Примите вид больного!

                «Недолюбливаю я врачей.
                Разденет, положит, трогает за всякое,
                а потом руки после тебя моет, как после пса бродячего…»
                Из просторов интернета…
   Господи! Сколько же «крови» попили из нас эти «самые гуманные» люди в белых халатах! Дорога в авиацию и расставание с ней были связаны именно с медиками! ВЛК (врачебно – лётная комиссия) - кому из лётного состава не знакомы эти три «мерзкие» буквы! Мало того, что врачи проверяли нас перед каждыми полётами, но они ещё и заставляли проходить расширенные квартальные медосмотры и конечно ВЛК раз в год. Самое «страшное» обследование было в 411 Одесском окружном военном госпитале. Там было 21 отделение, медико–исследовательское, где «издевались» над лётным составом как могли. И чего там только не было! Уже в семидесятые годы, когда ещё и не пахло такими названиями как МРТ и прочими «пакостями», мы на себе испытывали всяческие медицинские эксперименты. Уже тогда, я, лёжа на топчане, мог видеть, как бьётся моё сердце, работают внутренние органы, проходил энцефалограмму (это когда изучают реакции мозга). Но рассказ не об этом. Еще когда я только собирался туда ехать Рыжий (ст. л-т Рыжов) ехидненько так предупреждал, что познакомлюсь я там с Антониной Казимировной, «родненькой», «козой мирной» - это все прозвища старшей медицинской сестры. «Ужо она тебе покажет почём фунт лиха» – вещал он и при этом, гнусненько так улыбался. «Добрый» он был малый…
   Приезжаю, прошёл всякие там процедуры при поступлении, потом в каптёрку, чтобы переодеться. «На рычаге» там такая пышнотелая сестричка, а в самом помещении (какая радостная встреча!), сидят мужики и среди них в особом почёте штурманец с нашей эскадрильи Саша Соловьёв. Небольшого росточка, крепко сбитый хлопчик, большой любитель «объёмных» женщин. Не знаю уж, чем он их брал, но мадама просто таяла, на него глядя. Это давало большие преимущества. Пользуясь её благосклонностью, мы в любое время могли запереться в каптерке и спокойно играть в преферанс, потягивая заранее припасённое винцо «Бiле мiцне», зная, что нас не поймают. Не то, чтобы это там прямо жутко преследовалось, но не поощрялось. Особенно за этим любила следить, а потом со злорадством «закладывать» начальству Коза мирная….
   Итак, одели меня в новенькую такую байковую пижаму (благодаря протекции Соловья) и дали белые полоски материи, которые надо было пришить на воротник и манжеты. Типа для «вида». И пошёл я представляться Антонине Казимировне… Узнав об этом, народ дружненько так потянулся меня сопровождать. Мне бы сразу сообразить и насторожиться, ан нет! Не додумался… Захожу в отделение, за столиком торжественно восседает такая «задрипанная» дама лет за пятьдесят чем-то очень похожая на героиню из фильма «Королевство кривых зеркал» по имени Асырк. Ну и началось, сначала меня всего «переписали», потом заинструктировали до слёз и в конце прозвучало строго так, мол, идите в такую-то палату, там ваше место и примите вид больного!
- ??? Не понял – говорю - я вообще-то здоровый!
- Что не понятно? – немедленно «взвилась» Казимировна.            –Ясно же сказано, примите вид больного!
Народ, заранее окруживший место происшествия замер в ожидании. Обстановка между тем накалялась…
- Нет, ну я правда здоровый… Я не лечиться сюда приехал, комиссию просто пройти хочу.
Я вполне искренне не понимал, чего она от меня хочет?
- Что не понятно? Сколько повторять, примите вид больного! – визгливо и всё больше распаляясь, Родненькая наезжала на меня уже не по детски!
Не зная, что делать дальше спросил:
- Это как? Так что ли?
После этого я со всем своим артистическим талантом, какой дал мне бог, попытался изобразить из себя больного и немощного калеку… Не знаю, насколько мне это удалось, но зрители в немом экстазе начали сползать по стенкам. Реакция последовала незамедлительно!
- Вы что себе позволяете! Прекратите кривляться! Это долго будет продолжаться? Примите вид больного, я сказала, и потом мне покажитесь.
Не знаю, чем бы это всё кончилось, так как я впал в ступор, никак не въезжая, чего она от меня хочет, но тут зрители сжалились надо мной и вытирая слёзы от обильного смеха повели в палату. В конце концов, выяснилось, что всего-то мне надо было пришить подворотничок и манжеты. Ну, после этого я успешно «принял вид больного» и явился пред ясные очи Казимировны…
- Ну вот! Давно бы так! А то, «здоровый, здоровый» это мы ещё посмотрим какой ты здоровый…
   Через несколько дней походов по врачам и «сдаваний» всевозможных анализов, пришло время, идти на просвечивание внутренних органов. Процедура была крайне неприятная. Утром перед процедурой надо было выпить полный стакан бария. Ну, это как если растолчённый мел разбодяжить водой. И вкус и консистенция одинаковая. Барий, попавший внутрь, чем-то там облучали, он светился и были видны все проблемы, если таковые имелись. Кроме «питья» бария с раннего утра, надо было не завтракать и сделать клизму. Вот и «кировала» этим процессом с особым садистским удовольствием Антонина свет Казимировна. В процедурный кабинет сгоняли, как правило, трёх-четырёх приговорённых к прохождению этой процедуры. Вывешивалась на штатив пузатая грелка с физраствором и за ширмой очередной несчастный, ложился на топчан со спущенными штанами. Коза мирная, густо смазав, наконечник вазелином с размаху вставляла его куда надо и ехидненько так спрашивала: « Не беспокоит?», с таким же выражением, как кот Базилио, когда пилил бороду Карабасу Барабасу. Типа, заботу проявляла. Так случилось, что на эту процедуру попали мы в один день с Соловьём. Были и ещё пара человечков, но я их не знал. Заходим, Саня почему-то молчит и первым, отодвинув всех, идёт на процедуру. Слышится возня, потом привычный вопрос «Не беспокоит?» и вдруг дикий вопль Казимировны, ширма с грохотом падает, бьются какие-то склянки, а из наконечника, которым она размахивает в разные стороны на стены и по всей мебели разливается вода. Оказывается Соловей перед тем, как идти на процедуру набрал полный рот воды и на вопрос «Не беспокоит?» повернулся и выпустил струю воды изо рта! Типа, полон, до самого горла! С испуга и от неожиданности Родненькая выдернула наконечник  и с диким ором отскочив назад, завалила ширму. Короче картина Репина «В приплыве…». От смеха мы согнулись пополам и начали выползать из процедурной на карачках. Казимировна, не прекращая визжать и всячески поносить бедного Соловья, немедленно понеслась жаловаться начальнику отделения полковнику Шкале. Не знаю, что там происходило, но только через час тот вызвал Соловья, типа для разноса, но увидев явившегося на вызов, снова впал в истерику от смеха и, вытирая слёзы, махнул рукой, мол, иди отсюда и на глаза не попадайся. Три дня всё двадцать первое отделение беспрерывно ржало, но зато клизму с тех пор стала делать дежурная медицинская сестра…
                Сара Матвеевна.
   Кроме Казимировны самой колоритной фигурой была терапевт Сара Матвеевна. Не! Я честное слово не антисемит, но иначе просто никак не сказать. Типичнейшая Одесская жидовка! Старая, неопрятная, с трясущейся головой, плохо слышащая… Ей бы уже давно на пенсии в Одесском дворике переругиваться с соседками, но разве можно было упустить возможность продолжать работать и при этом получать пенсию! Золотое дно! Тем более, что работа – не бей лежачего! Молодые здоровые парни, послушать, постучать, спросить про самочувствие, как под копирку написать: «Здоров, годен…» и в два часа уже уйти домой… Ну, а если какие-то проблемы, то просто на ЭКГ отправь, и там всё напишут.
   И вот прихожу я к ней, а она сидит за столом и чего-то там пишет.  «Фамилия» кричит. Я достаточно громко (предупредили же, что плохо слышит) – «Воронов» - говорю.
- «А?»
- «ВОРОНОВ!»
- Чего кричишь как иерихонская труба! Я всё слышу…
Дальше диалог, где всё повторяется по нескольку раз подряд. Наконец говорит: «Разденься по пояс и подойди».
Подхожу. Берёт в руки головку от стетоскопа и приставляет мне к груди. Смотрю, а концы стетоскопа в уши не вставлены. Интересно, что же она там слушает? Лицо сосредоточенное, умное донельзя! «Дышите! Не дышите!» Не выдерживаю и спрашиваю: «Ну что? Бьётся?». Поднимает глаза, зло смотрит на меня: « Не Ваше дело! Дышите!». «Сара Матвевна! Вы хоть слушалку в уши вставьте, а то так сердце у меня остановите!». Секундная пауза пока доходит до неё, что прокололась она не по детски!. «А-а-а! Ви что себе позволяете! Это совсем не твоё дело! Ты что? Учить меня сюда пришёл?». Она наступала на меня неотвратимо, как немец на Москву! Я начал серьёзно опасаться за своё здоровье… «Что Вы, что Вы, Сара Матвевна! Вы видимо не так меня поняли! Я просто не туда посмотрел!». «Ладно…» успокоилась докторша. «Жалобы есть?». «Какие жалобы? Только на жену и на начальство!». Подозрительно посмотрев на меня и тяжело вздохнув, она села писать «Здоров, годен…».
                Отоларинголог (ушник)
   Следующим доктором был врач ухо, горло, нос. На двери висела табличка с мудрёным названием, но я заранее предупреждённый корешами, открыл дверь пошире и спросил погромче: «Ушник здесь принимает?». Крупный мужик с окладистой бородкой и с круглым зеркальцем на голове взвился, как в ж*пу раненая рысь.
 – «Что вы все за придурки? Если я ушник, тогда как будет гинеколог?»
 Я рассмеялся от души и он поняв, что я специально «разводил» его начал медленно остывать.
- «Ходють тут всякие с шуточками своими, ехидничуют» - уже беззлобно бурчал специалист.
 - «Доктор – говорю – ну сами подумайте, понавыдумывали всякие «заумные» названия. Вот представьте, начинаю я рассказывать анекдот, к примеру. Поехали на охоту отоларинголог, офтальмолог и гинеколог – во-первых, язык сломаешь, во вторых скука смертная. Совсем по-другому звучит – поехали на охоту ушник, глазник и п*здюк... Ну, согласитесь сразу смешно».
Хмыкнув и побурчав ещё немного, для порядка сказал: «Ладно, садись на кресло п*издюк…». На этом и разошлись…
                Петя – Наполеон.
   В одной палате со мной лежал молодой парнишка, который приехал в госпиталь с конкретной целью - списаться. Звали его Петя. Что-то не заладилось у него со службой, и решил он уйти на гражданку. Но надо было придумать какую-то «болячку» посерьёзнее, чтобы списали подчистую. Но где же её взять? Здоровый же, как чёрт! Но ушлый был хлопец. Один врач, второй, третий – ничего не получается. Пошёл на энцефалограмму. В коридоре народ в очереди. В кабинете тишина. Сажают в кресло, всего датчиками облепят и начинается – расслабьтесь, дышите, не дышите, глаза закройте, откройте. Потом с закрытыми глазами включают сначала стробоскоп из лампы направленной в глаза и даже сквозь закрытые веки видно мигание света. Потом звуки включают всякие, то кваканье, то сирена, то звонок, то стуки всякие, а на ленту осциллограф записывает, как мозг реагирует на раздражители. Врачи сидят с умными лицами – изучают…
   Ну, вот и настало Петино время. Заходит он в кабинет, мы сидим в коридоре, ждём. Вдруг в середине сеанса взвыла сирена, и врачи забегали как ненормальные. Профессора привели лысенького. Долго совещались, потом снова начали, тишина и вдруг опять сирена. Мы поняли, что сегодня будет не до нас. К обеду возвращается Петя довольный, как слон после купания. «Ну что эскулапы! Я вам устрою Наполеона!». На вопрос, что там происходило, только загадочно улыбался. Долго его «мурыжили», но наконец, списали. Уже перед отъездом поделился с нами под большим секретом своей хитростью. Оказывается, только включался звук, он вонзал себе в ногу, заранее припасённую иголку. Показатели все зашкаливали! Ну как же служить, когда неизвестно что взбредёт в голову этому ненормальному!.
                Фамилия! Звание!
   А вообще в госпитале было интересно знакомиться и встречать многих товарищей по авиации. Там были и молодые лейтенанты – вертолётчики, прошедшие Афган. Все в орденах, но по ночам жутко кричали. Психика не железная… Встретил там Колю Едуша. Мы не то чтобы с ним дружили, но приятельствовали. Они вдвоём с Кондратьевым пришли в нашу эскадрилью из истребителей и летали с нами с воды, а потом на вертолётах. Это их готовили к освоению самолётов Як-38 с вертикальным взлётом. Я тоже на них хотел попасть, но опыта не хватило. Не взяли. А у Коли хватило! Получил Героя, полковника и возглавил часть, которая освоила и оседлала этих ревущих зверей.
   По утрам «намылились» мы с ним делать зарядку на свежем воздухе. В госпитале, в других отделениях лежали и лечились в основном солдаты и матросы срочной службы. Для всех больных был строгий уставной порядок, и запрещалось иметь спортивную одежду, ну чтобы в самоволку  не бегали на пляж. Нам же не запрещалось особо, тем более, что делать по утрам зарядку ну не в пижаме же. Следил за порядком в госпитале комендант, подполковник из строевиков, один их тех, кто кроме ать-два ничего в жизни не видел и не знал. И вот мы с Колей как-то раненьким утром совершаем пробежку и вдруг сзади сердитый такой трубный глас: «Эй, вы двое, стоять! Стоять говорю! А ну-ка ко мне!». Мы с Колей остановились, стоим, смотрим. Подкатывает к нам такое чудо, метр в кепке и, брызгая слюной, кричит: «Я сказал ко мне. Почему не подходите? Почему нарушаете? С какого отделения? Звание и фамилия, быстро!». Мы переглянулись и Коля говорит: «Фамилия моя Едуш, звание – полковник. Двадцать первое отделение. Ещё вопросы есть?». У коменданта отпала челюсть. Стоят двое таких молодых, один полковник, другой майор и нагло так усмехаются…
- «Товарищ полковник, извините, я не знал, но Вы же уставной порядок нарушаете…»
- «Подполковник, Вы что несёте? В каком уставе записано, что лётный состав не имеет права утреннюю зарядку делать? Значит, все должны делать зарядку, а мы нет?»
- «Но тут же все больные!»
- «Не знаю, как все, а мы здоровые. Вот идите и следите за больными матросами. И не мешайте нам!»
Подполковник козырнул и поплёлся не солоно хлебавши. На полковника нарвался…
  Вот такие разнообразные весёлые и не очень истории, происходили с нами в госпитале, но мы были молоды и старались, как могли скрасить рутину серых будней всяческими приколами!