Подарок старому другу. 1

              Пронзительным сентябрьским утром, когда бывает порой на душе беспричинно и безотчетно грустно, Вадим Сергеевич сказал себе: сегодня я, наконец, сделаю это. И правда – пошёл и сделал. Он уже давно заприметил в одном из торговых центров небольшой уголок, в котором продавались странные, вряд ли нужные кому-нибудь в обыденной жизни предметы: сумасшедшие шахматы за сто тысяч с неузнаваемыми фигурами, «вечные двигатели» на батарейках, кривые пиратские ножи и разные бинокли с телескопами. Но самое главное: там были курительные трубки и табаки, от чего в воздухе витали едва ощутимые пряные ароматы, а в голову приходили слова: «пиастры», «на абордаж!» и песенка про сундук мертвеца и бутылку рома.

              Вот эти-то предметы порока и были нужны Вадиму Сергеевичу. Он выбирал подарок. Скажете, ай-яй-яй дарить такое? Минздрав предупреждает? Оно, может и так, но стоит ли переживать об этом, если одаряемый является курильщиком с полувековым стажем? В том, что Сергей (очень хотелось назвать его по старинке - Серёжка или даже Сергуччо) не бросил курить, Вадим Сергеевич почему-то не сомневался. Вот с алкоголем тот с некоторых пор находился в непримиримых контрах («дошла гиря до полу», как говаривала одна злоязычная тётка), а табачок всегда очень даже уважал.

              В трубках и табаках Вадим Сергеевич не смыслил ни бельмеса, поскольку в свои шестьдесят пять уже лет десять, как завязал с курительной пагубой, да и раньше потреблял только сигареты. Поэтому он основательно прогуглил интернет-пространство и шёл за покупкой, считая себя ужасно подкованным. Однако продавец, весёлый и доброжелательный парень в кожаной косухе и бандане с «адамовой головой», опрокинул на него столько информации, что Вадим Сергеевич вскоре заблудился в ней и доверчиво отдался в руки искусителя. Результатом явилась неслабая по цене трубка (настоящий бриар!) и красивый, вкусно пахнувший пакет табака со шнурками и сургучными печатями. Напоследок Вадим Сергеевич отчаянно махнул рукой, гулять так гулять, и прикупил такую же, как у продавца, бандану, за которую оный назначил совсем уж неимоверную скидку – девяносто процентов и которая даже после этого стоила изрядно.

              Более несовместимых вещей, чем благородный курительный аксессуар и простецкая Сережкина физиономия трудно было бы представить, но в этом-то, по замыслу Вадима Сергеевича, и должен заключаться весь прикол, который сразу же настроит на соответствующий лад и поможет преодолеть неловкость долгого необщения. Да и шкиперская бородка, которой, по изредка доходившим до него слухам, с некоторых пор обладал его старый друг, наверняка поможет обыграть подарок: чем тебе не морской волк? Так что бандана тут оказывалась совершенно к месту. Теперь осталось только разработать линию поведения.

              С некоторых пор Вадим Сергеевич стал ощущать твердую потребность встретиться со своим старым школьным приятелем.  Было время, когда они не мнили себя один без другого от слова «совсем». Они понимали друг друга не то, что с полуслова – с полувзгляда. Их объединяло одинаковое чувство юмора, очень полезное свойство ума, надо сказать.  Они не только сидели за одной партой, но и жили в одном трущобном квартале трухлявых «деревяшек» и входили в одну дворовую компашку. Разве этого недостаточно, чтобы стать друзьями?

              Со временем их пути разошлись. Явление, совершенно обыденное и происходящее гораздо чаще, нежели противоположное. Такова «се ля ва», как говаривали местные французы. Жизнь досталась Вадиму Сергеевичу хлопотная и, без преувеличения, непростая, со своими радостями и трагедиями. Кто-то назвал бы её деланием карьеры, стремлением к каким-то там высотам, но сам фигурант этой жизни с такой оценкой не согласился бы. Он просто в каждой точке своего существования максимально отдавался тому делу, в котором был занят, безо всякого философствования на эту тему. А то, что при этом продвигался по служебной лестнице, считал справедливо заработанным результатом своего труда.

              В какой-то момент жизни пришло понимание, что он – не Гай Юлий Цезарь, и заниматься несколькими делами одновременно не его конёк. Под одновременными делами понималось, конечно, не чтение газеты за обедом. В его окружении находились люди, решающие служебные задачи одновременно со строительством дачи, например. У кого-то одно даже помогало другому. Вадим был не такой, точнее сказать, у него так не получалось. Поначалу он даже огорчился от такого прозрения. Кругом упущенные возможности, а он «ухо вялит». Но потом пришло другое понимание. Способность сконцентрироваться на главном, оказывается, тоже в состоянии приносить свои дивиденды. И он успокоился. Но со временем оказалось, что за рамками главного дела остаётся много важного, например, старые друзья.

              Когда стукнуло шестьдесят, он легко расстался со всяческими главными делами своей жизни и отправился на пенсию. Получил красную книжечку, из которой узнал, что он теперь официальный старик, раз имеет право на пенсию по старости. С написанным не согласился, поскольку чувствовал, что ещё не иссякло желание прыгать через лужи и сходить с автобуса, не дожидаясь его полной остановки. Непривычная жизнь без каких-либо напрягов высвободила часть мозга для вольнодумства. Этим термином Вадим Сергеевич пользовался буквально и имел в виду не крамольные идеи о смене элит, а просто размышления на вольную тему. Теперь он даже стал видеть сны. И вообще оказалось, что жизнь за пределами всяких там важных дел не менее интересна и многообразна.

              А ещё он стал встречать знакомых из своего далёкого прошлого. И было это столь удивительно, сколь и закономерно, ибо рано или поздно нечто подобное должно было случиться, если гулять по улицам своего детства. Началось с того, что однажды сын скинул ему на «мыло» (Вадим Сергеевич не чурался жаргонного новояза) парочку сканов старых фоток с припиской: «Не узнаёшь местечка?». Как же не узнать? На фотографиях был запечатлён Большой переулок с его старыми деревянными домами и недавно, видимо, возведённым кубом здания типографии, образцом блистательной архитектурной безликости и творческой импотенции. Значит это примерно семидесятые годы.

              Быстренько отписав сыну в том духе, что батю не проведёшь, и он всё знает, Вадим Сергеевич вернулся к фотографиям. Их автор оказался весьма изобретательным в поиске точки съёмки. По сегодняшним меркам можно было бы с уверенностью предположить, что снимки сделаны с квадрокоптера. Куда он там взгромоздился в те то времена, оставалось полной загадкой.

              Вадим Сергеевич любил старые фото старого города. Было увлекательно разгадывать точки съёмки, мысленно налагать бесследно канувшие в небытие дома и улицы на новую действительность, отмечать про себя: а вот это я помню, и удивляться собственной древности. Только вот их призаводская рабочая слободка с бараками и соседствующими с ними деревянными домиками частного сектора была, видимо, неинтересна фотодокументалистам, и они не оставили ничего на память пытливым пенсионерам. Надо ли говорить, насколько он обрадовался фотографиям Большого переулка – ведь это же совсем рядом! Вместе с этой радостью в него вошло нечто труднообъяснимое. Он коротко обозначил для себя это нечто как ностальгию, отметив, однако, что примененный термин слабоват, чтобы описать всю полноту его ощущений. Даже тянуло слегка прослезиться.


              Продолжение здесь: http://proza.ru/2021/12/22/652