1. 3 Шабаш ведьм

Ведьмы гиблого леса
Часть I Кровь жертвы
Глава 3 Шабаш ведьм

Уильям молча собирал хворост и не слушал, как Маргарет бранила Лауру, и ничего не отвечал ей. Поэтому не заметил, когда до него перестал доноситься звук ее голоса.
Он думал о своей потерянной, загубленной жизни и скорбно размышлял сам с собой в своем сердце:

«Наверное, действительно, подкаблучник, раз до сих пор терплю эту злую, лживую, жадную и ограниченную бабу. Нет во мне характера… Да, жаль мне надежд своей молодости и той страсти, оказавшейся ловушкой, в которую она меня заманила, соблазнила, просто, чтобы удачно выйти замуж, устроиться в жизни. И все из-за разврата моего… Подло вышло, конечно, вот и маюсь всю жизнь. А какая была красавица! Но как умеет унизить! Подкаблучник!.. Где это видано! Жаль, что не смог смирить свою гордость, признать, что обманула, уйти… Ведь не за меня выходила, а за наш достаток. А теперь… Глупый я старик, и мне жаль самого себя. «Сердце унылое и лицо печальное, и рана сердечная – злая жена», - припомнил он затверженную наизусть цитату из одной ветхозаветной книги. - Слава Богу, Тревору повезло встретить истинную любовь».

И вдруг ему ясно вспомнился разговор за ужином, все детали, каждая мелочь. Он вдруг увидел, как Тревор, бросившись на помощь Лауре, поднимавшей тяжелое ведро, в первое мгновение, вставая из-за стола, совершенно уверенно и твердо выпрямился на обеих ногах, и только потом начал прихрамывать. И то, что он сначала хромал на правую, а потом на левую ногу.

Уильям грустно вздохнул и едва заметно улыбнулся.

«Загоняла в хвост и в гриву, ни минуты вместе побыть не дает», - подумал он. – «Вот и выдумали хитрость, чтобы остаться вдвоем. Экие черти!»

--- Маргарет! – позвал он, выпрямляясь во весь рост. – Скидывай хворост на опушке, где я фонарь повесил. Нужно набрать побольше, чтобы завтра не ходить.
Он вышел на окраину леса на свет фонаря, бросил охапку собранного хвороста на землю. И, обеспокоившись, что жена долго не появляется, снова позвал во весь голос:

--- Маргарет! – в ответ было только эхо. – Ау!

Уильям снял фонарь с ветки дерева и стал углубляться в лес. Послышался рокот грома.

--- Маргарет, отзовись! – звал муж. – Сварливая дура! Опять, наверное, Лауру проклинала… Вот и завели в глушь злые помыслы.

Небо исполосовала молния.

--- Ау! Маргарет! Жена!

Уильям торопился и суетился, но вскоре обнаружил, что вышел на ту же опушку на окраине, где бросил хворост.

--- Тьфу! – плюнул он. - Теперь придется искать днем с огнем.

Обрушился ливень, от вспышек молний в лесу стало почти светло.

--- Маргарет! – заорал Уильям, пытаясь перекричать дождь.

И вдруг заметил за деревьями, в нескольких метрах от себя, женскую фигуру в длинном темно-красном плаще. На грудь спускались и мокли под дождем распущенные волосы. Она молча стояла и смотрела на него. Убедившись, что он ее увидел, она поднесла палец к губам и поманила за собой.

Он подчинился, сам не осознавая, что делает, и пошел, бросив фонарь, вслед за ней в чащу.

Ливень застилал глаза, ноги утопали в грязи, Уильям запыхался и задыхался, пробираясь по корням, через поваленные деревья и коряги, а девушка впереди словно плыла над землей. Иногда она, когда он застревал в ямах или цеплялся за кусты одеждой, останавливалась, оборачивалась и снова манила пальчиком.

«Ее жрут волки», - услышал он свои мысли, как будто они были вовсе и не его.

Его пробрала дрожь от ужаса, потому что в этот момент он понял, что идет за девушкой не по своей воле, и мысли в его голове – это ее голос.

Впереди за деревьями вдруг запылало огненное зарево.

Уильям удивился, что дождь не потушил пламя.

Они приблизились, и мужчина отчетливо разглядел обширную поляну, над которой не было дождя, и пылали костры. Голые мужчины, женщины и дети-подростки слетались отовсюду из леса.

Уильям взглянул на девушку, которая привела его сюда. Она обернулась и томно улыбнулась ему, потом потянула за завязки своего плаща, и тот шелковым пламенем заскользил по груди и бедрам к ее ногам, медленно потухая. По обнаженной мраморной белизне ее кожи змейками заплясали отблески костра. Уильяма обжег пронзительный взгляд незнакомки. В зеленых глазах ее он уловил злой блеск. Она усмехнулась, подмигнула ему и проскользнула по воздуху на поляну.

«Шабаш!» - пронеслось в голове Уильяма, и грудь сдавила судорога ужаса.

Он упал под орешник в лужу грязи, и, утирая лицо от налипших волос, сквозь
заливавший глаза дождь, стал наблюдать за разворачивающимся действом.

Костры выбрасывали в небо огненные созвездия искр. Ночная тьма окутывала поляну непроглядной чернотой. Языки пламени, казалось, облизывали бледный диск полной луны, взирающий на землю с беспристрастной отрешенностью.

На один из костров был поставлен котел, и сморщенная седая ведьма помешивала варево. 

В центре поляны был водружен крест.

По правую сторону стоял высокий грузный колдун с церковной чашей для причастия.

Слева от креста – девушка-подросток, лет тринадцати-четырнадцати, на коленях, молитвенно сложив руки.

Молодую ведьму, которая завела сюда Уильяма, торжественно облачили в мантию, сшитую из кожи младенцев, и она факелом подожгла крест.

Потом она взяла на руки орущего распеленатого малыша из рук белокурой подруги и чинно поднесла жирному колдуну с чашей.

Тот ножом перерезал горло ребенку, и кровь хлынула в чашу.

Мертвого младенца молодая бестия передала старухе, помешивавшей варево.

Жирный колдун вознес чашу над головой девочки, стоявшей на коленях. И возопил: «Во имя Люцифера, я причащаю тебя новой жизни!»

Он дал ей выпить жертвенной крови, после чего девочка встала на четвереньки, и колдун кинулся на нее сзади. Остальные ведьмы, колдуны и дети бесновались и тоже совокуплялись, пока длился половой акт.

Голые тела вокруг пепелища сплетались и расплетались, напоминая замысловатый орнамент, двигаясь в немыслимом танце сатанинской мистерии.

Но когда старуха возле котла принялась насаживать на вертел зарезанного младенца, Уильям просто потерял сознание.