готовности  узнать, как у них это получится.
 По счастью для обеих сторон, разум взял верх над эмоциями, и администрация отправилась искать командира.


 - Ну ладно, Игорёша, ну прекращай,  нехорошо это, зачем ты так? - только и требовалось сказать Валерию Ивановичу.
 - Да что я, Валерий Иванович, не понимаю, что ли, конечно, всё прекратил, - ответствовал бортинженер, закидывая в салон плед, унты, убирая через аварийный люк свои сто двадцать килограмм, и исчезая в глубине самолёта. Узбекские пограничники смотрели с нескрываемым уважением на строгого капитана, способного творить чудеса.



    “Себя - преодолеть!” 
               
  «В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов.
 Стать сильным, как они, тебе не суждено.
На жизнь, её скорбей и счастья не изведав,
Ты будешь, как больной, смотреть через окно.
И кожа ссохнется, и мышцы ослабеют,
И скука въестся в плоть,  желания губя.
И в черепе твоём мечты окостенеют.
И ужас из зеркал посмотрит на тебя.

 Себя преодолеть!..» 

 Эти любимые стихи великого чемпиона Юрия Власова, и, услышанное однажды на разборе лётного отряда, сакраментальное:
“Спортом заниматься надо, тогда и проблем не будет!”- я вспоминаю всякий раз, когда рушится  мир, когда опять всё плохо и ничего не клеится, когда не видно никакого просвета в мрачной бездне существования. И беру старенькие кеды и бреду туда, где  встречаются мужчины и железо.Отсутсвие выдающихся результатов - не причина сходить с пути.

   Я встречал его много раз после вышеописанных событий, и каждый раз он не переставал меня удивлять, появляясь  в ипостаси то финансового брокера, то специалиста в области фарминдустрии, то представителя неких теневых структур. А недавно я узнал, что он как-то умудрился конвертировать своё свидетельство бортинженера в пилотское и снова вернулся на лётную работу. И я уверен - у него всё получится. Что такое пара килограммов РЛЭ по сравнению с полтора сотнями в жиме лёжа? 

                “…Себя - преодолеть!…”