Валентин и Валентина. Часть 2. Жизнь продолжается

Валька второй год жил и работал в Куйбышеве. Сначала пошёл учеником токаря к брату, а потом, набравшись немного опыта, перевёлся на соседний участок. И ни разу за это время не съездил домой. Получил место в общежитии. Жена брата несколько раз пыталась его сосватать со своими знакомыми девчатами, но безуспешно - устроить личную жизнь у Вальки не получалось.

Не шла из головы Валентина. Он уже и простил её выходку, списав всё на девичью глупость и недальновидность, и пытался в письмах к сестре полунамёками спросить, не вышла ли замуж Валентина. Сара ничего не знала, сама была невестой и готовилась выпорхнуть из родного гнезда, а у матери спрашивать он не решался. Поля же никогда в письмах не спрашивала у сына, почему он решил так поспешно уехать, хотя сердцем чувствовала, что из-за "той".

Обычно он получал от матери краткое бытописание, вроде того: "все живы-здоровы, отец шлёт привет и говорит, чтоб не пил", "Шурка замуж собралась - за вдовца, работает пожарником в Загорске, Гера говорит, что будущий зять всех баб обегал, ведёт книжку записную, где отмечает - б/у или нет", "засмеют с таким зятем", "Борька начал ходить", "соседская бабка померла на девятом десятке" и т.д. Иногда Поля вставляла листок для старшего сына и невестки, где писала примерно то же, что и ему.

Краткие и бесхитростные материнские письма обычно занимали полторы исписанных крупным полиным почерком страницы. Валька любил получать приветы из дома, а то что они были краткими - не обижался. Матери некогда было- на руках хозяйство, ребёнок маленький, заботы о предстоящей свадьбе, а значит и приданом для сестры, другие дети-погодки.

Однако это письмо, полученное накануне, было не похоже на все предыдущие. Оно было больше, и с первых строк от него веяло настроением торжества справедливости. После краткого описания привычных домашних дел шел длинный рассказ матери о том, как она была права, призывая своего не очень благоразумного Вальку не таскаться к "той" в соседнюю деревню.

Вкратце рассказ заключался в следующем: "В тот же год как ты уехал в Куйбышев, у Ерёмина появилась воинская часть (их тогда
в больших количествах строили по всей области- моё прим.). Солдаты начали захаживать в деревню, кадрить девчонок. "Эта" тут же хвостом начала крутить перед одним. А он взял и обрюхатил её. Позор на всю округу! Месяца два от этом говорили все подряд. Отец её от этого занемог - парализовало на одну сторону. А той хоть бы что - говорит: "Женится на мне, увезёт на Урал, ему всего ничего служить осталось!" Да не тут-то было! После таких новостей перестал солдат тот нос казать в деревню. Опозоренная мать пошла в часть просить выдать ей обидчика, а его уж и след простыл. Поматросил и бросил. Ни адреса не оставил, ни записки. Говорят, мать потащила её на аборт. Опозорила девка всю семью, кто теперь её возьмёт? Видела её как-то в сельсовете - нос теперь так не дерёт как раньше, подурнела, хоть и не была красавицей. Так что, сынок, радуйся, что не досталась тебе такая бесстыжая! Отвело. А нас пусть кусает собака незнамая. Присмотрись там к местным девкам, уж тебе пора семью заводить давно".

Валентин отложил такое неожиданное письмо и пошёл в пивную. Вечером соседи по комнате слышали, как пьяный в стельку Валя рыдает и клянёт кого-то. Наверное, то был первый и последний раз, когда он напился. Не просыхал он несколько дней и только благодаря вмешательству брата не потерял работу. После этого он решил остаться в Куйбышеве и непременно жениться - стерпится-слюбится, главное, чтоб девушка хорошей была.

А Валентина несколько месяцев оплакивала свою несчастную судьбу, первую печальную любовь, несбывшиеся на счастье надежды. Но так как нрава она была весёлого и лёгкого, неприятности потихоньку стали уходить на второй план, забываться. Работа не давала возможности хандрить, и вскоре она снова стала похожа на ту, прежнюю, Валентину. Только материны страдания насчёт её загубленной судьбы каждый вечер бередили её рану. Всё начиналось одинаково: "Кто же тебя теперь такую возьмёт? Ни один нормальный парень ведь не позарится теперь! И приданое никакое не нужно будет. Разве только вдовца какого найти тебе или старика?! Ох, Валька, погубила ты себя!" Валентина сначала плакала от таких слов, а потом просто слушала и терпела. Конечно, надежд на счастливое замужество больше не было, но молодость, крепкое здоровье, оптимизм не давали ей унывать.