По ту сторону снов

 (Отрывок из повести)

  - Что это за река?
  - Стикс. Слыхал о такой?
  Виктор посмотрел на Николая, потом на воду и... почти поверил. Спросил с волнением:
  - А как же... забвение?
  - Я сказал: "Стикс", а не "Лета". Река забвения - Лета.
  - Откуда ты знаешь, что это Стикс? Вывеску что ли на берегу прочитал?
  - Знаю. Видишь огонек? Это Харон. Его лодка.
  - Значит, Стикс, - сказал Виктор с издевкой. - Харон...
  - Ну, да - Харон. Я уже с ним разок побеседовал. Нам в лодке места нет.
  - Да почему нет места?
  - Потому что Харон не берет живых и незахороненных мертвых.
  - Незахароненных? - не удержался от остроты Виктор.
  - Ты уже шутишь. Это хорошо. Поживем еще.
  Он подошел к краю плато. Сделал приглашающий жест.
  - Прыгнем вместе, - сказал Виктору, когда тот, поколебавшись, встал рядом. - Давай руку. Вдруг кто-нибудь сдрейфит.
   Виктор хотел огрызнуться, но передумал. И прыгнул первым.
   Вода была водой. Она, как и положено, сомкнулась над головами, а потом вытолкнула на поверхность. Виктор, развернулся к берегу, но не смог ничего рассмотреть в темноте. По плескам определил, где Николай. Окликнул. Тот отозвался. Сблизились и поплыли, ориентируясь на течение.
  Они плыли и плыли, а берега все не было. Виктор подумал, что перед прыжком надо было бы раздеться - одежда стесняла движения, обувь он, изловчившись, сбросил. Усталости пока не чувствовалось. А вот Николай начал сдавать. Он отставал, иногда хлебал воду и после этого громко отплевывался.
  - Держись за меня.
  - Пока не надо.
  Это "пока" Виктора смутило. Значит, устал. Значит, не уверен в себе.
  В тишине послышался отчетливый плеск. Прямо на них быстро надвигался, словно разгораясь, мерцающий огонек. Если присмотреться, можно было увидеть в его отблесках контуры унылых фигур, борт лодки, а через некоторое время рассмотреть и старческое лицо с глубоко посаженными, сверкающими из темных глазниц белками. Лодка двигалась ровно и ходко. Было явное несоответствие между редкими, лишенными напряжения гребками кормчего и быстрым, ладным ходом суденышка. Когда лодка подплыла совсем близко, она непонятно каким образом погасила движение и остановилась так, что старик оказался прямо над ними. Он молча смотрел на них, часто мигая, словно, выбрасывая из глазниц порции голубого сияния.
  - Кто вы? - спросил старик хриплым голосом. И не было в этом голосе ни угрозы, ни раздражения, а только бесконечная усталость и еще, пожалуй, хорошо скрытое удивление.
  - Отдыхающие, - съязвил Виктор, цепляясь за лодку. Николай ухватился за борт рядом с ним. Он был совсем плох. - Купаемся мы тут. Да вот заблудились.
  - Один живой, другой... - Старик подумал, словно к чему-то прислушался. - Нет, оба не мои. Купайтесь дальше.
  Погрузив весло в воду, чуть шевельнул им, и челн плавно и сильно подался вперед, потащив за собой ребят. Но они не отпустили борт, и лодка, описав пологую дугу, остановилась.
  - Что вам надо? - Строго спросил старик.
  - Отец, до берега довези, - попросил Виктор заискивающе.
  Тот усмехнулся в ответ.
  - Туда, - он выделил голосом это "туда", - вам нельзя, а обратно - мне не по дороге. - И толкнул Виктора в плечо веслом. Ощутимо толкнул. Приготовился толкнуть снова, целясь на этот раз в голову.
  Виктор отпустил руки. Рядом заплескался Николай. Он не проронил ни слова. То ли силы берег, то ли не хотел привлекать к себе внимание перевозчика.
  Лодка заскользила прочь, а они вновь задвигали руками, но уже не столько для того, чтобы плыть, сколько для того, чтобы удержаться на воде. Сил заметно поубавилось. Виктор, не сумев подстроиться к мелкой речной волне, несколько раз глотнул горькой, словно разбавленной промышленными стоками, воды. Все было очень реально. Настолько, что не вызывало сомнений: если они утонут, то утонут по-настоящему. Еще он чувствовал, что проснуться не удастся. Плыть он еще мог. Только куда плыть, если вокруг темень, а течения, которое все-таки давало какой-то ориентир, почти не чувствовалось? И не было смысла выкладываться: Николай устал. Он всегда был неважный пловец.
  - Берись за плечо, - велел Виктор. - Погружайся глубже, утопишь! По самые ноздри погружайся. Надо было у деда спросить, далеко ли берег.
  Николай судорожно ухватил его за его плечо и сразу успокоился. "Это хорошо, что не паникует, а то бы наглотались сейчас". - Подумал Виктор. На воде он чувствовал себя так же уверенно, как на земле, и это пока удерживало его от приступов неконтролируемого ужаса. Но ужас этот уже незаметно собирался в груди, шевелился там холодным клубком, расширялся, давя на сердце. А когда вдруг представил себе, что там, в кромешной тьме, где ни искорки, ни всполоха света - нет берега, а может быть, и вообще ничего нет, занервничал и начал терять над собой контроль. А если бесконечное плаванье на исходе сил в темноту - наказание за дерзость? Примерно так был наказан Сизиф. Одно из его преступлений, как помнил Виктор, заключалось в том, что тот обманул смерть, явившуюся за ним. На самом деле, если вход в царство теней им закрыт, то почему бы не наказать их именно здесь, на подступах к нему? От этой мысли ему стало жутко: черный тугой клубок, скопившийся в груди, начал стремительно разматываться, захлестывая все тело. Виктор заметался, забился в воде, и пришел в себя от того, что понял: Колькиной руки на его плече нет.