Глава 27

Крик петуха, мычание коровы, скрип колодезной цепи – все эти звуки начинающегося дня пробудили д'Артаньяна. Какое-то время он сидел на кровати, уткнувшись в колени и пытался понять, не приснился ли ему вчерашний страшный рассказ. Наконец, проведя рукой по лицу, он покачал головой и пробормотал: "Но я помню каждое слово в этой исповеди. Надо спросить у самого Атоса".
Атос уже полностью пришел в себя, и стал самым непроницаемым и самым проницательным в мире человеком: гладко выбритый и безукоризненно одетый, он ничем не напоминал вчерашнего Атоса. Только синяки под глазами, да некоторая отечность лица говорили о двух неделях беспробудного пьянства. Увидев д'Артаньяна, стоящего во дворе и оглядывающегося с видом человека, разыскивающего кого-то, он подошел к товарищу и обменялся с ним крепким рукопожатием.

Атос: Я был вчера сильно пьян, дорогой друг. Я обнаружил симптомы опьянения сегодня утром. Готов биться об заклад, что я наговорил вам тысячу невероятных вещей.
Д'Артаньян: Насколько я помню, вы не говорили ничего особенного.
Атос: Вот как? Странно. А мне казалось, что я вам рассказал одну печальную историю. (и он пристально взглянул на молодого человека).
Д'Артаньян: Я, наверное, был пьян еще сильнее вас: я ничего не помню.
Атос: (непринужденно) Вы, наверное, заметили, что каждый бывает пьян по-своему. Я, когда выпью, делаюсь печален и обожаю рассказывать страшные истории, которые когда-то вбила мне в голову моя кормилица. Это мой серьезный недостаток и, при- знаюсь – серьезный недостаток. Но, если отбросить его, я умею пить.
Д'Артаньян: В самом деле, я вспоминаю, как сквозь сон, что вы что-то говорили о повешенных.
Атос: (бледнея, но силясь улыбнуться помертвевшими губами) Так я и знал! Повешенные – это мой постоянный кошмар.
Д'Артаньян: Погодите, теперь и я припоминаю… да, речь шла о женщине.
Атос: (бледность его пугает) Так и есть. Это моя излюбленная история о белокурой женщине, и, если я ее рассказываю, значит, я мертвецки пьян.
Д'Артаньян: Верно: высокая красивая блондинка, голубоглазая…
Атос: (поддакивает) Да, и притом повешенная…
Д'Артаньян: …своим мужем, знатным господином из числа ваших знакомых.
Атос: Вот прискорбный результат моего пьянства, милый друг: набросил тень на человека, сам не зная, что говорю. (пожимает плечами, сожалея о самом себе). Все, решено! Больше я не буду так напиваться: это слишком скверная привычка. (не делая паузы, резко меняет тему разговора) Кстати, благодарю вас за лошадь, которую вы мне привели.
Д'Артаньян: Понравилась она вам?
Атос: Да, но она не слишком вынослива.
Д'Артаньян: Ошибаетесь. Я проделал на ней шесть лье меньше чем за полтора часа, а выглядела она так, словно обскакала вокруг площади Сен-Сюльпис.
Атос: Тогда я буду раскаиваться, что сбыл ее с рук.
Д'Артаньян: Каким образом?
Атос: Я проснулся сегодня в шесть утра и понял, что вчера мы слегка перебрали. Вы спали, как убитый, а я не знал, чем себя занять, потому что не пришел в себя после вчерашнего. И тут я увидел одного из наших англичан, который торговал лошадь у барышника: его лошадь вчера пала. И тут меня осенило: почему бы не сделать мою лошадь ставкой в игре в кости? Тем более, что англичанин согласился с восторгом. Сказано – сделано, и я проиграл лошадь. Зато потом я отыграл седло. (увидев недовольную мину д'Артаньяна Атос расстроился) Это вас огорчает?
Д'Артаньян: Откровенно говоря - да! Нас по этим лошадям должны были узнать в день сражения. Это был подарок, знак внимания. Напрасно вы это сделали, Атос!
Атос: (легкомысленно) Полно! И поставьте себя на мое место: я смертельно скучал. Потом, говоря честно, я не люблю английских лошадей. А узнать нас могут и по седлу: лошадь – существо смертное. Но вы хмуритесь, мой друг, и я чувствую, что очень виноват перед вами: вы дорожили этим животным. Но я еще не закончил своего рассказа.
Д'Артаньян: (хмуро) Что еще вы проделали?
Атос: Проиграв свою лошадь: девять против десяти, я подумал, что у вас тоже имеется скакун не хуже моего.
Д'Артаньян: И?..
Атос: Я проиграл ее.
Д'Артаньян: Мою лошадь?
Атос: Семь против восьми. Из-за одного очка! Знаете пословицу?
Д'Артаньян: Вы сошли с ума, Атос, честное слово!
Атос: Надо было сказать мне это вчера, когда я вам рассказывал свои дурацкие истории. Я проиграл лошадь вместе с упряжью.
Д'Артаньян: Это ужасно!
Атос: Погодите! Я стал бы прекрасным игроком, если бы не зарывался. Как и тогда, когда пью. И вот…
Д'Артаньян: Да на что же вы могли играть? У вас больше ничего не оставалось?
Атос: А вот и не так. А ваш алмаз, дружище? Вы носите звезду с неба, и думаете, что ее никто не замечает? У меня были свои алмазы… когда-то,.. и я знаю в них толк. Так вот, я оценил ваш – в тысячу пистолей.
Д'Артаньян: Надеюсь, вы о нем ни словом не упомянули?
Атос: Этот алмаз – наша последняя надежда, поймите! На него я мог отыграть нашу упряжь, лошадей, деньги на дорогу. Англичанин тоже заметил ваше кольцо, так что…
Д'Артаньян: Атос, я трепещу! Кончайте! Клянусь, ваше хладнокровие убийственно!
Атос: Короче, мы разделили ваше кольцо на десять ставок, по сто пистолей каждая.
Д'Артаньян: (забыв обо всем от гнева) Ах, вот как! Вам угодно шутить и испытывать меня?
Атос: (пожимая плечами) Но я не шучу, черт возьми! Хотел бы я посмотреть, что бы вы сделали на моем месте! Я две недели не видел человеческого лица и совсем одичал, беседуя с бутылками.
Д'Артаньян: (сжимая кулаки, и видя перед собой только сцену, где ему придется отдать свой перстень англичанину) Это еще не причина, чтобы играть на мой алмаз!
Атос: Выслушайте же конец! Десять ставок по сто пистолей каждая, без права на отыгрыш! На тринадцатом ходу я проиграл все! Число тринадцать всегда было для меня роковым. Как раз тринадцатого июля…
Д'Артаньян: (вставая из-за стола. В гневе он уже не помнил вчерашней истории и не заметил, как по лицу Атоса скользнула мимолетная улыбка удовлетворения, как у человека, добившегося желаемого результата) К черту!
Атос: Терпение! Англичанин, как сообщил мне Гримо, пытался переманить его к себе на службу. И вот я играю с ним на Гримо! На самого Гримо, разделенного на десять ставок.
Д'Артаньян: (ошалело уставившись на Атоса, разражается смехом) Вот это ловко!
Атос: На Гримо, самого Гримо, слышите? И вот благодаря десяти ставкам Гримо, который и весь-то не стоит одного дукатона, я отыграл алмаз. Конечно, вы понимаете, что чувствуя себя в ударе, я тут же снова начал играть на алмаз.
Д'Артаньян: (сразу потухнув) Вот как…
Атос: Я отыграл ваше седло, потом вашу лошадь, потом свою лошадь, потом опять проиграл. Короче говоря, я снова поймал ваше седло, потом свое. Это был великолепный ход, и я на нем остановился.
Д'Артаньян: (еще не веря, что все обошлось, робко) Так алмаз остается в моем распоряжении?
Атос: В полном вашем распоряжении, как и седла наших Буцефалов.
Д'Артаньян: Да на что нам седла без лошадей!
Атос: (задумчиво почесывая бровь) У меня есть на этот счет одна идея.
Д'Артаньян: Атос, вы пугаете меня!
Атос: Вы, кажется, давно не играли.
Д'Артаньян: Не имею ни малейшей охоты.
Атос: Не зарекайтесь. Вам должно везти, раз вы давно не играли.
Д'Артаньян: Предположим! Что дальше?
Атос: Англичане еще здесь. Я заметил, что они сожалеют о седлах. А вам дорога ваша лошадь. Так поставьте седло против лошади.
Д'Артаньян: (с сомнением) Но он не станет играть на одно седло.
Атос: (с нетерпеливым жестом) Так поставьте оба, черт побери! Я не такой себялюбец, как вы.
Д'Артаньян: (все еще сомневаясь) Вы бы пошли на это?
Атос: Ну, один-единственный ход!
Д'Артаньян: Мне важно сохранить хотя бы седла.
Атос: Так поставьте алмаз!
Д'Артаньян: Подарок королевы! Бог с вами!
Атос: Ну, не Планше же ставить? Второй раз англичанин на такое на пойдет!
Д'Артаньян: Знаете что, любезный друг? Я решительно предпочитаю ничем не рисковать.
Атос: (холодно, и как-то потухнув внутренне) Жаль. Англичанин набит пистолями. О господи, да решитесь же на один ход! Это же минутное дело.
Д'Артаньян: А если я проиграю?
Атос: Отдадите седла.
Д'Артаньян: А, чем черт не шутит! Один ход!

Атос вернулся вместе с англичанином. Они о чем-то договаривались на ходу, но д'Артаньян не стал вслушиваться. Зайдя в зал, троица села играть. Д'Артаньян дрожащей рукой бросил кости – три очка.

Атос: (в полголоса) Неважный ход, приятель… (к англичанину) Вы, сударь, получите лошадей с полной сбруей.

Англичанин, уверенный в победе, не глядя, бросил кости. Камера крупным планом показывает два очка.

Атос: (спокойным голосом) Вот так штука! Какой необыкновенный ход! Такой я видел всего четыре раза в жизни: два очка!

Англичанин оборачивается и застывает от изумления; д'Артаньян замирает от радости.

Атос: (продолжает) Да, всего четыре раза: один раз у господина де Креки, другой раз – у меня, в моем замке в…словом, когда у меня был замок, третий раз – у господина де Тревиля, и четвертый раз в кабачке, когда я сам проиграл тогда сто луидоров и ужин.
Англичанин: Итак, вы берете, сударь, свою лошадь обратно? Отыграться я не смогу?
Д'Артаньян: Мы условились не отыгрываться, припоминаете?
Англичанин: (со вздохом) Это правда. Лошадь я передам вашему слуге.
Атос: Одну минутку. С вашего разрешения, могу я сказать пару слов своему приятелю?
Англичанин: Разумеется.

Они отходят в сторону.

Д'Артаньян: Ну, искуситель, чего еще ты хочешь? Чтобы я продолжал играть?
Атос: Нет, я хочу, чтобы вы подумали, стоит ли брать лошадь, когда надежнее будут деньги. Лошадь надо кормить, тогда как тысячу пистолей будут кормить вас. Я уже не говорю о том, что вам понадобятся деньги для розыска вашей возлюбленной. (при последних словах д'Артаньян задумывается) Пусть вас не волнует, что вас не узнают: седла достаточно приметны, а лошади, в конце концов, смертны. Не говоря о том, что хорош у нас будет вид, если вы поедете на вашем скакуне, а я рядом - на лошади Гримо.
Д'Артаньян: Вы убедили меня, черт возьми. Так мы поедем на лошадях наших лакеев? Хорош же у нас будет вид рядом с Портосом и Арамисом!

Атос вдруг расхохотался и д'Артаньян с изумлением уставился на него: он не часто слышал смех друга.
Какое-то время процессия, состоящая из Атоса и д'Артаньяна верхом на лошадях лакеев и лакеев, идущих пешком с седлами от английских скакунов на головах, шествовала по дороге на Кревкер, но вскоре молодые люди не выдержали такого темпа, и пустив лошадей вскачь, объявились у трактира, в окошке которого они увидели Арамиса. Грустный будущий аббат восседал на подоконнике, с тоской созерцая пыльный столб на дороге.

Атос и д'Артаньян: Эй Арамис! Какого черта вы тут торчите?
Арамис: Ах, это вы, друзья… Я размышлял о том, как преходящи блага этого мира. И моя английская лошадь, которая только что исчезла в облаке пыли, явилась для меня прообразом недолговечности всего земного.
Д'Артаньян: (подозрительно) Другими словами?
Арамис: Меня одурачили. Шестьдесят луидоров за лошадь, которая может рысью проделать пять лье за час!

Ответом ему послужил гомерический хохот.

Арамис: Не сердитесь на меня, милый друг. Нужда не знает закона. Я ведь пострадал больше всех, потому что барышник украл у меня не меньше пятидесяти луидоров. Вот вы – бережливые хозяева: едете на лошадях лакеев, а своих скакунов приказали вести в поводу, небольшими переходами.

В эту минуту останавливается неподалеку какой-то фургон с совершенно пьяным возчиком, и из него вылезли Планше и Гримо, с седлами на голове. Они тоже не отличаются особой трезвостью.

Арамис: Как так? Одни седла?
Атос: Теперь понимаете?
Арамис: Я тоже сохранил седло, сам не зная почему. Базен! Положите и мое седло рядом с седлами этих господ.
Д'Артаньян: А как вы разделались с со своими священниками?
Арамис: Я пригласил их к обеду и так напоил, что кюре мне запретил расставаться с мундиром, а иезуит попросил похлопотать, чтобы и его приняли в мушкетеры.
Д'Артаньян: (хватаясь за бока от хохота) Только без диссертации! Я требую отмены диссертации.
Арамис: С тех пор, я приятно провожу время: пишу поэму односложными стихами – это довольно трудно. Содержание любовное. Я прочту вам…
Д'Артаньян: (тихо стонет) Только не это!
Арамис: Итак, мы возвращаемся в Париж? Браво! Я готов! Мы снова увидим нашего славного Портоса! Вот он ни за что не продаст своей лошади! В седле он будет похож на Великого Могола, я уверен…

Слуги загрузились в тот же фургон, господа вскочили на их лошадей, и процессия направилась к Портосу. Он был уже здоров и восседал за столом, накрытым на четырех.

Портос: Добро пожаловать, господа! Вы приехали как раз вовремя.
Д'Артаньян: (принюхиваясь и присматриваясь к яствам на столе) Ого! Кажется, эти бутылки не из тех, что ловил Мушкетон, а телятина и филе – не из лесов принца.
Портос: Я подкрепляюсь, знаете ли… Эти вывихи так изнуряют! Атос, вам никогда не случалось вывихнуть себе ногу?
Атос: (усаживаясь за стол и наливая себе вина) Нет, не случалось. (небрежно) Но, помнится, после стычки на улице Феру, когда я получил удар шпагой, недели через две-три я чувствовал себя также.

Портос обеспокоенно заерзал на своем месте, но тут д'Артаньян обратился к нему с вопросом.

Д'Артаньян: Однако, вы не нас ждали к обеду, Портос?
Портос: Я пригласил кое-кого из окрестных дворян, но они прислали сказать, что не будут. Вы замените их, и я ничего не потерял от этой замены. Мушкетон, подай стулья и удвой количество бутылок.

Какое-то время царит тишина: все отдают должное блюдам на столе.

Атос: Знаете ли вы, что мы сейчас едим?
Д'Артаньян: Я – шпигованную телятину с артишоками.
Портос : Я - баранье филе.
Арамис: А я – куриную грудинку.
Атос: (рассматривая на свет вино в бокале, неподражаемо серьезно) Вы все ошибаетесь, господа. Вы едите конину.

На лицах Арамиса и д'Артаньяна недоверие и едва ли не отвращение. Портос молчит, не подымая глаз.

Атос: Да, конину… Правда, Портос, ведь мы же едим конину? Да еще, может быть, вместе с седлом?
Портос: (поднимая голову) Нет, господа, я сохранил упряжь.
Арамис: Ну, мы все хороши! Точно сговорились.
Портос: Эта лошадь вызывала чувство неловкости у моих гостей. Она так понравилась губернатору провинции, что я отдал ему ее.
Д'Артаньян: ( потрясенный) Отдал?
Портос: Этот скряга согласился мне дать за нее только восемьдесят.
Арамис: Без седла?
Портос: Упряжь я оставил.
Атос: Заметьте, господа, что Портос, как всегда, провернул дело выгоднее всех нас.

Взрыв хохота смутил Портоса, пока он не сообразил, в чем дело. И он включился во всеобщее веселье.

Д'Артаньян: Так что все мы при деньгах?
Атос: Только не я! Я предпочел купить шестьдесят бутылок испанского вина в трактире, где находился Арамис. Это сильно облегчило мой кошелек.
Арамис: А я все до последнего су отдал на церковь в Мондидье и на Амьенский монастырь.
Портос: А мой вывих, а рана Мушкетона, которую можно показывать только аптекарю? Экю тридцать у меня еще осталось.
Атос: Ну, так мы с д'Артаньяном богачи по сравнению с вами. Сколько у нас осталось?
Д'Артаньян: От ста пистолей пятьдесят я отдал вам, Атос!
Атос: (рассеяно) Разве?
Д'Артаньян: Черт возьми!
Атос: Ах, да! Вспомнил.
Д'Артаньян: (припоминая) Шесть из них я отдал трактирщику.
Атос: (возмущенно) Что за скотина этот трактирщик! Зачем вы дали ему так много?
Д'Артаньян: (ошарашенно) Да ведь вы сами сказали, чтобы я дал их ему.
Атос: (почесав лоб) Я слишком добр! Короче, остаток?
Д'Артаньян: Двадцать пять пистолей.
Атос: (вынимая из кармана какую-то мелочь) Давайте сочтем, сколько у нас всего.

Мушкетеры скидываются остатками от продажи лошадей, д'Артаньян пересчитывает монеты.

Д'Артаньян: Четыреста семьдесят пять ливров.
Портос: К Парижу у нас останется ливров четыреста.
Арамис: А как быть с лошадьми?
Атос: Соберем все, что осталось от эскадронных лошадей и лошадей наших слуг и отправим д'Артаньяна играть: у него легкая рука.
Портос: Давайте же обедать. Все стынет.

Совет мушкетеров у Атоса дома. Все печальные и озабоченные, и даже появление восторженного д'Артаньяна, у которого в руках письмо Тревиля, извещавшего, что он принят в ряды мушкетеров, не радует их.
Четыре философа в полной растерянности: где взять денег на экипировку?

Д'Артаньян: А во сколько вы оцениваете эту экипировку?
Арамис: Мы сделали расчет, и ясно, что дело плохо: по полторы тысячи на человека. И это при том, что мы были невзыскательны, как спартанцы.
Д'Артаньян: Если считать, не как спартанец, а как стряпчий…
Портос: (оживившись) О, кажется у меня есть план!
Атос: (холодно) У меня нет и тени плана. Д'Артаньян, счастье вступить в наше ряды лишило вас рассудка? Я вам заявляю, что мне одному требуется не меньше двух тысяч.
Арамис: У нас еще есть седла!
Д'Артаньян: Думайте! А я пошел поблагодарить господина де Тревиля.
Атос: (подождав, пока он закроет дверь) И сверх того: прекрасный алмаз, сверкающий на пальце нашего друга. Д'Артаньян слишком хороший товарищ, чтобы оставить своих собратьев в затруднительном положении, когда он носит такое сокровище.