Глава 2

Утренний Париж похож на просыпающийся муравейник. Снуют телеги зеленщиков, молочников, хозяйки громко перекликаются между собой, высовываясь из окон, чтобы проветрить постель или окликнуть торговца, под ногами копошатся дети, нищие и всевозможная живность. Время от времени проезжает невыспавшийся всадник с недовольным лицом, бряцая алебардой слоняется ранний жандарм, в переулке между домами о чем-то шепчутся подозрительные личности. Среди этой толкотни пробирается д'Артаньян. На нем старый камзол, но на него нашит сверкающий галун, споротый с отцовского платья его матушкой, новая шляпа со страусиным пером, и начищенные до зеркального блеска старые сапоги. Конь продан за три экю, зато найдено подобие квартиры на улице Могильщиков. До Старой Голубятни, где находится отель Тревиль, рукой подать.

Девять утра, но двор особняка кишит народом. Повсюду – голубые плащи королевских мушкетеров. Портшезы, пара карет, всадники, пешие, военные и гражданские – это, как продолжение парижской утренней суеты. Молодой гасконец ищет, как пробраться к лестнице в этой толчее, и слух его улавливает знакомый звук скрестившихся шпаг. Он привстает на ходу на цыпочки, чуть не подпрыгивает: где-то идет бой, и он жаждет его увидеть. Наконец, он приближается к подножию широкой лестницы, и тут глазам его предстает четверка мушкетеров, затеявших игру с боевым оружием. Трое внизу уже с кровавыми следами на лице и руках, четвертый, парой ступеней выше – невредим, и блестяще отбивается от остальных. Со всех сторон слышны одобрительные возгласы, кто-то подбадривает неудачников. Д'Артаньян, на мгновение задержавшись, чтобы взглянуть на эту гасконаду, одной рукой прижимая к ногам шпагу, а другой придерживая шляпу, проскальзывает, наконец, во входную дверь, в последний раз оглянувшись на бретеров. В коридоре к нему подходит слуга, и гасконец говорит ему, что он желает засвидетельствовать свое почтение господину де Тревилю. Он почти у цели – заветная дверь Тревилевского кабинета перед ним.

Неподалеку от гасконца собралась многочисленная и шумная группа военных. Центр ее – высокий, широкоплечий мужчина, пышноволосый, жизнерадостный, пышущий здоровьем, несмотря на нарочитое покашливание. На нем светло-голубой поношенный камзол и плащ алого бархата, ниспадающий почти до пола. На груди сверкает золотым шитьем роскошная перевязь.

Портос: Ничего не поделаешь, это входит в моду, хоть и расточительство. Но родительские денежки надо же куда-то девать.
Мушкетер: Портос, не старайся нас уверить, что этой перевязью ты обязан отцовским щедротам. Не преподнесла ли ее тебе дама под вуалью, с которой я тебя встретил в воскресенье?
Портос: Нет, клянусь честью, я купил ее на собственные деньги.
Другой мушкетер: Ага, купил точно так же, как я – вот этот новый кошелек: на те самые деньги, которые моя возлюбленная положила в старый.
Портос: Арамис, не правда ли, что я заплатил за нее двенадцать пистолей?

Черноволосый юноша в форме мушкетера, изящный, с нежным лицом, с ласковой улыбкой, белоснежными зубами и длинными, как у девушки ресницами над черными глазами, кивком головы подтверждает, что Портос говорит сущую правду.

Первый мушкетер: Господа, а какого вы мнения о том, что рассказывал конюший господина де Шале?
Портос: ( с живостью) А что он рассказывает?
Первый мушкетер: Он рассказывает, что встретился в Брюсселе с Рошфором, переодетым капуцином. Благодаря такому маскараду этот верный слуга кардинала провел господина де Лэга, как последнего болвана.
Портос: А это правда?
Первый мушкетер: Я это от Арамиса слышал.
Арамис: Портос, я вам рассказывал об этом вчера. Не стоит к этому возвращаться.
Портос: Не стоит возвращаться? Черт возьми, как быстро вы все решаете! Кардинал выслеживает дворянина с помощью предателя, похищает у него письма, на основании этих писем добивается казни Шале под нелепым предлогом, что Шале хотел убить короля и женить королеву на его младшем брате, и вы полагаете, что к этому не стоит возвращаться, когда все ломают себе головы над этой загадкой! (возмущенно) Не стоит к этому возвращаться!
Арамис: (покорно) Ну, что ж, вернемся, раз вы так этого желаете.
Портос: Будь я конюшим господина Шале, я бы проучил этого Рошфора.
Арамис: (спокойно) А вас проучил бы Красный герцог!
Портос: (хлопая в ладоши) Красный герцог! Я постараюсь распространить эту остроту, не сомневайтесь. Какой вы остряк, Арамис! Жаль, что у вас не было возможности следовать своему призванию! Какой аббат мог бы получиться из вас!
Арамис: О, это только временная отсрочка: рано или поздно я все же буду аббатом: я продолжаю изучать богословие.
Второй мушкетер: Вы ждете какого-то события, чтобы облачиться в сутану, которая висит у вас в шкафу под плащом мушкетера?
Первый мушкетер: Он ждет, чтобы королева подарила стране наследника.
Арамис: (с лукавым смешком) Говорят, что лорд Бэкингэм во Франции.
Портос: Арамис, друг мой, сейчас вы неправы, и любовь к остротам заставила вас перешагнуть границы. Вам бы не поздоровилось, если бы вас услышал господин де Тревиль.
Арамис: (сдвинув брови) Портос, вы собираетесь учить меня?
Портос: Будьте мушкетером или аббатом, но не тем и другим одновременно. (увидев реакцию Арамиса, предупреждающе поднимает руку) Нет-нет, не будем ссориться, прошу вас. Атос на днях уже вам говорил, что вы едите из всех кормушек, а вам хорошо известно условие, которое втроем мы заключили. К тому же, пусть болтают что угодно о короле и кардинале, но королева - священна.
Арамис: Портос, вы самонадеянны, как Нарцисс, а вам хорошо известно, что я терплю нравоучения только от Атоса. Мне же ваша роскошная перевязь не внушает особого доверия к вашим благородным чувствам. Я стану аббатом, если сочту нужным, а пока я – мушкетер. И пока говорю то, что считаю нужным. Например: вы мне надоели, Портос!
Портос: Арамис!
Арамис: Портос!
Собравшиеся: Господа, господа!
Лакей: (появляясь на пороге кабинета де Тревиля) Господин де Тревиль ждет господина д'Артаньяна.

Д'Артаньян, со вздохом облегчения, в полном молчании пересекает приемную и входит в кабинет капитана.