Тюмень

Тюмень встретила облачностью, сквозь которую настойчиво пробивалось упрямое майское солнце.
Утром, выйдя из вагона, я не без удовольствия обнаружил, что буквально все новобранцы, подсвечивали перманентными бланшами. А дело было так: в Сургуте, лишь поезд тронулся, я лёг на вторую полку. Не то, чтоб сильно хотелось спать, просто не было желания ни с кем общаться, а тем
более — продолжать возлияния...Организм ещё был отравлен вчерашним алкоголем и вперди ждала тревожная неопределённость. Внизу же продолжились проводы, на столе появилась водка и нехитрая закуска. На первое предложение выпить, я отказался. На следующие — тоже. В любой случайной компании, всегда найдётся пассионарный лидер, подминающий под себя остальной коллектив. Так и здесь, внизу, напротив, сидел худой, долговязый тип. Лицо его, конечно, уже стёрлось из памяти, и представляется теперь, как: размытое пятно недопечёного блина. Да и вообще, я никого не помню из той горе-компании, кроме одного. Его фамилия — Галингер, С ним попаду в одну дивизию, но в разные части. Один раз его даже там повстречаю, но это тема уже другого рассказа.
- Тебе чё, впадлу с пацанами выпить?- быковал «длинный». Когда он перешёл к явным оскорблениям, я свесился над осоловевшей, от водки, рожей и настал тот самый момент перед дракой...
Ты ощущаешь все свои нервы, как провода под напряжением. Холодок в солнечном сплетении, тело, как взведённая пружина, адреналин, готовый заглушить обжигающую боль, впрыскивается в кровь...
- Что тут у вас случилось?- в проходе стоял сопровождающий. - Бери свою постель и пошли к нам.
Так, остаток дня и ночь я провёл с двумя ответственными за нашу доставку.
Сборный призывной пункт Тюмени, это:  большая казарма, с деревянными нарами, обтянутыми дерматином, столовая, административное здание с врачебными кабинетами, небольшой плац, спортплощадка. Наше пребывание началось с проверки содержимого пакетов с домашними вещами. Всё запрещённое, вплоть до складных ножей, сомнительных таблеток, не говоря уже об алкоголе, досканально изымалось. И хоть у каждого ещё была домашняя еда: мамины пирожки, конфеты, печенье, соки, не отказывались мы и от похода в столовую. Где, кстати, кормили довольно неплохо. По крайней мере, в каше - желтело масло, а первые блюда были густыми и наваристыми. В
столовую пускали в определённые часы. У дверей, помню, стоял небольшого роста , потрёпанный, после вчерашнего, мичман, нетерпеливо дёргавший ручку. Когда я увидел ту же картину на следующий день, иронично поддел его:
- МичманОв опять не пускают!
- Закрой рот, а то у меня х.. встаёт!- парировал морской прапор, под ржание рекрутов.
Нас ещё раз прогнали через медкомиссию с обязательным: «нагнитесь и раздвиньте ягодицы». И
обязательной, в этом случае, бородатой шуткой: «там отсрочки не видно»? Манерный, смуглый доктор, ощупывал наши мошонки и ему явно доставляло удовольствие его работа. Тонкие,
цвета кофе с молоком пальцы, с наманикюренными ногтями, унизанные золотыми перстнями, как
по клавишам бегали по тестикулам, словно наигрывая обворожительную мелодию.
                Но была и культурная программа: не всё же новобранцам давить неудобные нары и слушать байки местных служивых, сшибающих мелочь. Из моего родного города, коллектив народной песни, с лубочным названием, ни то «Берёзка», ни то «Рябинушка», выступил с небольшой программой, минут на 30-40. Девушки в традиционных русских костюмах, исполняли песни и проводили не замысловатые конкурсы. Для одного из них требовались две палки. Дородная, задорная солистка, вышла на авансцену и на голубом глазу, простодушно сообщила:
- Ребята, для следующего конкурса, нам нужно две палки, у кого-нибудь есть...,- Её слова потонули
в сладострастном гоготе и оре. Девушка осеклась, слегка зарумянилась, поняв второй план и посмеялась вместе со всеми, обнажив здоровые белые зубы.
Появлялись «покупатели», так называют офицеров приезжающих за молодым пополнением из разных частей, различных родов войск. В первые дни видел танкистов, моряков (мичман из столовой).
А на третий, появился кругловатый капитан, в синем камуфляже, с двумя рослыми, подтянутыми бойцами с диковинными шевронами на рукавах. На чёрном, треугольном поле, оскалив пасть, шёл то-ли медведь, то-ли леопард...Я тогда не знал, что каждый округ внутренних войск, на шевроне,
имеет свой символ. Например, восточный — тигра, уральский — саламандру, северо-кавказский -
коня, центральный — сокола с мечём и так далее... Пантера — это эмблема ОДОНа (Отдельной Дивизии Оперативного Назначения им. Ф.Э.Дзержинского). «Покупатель» знакомился с личным делом и
проводил собеседывание. Прозвучала моя фамилия. Круглолицый капитан интересовался образованием, есть ли профессия, спортивная подготовка. Похвастаться мне было особо нечем, но когда зашёл разговор о моей учёбе на художника-оформителя, ВВшник проявил заметное участие. Он дал мне стандартный лист А-4 и ручку:
- Нарисуешь меня, возьму с собой в Москву.
Я не великий портретист, но минут за десять, набросал его полноватое лицо с крупными, но мягкими чертами.
Перед ранним подъёмом, спалось плохо. Где-то допоздна разговаривали соседи, от волнения и возбуждения, я проваливался в короткий сон и вновь просыпался, ворочаясь на жёстком настиле.
Подняли, когда на улице было ещё темно. Построились на плацу с нехитрыми пожитками, прошла поверка и колонна, из нескольких десятков человек, пешим ходом направилась на вокзал. И тут, читатель, представь сцену, по эпичности не уступающую киношедевру... Мы шли тюменской двухэтажной окраиной, город ещё мирно и сладко спал. Впереди ехала милицейская машина с маячками, но без сирены, а рядом — ехал седан с местными провожающими и из открытых окон, довольно громко играл Mr.Credo. Раннее майское утро, пустынный город, окна и стены деревянных домов оза-
ряются красно-синей мигалкой, шарканье ног по асфальту и звучит «Мама Азия»!