Дженни

Когда они встретились вновь, после долгих лет
окончания школы, Герка её узнал сразу. Хотя она,
конечно, изменилась. Но куда денешь эти глаза, живой и
быстрый взгляд. Немного приглушённый голос и
жестикуляцию во время разговора. Они вместе когда-то
пошли в первый класс этой знаменитой в посёлке
«красной» школы, открытой ещё в царские времена.
Теперь в ней расположился музей. Уроки проходили в
самом просторном светлом классе. Женька сидела в
третьем ряду за второй партой. Напротив этого ряда
располагалась большая старинная печь «голландка». В
классе стояли старые парты с откидывающимися
крышками у ящиков, которые порой предательски
издавали громкий звук в ненужный момент. На партах
были углубления для чернильниц-непроливаек и перьевых
ручек с пёрышком одиннадцатого номера. Женька ничем
не выделялась и не отличалась от других учениц одноклассниц. Жила она рядом со школой, можно сказать,
совсем близко и иногда на большой перемене могла
сбегать домой, чему ей многие завидовали. Однажды мы
её увидели с отцом. И он на нас, и особенно на ребят,
произвёл впечатление. Помню, потом кто-то сказал
Женьке:
– Он на Будённого похож.
Другой тут же заспорил:
– Не. На Чапаева.
– Мамка дома за его усы Чапаевым называет, –
простодушно уточнила Женька.
Но самый запоминающийся случай с Женькой был
другой, и он, конечно, вспомнил его, но об этом позже. А
сейчас она быстро говорила, стараясь придать некоторое
изящество словам. Жила-то ведь она теперь в Москве.
Вращалась, по её словам, в театральных кругах. Тужила о
ранней потере мужа, о быстро как-то выросшей дочери,
которая теперь рвётся за границу, и о многом-многом
другом. Потом она как-то сразу вдруг перешла на простой,
знакомый и родной, более привычный язык. И вдруг
сказала:
– В местной газете рассказ прочитала. Твой что ли?
– Наверно, мой, – немного смутившись, ответил он.
– Так они что же фамилию как написали? Вместо
буквы Ё букву Е напечатали, – слегка возмутилась она.
Он, молча и внимательно, посмотрел на неё.
Она перехватила и прочитала его взгляд, и, переводя
тему, быстро спросила:
– А ты Фильку помнишь?
Он немного притворно и удивлённо приподнял брови.
Хотя всё отлично понял.
– Ну, Вовку, Вовку. Он же наш однокашник. Вон там,
на той улице жил, в Вальковке, – и она показала рукой. –
Он, по-моему, даже твоим другом был.
– Ах, ну, да… Я сразу-то, и да ты ещё так сказала. Он
ведь теперь доктор, профессор, заведующий кафедрой.
– Да у меня пол-Москвы профессоров знакомых. Жаль
фотки нет со мной. В следующий раз пойду, захвачу,
встретимся, я тебе покажу. Ты лучше скажи, как его найти,
говорят, он здесь. Я с Верой говорила, надо встретиться. У
неё на работе машина, отвезут на природу. Посидим, по
пять капель выпьем, поговорим, вспомним школьные
годы. Ты как? Жена-то отпустит?
– Я, конечно, не против, и дома меня, думаю,
правильно поймут.
– Ну, вот и отлично, а с Владимиром Викторовичем
обязательно надо встретиться. Он, говорят, один.
– Я тебе ничего не могу сказать, я его ещё не видел, –
сказал он, хотя слышал, что у Вовки там что-то такое, и он
полностью ударился в науку. Много мотался по стране, ну
вот и результат.
– Ладно. У тебя телефон есть? Хорошо. Слушай, а
может, мы сейчас к нему забежим, предупредим.
– Нет. Я не могу. Работа. Может, ты одна. Давай я тебе
расскажу, где он живёт.
И он как можно подробней стал объяснять.
Вскоре Герке позвонили. В трубке он услышал голос
Веры, а на её фоне, так сказать на втором плане, щебетание
Евгении.
– Так. Сейчас за тобой заедет машина, ты ничего не
бери, у нас всё есть, а потом за Володей.
И вот они все в машине. Владимиру почётное место
впереди рядом с водителем. Под работу мотора УАЗика и
лёгкие встряхивания на неровностях дороги, разговор тоже
был немного неровным. Обменивались отдельными
весёлыми малозначительными фразами и громко, громко
смеялись. Из этого было видно, что все были рады этой
встрече.
Местность, где они родились, по воле Бога и судьбы,
была великолепной. И когда машина по дороге, по улице
поднялась и ехала к лесу, все невольно повернули головы
направо. Там, за стёклами была настоящая красотища, и
они разом замолчали. Их взгляд заскользил по волнам леса
на буграх. Вот она Стрелка, Кубышка, а там легенда
посёлка – Никольская гора. За ней берег реки, дальше до
самого неба лес и поля. А здесь совсем рядом под буграми
прячутся в зелени дома старинного родного посёлка, и всё
это под голубым бездонным небом с застывшими в нём
белыми воздушными облаками. Боже мой! Какой подарок
на короткий жизненный миг им был дан.
Тем временем машина нарушила тишину леса и
запетляла по ленте дороги, идущей под уклон, которая
быстро, быстро раздвигала зелень кустов и деревьев.
 Они вновь наперебой заговорили, загалдели. До
Герки долетали отдельные слова. Красотища, чудо, диво,
невидаль, прелесть, очарование, великолепие!
И так до самого места, до поляны на берегу озера.
Место, где они расположились, называлось «Кресты». Это
была старица реки. Выгрузив припасы, уселись на цветное
покрывало, так гармонировавшее с цветами, растущими на
поляне. Некоторое время молча вдыхали дурманящий и
пьянящий воздух, обводя взглядом окружившую красоту.
А потом, после выпитой рюмки их как прорвало.
– А вы помните? Помните? И над поляной стали
звучать воспоминания как многоголосая красивая песня,
отбрасывая их в такое далёкое детство и юность. Разом не
стало ни профессоров, ни начальников. Они вновь стали
учениками. Герка смотрел на друзей и с радостью думал:
«Какая же это хорошая, славная вещь, добрая школьная
память!»
Вдруг в Женькиных руках появилась какая-то колода.
Герке вначале показалось, что это карты, но,
приглядевшись, он понял, что это фотографии.
«Это откуда у неё фотки? – возник у него в голове
вопрос. – Она вроде бы в школе фотографией не
увлекалась. Интересно».
– Здесь мы с Горбачёвым, – передавая немного
удивлённому Владимиру фото, сказала Женя. – А здесь с
Райкиным, а вот тут с Пугачёвой, а на этом фото… –
перебирая фотографии с многозначительным видом
говорила Евгения.
– Вы не удивляйтесь, Женя в администрации театра
Райкина трудится, вот и нафоткала, пользуясь моментами,
а сейчас хвалится, – внесла некоторую ясность Вера.
Все молча, с некоторым интересом и недоверием
рассматривали и передавали друг другу фотографии.
Потом кто-то сказал:
– Конечно, всё это распрекрасно, но у них своя жизнь,
а у нас своя. Ты, Евгения, нам лучше из своей школьной
жизни что-то такое сногсшибательное выдай.
– Есть у меня эдакое, да вы сами знаете, только
почему-то молчите. Разве не помните, как я в начальной
школе из-под парты ручеёк пустила до самой голландки. Я
помню, руку поднимала, поднимала, отпрашивалась,
отпрашивалась, а меня из класса не выпускают. Ну, вот в
результате и опсисидилась.
Герка с одобрением посмотрел на Женьку и подумал:
– Здорово она с небес на грешную землю опустилась!
Правильно сказано, что мы все родом из детства и все без
штанов когда-то бегали. А потом уж кому как повезло.
Кому какая судьба злодейка выпала. Что в тебя матушка
природа вдохнула. Ну и от самого, конечно, много
зависело.
– Не ожидал я от тебя таких откровений, Евгения, –
изрёк Владимир.
– А что здесь такого? Герка пусть даже напишет, я не
против. Ты как, Георгий?
– Надо подумать, – с осторожностью ответил Георгий.
– Чего тут думать. Надо налить и выпить за наших
школьных друзей и нашу дружбу, – предложила Вера.
Прошли ещё годы. Георгий встретил Веру. Они вновь
стали вспоминать друзей.
– Как там наша Евгения? – спросил он.
– Так она недавно приезжала. Ты же знаешь, у неё брат
умер, и она приехала дом продавать. Я её уговаривала: не
надо, отремонтируй, будешь на лето на родину приезжать.
Сказала, ладно, подумаю, а сама взяла и продала, видишь
ли, ей к дочери за границу ехать надо. А она у неё, сколько
уж стран сменила? Познакомится с мужчиной по
интернету, ну и к нему. Вот так и кочует. Я ей как-то
звоню тут и говорю: «Здравствуй, Женя! Как живёшь? Как
дела?» А она мне: «Да-да! Я Дженни! Я Дженни! Я
слушаю вас! Я слушаю!». Ну, я ей по-русски несколько
слов и сказанула, а она трубку бросила. Думала, наверно,
что ей из-за границы звонят. Дженни…