Глава 10

Ночной Париж. Колокола башен Сен-Сюльпис, Сен-Жермен л'Оксерруа и все прочие колокола Сен-Жерменского предместья уже отбили одиннадцать часов. Город погрузился во мрак. То здесь, то там, из-под притворенных ставень, проникает свет и доносятся песни гуляк. Изредка двери кабачков распахиваются, выпуская в ночную тьму очередного перебравшего посетителя. В этой ночной тиши одиноко бредущий, весь во власти просыпающейся любви, д'Артаньян не выглядит ни тенью, ни бродягой, но ни одна душа не пристает к нему. Так, весьма романтично настроенный, он добирается до угла улиц Кассет и Сервандони. Отсюда он отлично видит дом Арамиса, укрытый зеленым навесом из переплетенных ветвей клена и дикого винограда. И тут он замечает, что какая-то тень свернула к дому со стороны Сервандони. Д'Артаньян начинает следить за женщиной в широком и длинном плаще, перебегая от одного дома к другому, и прячась в их тени. Женщина явно ищет какой-то дом по описанию, потому что, то возвращается, то отходит на середину улицы, чтобы лучше увидеть. Судя по походке, она молода, а когда она условно покашливает, ясно, что голос у нее свежий и молодой. К изумлению д'Артаньяна, она останавливается перед дверью Арамиса, в комнате которого светится окно.

Д'Артаньян: Вот было бы забавно, если бы эта запоздалая голубка оказалась племянницей богослова. Ну, Арамис, на этот раз я добьюсь правды!

Женщина трижды стучит в дверь, внутренняя рама раскрывается и сквозь жалюзи мелькает свет.

Д'Артаньян: Ну, господин лицемер, знаю я теперь, как вы изучаете богословие! А посетительницу ожидали. Сейчас раскроется ставень, и дама заберется через окно!

В окне появляется рука, в которую женщина вкладывает платок. Через несколько секунд дверь отворяется, и перебежавшему поближе юноше видно, что не Арамис, а какая-то дама, стоя в освещенном дверном проеме, в свою очередь, отдает незнакомке на улице другой платочек. Свет падает на ее лицо, и д'Артаньян узнает госпожу Бонасье. Камера выхватывает лицо юноши, на котором потрясение сменяется досадой, а потом и гневом.
Госпожа Бонасье, опустив на лицо капюшон плаща, успела сделать несколько шагов, когда д'Артаньян, выйдя из тени, отрезает ей дорогу. Бонасье. Вскрикнув в испуге, бросается бежать, но юноша без труда настигает ее. Запутавшись в юбках, женщина падает на колено с криком.

М-м Бонасье: Убейте меня, если хотите, но я все равно ничего не скажу!
Д'Артаньян: Сударыня, никто от вас ничего не требует: взгляните на меня – я ваш сосед, д'Артаньян.
М-м Бонасье: Ах, это вы! (молитвенно сложив руки, поднимает глаза к небу) Боже, благодарю тебя!
Д'Артаньян: Да, это я! Бог послал меня оберегать вас!
М-м Бонасье: И только поэтому вы следили за мной?
Д'Артаньян: Признаюсь, нет. Я увидел, как женщина стучится в окно одного из моих друзей.
М-м Бонасье: В этом доме живет ваш друг?
Д'Артаньян: Арамис – один из самых близких моих друзей.
М-м Бонасье: Арамис? Кто это?
Д'Артаньян: Полно! Неужто вы станете меня уверять, что не знакомы с ним?
М-м Бонасье: Впервые слышу это имя.
Д'Артаньян: Вы в первый раз подходили к этому дому?
М-м Бонасье: Конечно.

Д'Артаньян резко останавливается, и, продолжая держать молодую женщину под руку, поворачивает ее так, что свет от ближайшего трактирного фонаря освещает ее лицо.

Д'Артаньян: И вы не знаете, что здесь живет молодой человек?
М-м Бонасье: Но вы сами могли видеть, что я разговаривала с женщиной!
Д'Артаньян: Верно. Но это могла быть приятельница Арамиса! Кто она?
М-м Бонасье: Сударь, вы задаете нескромные вопросы. К тому же это – не моя тайна.
Д'Артаньян: Вы очаровательная женщина и полны тайн!
М-м Бонасье: Если это вас не смущает, позвольте опереться на вашу руку и проводите меня.
Д'Артаньян: С радостью! Но куда?
М-м Бонасье: Увидите, если доведете меня до нужной двери.
Д'Артаньян: ( с надеждой) Я смогу вас там подождать?
М-м Бонасье: Вот этого делать не следует.
Д"Артаньян: А как же вы вернетесь одна? И кто вас проводит, если меня не будет рядом? Нет, я лучше подожду и посмотрю, кто будет вас провожать.
М-м Бонасье: В таком случае – прощайте!
Д'Артаньян: Но почему?
М-м Бонасье: Мне нужна помощь дворянина, а не соглядатай.
Д'Артаньян: Вы очень суровы в оценках. Вы меня совсем не знаете.
М-м Бонасье: А как называют человека, который устраивает слежку вопреки воле другого?
Д'Артаньян: Ну… нескромным.
М-м Бонасье: Это слово слишком мягко.
Д'Артаньян: (с самым сокрушенным видом) А если я раскаялся?
М-м Бонасье: Если ваше раскаяние искренне, я, пожалуй, позволю вам проводить себя… но, только до дверей. А потом вы немедленно покинете меня. Даете мне слово?
Д'Артаньян: Честное слово дворянина.
М-м Бонасье: Тогда давайте мне вашу руку – и вперед.

Так доходят они до улицы Арфы, где молодая женщина не без труда определяется с нужной дверью.

М-м Бонасье. Вот мы и прищли.
Д'Артаньян: Вы не боитесь воров на обратном пути?
М-м Бонасье: У меня нечего красть.
Д'Артаньян: А вышитый платок, который вы обронили, и который я вложил вам в карман?
М-м Бонасье: Молчите, несчастный! Вы хотите погубить меня? Умоляю вас, не вмешивайтесь ни во что, а лучше всего, позабудьте меня, я не существую для вас. Я никогда не забуду об услуге, которую вы мне оказали, но не пытайтесь прикоснуться к тайне, которая не мне принадлежит.
Д'Артаньян: не нужно опасаться тех, кто вас любит.
М-м Бонасье: Мы с вами почти не знакомы. А вы уже заговорили о любви!
Д'Артаньян: Но любовь проснулась во мне быстро… и впервые! Ведь мне нет и двадцати, мадам.

Мадам Бонасье бросает на него взгляд искоса, словно проверяя, насколько он правдив в выражении своих чувств.

Д'Артаньян: Послушайте, я уже напал на след того человека, который вас похитил. Ранее, мы с Арамисом едва не перерезали друг другу горло из-за такого же платочка, что лежит в вашем кармане. Этот платочек мог вас серьезно скомпрометировать, если бы его нашли у вас.
М-м Бонасье: Почему? Ведь на нем мои инициалы "К.Б." – Констанция Бонасье.
Д'Артаньян: Или Камилла де Буа-Траси.
М-м Бонасье: Молчите! Да молчите же! Вы не понимаете, чем это вам угрожает!
Д'Артаньян: Мне?
М-м Бонасье: Вам так хочется в тюрьму? Умоляю вас, оставьте меня! Молю вас, взываю, наконец, к вашей чести военного, к благородству дворянина – уйдите! Бьет полночь, меня ждут! (она протягивает юноше руку, к которой он припал со страстным поцелуем).
Д'Артаньян: Лучше бы я никогда не встречал вас!
М-м Бонасье: Кто знает, может быть, когда-нибудь, в будущем…
Д'Артаньян: (в порыве восторга) Значит, у моей любви может быть надежда?
М-м Бонасье: Я не хочу себя связывать… Все зависит от вас.
Д'Артаньян: Вы злоупотребляете моей любовью…
М-м Бонасье: Нет, только вашим благородством. Но я не забываю своих обещаний.
Д'Артаньян: В таком случае, не забывайте этого вечера, и вы сделаете меня самым счастливым человеком на свете.
М-м Бонасье: Я уже опаздываю.
Д'Артаньян: Я уже ухожу. Я хочу, чтобы вы поверили моей преданности, даже если она граничит с глупостью. Прощайте, сударыня!

Д"Артаньян, верный данному слову, бросается бежать по улице, оскальзываясь на булыжниках мостовой, а мадам, выждав минуточку, берется за дверной молоток. Дверь отворяется и пропускает ее внутрь дома.
Д'Артаньян уже почти доходит до своего дома на улице Могильщиков, как вдруг слышит голос Планше.

Планше: Плохо, сударь, очень плохо!
Д'Артаньян: Что плохо? Что ты хочешь сказать, Планше?
Планше: Господин Атос арестован.
Д'Артаньян: Как арестован? За что?
Планше: Его застали у вас. Его приняли за вас.
Д'Артаньян: Кто посмел?
Планше: Стражники. Их позвали на помощь те люди, которых вы прогнали.
Д'Артаньян: Но почему он не назвался?
Планше: Он сказал мне на ухо, что вам сейчас важнее быть на свободе.
Д'Артаньян: (С восторгом) Узнаю Атоса! Благородная душа! А куда его увели?
Планше: Не знаю. А стражники все перевернули и унесли все бумаги, какие нашли.
Д'Артаньян: Значит, сделаем так! Беги к Портосу и Арамису, скажи им, пусть ожидают меня в "Сосновой шишке" А я помчался к де Тревилю: надо поставить его в известность обо всем, что случилось. А ты побудь здесь. Не побоишься?
Планше: Я умею быть храбрым, когда нужно.

В эту ночь рота де Тревиля дежурит в Лувре и д'Артаньян надеялся, что благодаря его форме гвардейца не будет проблем попасть во дворец. Он стремительно идет по направлению к Лувру и вдруг видит, как из-за угла выходит парочка. Женщина закутана в широкий плащ, на мужчине – форма мушкетера.
Д'Артаньян дал им возможность ступить на мост и только тогда направился за ними. Мужчина фигурой и походкой страшно напоминал Арамиса, женщина, не смотря на опущенный капюшон, показалась ему вылитой мадам Бонасье, и молодой человек не выдержал. Бегом, он обогнул парочку, и остановился перед ними. Пара остановилась в свою очередь, и мужчина, увидев перед собой незнакомца, преграждавшего им дорогу со скрещенными на груди руками, положил правую руку на эфес своей шпаги.

Бэкингем: (с сильным английским акцентом) Что вам угодно, сударь?
Д'Артаньян: (в полном изумлении) Это не Арамис!
Бэкингем: Судя по вашим словам, вы приняли меня за кого-то другого. Я прощаю вам.
Д'Артаньян: Вы меня прощаете?
Бэкингем: Да. Но дайте нам пройти, раз у вас нет никакого дела ко мне.
Д'Артаньян: К вам – нет. Но у меня есть дело к вашей даме.
Бэкингем: К моей даме? Но вы не знаете ее!
М-м Бонасье: (с упреком) Но вы же обещали мне!
Д'Артаньян: (в смущении) Но и вы… вы обещали мне… (продолжает стоять перед ними в той же позе и загораживая дорогу.)
Бэкингем: Обопритесь на мою руку, сударыня, и продолжим наш путь. (видя, что молодой человек не шевелится, делает шаг вперед и рукой отстраняет все еще растерянного и ошеломленного д'Артаньяна. Тот отскакивает назад и выхватывает шпагу. Бэкингем делает то же)

Свет единственного фонаря на мосту бросает причудливые тени на мужчин, готовых к бою и женщину, бросившуюся между ними, с риском пораниться о клинки.

М-м Бонасье: Милорд, ради всего святого, милорд!
Д'Артаньян: (отступая) Милорд? Милорд, о простите! Милорд, неужто вы?..
М-м Бонасье: (едва слышно) Милорд – герцог Бэкингем. Теперь мы в ваших руках. Вы можете погубить всех нас!
Д'Артаньян: Милорд, и вы , мадам, простите меня! Милорд, я люблю эту женщину и ревную ее. Вы же сами знаете, что значит любить. Скажите, что я могу сделать для вас?
Бэкингем: (протягивая руку юноше) Вы честный человек и я принимаю вашу помощь. Проводите нас до Лувра, и если заметите, что кто-то следит за нами, убейте его без сожалений.

Гасконец сопровождает их на расстоянии десятка шагов до самого дворца, постоянно оглядываясь и проверяя каждый темный угол, но ничего не происходит. У знакомой ему калитки они расстаются и теперь качающиеся фонари у подъездов дворца не освещают ничего, кроме пустынной улицы.