Не по Сеньке шапка

Не по Сеньке шапка Часть первая

­Вот есть пословица "Не по Сеньке шапка".
Обычно насмешливое «Не по Сеньке шапка» звучит в адрес человека
с амбициями, замахнувшегося на что-то, оказавшееся ему явно не под
силу или чего он недостоин.
А для Сеньки Улётова это был мотив, цель, стимул - как хотите. Путеводная
звезда.
Деревенский мальчишка, из бедной - пребедной семьи. Видом неказист.
Росточка маленького. Лицо лучше и не описывать. Но фанаберии. А всё
потому, что было у него одно завидное для большинства мальчишек того
времени достоинство - густой и вьющийся чуб и в придачу к этому Сеня
с малолетства отменно владел гармошкой. А это для молодого человека
талант - не баран чихал: тут тебе и посиделки вечерние, приглашения на
свадьбу, дни рождения. Не одни проводы в армию без него.
Поцелованный в макушку ангелом, мальчишка музыкой рвал души и сердца
девчонок, женщин доводил до слёз. старушки пускались в пляс, забывая о
старом- престаром радикулите.
Есеня с тальянкой не расставался. Он знал много "матерных" песен, частушек,
мог в любое время накинуть ремешок на плечико и "сбацать" такую кадриль,
что берёзы закачаются.
Видеть его на сцене деревенского клуба было одно удовольствие. Играл сидя,
стоя, вприсядку - Пётр Дранга отдыхает, хотя и аккордеонист.
Исполнение лирических задушевных песен компенсировало пареньку все
его пороки и недостатки. Деревенские девки ходили за ним табуном. Только
сердце его было глухо до поры и времени.
Но, как говорится, жизнь не стоит на месте. Пришла пора и самого гармониста
провожать в армию. Сколько было в округе самодеятельных музыкантов, все
собрались на проводы.
По деревенским традициям за стол собирались от мала до велика. Старики
говорили напутствия. Женщины начинали выть, как на похоронах. Понятно,
что всё до первого "стопаря".
Наутро вся деревня стояла на ушах. Собирались у дома будущего солдата.
Подгоняли трёхтонку, все вменяемые грузились в кузов, рассаживались по
статусу.
На первых лавках сидела вся родня во главе с героем события. Далее друзья.
А в конце, уже на полу, лежали гости, не успевшие отойти от вчерашнего.
Военкомат располагался в районе. Там и был призывной пункт. Пока юношей
пересчитывали, регистрировали, давали наказы от имени коммиссариата,
гости бегали до магазина и подзаправились "горючкоЙ".
Прозвучал сигнал для сбора и выдвижения колонны до пристани. Именно по
реке, на пароходе, будет плыть "свежачок" до пункта распределения по частям.
До прихода парохода "Плеханов" оставалось достаточно времени. Начальник
колонны, военный, дал команду "Вольно" и новобранцы разбрелись по округе
пристани.
Река очаровывала. Закат, как томный взгляд влюблённого, располагал к таинству.
Молодёжь начала "кучковаться". Пацаны, те, кого провожали в армию невесты,
уводили своих возлюбленных подальше от завистливых взглядов. Последнее
"люблю",
объятия и поцелуи на дальнюю дорожку, клятвы в верности ждать.
Возле нашего героя весь день крутилась звонкоголосая Танька соседка. Вот и
сейчас она положила голову ему на плечо и что-то страстно шептала.
Никто не заметил, как парочка скрылась в прибрежных кустах. Они отсутствовали
не долго. Но, по довольному виду паренька, можно было догадаться, произошло
что-то этакое.
Больше Сёма на Таньку внимания не обращал. Вернулся в свою стихию. Растянул
меха и запел:" Как родная меня мать провожала". Немедленно кто-то уже перебил
наигрышами: "Ой, красивы над Волгой закаты". В третьем месте раздавалось:" Жди
меня и я вернусь".
Это уже вековая традиция петь, плясать и плакать на проводах в последние часы
и минуты до отхода парохода.
Пароход подчалил к пристани. Это был белоснежный красавец - кораблик. Труба-
мачта обведена тремя полосками красного цвета. Просторная голубая палуба, как
лагуна с коралловыми беседками - место для отдыха пассажиров. Внизу уютные
каюты на случай жары, или дождя. Сам капитан, чисто выбритый, в белоснежном
костюме, перчатках. Вообщем, dress code на уровне европейского, не ниже. Он
возвышался на мостике, как Муромец Илья. Только вместо булатной палицы в руке
у него был рупор.
Командир судна объявил посадку. Народ зашумел, задвигался. Отправляющиеся
надевали котомки на плечи, а провожающие, кто мог в состоянии и в первую
очередь родители, обнимались последний раз со своими чадами.
Сенька взобрался на палубу первым. На плече покоилась его неизменная подруга
гармонь. Он подошёл к борту парохода, перилам и куда-то в неизвестность громко
крикнул: "Вы ещё обо мне услышите".
И по реке ещё долго было слышно эхо обещанного.
О нём и правда скоро услышали и не только в его маленькой деревушке.

Продолжение следует.


Не по Сеньке шапка Часть вторая
Человек предполагает, а бог располагает.
 
И каждому до самого последнего вздоха кажется, нет, он просто надеется,
что всё у него будет так, как задумано. Это, где-то там, далеко от него плохо,
а его ненастья пройдут стороной.
Так думал, просто свято верил в счастливую звезду, наш герой Сенька Лютов.
Щелчок по носу он получил уже в распределительном пункте. Обещанное
районным военкомом положение в родах войск "ниже уровня ватер линии",
;то бишь в подводниках;, обернулось прозаическим строительным батальоном.
Короче, при вторичном собеседовании с офицером в в распределительным
пункте, он услышал, что по моральным качествам, психологическому состоянию
;в подводники он не годится.
Откуда было знать обласканному деревенскому гармонисту, что его родной
язык с ним роковую шутку сыграет. Когда при собеседовании он заявил, что
не признаёт авторитетов, офицер истолковал это как заявление не желания
;исполнять приказы. Хорошо, что всё хорошо закончилось. Однако. клеймо
не послушника, прочно осело у солдата на горбу.
Строительный батальон располагался на окраине живописного небольшого
городка. Современным языком говоря, инфраструктуру представлял винзавод
и городская баня, так сказать, значимые объекты для прохождения военной
службы - таи и там предполагалось обновление и достройка корпусов.
На первом же построении командор огласил весь список по распределению.
Закон подлости гласит - если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так.
;Лютов был "отшвартован" в баню в прямом смысле слова с комментариями
типа - язык вместо бритвы пригодится.
Что же, на всё воля божья, сказал бы другой, но не наш служивый. "Баня, так
баня, подумал он;, но уж настоящая, с паром и веником!".
;Через дорогу от части березок белоствольных глазом не охватить. Рощица
спасала горожан от жары. Трава зелёная по колено всё лето стояла. Полянки
с ягодами и земляники и клубники просто заманивала. А запах стоял такой,
что голова шла кругом. Разрешалось здесь бывать в период увольнительных
и солдатам. Какие прогулки, да ещё с девчатами, без гармони. Вот здесь Сеня
отводил и успокаивал свою обиженную и оскорблённую душу.
Но не только. Просил он своих сослуживцев ещё и по веничку за свои песни
приносить в баню. За лето набиралась хорошая копна. Баню любили все.
Но невзлюбил взводный паренька. Перебил он инициативу держать солдат
в подчинении. Да и была замечена его тяга к пацанам - бить ладошкой по
голым ягодицам. Боялись его первогодки и отпора не давали.
События последних дней развивались стремительно. Очередная помывка
закончилась тем, что чтобы остепенить взводного, Сенька ошпарил его члены
почти что крутым кипятком.
Расследования, больница, военно-врачебная экспертиза - принесение тяжкого
вреда здоровью, штрафбат.
В ожидании отправки по этапу у парня было много время подумать. Фраза,
брошенная с палубы парохода "Вы ещё обо мне услышите", не предполагала
такого эффекта. Его деревенская наивность сродни герою Ивана Бровкина.
Импульсивность и хватка самому решать и свято верить в свою правоту, не
давала понять, что не всё решается силой. Иногда и ум включать полезно.
Добрая слава под лавкой лежит. Худая же бежала и трезвонила по всем весям
о солдатском проступке. Дошло до деревни.
А подружка Танька от нервного срыва родила преждевременно. Выписали
малыша из роддома недоношенного.
Как-то поутру дед вышел по нужде на двор. На крылечке заприметил корыто, в
нём ещё курам крапиву рубили. Только в это раз лежало что-то беленькое там.
Подошёл полюбопытствовать. Потрогал - тепленько и вроде как шевелится.
Приоткрыл тряпчонку - личико и сопит. "Господи, ребёнок".
Выгреб кое-как свёрточек и в дом. А там обнаружилась и записка с припиской.
"Ждать дурака и арестанта не собираюсь. Даже ребёнка нормального толку не
дал сделать. Уродец он - губа заячья. Забирайте и воспитывайте. Танька"
Приписка: "Прав не предъявляю и Вы ко мне тоже. Адью".
Сёмку послали по этапу наказанного, но не сломленного. Он знал, что его дело
правое не давать в обиду слабого, что его звезда ещё не загорелась, но всё
впереди.
В первом разрешённом письме отец написал, что растёт у него сын, назвали
Лёхой. Он копия отца.

Продолжение следует.

Не по Сеньке шапка Часть третья Кто кого   
Психологическая

Повзрослел ли Сенька Улётов, если бы не дисциплинарный батальон?
Он много и подолгу размышлял сам с собой на эту тему. Часто к нему
в собеседники приходила мама. Вот только сейчас он и понял, как она
дорога - это незаметное и тёплое домашнее чудо.
Видится сыну невысокого росточка женщина. Длинная юбка и кофточка
поверх. Платочек беленький под "ушки" завязанный и цветастый фартук,
подоткнутый за поясок на талии. Она тихо шуршала на кухне и постоянно
пахла печёными пирогами. Была немногословна. Староверческим укладом
не принято женщине перечить мужчинам.
Отец же...При воспоминании о нём Сеня начинал испытывать некоторую
гордость. Его в деревне уважали, к мнению прислушивались, просили совета.
Отец...Вот же образец для подражания. С кого берут пацаны пример. И с кого
брал он? Где он сейчас и что будет с его единственными родными? Он хотел,
чтобы услышали? Вот и услышали. Только то ли хотел доказать всем и себе,
в первую очередь, человек?
Не давали покоя мысли. Шевелились волосы порой от нашествия "тараканов".
Кожа накалялась и, казалось, вот-вот лопнет от перенапряжения. А порой
сражение сторон доходило до эпогея - внутренний голос начинал хрипеть
и вырываться наружу. Сёма соскакивал, или останавливался, смотря где, в
каком моменте разгорались страсти спора и громко командовал: "Молчать
всем". Начинал громко дышать. Так он научился релаксировать во время
взрыва эмоций.
Однако, последствия бурных дискуссий со своим вторым "я" были налицо.
Вырисовывалась линия поведения. эскизы превращались в планы.
Только велики ли шансы у человека за колючей проволокой?
Правда, ограниченное пространство, как и возможности, делают желающего
преобразиться более искусным.
И всё-таки мобилизация произошла. По мере возможности начался вестись
дневник.
Набивал руку в письме, что-то чертил, записывал новые слова и правила для
себя. Почему-то только сейчас всплыли в голове те наказы, которые давали
перед армией и отец, и односельчане.
Сколько мудрости содержалось в них, предостережений. Следуй и живи.
Вот их-то он в первую очередь и привёл в порядок и в мыслях, и в дневнике.
Вспомнились слова деда: "Служба из дурака сделает умного, а из умного - дурака.
Можно сказать, что кто на службе не бывал, тот и горя не видал. Я вот только
не успел еще носа обогреть в роте, а служба садится на плечи, заставляет жить
и оглядываться, чтоб каждый день был на учете".
Сеня уже мысленно ответил своему старенькому, но такому родному дедушке:
"Сейчас, думая, как я жил дома, я каждый раз называю себя дураком, не умел
жить и пользоваться жизнью".
Но не только понять себя помог ему это очень тяжёлый период. Парень
повзрослел и внешне: режим, подчинение, постоянное "на чеку", "приказы
не обсуждаются", физический труд - его сильно закалили.
В руках уже профессия строителя и скорняка. Светит амнистия. "Держись"
А подлость и соблазн уже в пути. Силки расставляют. Паутину, как тараканы,
плетут. В сети, как золотую рыбку, поймать хотят.
Утро, Побудка. Шмон. И под матрацем шприц - свеженький использованный.
Всё и опять на краюшке бездны. Разум помутился у Сени. В голове звенело так,
будто семь звонарей всю округу на заутреню созывают. Дыхание и пульс словно
у бегуна на дальнюю дистанцию. Кулаки сжал, что ногти до костей впились в кожу.
Вообщем, пантера перед прыжком. Миг и разорвёт в клочья всё, что перед собой
видит. И только слова отца: "Держи себя в руках" бьют молоточком в висках.
Суматоха. Начальство. Медсанчасть. Детальное обследование. И заключение:
"Разрушений кожных покровов нет. Токсических веществ в крови не выявлено".
И слёзы облегчения здесь же в санчасти, на глазах всего персонала.
Так он плакал впервые. Ему не было больно. Ему стало страшно. Его ждут, в него
верят. И снова картина: старенькая мама в белом платочке на руках держит его
сына Лёху. А тот теребит бабушку за ухо и шепчет" "Па...па...па...па".
Разве мог он переступить теперь через эту святыню. Он уже безумно любил
это, ещё ни разу не увиденное, чудо. Он уже строил с ним планы. Учил его
своему ремеслу. Да, вообще, не представлял свою жизнь как-то по-иному.
"Домой, домой, как можно скорее. Всё смогу. Всё выдержу. Есть ради чего.
Обо мне ещё услышат люди".
Солдатский срок закончился благополучно. После дизбата добивать пришлось
один год.
Но, что это по сравнению с пережитым. Солдат знал, он был теперь уверен в себе-
ему всё по плечу. Есть ради чего жить. А доказать, что он способен на многое,
сумеет.

Продолжение следует.


Не по Сеньке шапка Часть четвёртая Каждый сам себе судьба 
­"Есть перо у судьбы,
да не всегда чернила и бумага качественные"
 
Стоял июль. Пора сенокоса в деревне. Вся техника и колхозники выехали
на луга.
В частном подворье тоже была жаркая пора. Часть речной долины, находящаяся
выше русла и затопляемая в половодье, долго не просыхала и здесь покос вели
по старинке литовками.
Семейство Улётовых собрались на косьбу с вечера. Ранней зорькой только и косить.
Прохладно и свежо. Домотканые льняные почти до колен рубахи, светлые косынки
покрывали головы и спасали от пота до поры до времени.
Мужики, шедшие друг за другом растянутою вереницей, медленно двигались по
низу луга, где была старая запруда. Возглавлял шеренгу отец, следом шёл
Семён, всегда приезжающий в родные места на заготовку сена.
Он давно и прочно обосновался в городе. Имел достойную должность и крепкую
дружную семью. Два взрослых сына получили элитное образование за границей
и имели успехи в продвижении по службе. Красавица жена Светлана заведовала
медицинским центром. Внуки души не чаяли в деде. Любовь была взаимной.
Тем временем косцы присели отдохнуть. Мать разносила жбан с домашним квасом.
Незабываемый напиток детства. К нему полагались ржаные лепёшки. Секрет их
стряпни знала только мама. Это были коржи с высокой шапкой из картошки.
Сверху намазанные сметаной. Даже уже остывшие, они источали аромат печки
и мамину любовь.
С передышками работали до захода солнца.
Вот и опустилась на луга ночь. Молодёжь и чуть постарше собрались у костра.
Трещали поленья, пламя плясало "ламбаду", искры разлетались в разные стороны.
И где-то под обгоревшими поленьями появлялся уже пепел. Народ потянулся ко
сну.
Сеня, накинув на плечи какую-то рогожку, направился к реке. Присел на бережок
и окинул взглядом округу. Речка, как молодая горячая девка, уставшая от ласк,
исходила негой. От воды шёл пряный и настоянный на травах дурман. Какими-то
клубами, как из дышла кратера, низвергался туман. И река, как бы распутывая
нити, превращала эти клубы в дорожки и, не торопясь, расстилала по глади
воды, словно укрывая своё за день разгорячённое тело.
Сквозь эту пелену на противоположном берегу сидящий увидел тени. Он начал
всматриваться. Так это же он - маленький, держится за подол мамкиной юбки.
Падает и встаёт, падает и встаёт. И голос отца: "Держись, сынок!"
А это? - Пароход. Родная пристань. Много людей. А он слышит голос: "Сынок".
И в ответ кричит:" Мама...Мама". А эхо-то разыгралось - встретятся где-то
на середине реки голоса, а оно всё перепутает:" О...О...О...А...А....А".
А кого за руку держит мать? - Сын, большой, вылитый он. "Папка, солдат,
приехал!"
И где-то совсем-совсем не рядом лицо Таньки:" Прости". Но это было так
мимолётно, что за радостью сына, служивый и не успел запомнить этот
эпизод.
Где-то за рекой начались лягушачьи свадьбы. Гортанное пенье самцов привело
мужчину в чувство. Он поглядел ещё раз на речку детства и подумал: "И ты,
ведь, тоже не прежняя. И берега стали положе, ушла крутизна. Не так гонишь
волны, да и пенится стала меньше. Стареешь, мудреешь, или приспособили
тебя берега под свой образ?
Вот все мы так - ищем, торопимся, кажется конец пути. А может
жить бы, как все?"
С этими мыслями он вернулся к костру. Погасший, уже никому не нужный, он
еле тлел.
Привалившись к копне свежего сена, задремал на чуток. Знал, ещё немного и
отец поднимет всех на работу.
Но гости гостями, а город ждёт. Ждёт его другая картина, ни на минуту
не останавливается колесо жизни. Переговоры, деловые встречи, гости свои
и заморские, рестораны - бары и девушки. Нет, Семён Петрович не пил, не курил -
но принять и угостить мог на славу.
Об этом была наслышана вся округа.
Светлана знала про "амурные" дела мужа. Но была достойна и выдержана. Однажды,
её пришлось столкнуться с любовницей мужа в собственном доме. Он не отрицал.
С некоторых пор утвердился их треугольник. Мужчина не обижал обеих: делилось
поровну - шуба, так каждой, по перстню обеим. О разводе речь не шла, потому
как Светлана не знала даже цены хлеба и дорогу в магазин.
Всё было бы не так грустно, если ловелас не часто менял подружек. Но, увы.
Удержу не было. Всё казалось не то и все казались не те - не по нему. Достоин лучшего.
Однако, сколько верёвочке не виться...Заболел Петрович. Мужской болезнью
заболел. В больнице лежал он не долго. Но даже за короткий срок понял: сколько
женщин, а у смертного одра до последнего была его жена Светлана.
Есть перо у судьбы, да не всегда чернила и бумага качественные. А поскольку, каждый
выбирает для себя, то значит, что каждый сам себе судьба.
Кто-то смолоду в своей шапке и рад этому, а кто-то меняет их и всё считает, что она не
по Сеньке.

Окончание.