Моё детство

Когда я вспоминаю своё детство, я вспоминаю дом номер 180 на проспекте Мира, нашу комнату в коммунальной квартире и наш двор, как мне казалось тогда - огромный. В нашей коммунальной квартире жило четыре семьи. Все четыре семьи были неполными, как сейчас говорят, то есть женщины воспитывали своих детей без мужей. Мужей не было по разным причинам, но у двоих женщин их не было по причине того, что они рано стали вдовами. Одна женщина - это моя мама, а вторая женщина - тётя Тамара. У моей мамы нас, детей, было двое - я и мой старший брат Миша, а у тёти Тамары одна дочка - Леночка. У двух других соседок дети были уже взрослыми и жили отдельно от своих мам. Так что наша коммунальная квартира напоминала "женское царство" или почти "женское царство", так как мужчина, всё-таки, был - мой брат. Правда, не совсем ещё мужчина, юноша, но всё-таки, один одинёшенек среди женщин. Но, надо сказать, что нам, всем обитателям той коммунальной квартиры, повезло, что у нас больше не было мужчин. Сравнивая те же коммунальные квартиры этажами выше и этажами ниже, да и во всём подъезде нашего дома..., да что говорить, в других подъездах тоже - наша квартира была самой чистой, самой ухоженной и не было никаких пьяных драк, ругани и пьяных сборищ. Что не скажешь про другие квартиры.

Дом номер 180 на проспекте Мира принадлежал тогда Моссовету и был построен для своих сотрудников. Но, когда ломали соседние бараки, Моссовет обязали отдать первые три подъезда для жителей этих бараков. Что вскоре и произошло. Шикарные квартиры с огромными коридорами, в которых можно кататься на велосипеде, со встроенными шкафами по всему периметру этих коридоров,  с очень большими кухнями и вместительными антресолями наверху, с ванными комнатами, где можно было и умываться и танцевать, высоко поднимая ноги и не бояться, что что-нибудь заденешь или опрокинешь, с туалетными комнатами, где унитаз смотрелся маленькой игрушкой где-то в глубине этой комнаты, настолько эта комната была большой, были отданы простым жителям под коммунальные квартиры. Мало того, когда переселяли, руководство ЖЕКа ещё хотела одну комнату отдавать и двум и трём семьям, дескать ничего, с них и этого хватит. Некоторым не удалось отстоять свои права и пришлось вселяться в эти комнаты несколькими семьями. А некоторым повезло, в том числе и моей бабушке и моей маме. Но, чтобы всё было по закону, пришлось обойти много инстанций и собрать не мало бумаг, чтобы справедливость, всё-таки восторжествовала.

Первые три подъезда были - коммунальные квартиры. А остальные пять подъездов принадлежали состоятельным людям, как мы их тогда называли. В этих подъездах были консьержки, ковровые дорожки, лифты с диванчиками, зеркала, на каждом этаже стояли кадки с цветами и, как правило, с цветущими розами. Не знаю, как и кто за ними ухаживал, но почему-то в памяти остались вечно цветущие розы.  Среди состоятельных людей были и знаменитые конструкторы, артисты, писатели и космонавты. Нас, детей простых родителей, в эти подъезды не пускали... или почти не пускали, так как мы, всё-равно, каким-то чудом проскальзывали в эти подъезды, пока консьержка была занята или спала крепким сном.

Дети, есть дети. Тогда не играло никакой роли, что мы дети родителей разного достатка. Никто и никогда никого не оскорблял и не подчёркивал свою значимость. Огромный двор с аллеями, асфальтированными дорожками, лавочками причудливой формы, клумбами, беседками, спортивным стадионом, деревьями, которые обрамляли весь периметр нашего двора и делали его сказочным, таинственным, а ещё деревья, оставшиеся от жителей прошлых строений и не тронутых строителями, они, как величественные стражи, возвышались чуть ли не до пятого этажа нашего восьмиэтажного дома - объединял всех, независимо от достатка, статуса и возраста. Мы, девочки и мальчики, шумной и пёстрой толпой бегали по двору целыми днями и всегда находили себе занятие. Взрослые, сидя на лавочках, замечаний нам не делали, так как мы не хулиганили и игры у нас были благородные. Одной из игр у нас была - "Тимур и его команда". Помимо других игр, эта была самой любимой. Нам очень нравилось помогать взрослым, бабушкам, дедушкам, защищать слабых и спасать кого-нибудь от плохих и злых людей. Наш дворник, дядя Петя, в белом фартуке, именно такого я его запомнила, всегда отзывался на любую нашу просьбу. Грабли, лопаты, носилки, лейки всегда нам выдавал, если мы собирались почистить наш двор, облагородить и привести в порядок клумбы и зелёные насаждения. А зимой, чтобы почистить дорожки, посыпать их песком или ломом отколоть лёд со ступенек наших подъездов, чтобы люди могли смело подниматься и спускаться с этих ступенек и не бояться, что упадут. Но... это зимой. А я, почему-то вспоминая своё детство, всегда вспоминаю лето. И именно, тёплые и солнечные дни. Даже запахи помню и чувствую - запахи цветов, растущих на клумбах, цветущих яблонь, посаженных в обязательном порядке в середине нашего двора, в то время это было почти повсеместно и, как это не странно, запах чистого воздуха. Запах освежающий, волнующий и заставляющий дышать полной грудью.

Дядя Петя каждый день поливал наш двор из длиннющего шланга. А мы, дети, выстраивались в очередь, чтобы подержать этот шланг и насладиться поливом. Ох, не просто было удержать этот шланг в руках. Напор был сильный и, если держать его не крепко, то он, обязательно, выскочит из рук и тогда... У меня такое было два раза. Но дядя Петя всегда был рядом и всегда помогал и подсказывал.

Да, любимой игрой была - "Тимур и его команда". У нас даже был свой Тимур - Андрей, мальчик старше нас всех на два года. А было мне тогда десять лет, как и всем остальным в нашей команде. У нас были свои секретные книжки - пропуска, где были и печать и звание и подпись самого Андрея, как командира. У нас был и особый знак отличия на груди. Значок, вырезанный из картона в виде звезды, покрашенный красной гуашью и булавкой прикреплённый к одежде. Значок был более большей формы, чем настоящий значок Октябрёнка, чтобы его все видели. Так оно и было. Взрослые, глядя на нас улыбались и говорили, что мы "Молодцы".

Как-то раз, в нашей команде появился новенький. Звали его Серёжей. Он вместе с родителями получили квартиру в нашем доме в пятом подъезде. С появлением этого Серёжи у нас появилось новое увлечение - рогатки. Причём рогатки мы не мастерили, нам это было незачем. Резинка крепилась на два пальца - большой и указательный левой руки, если ты правша и, соответственно, на два пальца - большой и указательный правой руки, если ты левша. Резинка была особенная, не та, конечно, которую вдевают в корсет трусов. Эту резинку нам приносил Серёжа, а её у него было в избытке, как мы понимали. Пульки делали из медной проволоки. Нарезали её небольшими отрезками, потом сгибали пополам и вот, пульки готовы. Надо отдать должное Серёже, что он нас не учил стрелять по живым мишеням. Стреляли мы, как в тире,в мишень, нарисованную на ватмане и прикреплённую к забору. У нас были даже соревнования по меткости стрельбы из таких вот рогаток. С тех пор, как Серёжа появился в нашей команде, резинка с пульками была у каждого из нас в кармане и уже заняла там самое почётное место.

Напротив нашего дома, через проспект Мира, находился самый настоящий парк. Тоже очень большой и очень зелёный. Каких только деревьев там не было, а также растений и кустарников. Когда начинался учебный год и нас просили собрать гербарий, мы всегда ходили именно туда. Учителя удивлялись, что такие растения и такие деревья растут у нас в городе и не где-нибудь, а в самом центре. Да, парк был уникальным. Сейчас от него почти ничего не осталось. А тогда... Это был оазис в центре Москвы. Попадая в этот парк, кажется, что ты уже не в городе, а где-то за городом - тихо, красиво, уютно. В центре этого парка был дом-интернат за высоким каменным забором. Мы часто со своего двора убегали в тот парк и в дырочку забора наблюдали за детьми этого интерната. Если честно, я не помню несчастных лиц тех детей, наоборот, весёлые, счастливые лица, все чистые, ухоженные и воспитатели, которые за ними смотрели называли каждого ласково по-имени и в голосе чувствовались доброта и тепло.

Один раз мы слишком долго заигрались в этом парке. У нас было соревнование по стрельбе. Уже вечерело, как мы услышали женский крик о помощи. Мы, сломя голову, кинулись в ту сторону, откуда услышали этот крик. Хотя мы и были маленькими, но мы поняли, что нехороший дядя хочет обидеть девушку. Дядя, видимо, чем-то её ударил, девушка лежала на земле, а сам уже снимал свои штаны. Дело было в кустах и мы, конечно, не всё видели, но и этого было достаточно. Наш командир скомандовал - "Достать оружие". Мы быстро достали свои резинки и надели готовые петли на пальцы. Андрей скомандовал дальше - "Приготовиться". Мы вставили свои пульки в резинку и натянули её. Андрей продолжал - "Цель...", тут он запнулся. "Вообще, не надо вам объяснять" - сказал он смущённо. Мы, все, как один, поняли, что цель - это голая попа этого плохого дяденьки. А дальше прозвучало короткое - "Пли". Нас было на тот момент пять человек и все пять пулек полетели в эту цель. Не знаю, может быть кто-то и промахнулся. Но то, что пульки достигли своей цели, мы узнали буквально через секунду после нашего выстрела. Такого рёва, визга и мата мы ещё никогда не слышали. Мы стояли, как "в ступоре". Дядя, увидев нас и, придерживая спадающие штаны, бросился к нам. Мы вовремя опомнились и побежали. А дядя гнался за нами, ревя и ругаясь так, что все прохожие стали обращать на него внимание. В своём состоянии он совсем потерял бдительность и ему, видимо, уже было всё-равно, что его все видят в таком виде, со спущенными штанами и слышат его брань. Конечно, люди не прошли безразлично мимо, как это наблюдается сейчас, а быстро его скрутили и решили отвести в милицию. Мы, будучи в безопасности, осмелели и, перебивая друг друга, объяснили, что произошло. Также мы и указали место, где лежала девушка без сознания. Вскоре прибыла скорая помощь, девушку увезли. А плохого дядю отвели в милицию. Мы, как свидетели, тоже пошли в милицию. Там нас выслушали, было видно, что они еле сдерживали свой смех. Всё запротоколировали, как следует. А после того, как нас всех похвалили, нас ещё и отругали за эти рогатки. Мы все добровольно сдали своё оружие и обещали, что больше не будем этим заниматься. А старший милиционер дал нам направление в Дом Пионеров, где существовал кружок по стрельбе из малокалиберной винтовки. В этом кружке мы занимались вплоть до десятого класса. Ездили на соревнования и занимали первые места.

Наш дом, кирпичный, восьмиэтажный, восьмиподъездный, имеет форму буквы "П". Строили его постепенно. Сначала были сданы только первые три подъезда, а остальные только начинали строить, даже фундамента ещё не было. А мои родители, мой старший брат, моя бабушка и две мои тёти жили в одной комнате в бараке. Деревянный двухэтажный барак, с длиннющим во всю длину этого дома коридором, с маленькими комнатами по обеим сторонам этого коридора и с газовыми плитами, рассчитанными на три комнаты. Так что, когда готовилась еда, выстраивалась очередь к этим плитам и не всегда эта очередь соблюдалась. Моя семья, хотя я ещё не родилась, жили в маленькой девятиметровой комнате на первом этаже. Причём комната была угловой, да ещё рядом с подъездом, двери которого почти никогда не закрывались, поэтому можно сказать - продуваемой со всех сторон. Когда мама и бабушка мне рассказывали, как они жили в этой комнате, у меня в голове не укладывалось... Как они все там умещались? Эту комнату в этом бараке бабушка и дедушка с тремя дочерьми, одна из которых моя мама, получили после войны. И то, благодаря тому, что мой дедушка - герой, участник Великой Отечественной Войны. А до войны они жили в другом доме, который они потом часто вспоминали с ностальгической грустью, но... который был разрушен попаданием в него бомбы при очередном авианалёте немцев во время войны. Слава Богу, что в доме никого не было, так как всех жильцов эвакуировали в обязательном порядке. Мужчины ушли на фронт, остались только одни женщины с детьми... Вот их всех вместе в один день и проводили на вокзалы. Все разъехались, кто куда. Моя бабушка с детьми поехала в деревню к родителям дедушки. На её руках были одиннадцатилетняя тётя Ида, трёхлетняя моя мама и семимесячная тётя Люся. Бабушка рассказывала много об этой эвакуации. Всё было - и голод, и холод, и болезни и предательство от того, от кого его совсем не ждёшь. А когда вернулись в Москву, остро встал вопрос о том, где жить. Так что, когда они получили эту комнатёнку, были просто счастливы, как и многие другие, кого тоже заселили в этот барак. Все бараки, а их было очень много объединяло одно название "Алексеевский студенческий городок". Территория этого городка была очень большой. И в этих бараках, помимо семей, действительно жили студенты, а после войны их появилось очень много. Война закончилась, молодёжь стремилась учиться, получить образование. А многие, вернувшись с войны, продолжили свою учёбу. Да, было и голодно и холодно, но всех объединяла общая радость, настрой - учиться, работать, восстанавливать разрушенную страну. Поэтому, бабушка рассказывала, студенты, заканчивая учебные заведения и получая распределения в разные концы нашей Великой Родины, долго не задерживались в этом городке, разлетались кто-куда, причём, с радостью.

В 1949 году мой дедушка от полученных ран на войне, умер. Бабушка осталась с тремя детьми на руках. Работала и днём и ночью. Днём на заводе, а ночью шила "бурки" на швейной машинке. Ручная швейная машинка "Зингер" была их общей кормилицей. Как бабушка говорила, что без неё они бы, наверное, пропали. Рассказы бабушки о том времени вспоминаю очень часто и удивляюсь... Какие же, всё-таки,  они были! Титаны! Не то, что мы...

В 1953 году моя мама вышла замуж и вскоре родился мой брат Миша. И все жили в этой комнате. Немногим позже,  тётя Ида вышла замуж за кадрового военного и они уехали на его место службы в Польшу. Стало полегче, так как мой папа, моя мама и моя бабушка работали, получали, хоть и маленькие, но... всё же, деньги. Самая младшая тётя Люся была ещё подростком. Этот год вошёл в историю. Все знают, почему. Очень тяжёлый год - и до смерти И.Сталина и после. А, когда хоронили И.Сталина, моя мама с подружкой, как, впрочем и очень многие пошли..., чтобы проститься... Те ужасы, которые там произошли, моя мама вспоминает очень редко и неохотно рассказывает. Слава Богу, что остались живы. А ведь погибло тогда очень много народу...

А в 1958 году мои мама, папа и брат получили комнату в коммунальной квартире на седьмом этаже, в первом подъезде. А мои бабушка и тётя Люся - комнату на восьмом, последнем этаже и в том же первом подъезде. Всем переехавшим тогда очень завидовали. Считали, что мы все попали в "Хоромы". А ведь так оно и было. По сравнению с тем, где жили до этого, действительно "Хоромы".

А через несколько месяцев, в апреле, родилась я. Родилась и сразу закричала очень звонко. Акушеры тогда сказали: "Певицей будет". Как "В воду смотрели...". После окончания школы я поступила в музыкальное училище на вокальное отделение.
Наша комната в коммунальной квартире была угловой, но самой светлой и солнечной, так как в ней было два окна. До сих помню оконные рамы - большие, крепкие, двойные. Между одной рамой и другой было большое пространство. Зимой мы в это пространство клали валик из белый простыни, в которую закатывали вату, чтобы не дуло. Это единственное, что мы делали зимой. А заклеивать окна... Мы никогда не заклеивали. Рамы открывались отдельно друг от друга. И это было очень удобно. А подоконники? Широченные. По-другому и не скажешь. На них всегда стояло много горшков и горшочков с разными цветами. В основном, все цветущие. А запах герани у меня до сих пор ассоциируется с детством. В нашей комнате стояла и большая деревянная кадка с финиковой пальмой. Так как потолки были высокими, не то что в современных домах, мы могли позволить такому высокому дереву расти у нас дома. А появилась эта пальма у нас случайно. Просто, когда мы ели финики, лень было косточки собирать в кучу и нести на кухню, туда, где стояло мусорное ведро. Это же какое расстояние надо было пройти... Вот мы с братом, пока никто не видел, и рассовали эти косточки по разным цветочным горшкам, закопав их поглубже в землю. Только одна из них дала росточек. Самое интересное, что мы с братом уже забыли про эти косточки. Смотрели на этот росточек и гадали, что это за растение такое. Сначала было желание вырвать его, думали что сорняк. Но... Решили подождать и посмотреть, что же будет дальше. Этот росточек рос быстро и совсем не напоминал нам какое-либо благородное растение. Мы уже были почти уверены, что это сорняк. Но... Как-то к нам зашла соседка с нижнего этажа и, увидев это растение, спросила: "У вас тоже финиковая пальма?". Мы очень удивились. Но вида не подали. Утвердительно закивали головами, что дескать вот, решили попробовать и пальму вырастить.

Моя мама рано стала вдовой и мы с Мишей, соответственно, рано остались без отца. Несчастный случай, повлекший за собой гибель моего папы, разделил нашу жизнь до этого случая и после... Мама осталась с двумя маленькими детьми на руках. Если бы не наша бабушка, наша бабулечка, не знаю, чтобы с нами было. Мама работала с утра до позднего вечера. Так что, когда мы просыпались, мама уже ушла на работу, а когда засыпали, мама ещё не пришла с работы. Наша бабуля постоянно была с нами, никогда не оставляла нас одних. А ведь у неё была ещё младшая дочь, тётя Люся, которая тоже вышла замуж и у неё родилась моя двоюродная сестра Наташа. Все работали, а бабулечка ради нас ушла на пенсию. С самого утра она собирала нас троих вместе или на восьмом этаже в своей комнате или у нас в комнате на седьмом этаже. А вскоре тётя Люся с мужем получили новую двухкомнатную квартиру в новостройке, но... для того, чтобы её получить, надо было отдать бабушкину комнату государству. Хорошо это или плохо, но мы были довольные. Теперь наша бабулечка жила с нами.

Моя семья - мама, бабулечка и Мишуньчик. Мои самые любимые, самые близкие три человека. С ними я была "Как за каменной стеной". Я это чувствовала, ощущала и была спокойна и уверенна в том, что они всегда рядом, что меня любят и никому не дадут в обиду. Я звала своего брата Мишуньчиком. А он меня - Любовью. Самое интересное, мы до сих пор так друг друга и зовём. Для нас было огромным счастьем, когда у мамы был выходной день. Один единственный выходной и то не каждую неделю. Но наша мама, уставшая, невыспавшаяся, всегда находила для нас время. Она всегда устраивала для нас праздник. Мы ходили в театры, музеи, на выставки, в кино, если показывали какую-нибудь интересную картину. Всегда что-нибудь нам покупала... Да, мелочь, безделушка, что-то недорогое. Но для нас это было радостью, настоящим "кладом". Эти дни мы помним до сих пор и будем помнить всю свою жизнь.

Мишуньчик был для меня не только братом, он стал для меня и братом и отцом и настоящим, верным другом. Мишуньчик был и есть для меня идеал мужчины. Он возился со мной, когда я была маленькой, он учил меня ходить, он сажал меня на горшок, он учил меня читать и писать, готовил меня к школе. Он играл со мной, причём выдумывая такие игры, которые всегда были интересны и познавательны. Мишуньчик прекрасно рисовал, лепил из пластилина и глины... И я, глядя на него, пыталась рисовать и лепить. Мишуньчик писал рассказы, стихи... И я, глядя на него, писала рассказы и стихи. Мы их потом читали друг другу и это были самые незабываемые вечера нашего общения. У Мишуньчика "золотые руки", как говорила бабуля. И это досталось ему в наследство от нашего папы. Всё, что у нас было в комнате, было сделано руками папы и Мишуньчика. Я ходила за братом, как "ниточка за иголкой" и, если он что-то мастерил, я тоже вместе с ним мастерила. Поэтому с детства я умею и знаю, как пользоваться любыми рабочими инструментами. И тоже могу и умею делать любые строительные работы. Единственное что я очень боюсь и никогда за это не берусь, так это все работы, связанные с электричеством. Об этом я до сих пор прошу помощи у Мишуньчика.

Сколько себя помню, у нас всегда было очень много книг. Любовь к чтению нам привила мама. У нас даже были дни, когда мы всей семьёй читали книги, каждый свою. Было тихо, спокойно, умиротворённо... А иногда кто-нибудь читал вслух, а мы все слушали. А потом обсуждали, делились мнениями. Книги были для нас и до сих пор остаются самым лучшим подарком. Сегодняшняя молодежь этого не понимает. Для них книга - это не подарок. Они даже посмеются над этим подарком. Вот мобильники, ноутбуки и т.д. - вот это для них подарок. Слава Богу, что не все так думают, но... их очень мало.

Наша комната... Как же часто я вижу её во сне. Солнечная, светлая, тёплая, вся в цветах... и пальма чуть ли не до потолка. Железная кровать с железными спинками, а на них четыре  круглых железных шара. Мы их натирали до блеска и смотрелись в них - получалось как "в кривом зеркале". Смеялись от души. Диван с высокой спинкой, а на спинке зеркало, а вместо подлокотников - большие валики. Я на этих валиках скакала, как на коне, представляя себя красноармейцем с саблей в руках и... на коне, в атаку... А какие мощные были у этого дивана пружины. Когда взрослых не было, мы прыгали на нём, как на батуте. Подлетали чуть ли не до потолка, аж дух захватывало. Гардероб, трёхстворчатый, с зеркалом во всю дверцу. Гардероб был сделан из дуба. Помню, когда переезжали на новую квартиру, его тащили чуть-ли не шесть человек. Вот таким он был тяжёлым. Квадратный дубовый стол с мощными квадратными ножками... Под ним мы играли, представляя его нашим домиком, под ним мы и прятались, если нас за что-то ругали. Конечно, было и такое. Дети, есть дети. Иногда так заиграешься, что, обязательно, что-то натворишь. Не без этого.

Помню сервант с зеркалом внутри и посудой, расставленной на полочках. Когда пили чай, всегда доставали оттуда чашки с блюдцами, розеточки с вареньем и сахарницу. Этот сервант был очень вместительным. Ведь в нём были ещё полочки для белья и эти полочки закрывались дверцами. Такую мебель сейчас не делают.

Письменный стол у нас с Мишуньчиком был один на двоих. Настоящий письменный стол из настоящего дерева, покрытый олифой. На него мы ещё клали стекло, а под стеклом у нас были разные фотографии, открытки... У Миши был ящик основной, под столом и одна полка с боку, а у меня остальные две полки с боку.  Основной ящик Мишуньчик всегда закрывал на ключ. А меня всегда распирало любопытство... Что же там находиться?  Рядом со столом стояла резная этажерка. На неё мы складывали наши учебники и тетради.

А ещё в памяти остались кружевные накидки... Ими накрывали подушки, полочки и всё, что можно было только накрыть. Эти накидки были всегда очень белыми и накрахмаленными. А узоры... Узоры были необыкновенными. Причём, в каждом доме свои узоры. Что касается разного рода слоников... Вот слоников у нас не было.

На первом этаже нашего дома находился магазин "Универмаг". Занимал больше половины длины нашего дома. Магазин с огромными стеклянными окнами-витринами, постоянно обновляющимися и всегда радующими взгляд покупателей. Потому что в этих витринах всегда показывалось такое изобилие, что, глядя на всё это, мимо не пройдёшь, это точно. В летний период с внешней стороны этих окон крепились тканевые навесы в трехцветную полосочку. Они защищали стёкла витрин от солнечных бликов, а ещё давали тень и прохладу в особо жаркие летние дни. Магазин своими окнами смотрел прямо на проспект Мира. Казалось, шоссе совсем рядом, но проезжавших машин почти не было видно, так как деревья, растущие по краям этого шоссе, своей густой кроной надёжно защищали тротуары вдоль проспекта, а также и все строения от грязи, пыли, выхлопных газов и шума проезжающих машин. С внешней стороны, там, где витрины, магазин имел парадный вид, как тогда говорили. А с обратной стороны... А обратная сторона магазина выходила, как раз в наш двор. А это чисто рабочая обстановка - ящики, грузчики, постоянно привозимый товар и постоянно приезжающие и отъезжающие машины.  Всё бы ничего, но в нашем магазине среди множества отделов, был ещё отдел "Живая рыба". А рыба, какой бы она не была, всегда имеет специфический запах. Зимой ещё ничего. А вот летом... Как бы это странно не звучало, но мы, жители нашего дома, не то, чтобы привыкли к этому запаху, мы перестали обращать внимание на этот запах. Тем более, что этот запах был не каждый день.

Во дворе, где находилась обратная сторона магазина, было всегда много деревянных ящиков. Ящики тогда делали из хорошей древесины и делали "на совесть". Грузчики складывали их аккуратными колонками и следили за тем, чтобы они стояли ровно и никому не мешали. Сломанные ящики они откладывали в сторону, чтобы потом погрузить их в специальную машину, которая отвозила их на свалку, где они уничтожались вместе с остальным мусором. Вот эти сломанные ящики служили для нас, детей двора, строительным материалом. Грузчики за эти ящики не отчитывались, поэтому спокойно их нам отдавали. А мы, вооружившись пилами, гвоздями и молотками, делали из деревянных дощечек этих ящиков самокаты, ролики и просто доски на колёсиках. Колёсиками служили подшипники. А подшипники разных диаметров нам давал наш дворник дядя Петя. Когда мы целой гурьбой и вот на таком транспорте катались по асфальтовым дорожкам нашего двора, гул стоял неимоверный. Надо сказать, что взрослые долго это терпели. Но в один прекрасный день терпение кончилось и нас в строгой форме попросили кататься где-нибудь в другом месте. А в другом месте было уже неинтересно. Поэтому это наше увлечение быстро закончилось.

Все дети нашего двора были разделены на три компании. Первая компания - примерные дети. Всегда чистенькие, аккуратненькие, никуда со двора не убегающие. И игры у них были соответствующие - "Дочки-матери", например. Вторая компания - удовлетворительные дети, то есть дети, имеющие удовлетворительное поведение. В эту компанию входила и я. А третья компания - плохая компания. В эту компанию входило пять человек и все мальчики. Глядя на них, сразу вспоминается поговорка "Свой свояка видит издалека". Они, действительно, как подобрались. Настолько они были одинаковы и в своих играх и в интересах и в увлечениях. Мечтой всех мальчиков и девочек нашего двора был велосипед. Первым, у кого появился велосипед, был мальчик Юра. Юра не входил в нашу компанию. Юра был примерным мальчиком. Толстый и неуклюжий, он, пыхтя, выкатывал свой велосипед из подъезда и также пыхтя садился на него и, сверху осматривая нас брезгливым взглядом, отталкивался одной ногой от асфальта, а другой ногой нажимал  на одну педаль... Велосипед ехал и он, показывая какой он ловкий и умелый велосипедист ещё долго держал эту толчковую ногу на весу... И только потом, лениво и как-бы нехотя, ставил её на другую педаль... Мы с завистью и с открытыми ртами смотрели на него и пока он катался по двору, мы бегали за ним и просили: "Юр, а Юр, ну дай покататься..." Юра не обращал на нас внимания, как будто нас и не было, молчал. Но в один из дней заговорил. Вернее, предложил нам сделку. Мы должны были принести ему что-нибудь такое, что его сильно заинтересует. Вот тогда он даст прокатиться один круг вокруг дома. Но только один круг. Мы все сломя  голову побежали по домам в поисках того, что Юру сильно заинтересует. Многим повезло, они нашли... А я никак не могла угодить Юриному интересу. Наконец, меня осенило... Мой брат собирал старинные монеты. Свои монеты он прятал в основном ящике нашего письменного стола. А ящик закрывал на ключ, который всегда носил с собой. Я сказала Юре про монеты. Он сильно заинтересовался. Я радостная побежала домой, надеясь, что брат дома и он даст мне одну монету, чтобы покататься на велосипеде. Но брата дома не было. Бабулечка собралась в магазин и попросила меня до её прихода никуда не уходить. Сначала я думала, что брат вот-вот появится. Но Мишуньчика не было. И тогда я сделала то, от чего мне потом было стыдно очень и очень долго.  Я подделала ключ от основного ящика письменного стола. Как выглядит ключ я знала, потому что часто видела его в руках Мишуньчика. Найти похожий ключ мне не составило труда. Я поместила этот ключ в тиски и быстренько напильником довела его "до ума" так, что он "как по маслу" вошёл в замочную скважину замка... О-о-о! Чего только в этом ящике не было. Я так увлеклась, что забыла где какая вещь лежала. Поэтому, взяв монету, как мне казалось самую маленькую и самую некрасивую и ненужную, чтобы не обидеть Мишуньчика, я положила все предметы обратно уже не в том порядке, как они лежали. Когда пришла бабуля, я, как ни в чём не бывало, сидела и читала книжку. Бабуля даже ничего и не заметила. Быстро попив чаю с рогаликами, которые бабуля купила в магазине, я побежала на улицу, боясь, что не застану там Юру. Но Юра был на улице. Он сидел на лавочке и складывал "всё интересующее его" в заранее приготовленный мешочек с верёвочками. С такими мешочками мы ходили в школу, чтобы туда класть сменную обувь. Я с замиранием сердца протянула ему монету... Он повертел её в руках и безразлично кинул в свой мешочек. Ура!  Я была на "Седьмом небе" от счастья... А дома меня ждал "Сюрприз...". Мишуньчик заметил пропажу. Видя, как в беспорядке лежат все его вещи а самое главное - его коллекция монет, он сразу догадался, кто это мог сделать. Я же не знала тогда, что любой коллекционер каждый день любуется своей коллекцией... Бабулечка сидела на диване и укоризненно качала головой, Мишуньчик меня отчитывал и далеко не спокойным голосом... Мама, Слава Богу, была на работе. Я плакала и просила прощения. Я убеждала Мишуньчика, что взяла самую плохую монету, некрасивую, да ещё и кривоватую. Как оказалось - это была самая ценная монета в коллекции Мишуньчика. Откуда мне было знать. Надо сказать, что мы с Мишуньчиком не умеем долго на кого-то обижаться. Вот и Мишуньчик, после долгого молчания, простил меня и взял с меня Слово, что больше никогда я этого делать не буду. Я отдала ему подделанный ключ. Он спросил - "Зачем?". "А вдруг, один потеряется..." - ответила я и мы оба засмеялись. В тот день нам всем, кто принёс Юре "Интересующую его вещь", попало. Ведь многие приносили и золотые кольца, серёжки, кортики, кто-то принёс и часы с компасом на ремешке. Вечером этого дня и на другой день у двери квартиры Юры стояла целая очередь бабушек, дедушек, родителей несчастных ребят, которые пришли, чтобы забрать эти вещи обратно. Единственному, кому не повезло, так это моему брату. Монеты в мешочке для обуви не было. Пропала. Но Миша говорил, что заметил бегающий взгляд Юриного папы. Но... Здесь уже ничего не сделаешь. После этого случая Юра сам предлагал нам покататься на его велосипеде, но мы все дружно и гордо отказывались. Юра так один и катался... Никто с ним дружить не хотел.

А нам повезло. Вокруг нашего дома ломали бараки. Людей выселяли, предоставляя им новые места жительства. Люди быстро и радостно собирали вещи и многое чего, как им казалось не нужного, оставляли... Вот в одном из сараев, который прилегал  к этим баракам, мы нашли настоящий велосипед довоенного образца. Мы быстро привели его в порядок и теперь по-очереди катались на нём. И не надо было никого просить и что-то давать взамен. Велосипед был нашим, общим. И я не помню, чтобы кто-то из нас ссорился с кем из-за этого велосипеда, или не соблюдал очередь. Всё было взаимно и дружно.

Сейчас, где стоит гостиница "Космос" - ничто не напоминает то время, когда этой гостиницы и в помине не было. Вся эта территория была заселена бараками с сараями, всевозможными пристройками, частными домами с приусадебными участками, где росли фруктовые деревья, а на грядках выращивались овощи. Проходя между домов, можно было увидеть кур, коз и один раз я даже видела корову. Вся эта территория напоминала остров, окружённый со всех сторон кирпичными домами с красивыми витринами, шоссе с проезжавшими машинами, спортивным стадионом им. Мягкова и такой  современностью, как метро "ВДНХ". Мы очень любили ходить туда и играть с местными детьми. Игры были разными - от прыгалок, классиков, салочек, пряток до "Стариков-разбойников". Неоднократно мы устраивали и военную игру "Зарница". Здесь уже мы были, как две противоборствующие стороны. У каждой стороны были свой штаб, свои командиры, свои разведчики, рядовые, связисты. Я была разведчиком. Однажды меня послали в стан "врага", чтобы разведать обстановку, узнать местоположение штаба противника и полученные данные сообщить командиру, лично. Я пробралась на вражескую территорию, как мне казалось незаметно. Но... У них тоже были свои разведчики и свои постовые. Меня схватили, связали руки прыгалками и посадили в ближайший сарай, закрыв за собой дверь на замок. Но... Мы, дети того времени, воспитывались в духе патриотизма и читали много книг о подвигах разведчиков. То, что я сделала потом, было не просто так. Тот эпизод я вычитала в книге и повторила его, но уже наяву. Я, двигая руками, ослабила прыгалки, которыми были связаны мои руки и освободилась от них. Пол в сарае был земляным. Осмотревшись, я увидела железный лом, которым зимой колят лёд на дорогах. Вот этим ломом я быстро сделала подкоп под стеной сарая. И, когда вылезла, дала такого "стрекоча", что у моих охранников, которые стояли у дверей сарая,  были только открытые рты и никаких звуков. "Немая сцена", как сейчас говорят. Помню, как в своём штабе я сообщала командиру добытые разведданные противника. Он обещал наградить меня Красной Звездой, но... Только после окончания игры. Игра закончилась ничьей победой и ничьим поражением. Мальчишки двух противоборствующих сторон так заигрались, что пошли в рукопашную, напрочь забыв все правила игры. А правила были такие - "Без мордобития". Ну, конечно, когда мы увидели эту драку, да ещё прозвучало - "Наших бьют", тут уже и мы, все остальные, бросились в эту "кучу-малу". Вовремя подоспевшие взрослые нас быстро успокоили. В тот день я вернулась домой с небольшим синим пятном под глазом. Дома, увидев это, заволновались, стали расспрашивать. Но, когда я сказала, что защищала своих друзей, а это дело Правое - согласились, но и не забыли расспросить, чем вся наша история закончилась. Когда я сказала, что "Перемирием сторон" - успокоились. Бабулечка, отстирывая меня в ванной, а по-другому и не назовёшь, такая я была грязная, ворчала - "Все девочки, как девочки, сидят во дворе, играют в куклы, чистенькие и аккуратные...".  На что я отвечала - "Бабуль, мне с ними скучно". Бабулечка и не знала, что на это ответить. Да, дети все разные. Я была очень активным ребёнком, как и все мальчики и девочки в нашей команде. Мы не могли сидеть на одном месте. Нам, обязательно, надо было двигаться, что-то делать... Наши фантазии не знали границ. Наше любопытство толкало нас на изведывание чего-то нового, для нас незнакомого. Бывало, что это любопытство не давало хороших результатов. Но... Как говорят - "На ошибках учатся". Вот и мы учились, получая свои жизненные уроки вместе с шишками, синяками, ссадинами.

"Плохая компания", состоящая из пяти мальчиков, о которых я уже говорила, присматривалась к нам. Мы тогда не понимали, зачем. Не обращали на это внимание. А потом поняли. Но... Всё по-порядку. Как-то мы всей своей командой сидели в беседке и слушали, как наш командир Андрей читал книжку вслух - "Три мушкетёра" А. Дюма. Конечно, нам было ещё рановато читать такие книги. Но "запретный плод сладок", как говорят. Поэтому мы читали эту книжку во дворе, чтобы взрослые не видели. Вдруг, к нам подошли эти "плохие ребята". Они стали смеяться над нами, дразнить и спросили - "Хотите быть взрослыми?". Мы переглянулись и хором ответили, что хотим. "Тогда, пойдём с нами" - предложили они. Мы опять переглянулись и согласились. "Плохие ребята" привели нас в один из бараков, который уже был выселен и готовый к слому. Нам предложили попробовать пива и покурить папиросы. Мы, чтобы не казаться маленькими, с напускной уверенностью сделали по три глотка этого напитка. Пиво мне не понравилось, но я не показала виду. Потом нам дали по папироске "Беломор-канал", перед этим сдавив бумажный фильтр с двух сторон. Объяснили, как надо затягиваться и выпускать дым. Мы кашляли, плохие ребята смеялись, а мы, пересиливая себя, затягивались ещё раз и выпускали дым, всем своим видом показывая, что мы уже взрослые. Но на этом всё и закончилось. Нам всем в нашей команде это не понравилось. Мы отказались дальше продолжать этот эксперимент. Плохие ребята нас уговаривали остаться, объясняя, что нам это понравится. Но мы были непреклонны. Потом, сидя в беседке и плохо себя чувствуя после пива и папирос... Мы тогда точно поняли, что взрослеть что-то не хочется... Больше эти ребята к нам не подходили. Они были сами по себе. И, насколько я помню, они стояли на учёте в "Школе милиции", а потом кто-то из них попал в колонию...

В третьем подъезде жила красивая девушка Лена. А в четвёртом подъезде жил красивый парень Саша. Они ходили, взявшись за руки и все знали, что эта пара скоро поженится. Мы, глядя на них, любовались ими. Не знаю, о чём каждый из нас думал, но мы с подружкой Наташей очень хорошо знали свои мысли. Мы об этом друг с другом делились. Мы представляли себя в роли невесты, когда вырастим. А рядом жених, вот такой, как Саша... Саша с Леной никогда не обходили нас вниманием. Всегда с нами здоровались и угощали нас карамельками. Саша с Леной работали на одном заводе "Калибр". Этот завод находился недалеко от нашего дома. Каких-то несколько троллейбусных остановок в сторону метро "Рижская". На работу и с работы они ездили вместе. Саша всегда провожал Лену до самой двери квартиры, чтобы быть спокойным, что с ней ничего не случится. Как-то Сашу отправили в командировку на три дня. И Саша попросил нас посмотреть за Леной, когда она будет возвращаться с работы. Для нас эта просьба прозвучала, как боевое задание. Когда Лена после работы появлялась во дворе и постукивая каблучками по асфальту шла к своему подъезду, мы успокаивались и теперь уже не отвлекаясь, продолжали заниматься своими делами. Но на третий день кое-что случилось... Лена, войдя во двор, шла приветливо нам улыбаясь. Мы радостно махали ей руками. Но... Что это? За ней шёл какой-то дядя подозрительного вида. Сначала мы подумали, что это Ленин знакомый. Но Лена ни разу на него не оглянулась. Лена вошла в свой подъезд. И буквально через минуту этот дядя вбежал в этот подъезд. Мы все почувствовали неладное. Не сговариваясь мы всей командой тоже вбежали в этот подъезд. Мы не ошиблись. Перед нами открылась следующая картина - дядя прижал Лену к стене и рукой зажал ей рот, а другой рукой тянул на себя её сумочку. Мы все хором, в "Унисон" закричали - "Караул". От неожиданности дядя чуть не упал. Он вовремя опомнился и быстро выбежал из подъезда. Ему повезло. Потому что на наш крик сбежалось много народу. Лена нас обнимала и целовала, называла "Мои защитнички". Взрослые тоже нас хвалили и удивлялись нашей смелости. А нас распирало от удовольствия.

А через месяц Лена и Саша поженились. В нашем доме они прожили недолго. От завода им дали комнату в другой коммунальной квартире. Какая, никакая, но... своя. В то время это было счастьем.

Как правило, когда начиналась летняя пора, в первых числах июня, детей во дворе оставались единицы. Некоторые дети всё лето были в Москве и никуда не уезжали. А некоторых отправляли в пионерские лагеря, дачи, в деревню к родственникам. Меня и Мишуньчика тоже отправляли в пионерские лагеря, но не всегда маме удавалось достать путёвки в эти лагеря. А так как в городской пионерский лагерь мы идти не хотели, то оставались дома и всё лето или один или два летних месяца, в зависимости на какую смену маме, всё-таки, удавалось достать путёвки, проводили во дворе и его окрестностях.

У Мишуньчика была своя компания, а у меня соответственно, своя, так как разница у нас была в пять лет. Но и компанией это можно назвать с большой натяжкой. Моя компания состояла из трёх человек, а Мишуньчика из двух - он и наш двоюродный брат Вова. Вова жил от нас недалеко, поэтому постоянно бывал у нас дома, а то и мы с Мишей у них дома. Итак, целыми днями. У них были игры совсем другие. Я бы сказала - экстремальные. Я пыталась к ним присоединиться, но меня не брали, так как маленькая ещё. А игры были такие - лазание по деревьям, как обезьянки, с помощью тарзанки, перепрыгивая с одного дерева на другое и лазание по баракам, которые уже были выселены и приготовлены на слом и стояли в окрестностях нашего дома в великом множестве. Что только в этих безлюдных бараках не было... Люди, счастливые, что переезжают и что начинается новая жизнь, оставляли всё старьё, как они называли, здесь... в этой прошлой жизни... А старьём были - старинные книги в кожаных переплётах, прялки, причём не сломанные, старинные резные комоды, этажерки, картины, написанные маслом, столовые приборы, кресла с именными знаками мастеров, рояли и т.д. Не говоря уже о множестве мелочей, таких как - серебряные подстаканники и пепельницы, старинные чернильницы, а сколько было газет и журналов дореволюционных лет... И это только часть того, что нам было известно, то, чего мы находили. Я не помню, чтобы по этим опустевшим баракам лазали люди, которые в этом разбираются. Кое-кто, конечно, был. Но таких было очень мало. Видимо, время было такое. Не думали о том, что когда-нибудь всё это "старьё", как тогда называли, будет иметь ценность. А жаль. Я помню, как безжалостно уничтожались эти бараки, когда их ломали, со всем своим содержимым. Помню, как рояль, который стоял в чьём-то частном доме на веранде, разбивали молотками, чтобы погрузить в грузовик,  который отвозил мусор на свалку. А сколько было бюстов И.Сталина и картин с изображением И.Сталина. Всё это было спрятано в сараях, аккуратно завёрнутых в брезентовую ткань. Видимо, жильцы не знали, что их ждёт в будущем, поэтому не спешили это выбрасывать. Но... В будущем, как они поняли, это не пригодилось. А когда сараи ломали, то эти бюсты и картины смешались со всем общим мусором в единую и никому не нужную массу.

Миша с Вовой лазали по этим баракам не столько в поисках оставшихся вещей, сколько из любопытства и желания экстрима. Многие бараки уже стояли полуразвалившиеся, во многих комнатах не было стен и полов. Оставались только кое-где  толстые брёвна, на которые клали при строительстве половые доски. Им было интересно пробегать по этим брёвнам, демонстрируя свою ловкость и смелость. Хорошо, что их не видели наши родители. На такое невозможно спокойно смотреть.

Так как Мишуньчик с Вовой меня с собой не брали, то я эти летние месяцы проводила со своей компанией.  Нас было трое - я, моя подружка Наташа и Серёжа. Все мы члены нашей общей команды - команды Тимуровцев. Хотя нас и было так мало, но мы не скучали. Мы постоянно находили себе какие-то занятия. Мастерили из досок от сломанных ящиков магазина кораблики. Причем не просто доска и мачта с парусом, а более сложной конструкции. Даже лепили человечков из пластилина и сажали их на эти кораблики. Эти кораблики у нас плавали, когда после дождя были огромные лужи, а в сухую погоду они у нас плавали по земле. А вода была воображаемая.

Строили в песочнице замки из песка. Причём такие, что даже взрослые, проходя мимо, засматривались. Настолько они были необычные. Высокие с башенками и окошечками, со всевозможными пристройками, арками и воротами. А воротами у нас служили две равные дощечки. Надо сказать, что строительством замков из песка мы могли заниматься целыми днями. В летние месяцы песочница была целиком в нашем распоряжении. Всех маленьких детей отвозили из города на природу, кого куда. А мы, поставив целое ведро воды возле песочницы, строили замки. А чтобы песок не рассыпался, мы его поливали водой. Высыхая, песок крепко держал всё, что мы из него строили.

В особо жаркие дни мы ходили купаться в бассейне возле статуи Мухиной. Это сейчас статуя Мухиной, после реконструкции, без бассейна. А раньше бассейн располагался прямо перед ней. Конечно, вода была неглубокой, но нам малышне, хватало. Этот бассейн тогда между собой называли - "Лягушатник". Бывало придёшь туда, а места свободного нет. Все борта бассейна были заняты детишками, которые по разным причинам остались в Москве.

А ещё, мы тогда для себя открыли клад. Но, всё по-порядку. Раньше в Москве ухаживали за всеми стоками в городе. Периодически их чистили. Подъезжали специальные машины и всю скопившуюся грязь, как бы, высасывали из всех тех мест, где она скопилась. Конечно, всю технологию этого процесса я не знаю. Но... Вот такая машина периодически приезжала к нам во двор. Делала своё дело и всю высосанную грязь выкладывала по краям двора за заборчик. Так вдоль заборчика по всей длине двора появлялись кучи чего-то мокрого, чёрного и не привлекательного. Раньше мы много раз видели эту процедуру, но не обращали на это внимание. Но в то лето мы решили поковыряться в этой куче. Взяли по длинной палочке, чтобы не испачкаться и, затыкая нос, потому что запах, всё-таки был, начали ими "осматривать" эти кучи. Сначала был радостный возглас Серёжки - он нашёл двадцать копеек. Потом мой и Наташин - мы нашли по пять копеек. Потом уже наши общие возгласы, почти одновременно. Мы находили монеты разных достоинств. Как уже заправские кладоискатели мы складывали свои находки в стеклянную баночку. Мы уже не боялись испачкаться и запах нас больше не отвращал. Можно сказать, что запах мы уже не чувствовали. Мы досконально осмотрели все эти кучи, насобирали почти полную банку монет и довольные пошли к нашему дворнику дяде Пете, чтобы под струёй воды всё найденное тщательно промыть. Дядя Петя был очень удивлён нашей находке.  Мы в подробностях рассказали ему о нашем открытии. Всё содержимое мы посчитали и разделили на всех поровну, включая и дядю Петю. Не потому что разрешил нам помыть наш клад в его коморке, а потому что мы все его очень любили и уважали. Я свою часть принесла домой и отдала бабулечке, чему бабулечка тоже была очень удивлена, но и обрадовалась, так как сумма моей части составляла пять рублей с хвостиком. А пять рублей по тем временам, не считались мелочью. Отдав деньги, я задала бабулечке мучавший меня вопрос - А откуда в этой куче грязи столько монет? Бабулечка мне ответила, что деньги люди иногда роняют, а они попадают в решётки, которые закрывают эти сточные ямы. А дальше по трубам водный поток несёт их до специальных фильтров. Вот там они и задерживаются вместе со всей остальной грязью.  А то, что лежит у нас во дворе за заборчиком, это всё содержимое того, что задержали эти фильтры.

Мы были первооткрывателями этого клада в нашем дворе. Потом я за этим занятием видела уже и взрослых. Но... После них нам в этих кучах уже ничего не оставалось.

Сколько себя помню, у нас всегда в доме были животные. Началось всё с рыбок. У нас были два аквариума - один круглый на ножках, а второй небольшой прямоугольной формы. Особенных рыбок у нас не было, но были и такие, какие редко встречались в аквариумах тех, кто ими занимался. Мы с братом за ними ухаживали, меняли воду, дно устилали камешками, насыщали воду воздухом с помощью специального приспособления, регулярно кормили их. Если кто-то считает, что рыбки - молчаливые существа и ничего не понимают, ошибаются. Мы всей семьёй часами просиживали около этих аквариумов и с интересом наблюдали за жизнью этих рыбок. Мы любовались ими. А они, словно это понимая, показывали нам всю свою красу. Один самец гуппи имел очень красивый длинный хвост. И, видимо, очень хорошо знал, что он красивый. Когда мы всей семьёй усаживались около аквариумов, чтобы полюбоваться рыбками, этот самец первым подплывал к ближайшему к нам стеклу и, на миг остановившись, расправлял свой хвост, как павлин.  Потом складывал его, делал круг и опять, проплывая перед нами, расправлял свой изумительной красоты хвост. Другие рыбки пытались делать то же самое. Но этот боевой самец всех отгонял. Все рыбки, если постучать по стеклу, понимали, что их сейчас будут кормить. Самое интересное, они нас уже знали, привыкли к нам, поэтому не боялись нас. А вот если к аквариуму подходил чужой человек, они вели себя настороженно и старались не подплывать к поверхности воды. Во времена моего детства аквариумы тогда были почти в каждом доме.

Потом у нас появились хомяки. Мишуньчик с мамой ездили на Птичий Рынок, который находился недалеко от метро Таганская и там купили двух хомячков - мальчика и девочку. Специально для них купили и клетку. Всё это тогда стоило не дорого и поэтому не ударило по семейному бюджету. Хомяки были нашей радостью. Но... они стали так быстро размножаться, что мы уже не знали, куда их девать. Мало того, в нашей комнате стоял устойчивый терпкий запах, по которому безошибочно можно было определить, что у нас в комнате хомяки, причём не один и не два... Конечно, мы за ними ухаживали, чистили клетку. Но этого было недостаточно. Мама с бабушкой долго терпели, но в один прекрасный день, всё же, уговорили нас отвезти всех хомяков, которые у нас были, на Птичий Рынок и просто подарить какой-нибудь бабушке, которая ими торгует. Тогда много бабушек занимались этим. Продавали хомяков, котят, щенков на рынке. Для них это был дополнительный заработок. У нас этих хомяков набралось штук двадцать. Бабушка, которой мы их подарили, долго и искренне нас благодарила. А мы, боясь, что бабушка передумает их забирать, быстро оттуда сбежали.

Надо отдать должное нашим маме и бабулечке, они понимали нашу любовь к братьям нашим меньшим и разрешали держать животных в нашей комнате. У нас были кошки, собаки, кролики. Мы приносили домой раненых голубей и лечили их. Один голубь жил у нас полгода. Он уже настолько был ручным, что ходил за нами по пятам. Нам вообще казалось, что он понимал всё, что ему говорили. Потом мы его выпустили. Так он ещё некоторое время прилетал к нам и садился на подоконник нашего окна, которое в летнее время было открыто.

Как то раз, Мишуньчик принёс домой огромную черепаху. Они с Вовой нашли её в сквере около нашего дома, в траве. Черепаху, видимо, кто-то выбросил. А Мишуньчик с Вовой её подобрали. Черепаха настолько была крупной, что мы все хором назвали её Тартиллой, видя очевидное сходство с Тартиллой из сказки про Буратино. Тартилла была не робкого десятка. Голову свою она вообще не убирала в панцирь, как это делают другие черепахи. Наоборот, она ею вертела во все стороны и постоянно открывала рот, показывая нам, чтобы мы её кормили. В ход шло всё - и капуста, и яблоки, и морковка и хлеб. Спать она уходила под нашу железную кровать. Мы её не тревожили. Но нас мучал вопрос - А где же она какает? Столько кушает, а результата переработанной пищи не видно. А когда заглянули под кровать, нам чуть плохо не стало. Таких куч, наверное и человеку не положить. Мама с бабулечкой сразу сказали своё твёрдое "Нет" для дальнейшего пребывания Тартиллы в нашем доме. Мы отнесли её в Дом Юннатов в Сокольниках. Там её с радостью приняли. Ещё бы. Такой экземпляр...

Были у нас дома и ужи и ёжики и гнездо с птенцами-желторотиками. Маму этих птенцов мы нашли мёртвой. А птенцы кричали, хотели кушать. Если их оставить, они погибнут. Ничего не оставалось делать, как принести это гнездо домой. Дома они без конца кричали, а мы каждому в рот клали еду. Но... К сожалению, птенцы умерли. Здесь нужен был особый уход. А мы такого ухода создать не могли.

.......................................

Шло время, мы подрастали и встал вопрос - куда направить нашу кипучую энергию. Конечно, в правильное русло. Это касалось не только меня, но и всех членов нашей команды "Тимуровцев". Нас всех родители быстро определили в разные кружки, спортивные секции, благо они все были бесплатными. Мы с удовольствием там занимались. Всё наше свободное время мы проводили уже не во дворе, а в этих кружках и секциях. А на простое времяпровождение у нас уже не оставалось времени.