Анатомия погромов

Некоторые «историки» сегодня пытаются убедить, что для Великой российской революции 1917 года не было предпосылок и что большевики удержались у власти лишь с помощью штыков. Но факты развенчивают эти утверждения. Одной из главных причин революции стала Первая мировая война, которая показала неспособность самодержавной власти, а затем и власти Временного правительства управлять страной. Уже через год после начала войны цены стремительно поползи вверх. К декабрю 1915 г. стоимость предметов первой необходимости выросла на 40%.

Вакханалия цен

«Как купцы, так и торговцы, все они являются спекулянтами, скупая предметы первой необходимости у одних и перепродавая другим, они наживают на них большие проценты прибыли, – сообщал жандармский унтер-офицер о положении в городе Балаково Николаевского уезда Самарской губернии (сегодня – город, центр одного из районов Саратовской области). – Говорят, что некоторые средние торговцы в текущем году наживут до 50 тыс. рублей чистой прибыли, а крупные – и более того. Таксы на жизненные продукты в Балакове не существует, хотя она и была выработана городом ещё в августе и послана губернатору на утверждение, но до сего времени находится у последнего. Поэтому не представляется возможным зарегистрировать отдельного случая злоупотребления купцом или торговцем по их специальностям, тем более что цены у них поставлены на один уровень. На возрастающую непомерную дороговизну на предметы первой необходимости население ропщет больше, чем на войну».
Чтобы остановить необузданный рост цен и не допустить бунта, в уездном городе Николаевске (теперь Пугачёв) регулярно заседал специальный продовольственный комитет. Но его членами были в основном купцы, и, понятно, они могли либо поставить на вид своим «коллегам», либо надавить им на совесть, либо, в крайнем случае, пожаловаться губернатору, у которого полномочий было гораздо больше.
Спекуляция продолжала процветать. Ценовой беспредел держал население в постоянном напряжении. В разных населённых пунктах регулярно возникали бунты.

Женщины против

24 июня 1916 г. в селе Красный Кут (сегодня – город, центр одного из районов Саратовской области) толпа солдаток, получив пайки, разгромила лавку Думлера, возмутившись слишком высокими ценами на товары первой необходимости. «Главным образом, женщин волнует дороговизна, а иногда полное отсутствие сахара, – пришло к выводу следствие. – Они открыто говорят, что при современной дороговизне припасов они могут кормить детей только чаем, а отсутствие сахара обрекает их и их детей на голод».
Спустя несколько дней по той же причине был учинён разгром нескольких торговых лавок ещё в нескольких сёлах того же уезда. Например, в селе Дьяковке (сегодня Краснокутский район Саратовской области) в лавке Василия Чуратаева, как сообщалось в полицейском донесении, «толпа сначала ничего не трогала, а когда, при содействии урядника, вошедшие в лавку были выдворены и дверь за ними заперта, толпа сейчас же выломала двери». В той же Дьяковке «больше всего были разгромлены лавка и дом Прохорова в связи с тем, что кто-то из его домашних стал стрелять со второго этажа картечью в воздух и смертельно ранил не причастного к погрому крестьянина».

Солдатский аргумент – кулак

Нарастало недовольство и среди солдат, уставших от войны. Они готовы были взбунтоваться по любому поводу.
18 августа 1917 г. на пристани в городе Балаково солдаты 155-го полка, едущего из Царицына, едва не утопили милиционера. Им не понравилось, как тот разговаривал с поссорившимися между собой пассажирками. С большим трудом удалось отговорить их от самосуда.
«Они набросились на милиционера Карулина и стали его трепать, а некоторые наносили удары и затем хотели вынуть у Карулина из ножны шашку, затем приподняли его и понесли к Волге и хотели его бросить в Волгу. В то время я был на Волге и зашёл в эту толпу солдат и стал отстаивать Карулина от самосуда, но озлобленная толпа солдат подхватила и меня вместе с Карулиным, что с великим трудом мне удалось уговорить их и защитить от самосуда милиционера Карулина, а также и себя», – докладывал начальник милиции Логинов.
17 сентября 1917 г. в селе Дергачи Новоузенского уезда Самарской губернии (сегодня – посёлок городского типа, центр одного из районов Саратовской области) во время выборов гласных волостного земства солдаты возмутились, что их не оказалось в списке избирателей, и жестоко избили членов избирательной комиссии.
Но самый страшный бунт с участием солдат произошёл в Николаевске. В ночь на 24 августа 1917 года здесь был разгромлен винный склад, который находился недалеко от вокзала, что привело к человеческим жертвам.

«Пьяный» бунт

Всё началось с того, что солдаты маршевых рот, накануне отправки на фронт, после того, как им отказали в выдаче водки, «овладели складом и начали в нём хозяйничать»:
«Конечно, многие тут же перепились и легли, что называется, костьми, более же расчётливые вытаскивали вино и спирт, прятали его или продавали гражданам, – писал «Саратовский листок», – а эти последние смотрели-смотрели да и решили: зачем же это им тратить деньги, когда драгоценный напиток можно брать даром, стоит лишь присоединиться к солдатам. И они присоединились. Всю ночь продолжалась пьяная вакханалия, а наутро в ней приняли участие уже приехавшие на базар из соседних сёл крестьяне, которые тоже бросились таскать вино и увозить его к себе возами. Может быть, этим хищением дело бы только и кончилось, но, к несчастью, от какой-то, точно не выясненной причины начался пожар в верхнем этаже склада. Но и он, однако, не остановил хищников, и они с удвоенной энергией продолжали свою работу в нижнем этаже, пока огонь не добрался до спиртных цистерн и не произошёл взрыв, от которого обрушился потолок и завалил собой всех, кто не успел убежать. В общем число опившихся и задавленных, как говорят, достигает до тысячи человек… Пожар удалось прекратить, но перепившихся и бушевавших солдат усмирить оказалось труднее. В конце концов, для этого пришлось вызывать из Саратова карательный отряд».

Эпидемия пьянства

Порядок в городе был восстановлен, но «тайное пьянство» продолжалось.  Оно перенеслось и «в ближайшие к городу сёла, куда разными лицами, а главное, бежавшими солдатами, была доставлена водка, которую обрадовавшиеся крестьяне сначала покупали, а затем сообразили, как этот товар достался, и стали его просто отбивать и распивать. Солдат же арестовывали и отправляли обратно в Николаевск, памятуя приказ временного правительства насчёт дезертиров». Как сообщала газета, по сёлам шло большое пьянство. И крестьяне говорили: «Зачем, раз водка воспрещена, её хранить и только людей в соблазн вводить?»
Проникла водка и в ближайшие к Николаевску единоверческие монастыри. Настоятель одного из них, Спасо-Преображенского (теперь на его территории санаторий «Пугачёвский»), жаловался:
«Сим доношу, что после разгрома Николаевского винного склада игумен Иоанн (Калашников) не перестаёт занимать себя выпивкой водки, ходит в нетрезвом виде с бутылками в руках по всему монастырю, хутору монастыря и селу Преображенке. В монастыре с семейством г. Хованского, в саду с Юхиным и его семейством, на хуторе с молошницами (так в тексте – Ю.К.) бывают у них пирушки.
Иеродиакон Панкратий с игуменом Иоанном напивались пьяными и заставляли лазаретных солдат и рабочих хутора бить иеромонаха Даниила, монаха Арсения и кучера Степана Чулюкина, исполняющих свои обязанности. Игумен Иоанн кулаком ударил Емельяна Мартемьянова и рубаху на нем изорвал. Требовал вино, отобратое (так в тексте – Ю.К.) отцом казначеем монастыря у Константина Хованского и разыскивал его, а теперь пятый день неизвестно где находится».