Моя Мадейра или почему я больше не хочу в Париж

   УКРАИНЦЫ
    Я давно заметил, что граждане разных республик бывшего Советского Союза, оказавшись далеко за его пределами, больше ищут общения друг с другом, чем в годы проживания на родине. В чуждом окружении, которое порой не воспринимаешь, даже просидев в нём лет десять, а то и боле, невольно тянешься к близким тебе по духу и менталитету людям. Конечно, это не относится к тем, кого только железная хватка Советской власти заставила мирно, а то и вовсе дружно жить вместе – армян и азербайджанцев, например, или грузин и осетин. Нет, конечно, нет. А вот вполне дружелюбных литовцев или латышей я за границей встречал значительно чаще в процентном отношении, чем в СССР.
    То же самое и украинцы. Даже западные, а на Мадейре они, кстати, почти сплошь западенцы. Не знаю, был ли в Фуншале, как в Париже майдан зимой 2013-2014 годов. Это вряд ли. Их бы просто не поняли. Да и в Париже (сам видел) стояло всего человек двадцать, и неизвестно чего в нём было больше – политической демонстрации или туристического аттракциона. Но парижские украинцы, наверное, более политизированы, а вот мадейранские – нисколько. Один раз, правда, видел, как некий молодой человек на пустом пляже талантливо, просто гениально, нарисовал пальцем ноги огромный, метров на двадцать, трезубец. В разгар боёв в Донбассе быть украинским патриотом на Мадейре, конечно, почётно и, самое главное, очень удобно. Только парнишка этот просто приехал погостить у родственника. Не местный, значит. А от тамошних украинцев никаких «агрессоров», «захватчиков» и прочих подобных эпитетов не услышишь. С ними разговоры за жизнь. В основном за их, островную, жизнь.
    С незнакомыми украинцами я ни разу не начинал разговор первым. Всегда было наоборот.  Мы там не скучали по русской речи, с нами были очень шумные дети. По ним нас чаще всего и вычисляли. То, услышав великий и могучий в виде воплей неистового в раннем детстве младшего сына («Не хочу в автобус, хочу в такси!»), пристанет какой-то мужик на остановке городского транспорта и начнёт убеждать нас, что русские и украинцы братья навеки, это, мол, правительства никак не могут разобраться. То на детской площадке, подойдёт с расспросами женщина откуда-нибудь из Львова. Даже бутылка водки, купленная в девять утра светловолосым рослым мужчиной с Западной Украины, не помешала ему поспрашивать у нас откуда мы, да как здесь оказались. Скучают. Особенно в маленьких городках. Своя тусовка небольшенькая, и новые носители языка сразу привлекают внимание.
    Ничего не изменилось даже после присоединения Крыма.  Никакие они, мадейранские украинцы, ни другие, как вещала на весь телевизор одна майданутая поэтесса, такие же они как мы. Только им меньше повезло со страной, вот и всё. Они чувствуют нашу общность и тянутся к нам. Саша из Черкасс зовёт в гости на общую (в домике ещё двое постояльцев) страшную кухоньку с чёрной плесенью на стенах, Витя из Тернополя пытается угостить вином у всё той же неизменной Светы, Витя из Луцка рассказывает про жизнь. Не жалуется, просто рассказ выглядит почти как стон. Работы нет, а когда через биржу что-то находит, то деньги не платят. Порой даже на закупку материалов средств не хватает, а вы говорите – зарплата. Какая зарплата?
   Украинцы попёрли в Португалию в девяностые. Дома, в Незалежной, всё развалилось, а португальские власти, в отличие от французских, например, на нелегалов смотрели сквозь пальцы – растущая экономика требовала всё больше и больше квалифицированной рабочей силы. Строительный бум бил все рекорды. Европа давала деньги на инфраструктуру. Президент Жардин не зря долго сидел на своём посту, он сумел выбить для Мадейры немалые средства. Потом, в начале нулевых всех нелегалов легализовали и прикрыли лавочку. Думаю, что не из-за украинцев, они никому не мешали. Мужчины (а их подаляющее большинство) вкалывали на стройках, женщины пристраивались в ресторанах и гостиницах. Деньгу зашибали себе и семьям. Дорожный мастер на Мадейре со всеми щедрооплачиваемыми сверхурочным мог получать до двух тысяч евро – большие деньги даже для Португалии, не говоря уже об Украине, где он в девяностые был начальником цеха с зарплатой в полсотни долларов.
   Потом грянул кризис 2008 года, иссяк поток евроденег, ну почти иссяк, и далёкая страна на западе Иберийского полуострове погрузилась в затяжную рецессию. Тот же дорожный мастер, с которым познакомились в 2012-м, получал уже восемьсот, потом и того меньше, потом уже вовсе ничего. Оставалось рассчитывать на пособие и удить рыбу с бетонного мола, защищающего небольшую марину и пляж. Рыба там в нормальную погоду всегда клюёт. Но самые предприимчивые как-то устраиваются, водят, как всё тот же дорожный мастер, русскоязычные экскурсии по острову. Но видать, клиентуры на всех не хватает. Поэтому бывший начальник цеха и строитель делает ставки в швейцарской хоккейной лиге и мечтает перебраться в Норвегию. «Там такие заработки!» - восклицает он. Не хочется его разочаровывать, поэтому про норвежские цены и налоги я молчу.
    Выброшенных с рынка труда сначала выручает пособие по безработице, но наступает время, когда просто в соцзащите дают по сто евро, надо оплатить жильё – вот тебе сотня, на еду – ещё сотня.  Кто уехал в другие края искать счастья, а кто остался. Таких примерно 40-45 тысяч в Португалии. Было раза в три больше. Правда, не слыхал, чтобы кто-нибудь вернулся на Родину. Вот Витя из Луцка вернётся, дождётся на Мадейре тамошней пенсии и вернётся. И пенсия-то мизерная будет, стаж маленький, а последние годы так вообще на социале живёт. Только поэтому и вернётся, думаю. На эти ничтожные деньги даже на Мадейре ему не прожить, придётся опять в соцзащите клянчить. Такая жизнь.
   Как это ни парадоксально у Андрея Остальского на Мадейре даже украинцы другие. Про строителей и официанток он, кажется, только мельком упоминает, да и то описывая бизнес более удачливого их соотечественника. У него на глазах люди поуспешнее. Это я к тому, что и такие, конечно, тоже имеются, но на меня налетают почему-то другие. Ей-богу, я их не специально собирал. Так получилось. Да и, честно говоря, в нашем маленьком городке других нет, они, видимо, выбирают Фуншал для жительства.
   Впрочем, в островной столице украинских гастарбайтеров тоже наверняка хватает, но на главных улицах города их трудно встретить. Им туда незачем ехать. В эти дорогие по местным меркам кафе и рестораны. Фуншал раскинулся в широкой межгорной чаше и в узких, вклинивающихся в горы, долинах. Там в каждом квартале есть свои кабачки, где можно зависнуть по-взрослому. Потому, наверное, Андрей Остальский так мало общался с нашими экс-соотечественниками, ставшими дорожниками, каменщиками, штукатурами и электриками на Мадейре. И хотя он и видел бывших наших (и не бывших тоже) людей, потягивающих вино из пачек на глазах у изумлённых мадейранцев, но почему-то лишь в «тучные» годы Мадейры. А вот у нас, в Машику, украинцы не пьют вино в общественных местах. Они потягивают его в барах или у себя, в забытых Богом квартирах с заплесневелыми стенами. Но покричать на улице могут, не мадейранцы, не итальянские туристы, не русские с карманами, набитыми деньгами, а именно такие вот бывшие наши люди. Надо же как-то самовыражаться. Ну хотя бы в престольный праздник, неважно православный или католический.  Главное – оттопыриться, ведь скучно им там. Относительно хорошо, даже если денег мало, жить можно или существовать, что-то такое. Тем более, что относятся к ним хорошо. Сам видел, как голосившую почти в полночь советские песни украинско-русскую компанию, полицейские лишь пожурили слегка. Стражам порядка, видать, не хотелось связываться с подвыпившей компанией. Да и, правда, зачем. Ведь не хулиганят, не дерутся. Ну покричали, теперь вняли и успокоились.
    Я не знаю, чего в таком отношении больше: здравого смысла или раздолбайства? Потому что последнего тоже хватает.
               
Здесь публикуются только отрывки из книги, так как права на её продажу принадлежат издательству "Майор" (http://www.majorpub.ru/),электронную версию можно приобрести на платформе "Литрес" и