Волк

В последнее время разрешили вести отстрел волков. Даже необычные меры вознаграждения придумали. За волчицу – воз хорошей соломы, за волка-самца давали меньше – два мешка овса. А если тебе удалось уничтожить целый выводок молодых волчат, платили деньгами из сельской казны. На деньги можно было поехать в город, сходить в цирк, в кино или купить, чего душа пожелает.
В других местах обстановка с волками была полегче, и меры истребления к хищникам принимались более сдержанные.
Но на 16-м разъезде обстановка особенно осложнилась за последние полгода. Волки обнаглели, давили овец, телят. Нападали даже на взрослых коров, на стреноженных лошадей. Вечерами их протяжно-призывный вой выводил из равновесия мужиков, для которых личное домашнее хозяйство было единственным источником существования.
В селе у многих помимо дробовых ружей были винтовки Мосина, оставшиеся от дедов с первой мировой войны и, по безалаберности и из-за плохого учета, вовремя не конфискованные властями. С дробовиками мужики занимались, в основном, охотой на дичь и мелких зверей, а винтовки использовали редко, разве что на сохатого, медведя или рысь, где требовалось стопроцентное поражение зверя первым выстрелом, иначе судьба охотника полностью зависела от раненого зверя.
Накануне у Фёдоровых волки «завалили» девять овец из четырнадцати. Перетащить через высокую ограду тяжелые туши волки не могли. Они съели двух ярок, у остальных овец вырвали клочья плоти и тем самым обрекли их на смерть от кровотечения. Три раненые овцы еще держались на ногах, кровь медленно стекала на подстеленную солому, сворачивалась и замерзала на холоде  рубиновыми бусинками.
Дмитрий, хозяин дома, чтобы не продлевать мучения животных, дорезал овец здесь же, где пировали волки.
Костя пришел к Дмитрию, когда последний уже заканчивал уборку после волчьего разгула.
   – Здорово! – коротко приветствовали родственники друг друга.
   – Митря, выручи часов на десять. Надо с Марьей в Жаромтэ  смотаться. Думаю, к полуночи будем дома. Присмотри за сыном.
   – Да какой разговор, – ответил Дмитрий.
   – Что-то рано начал резать? Снег только выпал, да и морозы еще не установились.
Дмитрий соломой обтер руки от крови и с досадой ответил:
   – Неужели не видишь. Запороли почти всех. И молодь положили тоже. – Он показал на ободранные шкуры овец и ошмётки мяса, оставленные для собак.
   – Волки?
   – А кто ж!
   – Вроде бы не слышно было. Собаки молчали что ли?
   – Кормим много, – ответил Дмитрий. – Наедятся от пуза и дрыхнут всю ночь вместо охраны двора.
   – Вернусь, – сказал Костя, – бригаду отстрельщиков будем организовывать. Год воду в ступе толчём, а воз и ныне там.
   – У Пешковых вчера теленка задрали. Это же не в поле, а во дворе! – горячился Дмитрий. – А мы всё дебаты разводим!
   – Решим, – уверенно сказал Костя и пошел домой.

   Справедливости ради надо сказать, Сашка к своим восьми годам умел уже многое: растапливать печь, варить чай, убирать навоз, скопившийся за ночь от двух коров, кормить собаку. Но самое главное – вывести животных на водопой.
Вечером пришел дядя Дмитрий и строго спросил:
   – Скотину напоил?
   – Напоил, – ответил Сашка.
   – Печку затопил?
   – Затопил.
   – Проголодаешься – приходи, – сказал дядя Дмитрий и ушел заниматься своими делами.
   Но идти ужинать к Фёдоровым не хотелось, Сашка перекусил оставленной в чугунке вареной картошкой. Чтобы не угореть, оставил заслонку в дымоходе открытой, а в печке закрыл духовку и лег спать. Где-то среди ночи ему захотелось помочиться, и Сашка, натянув на себя ватную тужурку, вышел в пристроенную к дому летнюю кухню.
   Ярко светила луна и стояла удивительная тишина. Деревня спала глубоким сном.
   Едва открыв дверь, Сашка сразу же увидел здоровенного волка. Зверь сидел возле сеновала, метрах в тридцати от кухни, на клочке соломы и, ничуть не испугавшись скрипнувшей двери, поглядывал в сторону стайки, где содержались корова с теленком.
– Мама моя! – прошептал Сашка и, словно подкошенный, опустился на пол, забыв закрыть дверь.
   Он хотел было подняться, но ноги предательски сгибались и не слушались своего хозяина. Дрожали не только руки, но и тряслось все тело.  «Спокойно, спокойно! – внушал себе Сашка. Он трижды перекрестился. – Боженька не даст в обиду».
   Дрожь стала уменьшаться. Он тихонько прикрыл дверь, но идти не смог, не слушались ноги.
   «Если сейчас не уползу, он сожрет меня, – соображал Сашка. – Дверь-то на кухне без засова».
   Он поднялся на четвереньки и медленно пополз к двери дома. Вдруг откуда-то взялись силы, и, встав на ноги, Сашка быстро забежал в дом и закрыл на засов дверь. Вновь подкосились ноги и начало трястись всё тело.
   Через окно Сашка смутно видел фигуру зверя, упорно подживавшего момент, когда теленок отойдет от коровы.
   Через несколько минут, окончательно успокоившись, Сашка наконец-то заметил висящий на стене дробовик. «Патроны! Где же патроны?» – соображал он. Да вот они, на подсумке. Сашка уверенно вставил два патрона, взвел курки и пошел к двери летней кухни.
   Волк сидел на том же месте, в той же полусгорбленной позе ожидания и словно дремал на холоде. Сашка лег на половик, тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок.
   Отдача от ружья была настолько сильной, что Сашка отлетел в противоположную сторону почти на полметра. Он вновь подполз к двери и не увидел волка. В деревне поднялся такой собачий гвалт, такой шум, будто бы рухнула скала. «В труху рассыпался что ли? – подумал Сашка. – А может быть, мне спросони почудилось».
   На выстрел и поднявшийся в деревне переполох прибежал сосед дядя Петя и, увидев в руках у Сашки ружьё, отстегнул ремень и принялся его мутузить по бокам, спине через стеганую тужурку, больно попадая по ногам.
   – Ты, ты! – заикаясь, выкрикивал он, – Мать твою так! Что делаешь? Или жить надоело?!
   А Сашка, сжав зубы, терпел и ни разу даже не заорал от боли. Дядя Петя, видимо, устал махать ремнём и, отбросив его в сторону, вытащил из кармана цветной кисет, принялся крутить цигарку. Однако руки его дрожали, и табак сыпался мимо штанов на пол.
   – Перепугал до смерти, – ворчал он. – Чуть уродом не сделал. Волка он стрелял. Где же твой волк?
   – Наверно заряд сильный был, вот волк и рассыпался, – сердито ответил Сашка и, поглаживая рукой побитую задницу, ушел в другую половину избы.
   Когда вернулись родители, дядя Петя все рассказал. Мать, охнув, кинулась было к Сашке, но под строгим взглядом отца,  остановилась,  занялась своими делами, из другого угла кухни с сочувствием поглядывая на сына.
   – Что же ты ружьё бросаешь, – выговаривал дядя Петя отцу. – Так и до беды недалеко. Сын, видишь ли, какого-то волка стрелять придумал. – Дядя Петя сердито посмотрел на Сашку. – Меня в сердечный приступ вогнал.
   – Зачем ружьё трогал? – сердито спросил отец.
   – Волка стрелял. Он у сеновала сидел, теленка высматривал. – Сашка торопился рассказать отцу, приготовившемуся к очередному наказанию ремнём. – А дядя Петя прилетел и даже не спросил, и давай махать ремнём.
   Последние Сашкины слова, видимо, подействовали на обоих. Дядя Петя подтвердил:
   – Было дело. Это я для профилактики, чтобы в следующий раз не повадно было оружие в руки брать.
Отец же предложил:
   – Пойдем, сынок, покажешь, где волк сидел. Следы должны остаться.
   Дядя Петя с усмешкой посмотрел на отца, мол, пацан мелет что попало, а ты, взрослый мужик, веришь детской болтовне. Однако тоже пошел к сеновалу. И какое же было их удивление, когда они подошли к тому месту, на которое указал Сашка.
   Отец внимательно осматривал «лёжку» зверя – подтаявший от долгого ожидания снег и следы крови. Дядя Петя был в растерянности, а Сашка, распрямив спину, ходил возле него с видом победителя и громко шептал ему:
   – Ну что, съел, пень трухлявый?
Отец еще раз прошёл по кровавому следу, вернулся. Вывел из стойла Рыжуху.
   – С такой раной волк не должен далеко уйти, – решил он. Но на всякий случай взял с собой ружьё и уехал.
   – Пойдем в избу, подождем отца, – сказал дядя Петя. Он взял Сашку за руку, но тот обиженно отдернул ее.
   – Ну, прости, – обратился он к Сашке. – Каюсь, переборщил немного. А не дай бог, если бы несчастье вышло!
   Сашке же было обидно, что вначале его выпороли, а потом спросили, зачем он стрелял.
   Вскоре вернулся отец. Он привез окоченевшего волка.
   – Нашел на краю села, – сказал он. – Иди, сынок, к матери, скажи, чтобы закусить что-нибудь приготовила. А ты, Петро, быстро за четвертью самогона! Иначе я злой настолько, что и зашибить тебя могу.