Лучить рыбу

   Всё чаще человек задумывался о сохранении природных богатств, биоресурсов и гуманном отношении ко всему живому. Семьдесят лет назад в бассейне Амура было обилие зверя, рыбы, различных пород деревьев и другой растительности делало этот край богатым и уникальным по своей природной красоте. Многие занимались охотой, рыбной ловлей, заготовкой лекарственных трав и кореньев, кедровых орехов и ягод. И не только желание обеспечить семью дичью двигало наших дедов заниматься промыслом, а простая страсть, свойственная многим современным охотникам и рыболовам. Разница была лишь в том, что деды наши не убивали дичь понапрасну, ради «спортивного интереса», не убивали зря косуль, кабанов и не ловили «про запас» рыбу. Без лицензии на отстрел и отлов существовал еще и неписанный закон: возьми не больше, чем надобно, и думай, что ты оставишь детям своим и внукам.
   Сашке и братьям Пешковым отцы поручили заготовить смольё, не менее двух мешков.
   – Вечером поедем «лучить» рыбу, – сказал Сашке отец. Всё должно быть наготове. Проверь. И еще раз предупреди Пешковых, чтобы не опаздывали.
   Ребята взяли мешки, топор, кирку и с лёгкой тележкой двинулись через переезд железной дороги на противоположную от деревни сторону, где сельчане для хозяйственных нужд заготавливали сосну.
   Смольё (покрытые смолой корни) образовывалось через несколько лет после того, как спилят сосну. На солнцепёке сосновый сок в изобилии вытекал из спиленного участка на кору оставшегося пня, пропитывал его и застывал в виде кусочков янтаря.
   В каменистой почве работали киркой, а в песчаной обходились топором. Через некоторое время облепленные смолой, песком и грязью заготовители решили передохнуть и подкрепиться.
   Братья Пешковы выложили на общий стол сваренные вкрутую яйца, сало, хлеб и лук. Сашка вытащил из холщёвой сумки вяленое мясо, хлеб и бутылку кисляка (простокваши).
   –Вы оба  едете «лучить»? – спросил он братьев.
   –А как же! – в один голос ответили они.
   –Надо набрать побольше старого смолья, оно дольше горит, – сказал Яков.
   –И коптит и воняет тоже больше, – ответил Пётр.
   –До полудни (около 16 часов) управимся, – рассуждал Сашка. – У нас около мешка уже есть. Пообедаем, отсортируем и домой.
   Неожиданно из-под пня, который топором только что долбили заготовители смолья, вылез лисёнок. Он наивно уставился своими бусинками темных глаз на тех, кто потревожил его покой, сделал несколько шагов вперед, понюхал вяленое мясо и, чихнув, направился в кустарник.
   –К матери пошёл, – заключил Яков.
   –Да нет же, – возразил Пётр. – Здесь у него, под корнем, нора. Он, наверное, сидел, боялся выйти, пока мы топором корни рубили.
   –Трогать не будем, – решили все. Если маленького зверька взять в руки, на нём останется человеческий запах, и мать может его не принять, бросить, и лисёнок погибнет. Так считали многие деревенские ребята. Родители приучали детей не брать в руки ежат, птенцов, мелких зверушек и кладки яиц диких птиц. Разрешалось любоваться на живность с расстояния. Несмотря на изобилие и разнообразие полевых цветов воспитывалось бережное к ним отношение.
   Когда заготовители смолья вернулись домой, родители были заняты подготовкой к «лучению» рыбы: точили остроги, проверяли сетки, куда укладывалось и горело смольё, обновляли лёгкие деревянные лопатки - полувёсла. Для «лучения» рыбы обычные вёсла не годились из-за создаваемого ими шума, который распугивал рыбу. Под словом «рыба» подразумевались не любые породы рыб, а именно щука. Во время «лучения» рыбы нельзя было курить, разговаривать, стучать о борта лодки и пользоваться блестящими предметами.
   –Завтра большой церковный праздник, женщины будут печь пироги с рыбой, – сказал отец. – И наша задача заготовить щук, очистить и перемолоть их на мясорубке. Мать приготовит вкусные котлеты и пирог. Оставшихся, если нам повезет на рыбалке, закоптим и приготовим на сенокос. Во время сенокоса копчёная рыба, малосольное сало, душистый хлеб да чай на целебных травах – считай, полдела.
   Аргунь вечером становилась необычайно таинственной и тихой. Течение как бы замедлялось, и только над воронками, образуемыми омутами и корягами, клубилась мошкара да комары. В прибрежных деревьях и кустах подавали голоса филины. Выходили на ночную охоту лисы, дикие коты.
   Тихо спустив на воду лодку, отец и Сашка двинулись к противоположному берегу. Здесь было много зарослей ивы и самое тихое течение реки.
   Остановились, начали разжигать смольё, постепенно подкладывая смоляные коренья в железную сетку, которая находилась в носовой части лодки на метровой железной палке. Смолистый огонь быстро набирал силу и высвечивал прозрачную воду Аргуни чуть ли не до самого дна, то есть на три с половиной метра. Про ночную ловлю щук потому и говорили не «ловить», а «лучить», что неяркий луч света как будто завораживал рыбу.
   Отец с острогой наготове стоял в носовой части лодки, а Сашка сидел на корме и лёгкой деревянной лопаткой тихонечко направлял лодку вдоль берега и между больших кустов ивы. Вдали поблёскивал огонь – это братья Пешковы с отцом тоже «лучили» рыбу.
   Свет выхватывал из глубины длинные плети травы, которые тянулись и шевелились по ходу течения. Словно сказочные герои-лешие, готовые схватить и утащить на глубину рыболовов, мимо проплывали тёмного цвета причудливые коряги. Между валунами спряталась небольшая стайка окуней. Потревоженный светом поднялся «ком земли» и медленно отплыл в сторону берега.
   – Здоровенный сом ушёл, – тихо сказал отец.
   Неожиданно в полосе света появилась щука. Отец поднял руку. Это означало перестать грести и затаиться. Больших размеров «полено» зависло между дном и поверхностью реки и медленно шевелило плавниками. Наверное, щука дремала, а может быть, затаившись, ждала очередную жертву. Тем не менее, свет её не пугал.
   Отец осторожно поднял острогу, а затем резко ударил по щуке. Лодка развернулась, и отец вместе с Сашкой чуть не вывалились из неё. Острога словно провалилась в пустоту, и больших размеров щука мгновенно исчезла из вида.
   – Не рассчитал, – сказал отец. – Вода сильно чистая. Кажется, что щука рядом, а она на глубине. Чуть острогу не утопил. Надо переплыть на другое место. Здесь мы уже распугали всю рыбу.
   Отец взял весло, и они поплыли в заводи. Глубина здесь была небольшая, но и щуки водились помельче.
   Летняя ночь короткая. Начало светать. Густая темнота ночи постепенно растворялась и серела, появлялись очертания прибрежных кустов. Потянуло лёгким ветерком.
  – Достаточно, – сказал отец, – пора домой. На котлеты-то хватит? –
обратился он к сыну.   – Три щучки, – посчитал Сашка. – Если котлеты большие стряпать, то мало будет. А на пирог и вовсе не хватит.
  – А мы уху сварим! – сказал отец. Покладём побольше картошки, луку, укропу, перца, и будет знатная еда!
   Когда подплывали к берегу, Пешковы уже привязывали лодку к вбитому в берег колу и складывали в мешок рыбу.
   – Как успехи? – спросил Василий Пешков.
   Отец показал три небольших щучки и с сожалением рассказал, как упустил сома и фунтов на пятнадцать (семь килограммов) щуку.
   Василий молча достал из мешка большую щуку и протянул отцу:
   – У нас удачно сложилась рыбалка, – сказал он. – Так что всем хватит и на праздник, и на сенокос.