Инишное Царство

 "Он учил меня, как разобрать муравейник, чтобы найти гусеницу голубянки, там заключившую с жителями варварский союз и я видел, как, жадно щекоча сяжками один из сегментов ее неповоротливого, слизнеподобного тельца, муравей заставлял ее выделить каплю пьяного сока, тут же поглощаемую им, — а за то предоставлял ей в пищу свои же личинки, так, как если б коровы нам давали шартрез, а мы — им на съедение младенцев".

В. Набоков "Дар"

 sort of lunatic fantasy, but phantasmagorically true fairy-tale..

     В некотором царстве, некотором самоварстве задолго до упоминания воспетого сэром Томасом острова, во времена назапамятные,  несравненно более давние, чем те, когда, по сказанию датского летописца, Фродо в одиночку отправился на остров с пологими холмами, чтобы сразиться со стерегущим там сокровища драконом, а Хёдер одержал победу над лесным сатиром Мимингом, овладев его чудодейственными мечом и браслетом,  господствовал тайный правитель. И имя тому правителю было Маска. Поговаривали, будто бы имя это было не настоящим. Были ж, однако, и те, которые  утверждали, что именно так его и нарекли при рождении - только вот лица его никто отродясь не видывал. Был, дескать, когда-то некий человек, замененный впоследствии похожим на него двойником. Когда последнего-то не стало, тогда -то и появилась эта святочная харя - бутафорская должность, за личиной которой  примеривались к пустым глазницам  внутренней стороны слепка  сотни сущностей, ведомых  рукою заморского кукловода.  В конечном счете, образ мистической маски подобно призраку оперы, из черной треуголки с накидкой, облегающей стан невидимки, парящего по подвальным лестницам театральных подмостков, превратился в незримый Голос, раздающий через ряженых команды и приказы. Согласно последнему предписанию кормчего, в небольшое герцогство на юго-восточных окраинах государственных земель направлялся Соглядатай Тайного Стола для  оценки  деятельности курфюрста Земблского и Мелнибонийского в пользу лояльности его Величеству Голосу.
     Приезд соглядатая, встреченного курфюрстом со свитою, совпал с подготовкой к празднованию в столичном граде герцогства торжества, приуроченного к открытию Наицентральнейшего из Национальнейших Парков во всем королевстве.
     — Вот, позвольте-с, — обратился к соглядатаю курфюрст, — проектик-с  даже для такого дела припасенный имеется.
     Из неуклюже раскрытой крючкообразными пальцами курфюрста папки взметнулись в воздухе пустые листы писчей бумаги, ловко и проворно подхваченные на лету Де Трюлюем, молодым чиновником-карьеристом из бывших вояк.
     — Кто таков будешь? — рявкнул соглядатай на пресмыкающегося подле ног курфюрста Де Трюлюя, подкладывавшего на ходу обратно в господскую папку замаранные жидкой грязью бумаги.
     — Извольте доложить, мусью Соглядатай. Гардемарин Де Трюлюй! То есть бывший гардемарин, а ныне состоящий в личном услужении у его наивысочайшего курфюршества. Девиз моего рода - "Ты мне, давай, не трюлюй!"
     — Ну и болван же ты, голубчик!
     — Так точно, ваше сиятельство! Как есть болван, ваше превосходительство!
     — Тьфу, ты.. И в самом деле болван..
     — Еще какой, ваше капитаншее соглядатайшество. —облизнулся курфюрст,—Еще какой. Из своих же, доморощенный. Ценнейший, так сказать, экземпляр-с. Но, право, нам же именно такие и нужны, не правда ли?
     — Так что же там с проектом?
     — Проектом? Ах, да, проект..В сущности говоря, никакого проекта не существует. Он есть только на бумаге, а на деле кусок городской лесополосы уже давно себе преспокойным и естественнейшим образом произрастает тут испокон веков. Мы же просто подобьем его с фасадной стороны оградкой и снабдим ее звонкою этикеткою, ну, скажем, парк „Монтрё Палас" и вуаля. А если еще придать ему фиктивный статус особоохраняемой герцогством заповедной зоны с якобы сохранившимися здесь жилыми стоянками альпийских чухонцев и никогда  не произраставшими в этих краях секвойями, пустить слух, что именно  в этом парке в последний раз видели вышедшего наружу обитателя кафкианской норы, то... Представляете, сколько гульденов можно будет списать под такой проект? Золотая жила.
     — И в самом деле, знатный проектец. Не забудьте, однако-с, и про товарищей сверху. Занесите в общачок, ах занесите, непременно занесите.
     — Будет сделано-с, всенепременнейше-с
     — Да не оскудеет рука заносящего в партейную кассу!
     Процессия, тем временем, неспешно подбиралась к ратушной площади, в центре которой возводилась в форме судна деревянная трибуна с широким помостом. Фрегат этот должен был вскоре заполниться высокопоставленной городской знатью во главе с курфюрстом для произнесения торжественной речи по случаю  ввода в эксплуатацию Национального Заповедного Парка. Право же разрезать символическую ленточку планировалось предоставить почетному гостю, его светлейшему величеству, наиглавнейшему из тайнейших слуг Маски, действительному тайному советнику, его высокородию, благородию, члену ордена трехсот наимудрейших Лососей, тайному соглядатаю, тайно пребывающем для самого себя в тайне и втайне от самого себя находящегося в тайне в кубе, тайному смотрящему с партийной кличкой "Мы с Тамарой ходим парой".
     В непосредственной близости от самой ратуши, как раз на заднем фоне импровизированной сцены, аккурат за спинами будущих ораторов  выступало  сильно разрушенное строение, на которое и упал взор смотрящего:
     — Надобно как-то поправить по столь торжественному случаю. Негоже, если за нашими спинами будут просматриваться развалины
     — Жил тут давным-давно какой-то дворянин, разорился, ну и усадьба городская пришла в запустение. Есть тут у меня идейка одна. Трюлюй, ко мне!
     — Я здесь, ваше сиятельство!
     — Надобно бы руины эти чем-нибудь пригожим обтянуть. Каким-нибудь громадным холстом. А холст этот разрисовать  чем-нибудь современным, в духе искусства. У нас  трибуна же вроде корабля на море. Вот пусть и будет что-нибудь эдакое. Сказывай же немедля, Трюлюй, имеются ли у нас такие мастера?
     — Есть у меня на примете один такой маринист. Рисует, будь пок,товарищ курфюрст. Все состряпаю и обделаю в лучшем виде.
     — Да? Ну, может ты и не такой уж дурень совсем.. Пора бы уже в люди выбиваться. Смотри, ежели справишься - представлю к внеочередному званию.
     — Рад стараться, господин курфюрст!
     — А это еще что такое? — изумился соглядатай, взирая на сухожильного мужика с выпяченной вперед грудью и салютующего проходящим  двумя поднесенными к виску пальцами. Мужик этот был настолько худ, что кушак свалился с его тощей как соломенная хворостинка талии и  валялся на земле, обвивая кольцом стуни ног.
     — А, так это кризис же сейчас повсеместно. Всем велено бороться с разрухой, пока не сыщут старуху ту с клюкой. Вот когда разыщут, да споймают ту преступницу, тады и ответит она за свои преступления. А покуда борьба идет, надоть пояса-то подтянуть, да потуже.
     — Ты что же это, шельмец, удумал, а? Цирк устроить? — с пеною у покривившегося рта потряс указательным пальцем соглядатай перед лицом мужика, — Тебе что товарищ курфюрст сказал? Во всем герцогстве, во всем государстве идет борьба. Все  воюют, сражаются, всем тяжело. А, ты, что решил спектакли разыгрывать? Ты я смотрю пошутить не дурак. Что, кнута захотелось?  Высечь! Высечь его немедля!
     — Да что, вы, гражданин соглядатай? — жалобно взмолился мужик, — Я бы никогда, ни в жисть. Да токма терпеть-то стало совсем не в моготу. Подтягивать  и зажимать -то ведь уже нечего. Вот он и сполз с меня, кушак-то этот. А так я бы не посмел, господин соглядатай, помилуйте.
     — Распустились вы тут совсем, братцы. Как есть распустились. Плохо значится боритесь!  Вот ты, Трюлюй! Ты борешься?
     — Так точно-с, ваше лососейшее наимудрейшество! Борюсь со всеми ворогами нашего герцогства. Даже с теми, которых не существует. Я их  сам выдумываю и борюсь с ними, борюсь, борюсь..
     — У мужика у энтага, господин соглядатай, — щелкнул языком курфюрст, — братец родной имеется. Еще более занятный кадр, я вам доложу.
     Притаившийся среди шествующих и доселе неприметный  в толпе, юродивый Сёма вдруг замотал своей головой, потряхивая шапкой, сделанной из игрушечного барабана с бубенцами, и заверещал: " Кресло, кресло, хи-хи..смертный, смертный..кресло для смертного, хи-хи..хи-хи.. Было ль в собранье богов поставлено кресло?"
     — О чем это он толкует? — опасливо осведомился соглядатай.
     — Да кто ж его разберет, ваше жандармейшество. Опять что-то невнятное.. Так вот я о братце-то продолжу с вашего, так сказать, позволеньица-с. Стоит он, значит, на вершине самой высокой в герцогстве горы. Мы ее Индией называем. Вот уже три десятка лет, как обет-то дал, так, стало быть-то, и стоит с поднятой и вытянутой в сторону некрополя рукой. Рука-то поиссохлась вся, торчит как сухая ветка, борода  ниже колен опустилась, а он все стоит себе и стоит на одном месте, как истукан.
     — Чего же он там стоит?
     — А он всеобщего счастья дожидается, как то каменный Вождь заповедовал, чей неубиенный прах в мавзолее некрополя покоится. Пока рай на Земле не наступит, так "не спускать мне руки своей", говорит.
     — Ну а народ что? Есть ли недовольные? Не бунтуют ли?
     — Что вы, господин соглядатай. Народ у нас по большей части всем довольный. Нанятые на службу заморские магистры обучают придворных волокитчиков несложной грамоте: они заносят в бумажные столбцы  все проблемы, требующие всенепременнейшего решения, режут все на мелкие кусочки, заправляют ими самодельные хлопушки и устраивают фейерверки, пока пажи носятся вокруг них с серебряными подносами, на которые оседает сжигаемый ими позже бумажный снег.
     — Так что же, помогает? Проблемы решаются?
     — Конечно, же нет, господин соглядатай. Но потом Де Трюлюй со своей сворой волокитчиков идет в народ и проделывает с ним такие же фокусы. К тому же, каждый час по призыву оракула божественной бутылки раздается призывный глас, по которому каждый должен пасть ниц и трижды сказать, что вокруг все хорошо. Все счастливы: они жгут своих бумажных драконов, твердят заученные мантры, не замечая, что ими  уже давно помыкают и верховодят.
     — Экой вы ловкач, господин курфюрст. Хитрый  трюк, а, господин курфюрст?
     — Кстати говоря, ваше соглядатайшество. Поскольку мы тут уж так разоткровенничались, не изволите ли шепнуть по секрету, так сказать, по-свойски —вы ведь только  от него Самого. Кто же на самом деле Маска?
     — Тсс..Нельзя, нельзя. Никак нельзя. Все в тайне. Все находится в тайне, пребывает в тайне и  в тайне должно же и  покоиться.
     — Ну,ну, ну....Прошу вас, господин соглядатай, в залу. К министрам, так сказать-с, к сенешалям. Заждались уже все вашего светлейшего превосходительства, заждались.
***
     В отворенные лакеями двери залы парой проследовали курфюрст с соглядатаем и заняли два уготованных для них во главе продолговатого стола места, по обе стороны которого восседали лорды-хранители Большой и Малой печатей, синекуры, ренегаты, аджемогланы, капелланы, трибуны, легаты, аббаты,егермейстеры, обер-гофмейстеры и прочие депутаты.
     Над головами двух председательствующих, наиглавнейших партейцев висел портрет Маски в виде окаймляющей пустоту позолоченной рамки. Открыл же с боевой удалью заседание кружка  господин Соглядатай:
     — Товарищи, други. По тайному поручению его Величества я тайно прибыл, чтобы втайне проинспектировать ситуацию в государственных вотчинах. Его величеством, как вы все знаете, предпринимаются стоические меры по удержанию в руке воздушных шариков — многое уже сделано, но многое предстоит еще сделать, и только мы, только вместе  с вами, только мы все вместе способны противостоять устремлению безрассудных воздушных масс к псевдосвободе. И поэтому в это тяжелое для государства время, когда оно одолевается врагом внешним, нам, как никогда, товарищи, необходимо знать — нет ли среди нас врага внутреннего. Можем ли мы, перед тем как следовать предписанному для нас великим кормчим курсу, быть уверенными, что среди нас тайно не затесался масонский анархист или иной революционный элемент? Нет ли среди наc Четверга, товарищи? Посему предлагаю вынести на всеобщее поименно -тайное, втайне поименно разоблачающее голосование вопрос о готовности присягнуть на преданность его величеству Маске.
     Пожилой лакей в парике внес в залу два стекляных ящика: на одном был изображен вытянутый вперед указательный палец гигантской длани, с нижеразмещавшейся надписью — "А ты с нами?" ; на другом же было сказано —  "Не подходи — опасно для жизни!"
     По отмашке помещение залы начало заполняться порхающими фиолетовыми бабочками,  лепестками фиалок и  пестрыми перьями общипанного попугая, чье лишившееся оперения тело размахивало в воздухе опаленными крыльями: "Кошмар, кошмар! Обнажили! Вскрыли!"
     Вокруг прозрачных урн носился с сачком двойник господина Голядкина, отлавливая и перенапраляя в ящик Жизни приблудшее и отбившееся от нужного направления разноцветное многоголосье отщепенцев и разночинцев, оберегая последних от роковой опасности, таящейся в ящике Смерти.
     — Позвольте, господа, — вполголоса было заговорила Тень Чернышевского, — я только что видел, как некий товарищ поймал сачком мою фиалку и переложил ее совсем не в тот ящик, в который она предназначалась.  Ну ладно, я еще понимаю, отдаться велению тайного провидения — на авось, так сказать: куда прилетит, туда и прилетит. Но вот так откровенно, господа, позвольте...
     — Тсс.... — предупредительно остановил его  добродетельным предыханием в правое ухо Де Трюлюй, — Ты что? Смотри никому не говори: скажут — дурачок. Услышь, узри и молчи.
     Левым  же ухом Тени одномоментно завладел голос двойника господина Голядкина: "Мы, дружище, будем хитрить, заодно хитрить будем; с своей стороны будем интригу вести в пику им… в пику-то им интригу вести.  А мы с тобой, Коленька, будем хитрить и с своей стороны подкопы вести и носы им утрем».
     В установившейся после всеобщего гогота и клокочущей завесы пыли тишине прозвучал голос господина Соглядатая:
     — От имени его величества Маски, тайно только что связавшегося со мной по тайной связи, поздравляю вас, товарищи, с полной и убедительнейшей победой! Но не время расслабляться. И поэтому я передаю слово господину курфюрсту.
     — Как правильно заметил господин Соглядатай — не время расслабляться! Никто не отменял наших насущных и повседневных забот, требующих рачительного к ним отношения и поиска эффективных, современных средств для их последующего решения. Всем вам известно, что на завтра нами аннонсировано открытие Национального Заповедного Парка и я, то есть мы с товарищем Соглядатаем, хотим знать, все ли в порядке? На что, например, будет существовать и поддерживаться в порядке заповедная зона?
     — На ее содержание понадобятся немалые средства, о коих я в благоговейном страхе и преклонении ропчу, господин курфюрст, — заговорил придворный егерь
     — С деньгами это и дурак сможет, ты смоги без денег! —парировал ему казначей
     — Верно тебе товарищ казначей говорит:  с деньгами это любой сможет. Тебя что на службу нанимали, чтобы ты государственную казну тратил? Трюлюй, какие будут соображения на сей счет? Как мусор -то убирать за асоциальным элементом будем?
     — Сыграем на патриотизме, ваше сиятельство. В целях, так сказать, воспитания патриотических чувств у школяров и ответственной молодежи... Сошлемся на пример картавого, который не чурался бревна таскать. Установим урну со скамьей у входа. Ну и если что, то субботник, субботник, субботник...
     — Дельная идея, Трюлюй. Хвалю!
     — Благодарю, господин курфюрст. Я и мои двое из Ларца всегда к вашим услугам
     — Ну а почему же все-таки такая грязь вокруг, голубчик?
     — А это потому, ваше сиятельство, что этим занимаемся мы. А мы занимаемся не своим делом, потому как те, которым следует этим заниматься, этим совсем не занимаются.
     — Ух, мерзавцы, негодяи! Ну ужо, погоди я ейным то шею намылю.. Ну а ты, Трюлюй, пока этого дела не бросай, потому как дело оно это  самой что ни на есть государственной важности есть.
     — Слушаюсь, ваше сиятельство. Что ж тут непонятного? Мы этого делать не должны, но мы это делаем и все более- менее нормально..
     — Что у нас по части  художественной самодеятельности, по поводу праздньица?
     — Так это еще проще:  гласные пожалуют неимущим безделушек, шпильманы дадут на площади представление, после которого всем пятак серебром и рюмку водки —веселись мужичина!
     — Медаль, Трюлюю, медаль! — доносились из залы голоса, — К ордену его!
     Раздувшаяся до неимоверных размеров и терпевшая доселе, после случая с прихватизированной двойником господина Голядкина фиалкой, Тень Чернышевского не в силах была более себя сдерживать. Из-за шеи высунулся одетый в красную косовортку с колпаком Петрушка и что есть мочи завопил: "Руби правду матку! Руби с плеча! Голову с плеч!"
     — Трюлюй вам только что сказал, что занимается не своим делом. Это же означает, что есть люди, которые этим должны заниматься, но не занимаются. А вы Трюлюю медаль на шею, мол, так и надо, продолжай в том же духе, так-с, стало быть? Я вас всех спрашиваю? Это что ж получается, господа? Деньги-то выделяются. Кем и куда они расходуются? Значит , эти деньги.. — запнулась на мгновение Тень, пока  с другого края несся к ней во весь опор по столу, опрокидывая чайные чашки, Мартовский Заяц, затыкая  крест-накрест огромными ушами, словно кляпом, свой рот, будто-бы оголтело сотрясая воздух и говоря: "Молчи!" 
     Добежав до Тени Чернышевского, Заяц заслонил  ее собою и , обернувшись к публике, нервно отбивая лапой чечетку, затараторил: "Он ничего не делал!Он ничего не говорил!Он ничего не знает! Ничего он не думал!"
     Медленно вздымался над столом огромный топор и, пригарцовывая, завис над обезумевшей от ужаса Тенью: "Коленьку обижают. Хотят Коленьке голову с языком отрубить. Оклеветать  и безумцем наречь помышляют. В дальние края Коленьку душегубцы сослать хотят. Точат ножи разбойники", — не унимался плачем Железный Колпак. Под стать юродивому бесновался наниче и Петрушка: "Самозванцы, самозванцы! Бабские происки - Марина! Хе-хе. Мнишек, Мнишек! Хе-хе..хе-хе".
***
     На ратушной площади царило необычное воодушевление среди городской толпы. Легкие усмешки и перешептывания между горожанами переросли в оголтелый смех, когда городская знать во главе с курфюрстом и господином Соглядатаем ступила на корабельную палубу трибуны: на перспективе заднего плана, поверх разрушенного строения был развернут огромный, панорамный баннер с изображением корабля в исполнении хертогенбосского умельца Иеронима. Примостившийся на этот раз у подножия импровизированной  палубы юродивый Сёма потряхивал головой барабаном с бубенцами, восклицая : "Почему это идолы на ладье разбиты, и плывет на ней не ее хозяин?"
     "Трюлюй, да ты что!" — только и смог вымолвить побледневший курфюрст, на что услышал недоумевающий возглас новоиспеченного орденоносца: "Ну вы же сами сказали - корабль!"
     В спешном порядке знать покидала безнадежно тонущее судно. Однако, в начавшейся неразберихе пуще других соорентировался неунывающий Де Трюлюй, решивший воспользоваться благоприятным моментом для перехвата инициативы. Он мигом вскарабкался на капитанский мостик, с которого с ярым рвением обратился к согражданам: "Товарищи, други... В это тяжелое для государства время..." Договорить капитану помешал внезапно нашедший на площадь порыв штормового ветра, снесшего слабозакрепленный парусный баннер и оголившего не занавешенные более дурацкой декорацией обветшалые кирпичные обломки, из под которых полезли наружу мокрицы с тараканами. Из руин показалось поросшее густой щетиной лицо бомжа, который сидел на пеньке среди нечистот  и держал в руке рюмку с водкой. Его добродушная улыбка выказала одиноко торчащий во рту, прокуренный зуб, пока он как-будто бы одобрительно покачивал головой  в сторону Трюлюя, вдохновляя ни чуть не смутившегося гардемарина на продолжение пламенной речи: "Товарищи, други... В это тяжелое для государства время.. Его величеством были предприняты стоические меры... Можем ли мы быть уверены, что вы  по-прежнему с нами? Многое уже сделано, но многое предстоит еще сделать, и только мы, только вместе  с вами, только мы все вместе..." 
     Клюнувшего от хмеля дирижера кто-то ненароком толкнул в бок и он, сочтя это за сигнал  к действию, машинально взмахнул своею палочкою. По ратушной площади стал разливаться гимн Земблского герцогства, под звуки которого Марина испытала невиданный по силе и продолжительности оргазм.

                Комментарии и примечания:

...сэром Томасом острова... - Томас Мор "Утопия"

...по сказанию датского летописца... - Саксон Грамматик "Деяния Данов"

...курфюрста Земблского и Мелнибонийского... - вымышленная страна Зембла в романе В. Набокова "Бледный огонь"; Мэлнибонэ - островное государство в романах Майкла Муркока.

...старуху ту с клюкой... - М. Булгаков "Собачье сердце"

...юродивый Сёма... - герой романа А. Ремизова "Пруд"

...Было ль в собранье богов поставлено кресло? - эпос о Гильгамеше

...Нет ли среди наc Четверга, товарищи?  - роман Гилберта Честертона "Человек, который был Четвергом"

...двойник господина Голядкина - персонаж повести Ф.М. Достоевского "Двойник"

...Услышь, узри и молчи. - Audi. Vidi. Tace. — лат. "Услышь, узри и молчи". Надпись на многих масонских медалях и документах .

..."Мы, дружище, будем хитрить, заодно хитрить будем; с своей стороны будем интригу вести в пику им… в пику-то им интригу вести.  А мы с тобой, Коленька, будем хитрить и с своей стороны подкопы вести и носы им утрем». - реплика господина Голядкина, персонажа повести Ф.М. Достоевского "Двойник", с заменой в тексте "Яша" на "Коленька".

... Двое из Ларца... -представители технократического дна, втайне обслуживающие интересы правящей номенклатуры в целях удержания ее власти

...пятак серебром и рюмку водки —веселись мужичина! - М.Е.  Салтыков-Щедрин, "Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил".

...Мартовский Заяц... - персонаж сказки Л. Кэрролла "Алиса в стране чудес"

...Железный Колпак...- юродивый, персонаж исторической драмы А. Пушкина "Борис Годунов"

... хертогенбосского умельца Иеронима...- речь о картине нидерландского художника Иеронима Босха "Корабль дураков"

"Почему это идолы на ладье разбиты,и плывет на ней не ее хозяин?" - эпос о Гильгамеше

...Марина  испытыла невиданный по силе и продолжительности оргазм. - героиня романа В. Сорокина "Тридцатая любовь Марины". Главная героиня романа, получающая сексуальное удовлетворение только с женщинами, расставшись со своей 29-ой подругой,  влюбляется в  живущего за границей писателя-диссидента. Поворотным моментом становится встреча Марины с секретарём парткома завода Сергеем Румянцевым, внешне очень похожим на её любимого писателя. Во время секса с Сергеем, сопровождающегося звуками боя курантов и гимна СССР из радиоприёмника, Марина испытывает оргазм, «невиданный по силе и продолжительности».