Глава 14

Камера скользит вдоль фасада Лувра, пока не останавливается на окнах королевского кабинета. Окно открыто, и из-за него доносятся голоса. Тяжелая портьера из атласа не препятствие для кинокамеры, и по ту сторону окна обнаруживаются два собеседника: Луи 13 и кардинал Ришелье. Людовик, бледный от гнева, держится уже за ручку двери, едва заставляя себя дослушать то, что говорит ему Его преосвященство.

Ришелье: (заканчивает фразу) … из всего вышеперечисленного, сир, я вынужден сделать вывод, что госпожа де Шеврез по-прежнему состоит в связи с Ее величеством и, по-прежнему, плетет свои козни. Мои люди уже почти смогли разоблачить этот заговор, как вдруг какой-то мушкетер со шпагой в руке осмелился помешать им исполнять свои обязанности.

В это время появляется Тревиль, и его персона вызывает у короля уже неконтролируемую вспышку ярости.

Король: Вы явились вовремя! Хорошие вещи рассказывают о ваших мушкетерах!
Тревиль: А у меня найдется немало хорошего рассказать Вашему величеству о судейских!
Король: (надменно) Я не понимаю вас.
Тревиль: Имею честь доложить Вашему величеству, что кучка чиновников, комиссаров и полицейских, людей весьма почтенных, но, видимо, настроенных враждебно к военным, позволила себе арестовать, открыто провести по улицам и заключить в Фор-Левек – и все это, ссылаясь на приказ, который мне так и не изволили предъявить, - одного из ваших мушкетеров, Ваше величество! Человека прославленного, известного Вашему величеству с самой лучшей стороны – господина Атоса.
Король: Атоса? Да, мне вроде известно это имя.
Тревиль: Сир, Если Ваше величество изволит припомнить: это тот самый мушкетер, который ранил на памятной дуэли господина Каюзака. (поворачиваясь к кардиналу) Да, кстати, Ваше преосвященство, господин Каюзак поправился?
Кардинал: (закусив губу от досады) Да, благодарю вас, вполне.
Тревиль: Господин Атос зашел навестить своего друга, молодого беарнца из роты дез Эссара. Того не оказалось дома и Атос решил подождать его. Но не успел он опуститься на стул, как толпа сыщиков и солдат осадила дом, взломала двери…

Кардинал делает знак королю.

Король: Нам это известно. Это все делалось ради нашей пользы.
Тревиль: Итак, ради вашей пользы, был схвачен мой мушкетер, ни в чем не повинный, проведен, как злодей, под охраной, сквозь толпу, осыпавшую его оскорблениями, его, человека, десятки раз проливавшего кровь за своего короля и готового в любую минуту пролить ее вновь.
Король: (неуверенно) Да вы что? Неужто дело обстояло именно так?
Кардинал: (сохраняя абсолютное спокойствие, вкрадчиво) Господин де Тревиль не сказал вам, сир, что что этот, ни в чем не повинный мушкетер, этот благородный человек, за час до того со шпагой в руке напал на четырех комиссаров, посланных мной для расследования по чрезвычайному делу.
Тревиль: Докажите это, Ваше высокопреосвященство! За час до этого господин Атос, человек весьма знатного происхождения, оказал мне честь отобедать у меня и беседовал у меня в гостиной с герцогом де Ла Тремуйем и графом де Шалю.
Кардинал: Это все изложено в протоколе, составленном пострадавшими, который я имею честь предложить Вашему величеству.
Тревиль: (гордо вскинув голову) Протокол судейских стоит честного слова военного?
Если Его преосвященство подозревает кого-либо из моих мушкетеров, то во имя справедливости я сам прошу о расследовании.
Кардинал: В доме, где происходил обыск, живет некий беарнец, друг этого мушкетера?
Тревиль: Ваше преосвященство имеет в виду д'Артаньяна?
Кардинал :Я имею в виду того молодого человека, которому вы покровительствуете, господин де Тревиль.
Тревиль: Да, это верно.
Кардинал: Не считаете ли вы возможным, чтобы этот молодой человек дурно влиял…
Тревиль: (с улыбкой) На господина Атоса, который едва ли не вдвое старше его? Это совершенно невозможно. К тому же, и господин д'Артаньян провел вечер у меня.
Кардинал: Вот так история! По-видимому, решительно все провели этот вечер у вас!
Тревиль: (с трудом сдерживает гнев) Не подвергает ли Ваше высокопреосвященству сомнению мои слова?
Кардинал: Боже меня упаси! А в котором часу у вас был этот молодой человек?
Тревиль: (с живостью) О, это я могу сказать точно: когда он вошел, часы показывали половину десятого, хоть мне и показалось, что уже позднее.
Кардинал: И когда он ушел?
Тревиль: В половине одиннадцатого: через час после этих событий.
Кардинал: (с досадой, но все же желая добиться истины) Этого Атоса задержали на улице Могильщиков.
Тревиль: Ну и что? Разве другу запрещается навещать друга?
Король: Дело в том, что дом этот подозрительный.
Тревиль: Я этого не знал. Но господин д'Артаньян всецело предан Вашему величеству, и почитатель Вашего преосвященства.
Король: Это не этот самый беарнец ранил де Жюссака?
Тревиль: А на следующий день поразил Бернажу. У Вашего величества отличная память.
Король: Так что мы решим?
Кардинал: Это скорее дело Вашего величества. Я настаиваю на виновности Атоса.
Тревиль: (с жаром) А я отрицаю ее. Но пусть разберутся судьи.
Король: Вот именно: это их дело – судить.
Тревиль: (набычившись) Печально, что в наше злосчастное время никакая добродетель не может оградить от позора и преследований. Армия не очень будет довольна тем, что стала предметом преследований из-за каких-то полицейских историй.
Король: (давая волю гневу уже почти кричит) Полицейские истории! Какое у вас об этом понятие? Занимайтесь своими мушкетерами и не сбивайте меня с толку. Как вас послушать, так из-за этого ареста уже вся Франция в опасности! Сколько шуму из-за какого-то мушкетера! Да я прикажу арестовать их целую роту! И пикнуть никто не посмеет!
Тревиль: Если мои мушкетеры виновны, и я готов отдать вам, сир, свою шпагу.
Король: Гасконский упрямец, замолчите!
Тревиль: (не понижая голоса) Верните мне моего мушкетера или судите его!
Кардинал: Его будут судить!
Тревиль: Тем лучше! Тогда я прошу разрешения защищать его.
Король: (колеблясь) Если у господина кардинала нет причин личного свойства…
Кардинал : Если Ваше величество считает меня пристрастным, я отказываюсь от участия в суде. Но подумайте, Ваше величество: если мы сейчас отпустим Атоса, мы рискуем никогда не узнать истину.
Тревиль: В любой момент мой мушкетер будет готов дать ответ, если господа судейские пожелают допросить его. Я отвечаю за него.
Король: В самом деле, он никуда не убежит. (понизив голос) Не будем вызывать у них беспокойства – это лучшая политика.
Ришелье: Приказывайте, сир. Вы имеете право помилования.
Король: Атос в Фор-Левеке?
Тревиль: Да, в одиночке, без права сношения с внешним миром, как последний преступник.
Король: Черт возьми! И что нужно сделать?
Кардинал: Подписать приказ об освобождении и все будет кончено. Поручительства господина капитана более чем достаточно.

Король подписывает приказ и Тревиль, приняв его, отвешивает глубокий поклон королю и почти шутовской – кардиналу. Потом он поспешно удаляется.

Кардинал: (вдогонку ему) Какое единодушие между начальником и солдатами царит у ваших мушкетеров.