Теоретическая история. Глава 7 продолжение

Теоретическая история. Глава 7 (продолжение)

                ... чтобы Всевидящий не стал свидетелем ужасного дела.

        Выше, в разделе "Взятие Иерусалима" было процитировано сообщение Феофаста, содержащее совершенно непонятную фразу: "они быстро уничтожают жертву, чтобы всевидящий не стал свидетелем ужасного дела". Сейчас мы способны понять, на что Феофаст решился только намекнуть, но не решился выразиться более ясно. Речь шла о широко распространённой протохристианской практике принесения кровавых жертв для предсказаний и прогнозов.
        «Они брали ламу или ламёнка и клали его головой в сторону востока: они не связывали ни передние, ни задние лапы — их растягивали три или четыре индейца; они заживо вскрывали левую часть грудной клетки, куда засовывали руку и вынимали сердце вместе с лёгкими и всю гортань, вырывая её рукой, но не отрывая, ибо она должна была выйти вся целиком, начиная от нёба» .
        Теперь, когда мы знаем, что значит "быстро уничтожить жертву", сами собой вспоминаются описания человеческих жертвоприношений, практиковавшихся в империи Майя.
        «Если должны были ему вырвать сердце, его приводили во двор с большой пышностью, в сопровождении народа, вымазанного лазурью и в его головном уборе. Затем его приводили к круглому возвышению, которое было местом приношения жертв. Жрец и его служители мазали этот камень в голубой цвет и изгоняли демона, очищая храм. Чаки брали несчастного, которого приносили в жертву, с большой поспешностью клали его спиной на этот камень и хватали его за руки  и за ноги все четыре, так что его перегибали пополам. Тогда након-палач подходил с каменным ножом и наносил ему с большим искусством и жестокостью рану между рёбрами левого бока, ниже соска, и тотчас помогал ножу рукой. Рука схватывала сердце, как яростный тигр, и выхватывала его живым, затем на блюде подавал его жрецу, который очень быстро шёл и мазал лица идолам этой свежей кровью» .
        Похоже, что Диега де Ландо неправильно описал процедуру извлечения сердца, практически невозможно проделать одной рукой то, что он пишет. Инка Гарсия де ла Вега более точен, он пишет, что прорезали диафрагму, а не старались протолкнуть руку между рёбрами, потому что он лучше понимает смысл происходящего. Мы не понимаем, почему они всё делают именно так, но в основе этого действа несомненно лежит какая-то логика, какой-то совершенно отвергаемый нами здравый смысл.
        «Наисчастливейшим предзнаменованием считалось, если вынутые лёгкие продолжали вздрагивать: они ещё не умерли, как говорили индейцы, и когда это доброе предзнаменование случалось, хотя бы другие [предзнаменования] говорили о противоположном, на них не обращали внимания. Потому что они считали, что добро от этого счастливого предзнаменования побеждало зло и несчастья всякого другого. Вынув лёгкие, они надували их одним выдохом и сохраняли внутри них воздух, перевязав дыхательную трубку или зажав её руками, а затем рассматривали трубки, по которым воздух входит в лёгкие, и сосудики, которые имеются на них, чтобы убедиться, хорошо ли они наполнились воздухом или его там мало, ибо, чем больше они раздувались, тем счастливее было предзнаменование. Они ещё что-то рассматривали там, только я не знаю что, потому что не обращал на это внимания».
        Каждый свой день Александр Македонский начинал с жертвы-предсказания.
        «Для этого жертвоприношения был нужен новый огонь, взятый из рук Солнца, как они говорили. Для этого они брали большой браслет, который называли чипана (наподобие тех других, которые инки обычно носят на левой кисти), который находился у верховного жреца; он был большим, больше, чем обычные; вместо бляхи у него был вогнутый сосуд, словно половина апельсина, очень отполированный; его устанавливали против Солнца и в некотором расстоянии, где сходились вместе лучи, исходившие из сосуда, клали немного начесанного хлопка, ибо они не умели делать фитили, который вскоре загорался, что было естественно.
        На этом огне, зажжённом из рук Солнца, в тот день сжигались жервоприношения и жарилось всё мясо. И огонь переносили в храм Солнца и в дом девственниц, где его хранили весь год, и было дурным предзнаменованием, если он угасал, по каким бы причинам это ни случилось».
        И всё это сосуществовало одновременно: и аналоги походов Александра, и аналоги Римских весталок — девственниц, хранящих огонь; и крещение, и посвящение в рыцарство (есть целая глава: "Инков посвящали в рыцари, и каким испытаниям они подвергались").
        «Воинов Александра пало больше: варвары подавляли своей численностью, а кроме того, и сами скифы и лошади их были тщательно защищены бронёй».
        Вы не находите, что Арриан говорит здесь о рыцарях, о том, что Александр не стыдился того, что вынужден был отступить, столкнувшись со скифами. Меня так и подмывает задать коварный вопрос, считавшийся в Европе бестактным ещё с незапамятных времён: "А на каком языке говорил Александр Македонский?" Если на македонском, то он славянин, и его речь почти что не отличалась от нашей. Великие историки не хотели бы этого, они считают, что в древности македонцы говорили на греческом языке, но почему тогда его соотечественники, прошедшие с ним всю Азию, возмущались, если верить Арриану, что Александр совсем огречился и стал забывать свой родной язык? Очень похоже на то, что он никогда не воевал со скифами, потому что сам был скиф!

                Крещение

        «Крещения нет ни в какой части Индий, кроме Юкатана [где оно существует] под названием, которое означает "родиться снова или второй раз"... Мы не могли узнать о его происхождении, кроме того, что это обычай, который всегда существовал. Они к нему испытывали столько благоговения, что никто не забывал получить [крещение], и такое уважение, что имевшие грехи или склонные совершить их исповедовались в них особо жрецу при получении его. Они настолько верили в [крещение], что не повторяли его ни в каком случае. Они полагали, что через него получают предположение быть добрыми в своих обычаях и не быть совращёнными демонами в мирских делах. Посредством этого и хорошей жизни они надеялись достигнуть блаженства, в котором, как и в блаженстве Мухаммеда, они пользовались бы пищей и напитками».
        Если вы ещё не крещёны — отложите все свои неотложные дела и креститесь. Это очень важно, быть дважды рождённым. В Индии этой чести удостаиваются только брамины и кшатрии, а в Израиле — только левиты (помните, как мать-левитянка крестила Моисея?), хотя они ни за что не признаются в этом.
        «Когда кто-либо хотел крестить своего сына, он шёл к жрецу и сообщал ему о своем намерении. Последний объявлял в селении о крещении и о дне, в который это совершится. Они всегда заботились, чтобы это не был несчастный день. Сделав это, тот, кто устраивал праздник, то есть тот, кто завёл об этом беседу, выбирал по своему вкусу знатного человека селения, чтобы тот ему помогал в его занятии и связанных с ним делах. Затем они имели обыкновение избирать четырёх других людей, старых и уважаемых, которые помогали жрецу в день праздника в церемониях, и их всегда выбирали вместе с жрецом, по его вкусу. Об этих выборах всегда знали отцы всех детей, которых должны были крестить, ибо праздник был всеобщий. Тех, кого выбирали, называли чаками. Отцы детей и служители постились три дня перед праздником, воздерживаясь от женщин» .
        Современная процедура крещения предельно упрощена и ускорена, тогда как у индейцев она занимала целый день. Таинство крещения настолько красиво, что давайте потратим немного времени и разберём этот древнейший протохристианский ритуал.
        «В назначенный день все собирались в дом того, кто устраивал праздник, и приводили всех детей, которые должны были получить крещение. Их помещали во внутреннем дворе или на площадке у дома, которая была очищена и усеяна свежими листьями. Они становились по порядку в ряд, мальчики и девочки отдельно. О них заботились в качестве крёстных отца и матери старая женщина при девочках и мужчина при мальчиках» .
        Обратите внимание на мелочь: "площадка была очищена и усеяна свежими листьями", — этим дети как бы были подняты над землёй, оказались помещёнными в среднем ярусе тропического леса.
        «Затем жрец совершал очищение дома, изгоняя из него демона. Чтобы изгнать его, ставили четыре скамеечки в четырёх углах двора, на которых садились четыре чака с длинной верёвкой, протянутой от одного к другому таким образом, что дети оставались замкнутыми внутри верёвки. Затем, перешагивая через верёвку, входили в середину круга все отцы детей, которые постились. Перед этим или после в середину ставили другую скамеечку, на которую садился жрец с жаровней и небольшим количеством размолотой кукурузы и благовоний, а они бросали их в жаровню, и так делали все. Совершив эти курения, брали жаровню, в которой они это делали, и верёвку, которой чаки их окружали, вливали в сосуд немного вина и давали всё это одному индейцу, чтобы он унёс это из селения; ему советовали не пить и не оглядываться назад на обратном пути. После этого они говорили, что демон изгнан» .
        Очень интересное описание. Фактически, они иммитировали сначала старый обряд крещения, чтобы демоны, обожающие воскурения, дым и вино, рассевшиеся по верёвкам и довольные всем, что происходит вокруг, немножко расслабились и, вспомнив добрые старые времена, пожелали продолжить этот праздник в более привычной им обстановке, в тропическом лесу, куда их и отнёс индеец вместе с жаровней, вином и верёвкой.
        «Дойдя до этого, подметали двор, очищали его от листьев дерева, которое называется кихом, и разбрасывали листья другого дерева, которое они называют копо, и клали несколько циновок, пока жрец одевался. Одевшись, он выходил в плаще из красных перьев, украшенном разноцветными перьями, по краям у него свисали другие большие перья, и как бы с колпаком на голове из таких же перьев, а внизу плаща у него было много поясов из хлопка, свисавших до земли, как хвосты. У него было в руке кропило из короткой палки со многими узорами, и, как борода или волосы, у кропила особые хвосты змей, подобных гремучим змеям. Он был так же важен, как папа при короновании императора. Замечательная вещь, какое удовольствие доставляли им наряды. Чаки тотчас шли за детьми и клали всем на голову белые ткани, принесённые для этого их матерями» .
        Итак, листья среднего яруса тропического леса убирают, настилают листья верхнего яруса тропического леса, поверх них кладут несколько циновок — последовательные небеса, на которых обитают только боги, и, наконец, это чудо-юдо, одетое в наряд из ярких перьев. А ведь это они ангела изображают, потому что выше тропического леса может находиться только тот, кто весь покрыт перьями, как птица. Вам больше нравится ангел в изображении Дюрера, со стройной фигурой, в ниспадающих одеждах, с огромными белыми крыльями за спиной. А зачем ему крылья? Это древним позолительно было думать, что птицы, раз они летают, ближе богам, чем люди, которые ходят по земле, поэтому ангелы должны обладать крыльями, как птицы. А сейчас, в век авиации и космических полётов, мы понимаем, что это просто нелепое, лишённое какого бы то ни было смысла заблуждение, толкуемое до глупости примитивно: с белыми крыльями — ангел, с чёрными крыльями — дьявол. Лично мне ангел индейцев нравится больше. У него нет заангажированной формы; он абстрактен, из всех элементов, сигнализирующих полёт, на нём только птичьи перья, по-видимому, самые красивые, какие есть в природе; он простирается от земли до самых верхних небес, об этом говорят змеи как самые типичные наземные обитатели, всегда находящиеся в полном контакте с землёй, об этом говорят детишки, накрытые белыми тканями, символизирующие "тучки небесные"; а кропильница — это, естественно, источник животворящего дождя. Всё это очень поэтично, хотя испанскому монаху Диего де Ланда в этом обряде буквально всё не нравится, всё кажется непонятным.
        «Они спрашивают у детей, которые были большими, не совершали ли они греха или нечистого прикосновения; если они это совершили, они признавались им и их отделяли от других.
        Сделав это, жрец приказывал людям замолчать и сесть и начинал благословлять детей со многими молитвами и посвящать их кропилом с большой торжественностью. Окончив своё благословение, он садился, и вставал распорядитель, которого отцы детей выбирали для этого праздника, и с костью, которую ему давал жрец, шёл к детям и прикасался ко лбу каждого девять раз костью».
        Кость — это, естественно, символ камня, камня родившегося в жидкости — крови. Девять прикосновений — это девять поклонов камням, родившимся и обитающим в жидкости, возможно тем самым порогам, которые мы рассматривали в самом начале книги. "А возможно и нет", — возразите вы. Что-ж, возражение принято! Осталось только потрудиться и объяснить: почему при крещении, почему костью, почему ко лбу, почему девять раз? Не знаете? Вы произносите своё "Не знаю!" с гордостью, как математик, не замечая, что математик с гордостью произносит другую фразу: "Не понимаю!" Этим самым он говорит, что истина математики заключена в аксиомах, набор которых всем известен, и правилах вывода, которые никому не позволено нарушать, но которые вы только что нарушили. Говоря: "не знаю",— вы, по-видимому, полагаете, что когда-нибудь истина станет известной и объяснение будет иным, более убедительным. Итак, мы с вами подошли к величайшей тайне: "Что есть истина?"
        Ещё совсем недавно Библия рассматривалась как Истина не только в каждом слове, но и в каждой букве. Теперь же в ней нельзя найти ни одного предложения, относительно которого не было бы высказано обоснованное сомнение в его истинности. Значит, логика тут неприменима, потому что аристотелева логика позволяет из ложной посылки вывести всё что угодно. К этим текстам можно применять только Логос — средство, позволяющее работать в противоречивой среде. Применяя Логос к разбираемой цитате, я пришёл к выводу, из-за которого и возник весь этот спор. Чтобы опровергнуть этот вывод, надо привести другой, более убедительный — вступить в сократовский диалог, а высокомерно заявить: "не знаю", или "не верю", — это нарушать правила! Если на одной чашке весов лежит объяснение, то на другую тоже надо класть объяснение, а класть ничего не весящее: "не знаю" или "не верю", — это просто нечестный приём, который даже софизмом назвать нельзя.
        Но раз мы помянули Библию, давайте разберём в ней какой-нибудь парадокс, связанный с "девять-десять", в котором, кстати, никто и никогда никакого парадокса не видел.
        «И поклялся Иаков клятвой, сказав: "Если Яхве-Бог со мною, и Он сохранит меня на этом пути, которым я иду, и даст мне хлеба есть и одежду одеться, и я вернусь благополучно в дом отца моего, то будет Яхве мне Богом. А этот камень, который я поставил <священной> плитой, будет мне домом Бога. И от всего, что Ты дашь мне, десятину я отделю Тебе"».
        Как это понимать? Куда он будет относить эту десятину, когда и как он это будет делать? Поставим себя на его место. Вот вы, молодой холостяк, надули своего старшего женатого брата, он возненавидел вас и сказал, что убьёт. Вы бежите по пустыне, вам нечего есть, от голода и жажды у вас уже начались галлюцинации, вам приснился сон, в котором вы увидели лестницу, ведущую в небо, ангелов, Господа Бога Вседержителя, Который, кстати, ни в чём не нуждается. Вы восприняли этот сон всерьёз и "поклялись клятвой, сказав". А не кажется вам, что от Яхве-Бога вы потребовали довольно много, пообещав отдать Ему десятину от того, что Он даст вам. Но как вы собираетесь исполнить ту часть клятвы, которая обязывает вас? И почему вы думаете, что Бога заинтересует такое невыгодное предложение, которое вы сформулировали в клятве? Он же не раб ваш, чтобы отдавать вам всё за обещание, что, возможно, когда-нибудь одну десятую того, что Он дал, вы Ему отделите! И вот теперь, когда мы осознали всю глупость приведённой выше формулировки клятвы Иакова, мы начинаем догадываться что же в действительности он сказал. А сказал он примерно следующее: "Господи, за что Ты оказал мне такую честь, подарив этот сон? У меня совсем ничего нет. Если Ты мне поможешь, то я, наверное, смогу пасти скот, получая за свой труд только еду — девять дней я буду есть её сам, чтобы честно исполнять свои обязанности перед хозяином, а в десятый я не буду есть мой хлеб насущный. В этот день я мечтаю, как раб Твой, предложить Тебе всё, что я имею, славя удивительные дела Твои".
        Мы знаем, что Иаков, как раб Божий, очень преуспел в жизни, и наступил такой момент, когда он решил переосмыслить свою клятву, а начав переосмыслять, он вступил в конфликт с Богом, Которому он клялся. Эта ситуация разрешилась сном, в котором Иаков боролся с Самим Богом. Понятно, что благодаря этой игре подсознания Иаков стал Израилем, охромел и смог утверждать, что отстоял своё право на смягчённую формулировку своей клятвы, которая и приведена в Библии. Вся история Иакова — это апологетика традиции "грязной борьбы": с братом он боролся в утробе, проиграл, но хоть за пятку ухватился; за миску чечевичной похлёбки якобы купил у брата право первородства; обманом получил благословение, предназначавшееся брату; обманул тестя со скотом; и даже с Господом Богом вступил в имущественный спор и якобы его выиграл. Однако последняя проделка не сошла ему с рук. Господь Бог наказал весь его род за его грехи, поместив в дом рабства, в Египет: не захотел быть рабом Божьим — стал рабом фараона.
        Но это только философия, потому что бороться с Богом во сне — довольно глупая затея. В принципе сон такой возможен, но почему он должен к чему-то обязывать Бога?
        Нет никаких оснований полагать, что люди в древности были порядочнее и праведнее нас, лицемерие так же присуще человеку, как способность ухаживать за женщиной, и проистекает именно из этого неиссякаемого источника. Я не думаю, чтобы Яхве хоть на миг заблуждался относительно сути Иакова, просто слова клятвы тронули Яхве, умирающий от голода человек обещает приносить в жертву хлеб свой насущный, такого ещё не бывало.
        Значит, протохристиане девять дней работали, а десятый постились, славили Бога, этот день был у них праздником. Но вернёмся к обряду крещения.
        «Затем он смачивал кость в сосуде с водой, который держал в руке, и смазывал ей лоб, черты лица и между пальцами ног и рук, при всём этом не говоря ни слова. Эту воду они делали из определённых цветов и из какао, размоченного и растворённого в девственной воде, как говорили, взятой из углублений деревьев или камней в лесах.
        Когда было окончено это помазание, вставал жрец и снимал у них с головы белую ткань и другие, которые у них были накинуты на плечи, где каждый носил небольшую связку очень красивых перьев птиц и несколько зёрен какао. Всё это собирал один из чаков... После этого шли все остальные помощники жреца с пучками цветов и трубкой, которую индейцы употребляют для курения, прикасаясь девять раз каждым из этих предметов к каждому ребёнку и затем, давая ему понюхать цветы и потянуть из трубки...
        Сделав это, они отпускали первыми девочек. Матери снимали с них сначала шнур, который они носили прежде обвязанным вокруг талии, и раковину, которую они носили в знак чистоты. Это было как бы разрешением уже выйти замуж, когда пожелают отцы... Затем они оканчивали праздник обильной едой и питьём. Они называли этот праздник Эм К'у, что означает "нисхождение бога". Тот, кто побудил его устроить и нёс все расходы. Кроме трёх дней поста, которые он соблюдал, он постился ещё девять дней и это они делали неукоснительно» .
        Но не только священное "девять-десять" отличает Протохристианство от Иудаизма, им ещё было свойственно осознание какого-то родства не только с богами, но и со змеями. Сама Библия начинается с этой странной истории. Создатель неба и земли, Адама и Евы — читай: Отец и Благодетель рода человеческого, — непонятно зачем насадил райский сад и поместил в него наших пра-пра-предков. Вдруг появляется откуда-то таинственный Змей и совращает Еву, что было дальше, мы знаем. Но откуда взялась эта сказка? Почему она считается такой важной? Ведь совершенно ясно, что это всего только досужая выдумка.

                Змееногая Ева

        В библейской истории есть слабое место: Господь Бог изгнал Адама и Еву из Рая на Землю, интересно, а как это Ему удалось сделать? Проблема тут в том, что они как жители небес не смогут жить на земле — их ветром сразу же сдует, они же невесомые, состоят только из души. Им не за что зацепиться на земле, они тут же вернутся на небо! Это очень сложная философская проблема: как изгнать грешников с небес на землю.
        «Кецалькоатль — ключевое божество в пантеоне богов ацтеков по многим описаниям предстаёт перед нами в виде пожилого человека с белой бородой. Среди племени майа первейшим из богов был Кукулкан, в котором ряд исследователей усматривают прямую аналогию Кецалькоатлю. Фактически речь идёт об одном и том же человеке, представленном под разными именами.
        Существовал и ещё один лик Кецалькоатля-Кукулкана. Он изображался в виде пернатого змея. Примечательно, что нередко в виде змеи изображалась и одна из самых почитаемых богинь в китайском фольклоре — Нюйва. Она считалась сестрой первоправителя Фуси. Одновременно она была и его женой, и именно от инцестуального брака Фуси и Нюйвы, как гласили китайские легенды, и родились все люди» .
        Так вот оказывается в чём дело, змей-искуситель был пернатым. Это был особый змей, который не только ползал по земле, но и, благодаря перьям, мог взлетать на небеса. Теперь мы понимаем в чём тут дело. Она не яблоко съела, а совокупилась с пернатым змеем, в результате чего родилась дочь, как бы наполовину змея, которую ветром с земли уже не сдует! К тому же она теперь в норе должна жить.
        «Заметим также, что одно из самых знаменитых изображений и одновременно символов брака Нюйва и Фуси показывает их в виде существ, верхняя часть которых — человеческая, а нижняя — змеиная, причём змеиные хвосты переплелись между собой» (см. рис. Фуси и Нюйва).
        Какая интересная проблема! На рисунке отчётливо видно, что Фуси и Нюйва держат своего ребёночка, подозрительно похожего на человека, но отличающегося от них главным образом тем, что у него выросло два змеиных хвоста, тогда как его родители имели только по одному хвосту. Вы знаете, что пишет Геродот о происхождении наших предков скифов?
        «Пробудившись, Геракл исходил всю страну в поисках коней и наконец прибыл в землю по имени Гилея. Там в пещере он нашёл некое существо смешанной природы — полудеву, полузмею. Верхняя часть туловища от ягодиц у неё была женской, а нижняя — змеиной. Увидев её, Геракл с удивлением спросил, не видала ли она где-нибудь его заблудившихся коней. В ответ женщина-змея сказала, что кони у неё, но она не отдаст их, пока Геракл не вступит с ней в любовную связь. Тогда Геракл ради такой награды соединился с этой женщиной. Однако она медлила отдавать коней, желая как можно дольше удержать у себя Геракла, а он с удовольствием удалился бы с конями. Наконец женщина отдала коней со словами: "Коней этих, пришедших ко мне, я сохранила для тебя; ты отдал теперь за них выкуп. Ведь у меня трое сыновей от тебя. Скажи же, что мне с ними делать, когда они подрастут? Оставить ли их здесь (ведь я одна владею этой страной) или же отослать к тебе?". Так она спрашивала. Геракл ответил на это: "Когда увидишь, что сыновья возмужали, то лучше всего поступить тебе так: посмотри, кто из них сможет вот так натянуть мой лук и опоясаться эти поясом, как я тебе указываю, того оставь жить здесь. Того же, кто не выполнит моих указаний, отошли на чужбину. Если ты так поступишь, то и сама останешься довольна и выполнишь моё желание".
        С этими словами Геракл натянул один из своих луков (до тех пор ведь Геракл носил два лука). Затем, показав, как опоясываться, он передал лук и пояс (на конце застёжки пояса висела золотая чаша) и уехал. Когда дети выросли, мать дала им имена. Одного назвала Агафирсом, другого Гелоном, а младшего Скифом. Затем, помня совет Геракла, она поступила, как велел Геракл. Двое сыновей — Агафис и Гелон не могли справиться с задачей, и мать изгнала их из страны. Младшему же, Скифу, удалось выполнить задачу, и он остался в стране. От этого Скифа, сына Геракла, произошли все скифские цари. И в память о той золотой чаше и до сего дня скифы носят чаши на поясе (это только и сделала мать на благо Скифу)».
        Кое-что настолько прояснилось, что можно сделать определённые выводы. Чтобы доказать всем древность греческого народа, Геродот не нашёл ничего более убедительного, чем показать, что скифы, в древности которых никто никогда не сомневался, произошли от Геракла. С этой целью он "слегка" видоизменил протохристианскую доктрину о происхождении человека от любви женщины и неземного мужчины.
        Почему Александр Македонский был так уверен в том, что является потомком Геракла? Да, видимо, из-за той самой золотой чаши, которую носили его отец и дед на поясе, по происхождению бывшие скифскими царями. Кстати, в Библии, о которой Геродот ничего не знал, чтобы убедить всех в древности еврейского народа, рассказывают опять таки ту же самую историю, из которой вообще ничего понять невозможно, кроме того, что она написана сравнительно недавно.
        Итак, проблема переселения человека с небес на землю — это очень сложная философская проблема, поскольку всем известно, что никто ещё оттуда не возвращался. Чтобы решить её, Пернатый Змей соблазняет Еву, в результате чего родится промежуточное существо — змееногая дочь. Наличие у неё явно выраженной змеиной природы позволяет переселить её на землю (змея никогда не теряет контакта с землёй и без перьев на небесах находиться не может, поэтому змееногая женщина и должна жить на земле в норе или пещере, как глубокомысленно заметил поэт: "Рождённый ползать — летать не может"). А уже от змееногой Евы, не без помощи Адама, может родиться обычный человек. Вот почему так тесно связаны между собой Творец, сотворённая Им женщина, Змей, Адам, люди живущие на земле!
        «Непременно следует помнить и то, что  ещё в XVI веке поверх нательных крестов носились напоказ медальоны с изображением змееногой Праматери» (см. рис. Медальон Владимира Мономаха с изображением змееногой Праматери).
        Вы скажете: явный анахронизм, свидетельствующий о дремучем русском консерватизме. Нет, всё это следствие фокусов со временем величайшего прохвоста всех времён и народов Жозефа Жюста Скалигера.
        Итак, вся Европа, Греция, Россия, Арабские страны, Индия, Китай, Северная и Южная Америки принадлежали Протохристианскому миру, а мы, благодаря Иудаизму, об этом даже не догадывались. В 1995 году в Москве в издательстве "Республика" вышло "Всемирное писание. Сравнительная антология священных текстов", содержащее 590 страниц большого формата, из которого отчётливо видно, что все ныне существующие религии в каком-то смысле едины, происходят из одного источника и этот источник существовал задолго до того, как был написан Ветхий Завет, который был известен Инкам задолго до того, как христианские миссионеры ступили на землю Америки, этот источник — Протохристианство.