Московские. Ч. 1

  Это  было короткое, но удивительное время.  Наш батальон  вышел  в Чирчик, небольшой городок под Ташкентом.  Моя  командировка в Среднюю Азию завершилась,  и  в конце мая я прилетел в Москву.

 Кроме военной общаги в столице был ещё один адрес, куда я непременно должен был попасть - квартира двоюродной тёти моего друга. Костя в тот момент застрял в Кабуле, и в другой ситуации я бы не стал навязываться чужим людям. Но спрятаться  за забором облезлого Хилтона было никогда не поздно, и меня подмывало увидеть знакомых из той московской довоенной жизни.
 
 На станции  «Красные ворота», прижав  коленкой чемодан к стене, я вставил  монету в телефон-автомат, набрал номер, и аппарат снисходительно проглотил пайсу.
 
– Сейчас заплачу, – всхлипнула Нина Борисовна на другом конце провода, – так я  рада, Витя, что ты вернулся. Выкинь из головы предрассудки о москвичах – давай  к нам! Кира не простит. Вера перестанет со мной завтракать, если узнает, что я не уговорила тебя приехать, – мы очень ждем!

  Не откликнуться на такие слова я не мог, а обидеть Киру Георгиевну, первую женщину-адвоката в послевоенной Москве, или  Веру Ивановну, дворянского происхождения, ровесницу века – тем более.
  Через час на Подбельского мы вчетвером смеялись за столом на кухне, уплетали судака и пили Тамянку. Красивую жестяную банку с синей пагодой на боку, привезённую мной из-за речки для такого случая, Нина поставила на самое видное место, на холодильник – в  хорошем чае они знали толк. В свои  двадцать с небольшим я без зазрения совести купался в обожании трёх взрослых женщин…

– Останешься у нас! Я постелю тебе на Костиной софе, – безапелляционно заявила Кира в зелёной блузе с каре и двумя тонкими смешными косичками на висках.
– Конечно! Куда на ночь глядя мы тебя отпустим, до ещё пьяного? – посмеялась Вера Ивановна в розовом платье с длинными седыми волосами под гребнем, с белой кружевной шалью на плечах.
– Пойдём, покурим! – тихо сказала мне Нина в сером комбинезоне, в очках с короткой стрижкой. – При тебе они не посмеют меня пилить. Боже! Скоро тридцать пять, – вздохнула она по дороге, – а я прячусь от них, как в восьмом классе.

  Прикрыв  дверь в тамбур, крадучись, мы проникли на общий балкон в ночную прохладу. Только стихли наши шаги, как в тёмной громаде клёна напротив выдал короткую изящную трель ошалелый соловей.

– В Афгане даже боль-боль поёт по-другому, – улыбнулся я, чиркнул спичкой и в ладонях поднёс огонь к её тонкой коричневой сигарете.
– Настоящий певец всегда неповторим, – сказала Нина и выпустила  дым сквозь губы в сторону, – особенно, когда знает для кого старается, – она помолчала и продолжила, –  надеюсь, правильно поймешь.  Молодые люди в твоём возрасте часто совершают ошибку…   Не приближайся к краю! – она рукой за плечо отодвинула меня от угла балкона.  – Окурок на голову скинут запросто…  У меня  много друзей, и достаточно влиятельных, а в семье – одна дочка.  Скажу прямо. Найти зятя, чтобы  двигать по карьере, не  просто, – она усмехнулась, – многие с этим сели в лужу. Понимаешь, о чём я говорю?
– Видимо о том, что в семье нужно иметь больше детей, – улыбнулся я.
– Ну да, – ответила Нина, – вот и братцу моему двоюродному, Костиному отцу, говорили: куда ты за ней в Курскую губернию?! У тебя  светлая голова, Москва – семь миллионов, – тогда было. Ужели не найдешь себе по душе? Никого не захотел слушать, рванул  в провинцию… Сын родился, денег не хватало… Это как всегда.  Он – археолог – в Афганистан. Мы тоже руку приложили.  При Захир-шахе туда было не пробиться! А король со свитой на охоту прилетал в Завидово, жена его в Сочи лечилась у нашей знакомой…  Во второй командировке Серёжа  заболел… Говорила Косте, всё сделаю, поступай в МГИМО, ко мне на экономический… Нет, упёрся,  как отец…
–  Костя хотел  в Афганистан, – согласился я, – Считал, офицером туда  легче попасть…
– Ну, конечно! – возмутилась Нина. – Вы же о родителях не думаете! Гале, маме, одной эти два года как дались?  А нам? Да и не помню я, чтобы Серёжа видел своего сына военным.  Ладно…  Совсем не то хотела тебе сказать! Пойдём, выпьем за Костю, чтобы он  вернулся живым и здоровым в срок. И потом – ты с дороги, мне вставать  чуть свет.  У нас  с утра теперь два завтрака:  мы с Верой любим пораньше, Кира – строго в восемь. Сам выбирай, с кем удобнее.

  На Костиной софе в маленькой комнате я уснул только под утро… Проснулся, когда Кира на кухне  жарила сырники.

– Давай скорее за стол, пока горячие! – позвала она весело. – Давно для мужчины не готовила завтрак. – Она поставила блюдо с сырниками на стол, сметану, мёд, в два бокала насыпала по ложке чёрного чая, запарила их небольшим количеством воды и накрыла блюдцами, аромат жареного творога на кухне смешался с тонким бергамотом. – Моя подруга из Питера говорит, что у них принято пить хороший кофе, но когда приезжает ко мне, просит чай, и чтобы я ей заваривала только по московскому рецепту.
– Спасибо, Кира Георгиевна! – сказал я с улыбкой, положив на тарелку сметану. – Забыл, что бывают такие вкусные сырники.  Душевно у вас очень. Вчера  хотел произнести «третий тост», за тех, кто погиб, да так и не решился.
– Ну и зря. Я бы тебя поддержала. Мой Боря хоть с войны и вернулся, но раны привёз серьезные. Я долго не могла забеременеть… Только одну Нину и родили. Отца толком она и не помнит…
– А как вы после войны… – я замялся. – Был специальный тост за погибших, как у нас «третий»?
– Специального второго или третьего не было, – сказала она, нахмурившись, – на праздники пили за праздники. А на 9 Мая у нас всегда собирались,  много народа было. За погибших пили, стоя, – Первый тост.
– Всегда думал, что фронтовики первый тост пили «За Победу», – удивился я.
– Витя, наш класс почти весь был двадцать первого года рождения... К сорок шестому семь человек осталось, и всего два парня. Борю я любила. После войны и выбора-то у девчонок не было. Он пришёл и остался…  А потом больше семью начинаешь ценить. Дети пойдут – тем более, муж на второй план уходит. Ты на жену за это не обижайся – понимать  должен. Я прямая – тебе такого никто не скажет.  Мама твои носки, трусы стирала? А жену это делать не заставляй… Ты молодой, орёл. С порошком замочил, через час простирнул, выжал – пять минут, не сложно, и жена оценит! Это не я такая умная, это Боря меня берёг, из их семьи в нашу перешло, мой отец был другой. И ещё… Понятно, вы с Костей  без женщин не обойдётесь – природу никуда не денешь. Я как адвокат многих вела. Вот заходишь в квартиру, возраст не важно, и сразу видно, есть у неё дети или нет.  Убрано, постирано, за собой следит, значит где-то и ребёнок. Или  разбросано… Ну, и с гигиеной  там, понимаешь? – Кира хитро улыбнулась. – Молодую, без паровоза, замучаешься искать – не те времена, чтобы  на выданье дома сидели... Я за женщину с ребёнком.  Она и в ЗАГС не станет тянуть раньше времени, да и нахлебалась уже по жизни – не школьница, хорошего мужика научилась ценить. Ну, и ты не будь жадным – для ребёнка, для неё… потом, может и сложится, по крайней мере, не подхватишь, чего не надо…
– Я иду! – раздался бодрый голос Веры Ивановны из коридора, послышались старческие  тапки. – Всё слышу! Это кого? Витю решили без меня женить?!

Продолжение: http://proza.ru/2022/01/05/1358