О непостижимых тропинках стиха

                ***

Человек годами писал стихи. И только спустя много лет заметил, что как-то странно получается. Большинство его стихов были без сюжета, и были полностью лишены того, что можно было бы назвать «планом». Сначала возникала первая строчка, часто это просто была необходимость какого-то особенного ритма, который он повторял мысленно. А потом к строчке, как вагоны к локомотиву, цеплялись другие строчки, и возникал стих. Он в таких случаях не знал, чем закончится стих, и даже – о чем он точно будет (хотя последнее случалось реже). И вот его заинтересовало, почему стих идет туда, куда он идет? Предопределено ли это первой строкой, или нет? А если нет, то чем или кем это предопределено? Богом, ангелами и демонами? Самим языком? Необходимостью соблюдать размерность и рифмы? Но ведь порой он писал без рифм и даже верлибром, - а все равно стих шел туда, куда хотел идти. Нет, не то что бы стих был совершенно неуправляем: он не был неуправляемым хаосом, но и не был управляемым космосом. Скорее, это был частично управляемый хаос, или управляемая неуправляемость. Автор стиха явно не имел над ним той власти, которую Бог имеет над творениями. А ведь космос – это и есть стих, полностью подчиненный Всемогущему Поэту. Здесь же было не так. Однако стоило возникнуть первой строке – как волне океана, - и за нею угадывалось море. Причем эти новые строки, как и весь стих – никак не вытекали логически из первой строки. Но почему-то неумолимо нанизывались вслед за первой строкой – как бусинки на четки. Потом автор стиха думал, что его можно было бы повернуть и в другую сторону – но почему же тогда он не поворачивался в эту сторону, когда писался стих? Почему стих упрямо шел своей тропой, хотя пытался убедить своего создателя, что это не он идет, а его ведут? Т.е. автор стиха думал, что это он ведет стих по дороге, предложенной автором; но на самом деле это была тропинка, проложенная самим стихом. Это как если бы картина сама себя рисовала, иногда обращаясь к художнику с просьбой использовать кисть и краски. Да, стих сам себя не напишет без участия человека; только тут непонятно, кто кого гипнотизирует – поэт стих, или стих – поэта? Или этот гипноз одновременный и взаимный, – так что одно без другого не существует? И, стало быть, отношения поэта и стиха можно уподобить диалогу Алисы с единорогом: если ты будешь верить в меня, я буду верить в тебя?