Глава 6

Карточная игра у короля. Король выигрывает, радуется по этому случаю, поглядывает по сторонам и замечает Тревиля, который явился без лишнего шума.

Король: (кричит) Подойдите сюда, господин капитан! Подойдите, чтобы я мог выбранить вас! Его преосвященство явился ко мне с жалобой на ваших мушкетеров и так волновался, что после разговора даже слег в постель. Да что же это – головорезы, черти какие-то ваши мушкетеры?
Тревиль: Нет, Ваше величество, как раз напротив: это добрейшие создания, кроткие, как агнцы, стремящиеся только к тому, чтобы шпаги их покидали ножны лишь для службы Вашему величеству. Но что поделаешь: гвардейцы господина кардинала всюду придираются к ним и бедные молодые люди вынуждены защищаться, хотя бы во имя чести своего полка.
Король: Можно подумать, что речь идет о какой-то монашеской общине! Не воображайте, что я поверю вам на слово. Меня называют Людовиком Справедливым, и вот мы сейчас увидим…
Тревиль: Именно потому что я полагаюсь на эту справедливость, я терпеливо и с полным спокойствием буду ждать решения Вашего величества.
Король: Я не заставлю вас долго ждать.

Король: (поняв, что счастье в игре ему изменяет, встает, забирает все выигранные деньги и зовет придворного) Ла Вьевиль, займите мое место. Ах, да, у меня здесь лежало восемьдесят луи – справедливость требует, чтобы вы поставили столько же и проигравшие не пострадали. Справедливость – прежде всего.

Король удаляется вместе с Тревилем к одному из окон.

Король: Итак, вы утверждаете, что именно гвардейцы Его преосвященства затеяли ссору с вашими мушкетерами?
Тревиль: Да, Ваше величество, как и всегда.
Король: Как же это произошло? Расскажите. Судья должен выслушать обе стороны.
Тревиль: Все это произошло как нельзя более просто. Трое моих солдат, господа Атос, Портос и Арамис, вместе с одним молодым гасконцем, которого я только сегодня утром поручил их вниманию, собрались в Сен-Жермен и местом встречи назначили поляну около монастыря Дешо. Внезапно там появились гвардейцы во главе с господином де Жюссаком. Эта компания, в которой находились господа де Каюзак и де Бикара, не считая еще двух гвардейцев, явилась в таком составе, по-видимому, не без намерения нарушить указы.
Король: Так-так. Значит, они сами собирались там драться на дуэли?
Тревиль: Я не обвиняю их, но Ваше величество сами можете посудить: с какой целью пятеро вооруженных людей могут отправиться в такое уединенное место, как окрестности заброшенного монастыря?
Король: Вы правы, Тревиль.
Тревиль: Но, увидев моих мушкетеров, они изменили намерение, и личная вражда уступила вражде между полками.
Король: (грустно) Очень печально видеть во Франции это разделение на два лагеря. Итак, вы говорите, что гвардейцы затеяли ссору с мушкетерами?
Тревиль: Я говорю, что дело, вероятно, произошло именно так. ( с некоторым колебанием) Но ручаться не могу. Вы знаете, как трудно установить истину. Для этого надо обладать необыкновенной проницательностью Людовика Справедливого, сир.
Король: (с чувством собственной непогрешимости) Вы правы Тревиль. Но ваши мушкетеры были не одни: с ними был юноша, почти ребенок.
Тревиль: ( с пафосом) Да, Ваше величество, и один раненый. Так что трое королевских мушкетеров и один мальчик уложили четырех самых прославленных гвардейцев господина кардинала.
Король: Да ведь это победа! Полная победа! Четыре человека, среди них раненый и один почти ребенок, вы говорите?
Тревиль: Да, едва ли можно его назвать даже молодым человеком, но он вел себя так великолепно, что я возьму на себя смелость рекомендовать его вашему величеству.
Король: Как его зовут?
Тревиль: Д'Артаньян, сир. Это сын одного из моих старых друзей, который вместе с вашим отцом участвовал добровольцем в войнах за веру.
Король: И вы говорите, что этот юноша хорошо держался? Расскажите мне поподробнее, Тревиль.
Тревиль: Господин д'Артаньян был одет, как горожанин, и господа гвардейцы, принимая во внимание его молодость, и то, что он не принадлежал к полку мушкетеров, предложили ему удалиться, пока они не произвели нападение…
Король: (обрадованно) Вот видите, Тревиль, первыми напали все же они.
Тревиль: Совершенно верно, Ваше величество! Но он ответил, что всецело предан своему королю и, следовательно, остается с господами мушкетерами.
Король: (шепотом) Славный юноша.
Тревиль: Он действительно остался с ними, и Ваше величество приобрели прекрасного воина, ибо это именно он нанес де Жюссаку тот страшный удар шпагой, который так взбесил господина кардинала.
Король: (с живостью) так это он ранил Жюссака? Он? Мальчик? Это невозможно, Тревиль!
Тревиль: Именно он, сир!
Король: Жюссак – один из лучших фехтовальщиков Франции.
Тревиль: Что ж, он наскочил на превосходящего его противника.
Король: Я хочу видеть этого юношу, Тревиль! Я хочу его видеть, и если можно что-нибудь сделать для него, мы займемся этим.
Тревиль: Когда Ваше величество соблаговолит принять его?
Король: Завтра в полдень.
Тревиль: Привести его одного?
Король: Нет, приводите всех четверых.
Тревиль: В полдень, Ваше величество, мы будем в Лувре.
Король: С малого подъезда, Тревиль. Кардиналу незачем знать.
Тревиль: Слушаюсь, сир.
Король: Вы понимаете: указ – это все-таки указ. Ведь драться, в конце концов запрещено.

Тревиль кланяется, и пятясь, выходит от короля. На губах у него улыбка триумфатора.
На следующий день, в восемь утра, с последним ударом колокола на церкви Сен-Сюльпис, д'Артаньян стучится в дверь дома, где проживает Атос. Атос, видимо, выглядывал его в окно, потому что делает ему приглашающий жест, и юноша вихрем взлетает по старой и скрипучей лестнице на площадку, где у дверей квартиры Атоса его уже ждет Гримо. Д'Артаньян с некоторой робостью входит в квартиру, оглядывается, и мы видим вместе с ним чистую и опрятную, но скудно обставленную комнату. На стене – небольшой портрет какого-то вельможи, одетого по моде Генриха 3, рядом поблескивает самоцветами старинная шпага. Камера на мгновение задерживается на ее лезвии, украшенном искуснейшей насечкой, потом скользит по длинной кушетке в стиле того же Генриха 3, и, наконец, останавливается на самом Атосе. Он уже готов к выходу, принимая у слуги только перчатки и шляпу. Гримо, высокий, долговязый парень, с сросшимися у переносицы бровями, с длинным носом, делающим еще длиннее его худое лицо, боязливо косится в сторону хозяина.

Атос: Вы точны, мой юный друг, но мы приглашены на полдень, а сейчас только восемь часов. Вчера мы условились с Портосом и Арамисом пойти поиграть в мяч. Не хотите ли составить нам компанию.
Д'Артаньян: С удовольствием… только я заранее должен вас предупредить, что я не знаком с этой игрой.
Атос: Вот и будет у вас возможность поучиться.
Д'Артаньян: Тем более, что мне до двенадцати все равно нечем заняться.

Атос и юноша выходят на улицу и не спеша следуют в кабачок к люксембургским конюшням, лавируя между спешащих или, наоборот, фланирующих горожан. Беседовать сложно: вокруг стоит грохот проезжающих экипажей, крики торговцев, стук лошадиных подков.
Портос и Арамис уже на месте и перекидываются мячом для забавы. Атос, скинув форменный плащ и камзол, становится по другую сторону площадки вместе с д'Артаньяном, поигрывая ракеткой, но при первой же попытке подать мяч, едва не падает: его рана слишком свежа для таких упражнений. Извинившись, он вынужден отойти к барьеру, д'Артаньян следует за ним, сославшись на свою неопытность, но в это время, мяч, пущенный Портосом, как снаряд пролетает рядом с его головой. Инстинктивно, юноша отшатывается.
Один из гвардейцев кардинала, некий Бернажу, стоявший неподалеку, и заметивший маневр гасконца, решает рассчитаться с ним за вчерашнее поражение однополчан.
Бернажу: (обращаясь к соседу) Неудивительно, что этот юноша испугался мяча. Это, наверное, ученик мушкетеров.
Д'Артаньян: (круто развернувшись, и в упор уставившись на гвардейца) Что?
Бернажу: В чем дело, милейший? Глядите на меня сколько хотите! Я сказал то, что сказал.
Д'Артаньян: А так как сказанное вами слишком ясно, извольте следовать за мной.
Бернажу: (насмешливо) Когда именно?
Д'Артаньян: Сию же минуту.
Бернажу: Вам, надеюсь, известно, кто я такой?
Д'Артаньян: Неизвестно и безразлично.
Бернажу: Возможно, узнав мое имя, вы не так бы спешили.
Д'Артаньян: Как вас зовут?
Бернажу: Бернажу, к вашим услугам.
Д'Артаньян: Я буду ждать вас у выхода.
Бернажу: Идите, я следую за вами.
Д'Артаньян: Не спешите, сударь, не хотелось бы, чтобы заметили, что мы вышли вместе. Нам не нужны лишние свидетели.
Бернажу: (удивленный спокойствием гасконца) Хорошо.

Д'Артаньян оглядывается по сторонам, видит, что друзья его увлечены игрой, и, незамеченный, выходит из зала, задержавшись на пороге. Через минуту к нему подходит Бернажу.

Д'Артаньян: Честное слово, вам повезло, хоть вы и Бернажу. Вы наскочили только на ученика -мушкетера. Но, не беспокойтесь: я сделаю все, что смогу!
Бернажу: Мне кажется, что место выбрано неудачно. Нам было бы удобнее за Сен-Жерменским аббатством или на Пре-о-Клер.
Д'Артаньян: Сожалею, но у меня очень мало времени: ровно в двенадцать у меня свидание. Поэтому, защищайтесь, сударь!

Бернажу, обнажив шпагу, бросился на гасконца, но тот уже прошел хорошую школу накануне. Он теснит гвардейца, задевает его плечо и тут же, подняв шпагу, отступает на шаг. Бернажу бросается вперед, крикнув, что это пустяки, и налетает на шпагу д'Артаньяна. Но Бернажу остается на ногах и, продолжая бой, отступает к особняку де Тремуй.
На шум с улицы из помещения для игры в мяч выходят двое гвардейцев и вступают в бой на стороне Бернажу. Затем выбегают Атос, Портос и Арамис и тут Бернажу падает на землю. Увидев, что они остались вдвоем против четверых, гвардейцы подняли крик, призывая людей де Тремуйя.
Оказавшиеся поблизости гвардейцы Дезэссара бросились в бой, а один помчался к мушкетерам за подмогой.
Грандиозная свалка, крики, призывающие поджечь особняк, в ворота летят камни. Сообразив, что им уже пора к королю, четверка начала успокаивать страсти, и поспешила к Тревилю, который уже был в курсе драки.

Тревиль: Скорее в Лувр! В Лувр, не теряя ни минуты. Нам надо увидеть короля до того, как он увидится с кардиналом. Представим ему это дело, как продолжение вчерашнего и так они сойдут за одно.

Но в Лувре, дойдя до личных покоев короля, Тревиль обнаруживает, что Людовик отсутствует. Появившийся камердинер Ла Шене, только руками разводит.

Камердинер: Король отправился на охоту в Сен-Жермен.
Тревиль: Его величество еще вчера решил поохотиться?
Камердинер: Нет, господин капитан. Сегодня утром главный егерь доложил Его величеству, что ночью для него окружили оленя. Король вначале сказал, что не поедет, но потом не смог отказаться от такого удовольствия.
Тревиль: Король виделся с кардиналом до отъезда?
Камердинер: Сегодня утром я видел карету Его преосвященства у подъезда. Мне сказали, что он собирается в Сен-Жермен.
Тревиль: (отведя четверку в сторону). Нас опередили, но сегодня вечером я увижу короля. Вам же я не советую показываться ему на глаза. (мрачно) Идите домой , господа и ждите от меня известий.

Кабинет Тревиля. Капитан заканчивает письмо, запечатывает его и, колокольчиком вызвав слугу, вручает ему письмо, приказав передать лично герцогу де ла Тремуйю. Слуга, пройдя по улице, заходит в отель, затем его проводят к герцогу, тот берет письмо, начинает читать и делает знак слуге подождать. Затем, подойдя к бюро, в свою очередь пишет письмо, резко и возмущенно отбрасывает перо, ставит на сложенное письмо свою печать и передает его в руки ожидающего слуги Тревиля.

Де Ла Тремуй: Передайте это письмо в руки господина капитана и поскорее. ( ждет, пока слуга покинет комнату и дает волю своему возмущению) Подумать только! Он просит изгнать из моего дома Бернажу, родственника моего конюшего, и сделать выговор моим людям за то, что они напали на мушкетеров! Он жалуется, когда это пристало мне, потому что именно мушкетеры атаковали моих слуг и хотели поджечь мой дом!

В это время докладывают о приходе де Тревиля. Де Тремуй, согласно правилам хорошего тона, раскланивается с капитаном.

Тревиль: Сударь, оба мы считаем себя обиженными, и я явился к вам, чтобы вместе с вами выяснить все обстоятельства этого дела.
Ла Тремуй: (вежливо) Пожалуйста, но предупреждаю вас: я хорошо осведомлен, и вся вина на стороне ваших мушкетеров.
Тревиль: ( не задумываясь) Вы, сударь, человек слишком рассудительный, чтобы отказаться от предложения, с которым я прибыл к вам.
Тремуй: Я слушаю вас.
Тревиль: Как чувствует себя родственник вашего конюшего, господин Бернажу?
Тремуй: Ему очень плохо. Лекарь почти не надеется на выздоровление.
Тревиль: Он в сознании?
Тремуй: Да, в полном сознании.
Тревиль: Он может говорить?
Тремуй: С трудом, но говорит.
Тревиль: Пойдем к нему и именем бога, перед которым ему, может быть, суждено скоро предстать, будем заклинать его сказать правду. Пусть же он станет судьей в своем собственном деле, и я поверю всему, что он скажет.

Вельможи спускаются в комнату, где поместили раненого и подходят к его постели. При виде знатных посетителей Бернажу делает попытку приподняться, но тут же валится на подушки. Де Тремуйль приводит его в чувство с помощью флакона с нюхательной солью и приступает к расспросам. Де Тревиль хранит молчание.

Тремуй: Сударь, вы сможете рассказать, что произошло с вами?
Бернажу: Да, Ваша светлость.
Тремуй: Я надеюсь на вашу честность и беспристрастность, господин Бернажу.
Бернажу: Мне нечего скрывать перед лицом бога. Я виноват. Я насмехался над этим гасконским мальчишкой, я назвал его учеником мушкетеров.
Де Тремуй: И он вас вызвал?
Бернажу: Ему ничего другого не оставалось. Но дуэль была честной: после первого же удара, едва коснувшись меня он отступил и поднял клинок.
Тремуй: А вы?
Бернажу: Я бросился на него и сам налетел на его шпагу. Дальше я не помню.
Тремуй: Благодарю вас, господин гвардеец. Поправляйтесь.

Тремуй подходит к Тревилю, который напряженно следил за этим допросом.

Тремуй: Господин капитан, вы удовлетворены?
Тревиль: Абсолютно. Благодарю вас, герцог. Картина мне ясна полностью. Разрешите откланяться: время не ждет.

Вельможи церемонно раскланиваются, и Тревиль поспешно возвращается к себе. Отдавая шляпу, плащ и перчатки слуге, он коротко бросает:

Тревиль: "Неразлучных" и д'Артаньяна ко мне, и немедленно.

Зал Лувра. Придворные, просители, стража: все ждут появления короля и негромко переговариваются. Распахиваются двери и на пороге появляется Людовик, в совершенно запыленном костюме, злой, уставший и удрученный. Присутствующие выстраиваются вдоль пути монарха, мушкетеры, не колеблясь, делают шаг вперед, гасконец же старается спрятаться. Король проходит мимо, не глядя на мушкетеров.

Атос: (с улыбкой) Дела плохи. И не сегодня еще нас пожалуют в кавалеры ордена.
Тревиль: Подождите здесь десять минут и, если я не вернусь к этому времени, отправляйтесь ко мне домой: дальше ждать будет бесполезно.

Кабинет короля. Король сидит в огромном кресле с раздражением похлопывая рукояткой бича по ботфортам. Входит Тревиль.

Тревиль: (нисколько не смущаясь) Как здоровье Вашего величества?
Король: Плохо сударь, я чувствую себя плохо. Мне скучно.
Тревиль: Как? Разве Ваше величество не наслаждались сегодня охотой?
Король: Удовольствие, нечего сказать! Все вырождается, клянусь душой. Мы шесть часов преследуем матерого оленя, и когда почти уже загнали его, вдруг свора срывается в сторону и бросается за каким-то одногодком. Мне придется отказаться от травли, как я отказался от соколиной охоты. У меня оставался всего один кречет, и тот третьего дня околел.
Тревиль: Несчастье велико, но, мне кажется, у Вашего величества еще довольно много других ловчих птиц?
Король: И никого, кто мог бы обучит их. Сокольничие вымирают. Если бы мне только успеть подготовить учеников. Но нет! ( в исступлении) Господин кардинал не дает мне ни минуты покоя, твердит об Австрии, твердит об Англии! ( словно вспомнив) Да, кстати о кардинале: господин де Тревиль, я вами не доволен!
Тревиль: (изображая удивление) В чем я имел несчастье провиниться перед вашим величеством?
Король: Разве для того я вас назначил капитаном мушкетеров, чтобы ваши подчиненные убивали людей, чтобы они подняли на ноги целый квартал и чуть не сожгли его? Впрочем, я, верно, напрасно сетую на вас и виновные, вероятно, уже за решеткой, и вы явились ко мне, чтобы доложить, что над ними учинен суд.
Тревиль: (спокойно) Нет, ваше величество, я как раз и пришел просить суда у вас.
Король: Над кем же?
Тревиль: Над клеветниками.
Король: Вот это новость! Не станете же вы отрицать, что ваши три проклятые мушкетера, вместе с этим беарнским молодцем, так отделали несчастного Бернажу, что он сейчас при последнем издыхании. А затем они осадили дом герцога де Ла Тремуйя и едва не сожгли его. И это – в мирное время. Не собираетесь ли вы все это отрицать?
Тревиль: (сдержано) И кто же рассказал Вашему величеству эту сказку?
Король: Кто же, как не тот, который бодрствует, когда я сплю, кто трудится, когда я забавляюсь, кто правит всеми делами во Франции и в Европе?
Тревиль: (наивно) Господь Бог?
Король: Нет, сударь, опора королевства – господин кардинал.
Тревиль: Господин кардинал – это еще не Его святейшество.
Король: Что вы хотите сказать?
Тревиль: Что непогрешим – лишь папа.
Король: Вы хотите сказать, что он обманывает, предает меня?
Тревиль: Нет, сир. Я хочу сказать, что он сам обманут. У него были дурные источники.
Король: Но обвинение исходит от герцога де Ла Тремуйя.
Тревиль: Зная герцога, как благородного и честного человека, я готов положиться на его слова… но при одном условии…
Король: При каком еще условии?
Тревиль: Я хотел бы, чтобы вы сами расспросили его, с глазу на глаз, без свидетелей, и, чтобы потом сразу же приняли меня.
Король: И вы полностью доверитесь ему?
Тревиль: Да.
Король: И подчинитесь его суждению?
Тревиль: Да.
Король: И согласитесь на любое удовлетворение, которое он потребует?
Тревиль: Да, сир. Если мои мушкетеры виновны, то виновные будут переданы в руки Вашего величества, и вы изволите поступить с ними так, как найдете нужным.
Король: До завтра, сударь.
Тревиль: Бог да хранит Ваше величество.

На следующее утро. Приемная перед кабинетом короля. Из дверей кабинета выходит герцог де Ла Тремуй и видит де Тревиля. Идет прямо к капитану и обменивается с ним поклонами.

Тремуй: Господин де Тревиль, я изложил Его величеству все обстоятельства происшедшего и признал, что были виновны мои люди и что я готов принести вам извинения.
Тревиль: Я вижу, что не обманулся, и что во Франции еще остались такие мужи, в чьей высокой честности можно не сомневаться.
Король: (появляясь в дверях) А, это вы, Тревиль! Где же ваши мушкетеры?
Тревиль: Они внизу, сир.
Король: Да-да, пусть они явятся сию же минуту. (к Ла Тремуйю) Можете идти, герцог, и непременно бывайте при дворе.

Король направляется к себе в кабинет и в это время на площадке появляются четверо приятелей.
Кабинет короля. Король сидит в кресле, рядом стоит Тревиль. Камердинер Ла Шене открывает дверь и впускает мушкетеров, которые, войдя, низко кланяются королю. Д'Артаньян держится за спинами друзей.

Король: Подойдите, храбрецы, подойдите. Дайте мне побранить вас.

Четверка вновь кланяется и становится навытяжку перед королем. Гасконец старается пристроиться позади.

Король: Тысяча чертей! И как это вы, вчетвером, умудрились за два дня вывести из строя семерых? Это много, слишком много! Одного – еще куда ни шло, я не возражаю. Но семерых за два дня – это слишком много. Я буду вынужден применять указы во всей их строгости.
Тревиль: Потому-то, сир, они смущены и полны раскаяния. И просят их простить.
Король: (недоверчиво) Я не верю их хитрым рожам. Особенно вон тому, с физиономией гасконца. Подойдите-ка сюда, сударь мой!

Д'Артаньян с поклоном приблизился, соблюдая сокрушенный вид.

Король: Что же вы мне рассказывали о каком-то молодом человеке? Ведь это ребенок, совершеннейший ребенок! И это он нанес такой удар де Жюссаку:
Тревиль: И два – Бернажу.
Король: В самом деле.
Атос: (с поклоном ) Не считая того, что, если бы он не спас меня от рук Каюзака, я не имел бы чести в эту минуту принести мое нижайшее почтение Вашему величеству.
Король: Тысяча чертей, значит, он – настоящий демон, этот ваш молодой беарнец. При таких делах легко изодрать не один камзол и изломать немало шпаг. А ведь гасконцы по-прежнему бедны, не правда ли?
Тревиль: Золотых россыпей пока в их горах пока еще не найдено. Богу следовало бы сотворить для них такое чудо, хотя бы за ту поддержку, что они оказывали вашему отцу в его борьбе за престол.
Король: Из этого следует, что они и меня сделали королем, не так ли, Тревиль? ( оглядывается) Ла Шене, поройтесь у меня во всех карманах- не наберется ли сорока пистолей, а если наберется: несите их сюда. А пока что, молодой человек, положа руку на сердце, расскажите мне, как все произошло.

Пока д'Артаньян рассказывает( при этом идет музыкальный ряд или песня), камера обстоятельно обходит всех участников сцены: короля, который живейшим образом реагирует на каждое слово юноши), троицу друзей, которые с улыбкой переглядываются между собой, Тревиля, с тревогой переводящего взгляд с одного на другого и Ля Шене, стоящего в углу с кошельком наготове.

Король: Так! Все именно так, как рассказал мне герцог. Бедный кардинал! Семь человек за два дня! Да еще самых дорогих его сердцу! Но теперь хватит, господа! Слышите, хватит! Вы отплатили за улицу Феру и даже с излишком.
Тревиль: Если вы, сир, удовлетворены, то и мы удовлетворены тоже.

Он подзывает Ла Шене и берет у него кошелек.

Король: Да, я удовлетворен. (подзывает д'Артаньяна и вкладывает ему в руку кошелек.) И вот доказательство, что я доволен. Благодарю вас за преданность, господа! Я могу и впредь рассчитывать на нее?
Четверка: Мы дали бы себя изрубить в куски за Ваше величество!
Король: Хорошо, но лучше оставайтесь целыми. (вполголоса, Тревилю). Тревиль, поместите этого юношу в гвардейскую роту вашего зятя Дез Эссара. Черт возьми, я заранее радуюсь гримасе, которую состроит господин кардинал. Он будет взбешен, но я действовал по справедливости