Иркутск - поле битвы диктатур. Часть 2-я

Коллаж на заставке - это демонстрация читателям портретов диктаторов, вооружённые силы которых приняли непосредственное участие, в битве диктатур за право владеть политической властью в Иркутске. Боестолкновение, с переменным успехом, продолжалось с 24 декабря 1919 г., до 21 января 1920 года. Итак: 1-й слева в верхнем ряду вождь диктатуры пролетариата В.И. Ленин, под ним 1-й в нижнем ряду - вождь диктатуры интервентов, командующий «Иностранным легионом» в Сибири, французский генерал Морис Жанен.  В верхнем ряду, второй – вождь диктатуры класса эксплуататоров, Верховный правитель России адмирал Колчак, а в нижнем ряду, второй – вождь 2-й диктатуры крестьян (эсэров), глава иркутского Политцентра – Федорович Флориан Флорианович. В верхнем ряду, третий – вождь диктатуры забайкальского казачества, атаман Семёнов Г.И., произведённый Колчаком в генерал - лейтенанты. В нижнем ряду, третий – Ширямов Александр Александрович, вождь диктатуры большевистского Военно-революционного комитета, 22 января 1920 г. отстранившего от власти диктатуру иркутского Политцентра.
2. Чья диктатура сильней?
В части 1-й этой публикации освещено установление диктатуры адмирала Колчака на сибирской территории от Уральских гор до южного побережья Байкала. После поражения вооружённых сил Верховного правителя России на Западном фронте, было решено перенести столицу из Омска в Иркутск. Омское правительство опередило адмирала и прибыло в главный город Иркутской губернии 14 ноября 1919 года, разместившись в здании Русско-Азиатского банка. Своё прибытие, руководство правительства отметило арестом главных чиновников иркутской администрации, которые не пожелали организовать им торжественную встречу на железнодорожном вокзале. Значит, иркутским властителям было продемонстрировано «кто в доме хозяин», и Колчаку был гарантирован тёплый приём и беспроблемное основание новой столицы на побережье Ангары. Но почему правящая элита Иркутска заартачилась и не пожелала оказать почести прибывшим на запасной рубеж высоким чиновникам адмирала? И что же пошло не так, если 24 декабря 1919 г. случилась череда трагических событий от Красноярска, до  Иркутска? Ещё 12 ноября в Иркутске по инициативе местной земской управы открылось Всесибирское совещание земств и городов, на котором был образован Политический центр, как демократический орган управления, образованный в противовес диктатуре Колчака, крах которой стал очевиден. Новым политическим веянием в Сибири стало принятие за демократическую основу правления союза губернских земств. И Красноярск не остался в стороне, готовясь к переходному периоду от диктатуры к демократии. Наибольшую активность в красноярских политических преобразованиях проявил эсэр Е.Е. Колоссов. А 21 декабря, по подобию Политцентра, был создан Комитет общественной безопасности во главе с заведующим отделом губернской управы А.Р. Шнейдером. А что собственно такого чрезвычайного случилось 24 декабря? Ну, во-первых, 23 декабря произошло восстание красноярского гарнизона под руководством колчаковского генерала Зиневича, который 24 декабря передал политическую власть в городе Комитету общественной безопасности, разделяющему платформу иркутского Политцентра. Сего же числа произошло восстание  самого Иркутского Политцентра, поддержанное солдатами 53 Сибирского полка в Глазковском предместье, и присоединившихся к нему 38-й пехотной дружиной, и 2-м батальоном Иркутской территориальной бригады. В восставших воинских частях от командования были отстранены офицеры-монархисты, на смену которым заступили сторонники демократии. Тогда же 24 декабря, как следует из публикации иркутского историка Павла Новикова, в Нижнеудинске был задержан поезд  Колчака и эшелон с золотым запасом царской России, захваченный в Казани у большевиков. Опять же, 24 декабря, адмирал произвёл в генерал-лейтенанты атамана Семёнова, установившего в Забайкалье, на штыках японских интервентов, диктатуру казачества как класса. Но это была официально никем не признанная власть. А 23 декабря, накануне повышения в звании, Колчак официально назначил атамана главнокомандующим войсками Забайкальского, Приамурского и Иркутского округов и передал ему всю полноту гражданской власти на Российской восточной окраине. А ещё – в части 1-й, публикации «Иркутск – поле битвы диктатур», мной были опубликованы взятые из железногорской газеты и изложенные, генералом Сахаровым, сведения о разгроме под Красноярском, двигавшихся за Верховным правителем России, войск под командованием Каппеля. Но тут случился курьёз – Красноярская битва произошла 24 декабря по старому стилю, а по новому это случилось 4 января 1919 г., когда вместе с поражением белых, прекратил своё существование и Комитет общественной безопасности, устранённый победившей Красной Армией и партизанами капитана Щетинкина. В этот же день адмирал Колчак сложил с себя полномочия, передав их Деникину. А 5 января 1920 года, представители Антанты выдали командующему союзными войсками французскому генералу Морису Жанену письменную инструкцию провезти Колчака под охраной чехословацких войск на Дальний Восток, в то место, куда он сам укажет. Тогда же, 5 января Иркутский Политцентр праздновал победу. То есть противники белогвардейцев победили почти одновременно и в Красноярске, и в Иркутске. Но, казалось бы, кого там было побеждать в Иркутске, если местный городской гарнизон сам восстал против власти колчаковских министров. А вы думаете, адмирал просто так повысил в звании и назначил на высокие должности забайкальского атамана? Адмирал с атаманом не могли довольно долго договориться о цене, за которую Семёнов двинет свои войска на мятежный Иркутск. Получив всё чего ему хотелось, атаман Семёнов направил в Иркутск из Верхнеудинска (Улан-Удэ) около 1000 чел. под командованием генерал-майора Л.Н. Скипетрова. Боевая группа Скипетрова включала три бронепоезда - «Беспощадный», «Мститель» и «Истребитель», 1-й Маньчжурский стрелковый полк и Монгол-бурятский полк кавалеристов. Эти вооружённые силы, поддержанные пятью сотнями японцев, шли на помощь частям Иркутского гарнизона под командованием генерала Сычёва, сохранившим верность Верховному правителю. В то время, как по линии ТранСиба произошла череда военных переворотов, заинтересованные в скорейшем отбытии к порту Владивосток интервенты, горячо поддержали восставших. Они заблокировали Колчака в Нижнеудинске на две недели, и выступили на стороне противников генерала Сычёва в Иркутске. Местность, на которой находился железнодорожный вокзал, и на которой была сконцентрирована основная масса восставших, была объявлена нейтральной зоной. А на встречу не внявших запрету команд бронепоездов, на всех парах, двинулся паровоз, который протаранил прицепленную впереди локомотива броневика пустую платформу и, свалившись под откос, завязал в узел рельсы. Тут семёновцы поняли, что с ними не шутят, но от захвата власти в Иркутске не отказались - 600 бойцов, разгрузив с бронепоезда 4 пушки и 8 пулемётов, были брошены на штурм станции и Глазковского предместья. Но вскоре, пушки им не понадобились – и правительственным войскам Сычёва, и семёновцам, генерал Жанен категорически запретил применять артиллерию. В противном случае угрожал обстрелять центр города и места скопления сил Скипетрова, и подавить огневые точки силами артиллерии интервентов. К тому времени семёновцы прорвались к Ангаре и для разведки боем направили на противоположный берег к центру города, отряд в 150 бойцов на параходе «Бурят». Этими силами, они попытались поддержать сычёвцев штурмующих Знаменское предместье, расположенное за речкой Ушаковкой, где закрепились повстанцы, готовые к штурму городского центра и захвату правительственных объектов, почты, телеграфа, банков и прочих жизненно важных структур. В общем, это было похоже на Петроград 17-го года, только год был 19-й и масштабы поменьше. Для описания боевых действий японцев, воспользуюсь сведениями изложенными на Иркипедии, - там опубликован опрос очевидца: "Утром будто пришли пешком по этой стороне из Михалевой 500 японцев. Их встретили правительственные войска выстрелами, несколько человек убито и ранено; японцы ответили, убили 25, ранили 50. Недоразумение выяснилось. Вокзал занят японцами, повстанцы ушли в гору. С часу в Глазковой усиленная стрельба, говорят, японцы окружают повстанцев. ; 2 часа. Я пошел на берег по Дегтевской улице, на вокзале частая стрельба, слышны крики «ура», изредка орудийные выстрелы. Эхо разносило гул далеко по горам. Две пули провизжали близ меня. 2 часа. С той стороны пришел пароход «Бурят», на. нем приехали семеновцы, молодые ребята в белых папахах, человек 160. Пришел к встрече отряд чел. 40, пришли музыканты. Прибывшие и встречающие выстроились шеренгами одна против другой. «За прибывших славных героев атамана Семенова «ура!», музыка заиграла".
Вот ещё, про то же - «Из Иркутской летописи Нита Романова (запись от 30 декабря 1919)»:
"В связи с подходом семеновцев все паровозы и предприятия на станциях Иркутск и Иннокентьевская включили сирены и гудки, призывая помочь восставшим. Цепи солдат 53-го Сибирского стрелкового полка и рабоче-крестьянских дружин не смогли сдержать напора семеновских частей и стали отходить в западном направлении. Последние захватили несколько кварталов Глазковского предместья и подошли к Александровской улице, а отдельные группы противника прорвались до Оглоблинской улицы, стремясь окружить район вокзала станции Иркутск. По наскоро починенному пути бронепоезда подошли к переправе «Звездочка», где их ждал пароход «Бурят». Отряд семеновских частей в количестве 150 человек переправился на нем в центр города, маршем прошел по Большой улице и занял участок на Ушаковском фронте.".
С переменным успехом, бои шли с 24 декабря 1919 г., до 4 января 1920 года. Вот что по этому поводу сказал сам атаман Семёнов: «Когда части Л.Н. Скипетрова уже заняли всю Звездочку, в дело неожиданно вмешались чехи. Ссылаясь на приказание М. Жанена, они немедленно прекратили бой и велели отвести войска на станцию Байкал. В подтверждении чехи выдвинули свой бронепоезд «Орлик», который по вооружению и оборудованию был сильнее наших трех, вместе взятых. Ввиду невозможности связаться с городом и малочисленности отряда, Л.Н. Скипетрову ничего не оставалось, как отвести части сначала на ст. Михалево, а потом и на ст. Байкал. Отступление наших частей на левом берегу Ангары произвело самое тягостное впечатление на гарнизон Иркутска, который тоже отступил на Лиственичное, а потом переправился на ст. Михалева» (цитата взята из Иркипедии).
Кто из читателей понял что произошло? Воистину – «чёрт ногу сломит»! А произошло следующее – уже перед Красноярской битвой было понятно, что 3-я и 5-я красные армии, преследующие войска Каппеля, отступающие в пешем и конном строю, не только догонят и разобьют их, но и догонят и разобьют войска интервентов, бегущие по железной дороге. А тёплых чувств к интервентам, в 1918 году пошедших войной на большевистскую Россию под прикрытием армии эсэровского КОМУЧа, красноармейцы не испытывали. И что было делать иноземцам? Они установили уже две диктатуры для борьбы с большевиками, а Красная Армия, обе диктатуры уничтожила – и армия КОМУЧа, и вооружённые силы Колчака были наголову разбиты. Нависла смертельная угроза над войсками основной антибольшевистской диктатуры – диктатуры интервентов. Что могло их спасти? Только экстренная смена власти в стане русских противников Ленина. Поэтому, в спешном порядке, нужно было установить третью диктатуру и образовать новое марионеточное государство с границами от Красноярска до Владивостока. То есть действовать по опробованному в Брест-Литовске ленинскому принципу – наша новая власть с вами войну не вела, поэтому не нарушайте границ нашего нового государства, и давайте заключать мирный договор. Логика была проста – пока осуществляется новый переворот от Красноярска, до Иркутска, Колчак пусть посидит в Нижнеудинске, а потом его нужно перевезти в Иркутск и посмотреть, как будут дальше развиваться события – может он ещё пригодится. Далее – склонить большевиков к подписанию мирного договора и признанию нового буферного государства. Тогда, можно будет не торопясь провести передислокацию своих войск и не допустить распространение большевизма на восток. Ну, а если прижмёт – провести эвакуацию войск интервентов во Владивосток и погрузить на корабли, без угрозы разгрома. То есть, восстание изначально мирного Политцентра, было спланировано и осуществлено зарубежными политиками, которых интересы России интересовали в последнюю очередь. А теперь есть возможность оценить выше описанные события в Иркутске с точки зрения вмешательства иноземцев в политику государственности Сибири. Итак – в Иркутск прибыло правительство сибирского диктатора Колчака. Сам он практически арестован вооружёнными силами чехо-словацкого легиона, но продолжает вести политическую игру, пытаясь сохранить свою диктатуру. Для этого ему надо подавить восстание Политцентра в Иркутске. Понимая, что верные ему войска не смогут устоять против предавших его частей Иркутского гарнизона, он официально признаёт диктатора самозванца Семёнова, передавая ему непосредственное командование Иркутским военным округом. А это значит, что он легализует диктатуру Семёнова в Иркутской губернии. А интервенты пытаются вооруженным путём, свергнуть правительство Верховного правителя России и установить в Иркутске вторую диктатуру эсэров и других антимонархических и антибольшевистских сил. По их мнению, возможно одним ударом отстранить от власти в Сибири агонизирующую диктатуру Колчака и остановить рвущуюся на восток диктатуру пролетариата. Шахматная комбинация - «ход конём» атамана Семёнова всё меняет, и политики интервентов и их войска уже не могут остаться в стороне, они вынуждены устанавливать новую русскую диктатуру с оружием в руках. Они, может быть, и воздержались бы, но адмирал усугубляет своё положение тем, что за несколько дней до отречения, пытался не выпустить чехов на родину с награбленными в Сибири ценностями, и направил в таможню Владивостока указание о ревизии чешского багажа и конфискации похищенного. Исходя из выше сказанного – нельзя стопроцентно утверждать, что Колчака держат в Нижнеудинске против его воли. Он выжидает. Если бы, его армия без значительных потерь заняла Красноярск и дала отпор преследователям, то и в Иркутске руководство интервентов не рискнуло бы вмешаться в боестолкновение двух объединённых русских диктатур семёновцев и колчаковцев с войсками Политцентра, и пытающихся убить в зародыше третью русскую диктатуру, возглавляемую эсэрами. Я случайно затронул разницу в датах по юлианскому и григорианскому календарю, но оказалось, что как раз тринадцать дней и решили судьбу адмирала. Именно на 14-й день ожидания стало известно о разгроме под Красноярском и поражении в Иркутске сражавшихся на стороне адмирала вооружённых сил. Ждать «с моря погоды» стало бессмысленно. После победы под Красноярском, красные долго «перекуривать» не будут – нужно было принимать решение. Но он, как и эсэры в Омске, не мог бросить золотой эшелон. А без эшелона можно было уйти через Саяны в Монголию. Так и поступили до конца верные ему спутники, не пожелавшие пойти на верную смерть за желтый металл. А Колчак уцепился за последнюю призрачную надежду – твёрдое слово Жанена, полученное по телеграфу в мятежном Нижнеудинске. Неплохо было бы опереться на исторические  документы, освещающие события тех дней. И они есть. Основание:  фонд Государственного архива Иркутской области. Р-2703, опись №1, дело №23, листы №262-264. «Воспоминания Нестерова А.Г. о восстании в г. Иркутске в декабре 1919-январе 1920 гг.». Вот наиболее подходящие цитаты: «Арест Колчака связан был в Нижнеудинске с политцентровским переворотом. Переворот подготовлял «управляющий уездом», местный эсер Кранков, который, прежде всего, договорился со стоявшими на станции чехами о том, что они арестовывают Колчака, а Кранков производит необходимые аресты в городе и объявляет в Нижнеудинске власть Политцентра». «После этого чехи предложили Колчаку оставить свой поезд, предоставив ему ехать на восток в чешском вагоне под смешанным караулом. Тогда же, в сущности, был предрешен вопрос о выдаче Колчака Политцентру. У чехов на этот счет был ряд политических соображений. Они искали путей соглашения с красными. Настроение чешских солдат было таково, что в Сибири дальше оставаться было нельзя. Чехи готовы были поддерживать любую власть, которая обеспечивала бы им выезд из Сибири. В это время арьергард чехов входил в непосредственное соприкосновение с Красной Армией. Польская дивизия, шедшая в хвосте чешских войск, была настигнута красными. Поляки приняли подходившую  Красную Армию за партизан и вступили с нею в бой, в результате которого почти все были порублены, в плен было взято около 50 человек. Уничтожение польской дивизии внесло страшный переполох в тыл чехов». Преследователи, и дальше не сдерживали своей праведной ярости, вот комментарий  офицера Восточно-Сибирской советской армии Варгина: «Делая по 50 вёрст в сутки, полки 88-й Красноуфимской бригады догнали чехословаков у Нижнеудинска, разбили заслон и захватили три бронепоезда. Чехословаки взорвали мост через Уду и снова оторвались от Красной Армии. Догоняя их, бригада дошла до станции Тулун».  А за Тулуном красные просто смели своей артиллерией румынские эшелоны. Произошло это прямо на глазах у совместной делегации Иркутского РВК и представителей чехо-войск, направленной из Иркутска, для мирных переговоров с представителями Рев. Воен. Совета 5-й Армии. Последний документ о поражении интервентов от авангарда 5-й Армии находится в архиве РГВА – это телеграмма командира Румынского легиона полковника Э. Кадлеца командующему чехослословацким войском в России генерал-майору Я. Сыровы о выдаче боеприпасов арьергардному прикрытию чехословацких частей. Она была отправлена   со станции Кимильтей 5-го февраля 1920 г., 
в 8 часов  утра (ст. Кимльтей находится в 30-ти километрах западнее станции Зима). Полагаю, что читатели заметили - чехи бежали впереди, предпоследними отступали румыны, а замыкали строй поляки, уничтоженные красными при первом же боестолкновении . После истребления поляков, крайними оказались румыны.                Так вот - в этой телеграмме, измотанный арьергардными боями, после ряда поражений, нервный полковник Кадлец просит оставлять ему патроны и снаряды в депо на каждой станции, по которой уже проследовали отступающие чехи, так как - от постоянных боестолкновений с красными, быстро заканчиваются боеприпасы. Последнюю строку изложу в оригинале - «Неудовлетворение этих условий поставит в опасное положение части 3-й чехо-дивизии, стремящейся проследовать возможно скорее на восток, чему я был свидетелем на ст. Куйтун 4-го сего февраля (от ст. Куйтун, до ст. Зима 71 километр). Ну, то есть, Верховный правитель, отсиживаясь в Нижнеудинске, правильно оценил создавшуюся ситуацию – после поражения под Красноярском нужно было бежать. Но куда бежать, если и в Иркутске власть захватили его противники? Его тянул на дно не только Золотой эшелон, как говорится во французских романах «Шерше ля фам» – с ним была женщина. Притом женщина из высшего общества, которая привыкла к тепличным условиям и роскоши. И речи быть не могло о том, что она выдержит переход через Саянский горный хребет по непролазным снегам и непроходимой тайге, в крещенские морозы. Даже если она была просто любовницей, как русский дворянин, дороживший своей честью в отношениях с дамой, бросить её он не мог. А ей было вполне комфортно в люксовом вагоне, среди высшего офицерства и высоких чинов колчаковской администрации. Да и питание в вагоне-ресторане было превосходным. Про тёплый туалет, подобный будуару, можно было бы и промолчать, из скромности, но он выгодно отличался от сугроба где ни будь под ёлочкой. В общем, Адмирал стал заложником не только интервентов, но и судьбы, которую не обманешь. Судьба и Семёнову предъявила счёт, руками, опять же иноземцев. Испытав горечь поражения и, потеряв «подаренную» ему Иркутскую губернию, он устроил показательную казнь. Вот как это кровавое событие комментирует историк Григорий Семёнович Кан: «Сычев не поленился, убегая из города, забрать всех заложников. Вот курсантов Иркутского военного училища он забыл, а заложников не забыл. Заложники были переданы семеновцам, Скипетрову, а Скипетров передал их в распоряжение начальника своей контрразведки подполковника Сипайло, известного садиста. Сипайло всех заложников погрузил на пароход «Ангара». Он пошел по Байкалу. Дальше, со всех заложников, снимали верхнюю одежду, подводили их к палубе. Дальше там стоял казак Лукин, который ударом колотушки сбрасывал их под винт идущего парахода. Такой зверской смертью погибли все - 31 заложник и одна арестованная женщина. Семёновцы были плохие вояки, но палачи они были ещё те». Ранее, уже были приведены воспоминания атамана Семёнова из которых следует, что Сычёв отступил к селу Лиственичному, расположенному на правом берегу Ангары, а потом переправился на станцию Михалёво, то есть – на левый берег. Это и был тот трагический рейс теплохода-ледокола «Ангара». Но как на «Ангаре» оказались семёновцы? Википедия дополняет информацию озвученную атаманом так: «В 18 часов 4 января две роты семёновцев отошли из Иркутска в Лиственничное» - это те, которые переправились на Ушаковский фронт на теплоходе «Бурят». Тогда все стаёт на свои места. Но мстить Семёнов стал не только Политцентру, казнив арестованных накануне восстания заговорщиков. Его ребята атаковали поезд, в котором, подальше от стрельбы и приближающейся 5-й Армии, генерал Жанен отправился за Байкал. Как следует из книги «Гражданская война в Восточной Сибири», написанной иркутским историком Павлом Новиковым – М. Жанен, обвинил их в обстреле своего поезда 7 января между селом Кузьмиха и станцией Михалево. Гнев Жанена был просто запредельным – какие-то полудикие русские, могли убить его – французского генерала, главу французской военной миссии в России, командующего Иностранным легионом Франции. Не зря он предупреждал командарма легионеров Сыровы о кознях, которые им планирует устроить адмирал руками атамана Семёнова, про это документы тоже есть: "; До нас дошла информация, что генерал Семёнов приказал приготовить вагон со взрывчаткой, который стоит на станции Половинка. При вагоне постоянно находится группа сапёров и как только поступит приказ, ; вагон загонят в тоннель и взорвут. В этом случае дорога будет перекрыта на очень длительный срок. Вот такие наши перспективы". Почему хотели рвануть тоннель именно на станции Половинная? А он самый длинный среди тоннелей КБЖД - целых 778 метров. Позже Жанен отчитался и перед мировой общественностью о том, как они намаялись с неблагодарным Кочаком и Семёновым в начале января 1920 года о чём свидетельствует сайт: "ДОкумЕНТЫ © Р.Г.Гагкуев, 2020", где под номером 415 выложен для просмотра "Рапорт генерала Мориса Жанена об итогах работы французской военной миссии в Сибири", из которого следует, что без чехов не было бы и Верховного правителя России, возомнившего себя главнее его добродетелей:
"С марта по ноябрь 1919 г. чехи осуществляли охрану железной дороги и поддерживали внутренний порядок, что позволило омскому правительству находиться у власти, чего, безусловно, не было бы, если бы чехи не контролировали Транссибирскую дорогу. Начиная с апреля 1919 г. жесткие, четкие, постоянно повторяемые приказы чехословацкого правительства предписывали чехам не возвращаться на фронт и не вмешиваться во внутренние политические дела русских. Их долг — вернуться на свою родину-мать. Отъезд последнего эшелона мог осуществиться только через несколько месяцев. Чехи, тем не менее, продолжали противостоять местным восстаниям и войскам красных. Они были вынуждены в январе 1920 г. по моему приказу разоружить войска Г.М. Семенова, которые на протяжении девяти дней не пропускали их поезда. Они защищали адмирала до крайнего предела своих возможностей, вопреки тому, что он до последнего продолжал наносить им оскорбления и отдал приказ разрушить мосты и взорвать туннели, чтобы помешать их эвакуации. Они же были его «военнопленные»!". Исходя из таких сведений, чехам девять дней семёновцы не давали проезда на восток вдоль побережья Байкала, и даже поезд Жанена не стал исключением из установленных ими правил.
 А куда собственно ехал французский аристократ в разгар вооружённой заварухи? А.Г. Нестеров прокомментировал это так: « Жанен и высокие комиссары не верили в устойчивость Политцентра и еще до ареста Колчака поспешили покинуть Иркутск. Сперва, отбыли высокие комиссары со всем составом своих миссий, вслед за ними вскоре выехал из Иркутска и главком интервентов со своим штабом. Теперь поезд Жанена задержался на ст. Танхой». ( Основание: ГАИО ф.Р-3344, оп.1, д.32, лл.2-3, 5-13.) Казалось бы – что ему там делать? Для ответа на этот вопрос нужно посмотреть на карту Байкала. Станция Танхой находится строго напротив истока Ангары из Священного озера, и при наличии небольшого стократного телескопа, расстояние в 41 километр будет соответствовать 400 метрам. То есть - железнодорожная станция и порт Байкал, будут видны как на ладони. Но что там намечалось такого интересного, если такая важная персона стреножила телескоп и глаз не отрывала от истока Ангары. А посмотреть было на что! Вот что сообщил доктор исторических наук Василий Цветков: «Семёнов планировал взорвать кругобайкальские тоннели и не допустить чехам прохода вокруг Байкала, уже в вожделенную для них… вожделенный для чехов Дальний Восток. Вот. Но…» Разговор поддержал ведущий радиопередачи «Эхо Москвы» Михаил Соколов: «Ну, в результате-то чехи этот отряд Скипетрова весь разоружили, чем все кончилось-то. И самого его… Довольно смешно, его же вывезли вообще в Чехословакию в конце концов». Более конкретно эти события описаны в воспоминаниях атамана Г.М. Семёнова: «9 января, на второй день праздника Рождества Христова, части генерала Скипетрова были предательски разоружены чехами на станции Байкал. До какой степени нападение чехов на наши части было предательским, показывает тот факт, что представители чешского командования за два часа до нападения были с визитом у генерала Скипетрова и заверяли его в своей лояльности. Нападение на наши эшелоны чехи совершили в 12 часов дня, когда солдаты обедали». Можно и ещё подробнее: «В бронепоезде «Разрушитель» было десять пулеметов, две гаубицы и два трехдюймовых орудия, установленных за стальной плитой и восемнадцатью дюймами бетона. Однако внезапная и вероломная атака бывших союзников не позволила им оказать сопротивления. Отряд Скипетрова находился в бронированном поезде на станции среди большого числа чехословацких поездов, непрерывно прибывающих с запада и подолгу стоящими на соседних путях. Их наплыв парализовал работу станции, забив все пути «буквально до отказа». В полдень, во время обеда, поезда семёновцев были неожиданно обстреляны чехами из винтовок и пулемётов. Как вспоминает очевидец: «Чехи со штыками наперевес, бросились к вагонам, откуда выскакивали русские, ошеломлённые, не понимающие, – в чём дело, и не успевавшие даже оказать сопротивления… Некоторые вагоны были изрешечены пулями и ручными гранатами. Слабую попытку телеграфной роты, начавшей было отстреливаться из-за колёс штабного вагона Скипетрова, легко подавили. Через полчаса платформа станции Байкал представляла жуткую картину, длинные шеренги разоружённых русских воинов по 4 в затылок. На правом фланге генерал Скипетров, затем штаб и обер-офицеры и т.д. «Становись к стенке», – кричали чехи, и тесные ряды русских воинов смело смотрели на дула, выкаченных чехами пулеметов. Издевательству чехов не было предела». Победа над семёновцами,  по свидетельству генерала Сахарова, принесла не плохую прибыль. Он описал этот грабёж в книге «Белая Сибирь»: «В разоружённом бронированном поезде генерала Скипетрова чехами было конфисковано 8 миллионов рублей золотом, которые ими забраны под видом «военной добычи». Кроме войсковой казны они у его жены отняли шубу». Про миллионы золотом у семёновцев – это не шутка. Тот же Василий Цветков поделился следующей информацией – «Жалование семёновские чиновники тут уже в белом Забайкалье 20-го года, они получали в золоте. Они получали золотыми николаевскими рублями. Это факт». Что – Семёнов в Чите нашёл богатую золотую жилу? Вот что об этом писала местная пресса тех времён – «Золотой запас»//Власть труда. - 1920. - 23 апр. № 134 (10). - С.7. «В октябре 1919 года было отправлено во Владивосток, но задержано в Чите атаманом Семеновым золото в слитках на 10.557 744 руб.06 к. и в российской монете - 33.000 000 р., всего 2 000 пуд. на сумму - 43 577 744 руб. 06 коп. В Читу, куда эвакуировано омское отделение Государственного банка, были отправлены слитки золотосплавочной лаборатории на сумму - 486 568 руб (Типографская печать НСБ ОГКУ ГАИО, газетный фонд, подшивка № 158). Это золото Колчак считал своим и продавал заграничным банкам, не скупясь. А Семёнов, тоже нуждался в деньгах, и считал, что вправе получить долю от золотого запаса Российской империи, как борец с её врагами. Не отвлекаясь долго на сокровища, продолжу описывать вооружённые разборки русских бандитов с их зарубежными  коллегами на Кругобайкальской железной дороге. Итак: Доклад начальника разведывательного отдела Центрального штаба Рабоче-крестьянских дружин в оперативный отдел штаба: «9 января сего года, на разъезде Подорвиха (57-й км. Круго-Байкальской ж.д.), броневик «Орлик» ликвидировал 2 бронированных поезда Семенова. Станция Байкал захвачена чехами, и штаб генерала Скипетрова попал в плен. Захвачено: бронированный поезд, 1 поезд пеших солдат, кавалерия, артиллерия и 1 санитарный поезд. У Семенова 15 убитых и 15 раненых. В Маритуй, взяты в плен гарнизон и захвачен склад динамита. Станция Култук захвачена чехами, семеновцы обезоружены. Станция Слюдянка занята, захвачена артиллерия. Железная дорога от Михалева (30-й км. КБЖД), до Мысовой очищена от семеновцев. Чешский оперативный штаб сообщает, что войска Семенова на Байкале совершенно уничтожены и ликвидированы». Операция была проведена одновременно по всей протяжённости КБЖД и за сутки были захвачены все три бронепоезда, а также разоружены все вооружённые силы, направленные на покорение Иркутска. Схвачены были даже сапёры с динамитом для подрыва тоннеля на ст. Маритуй. То есть – Жанену, примерно в обед, удалось посмотреть в свой телескоп на «Звёздные войны» чехо-словацкого легиона на КБЖД, в пределах береговой линии Байкала – от Порта Байкал, до Култука. Успеху легиона способствовала внезапность скоординированного одновременного удара по всей протяжённости КБЖД – сделать это было возможно по причине одновременного нахождения эшелонов обеих сторон в непосредственной близости друг от друга. Возникает вопрос – А почему Жанен со-товарищи так оберегали мало кому ведомый иркутский Политцентр? Из книги А. Гутман-Ган «Белое дело»: «Восстание в Иркутске началось, когда Жанен и чехи решили избавиться от адмирала Колчака и заменить его эсеровской властью. Цель их была – дать чехам возможность бесконтрольно вывезти из России их имущество и ценности. Так как, ещё раз, накануне своего ареста в Нижнеудинске, адмирал Колчак послал во Владивосток телеграфный приказ о проверке огромного имущества, товаров и ценностей, вывозимых чехами на родину». Как только эсеры свергли колчаковскую власть, уполномоченный чехословацкого правительства в Сибири Благож, генерал Жанен и «высокие комиссары» Англии, Франции и США, посетив одно из заседаний Политцентра, поздравили его членов с совершившимся переворотом и «выразили свои благожелательные чувства». Первое распоряжение министра финансов этого нового правительства эсера Патушинского, было телеграфное приказание управляющему Владивостокской таможней: «Беспрепятственно и без всякого досмотра пропускать к погрузке на пароход всё, что пожелают вывезти чехи, ввиду их заслуг перед Россией», таким образом, эсеры, согласно заключённому ранее тайному соглашению с чехами, отблагодарили за их помощь в свержении колчаковской власти. В опубликованном Политцентром «Манифесте» пункт 4-й гласил: «Обеспечение свободного пропуска чехословацких войск с сибирской территории». Поэтому, свержение «карманной» диктатуры эсэровского Политцентра диктатурой пролетариата, через две недели после её провозглашения, стало неприятным сюрпризом для обнаглевших интервентов. Да, к проезду по территории контролируемого Семёновым Забайкалья они хорошо подготовились, захватив Скипетрова, его штаб, бронепоезда и войско. Нигде не сказано, но очевидно, что пленных везли до Дальнего Востока, прикрываясь ими, и тем самым обеспечив себе безопасность. А как быть с восставшими в Иркутске пролетариями? У них ведь были свои люди на всех станциях до Владивостока, а леса кишели красными партизанами. Вот интересно - как интервенты на это отреагировали? А они и с красными не собирались церемониться. Но что они собирались делать в этой критической ситуации. И опять нас просветит А.Г. Нестеров: «Замысел Жанена и штаба чехословаков о проведении ночной операции по изъятию в войсках иркутян винтовок, пулеметов и пушек провалился. Этот коварный план интервенты не смогли осуществить. Наша разведка и друзья наши среди чехословаков сообщили нам о подлом замысле. Лишь несколько часов оставалось до начала ночной операции чехословаков, но, к счастью, связь у нас работала отлично, и мне удалось в начале той тревожной ночи привести наши войска в боевую готовность. Узнав об этом, интервенты отказались от намеченной ими операции. А что это значит? Вооружённые силы большевиков, и те, что преследовали каппелевцев от Красноярска, и те, что повергли в прах Политцентр в Иркутске, стремились отправить интервентов домой «с пустыми руками», а те считали, что в их действиях нет «ничего личного – просто бизнес». На этом описание битвы диктатур в Иркутске я намерен закончить. А в следующих публикациях опишу арест Колчака Политцентром. Подробно изложу суть самого Политцентра – обозначу его лидеров, расскажу про попытку иркутских спецслужб Колчака предотвратить восстание, раскрою внедрённого в командование армией Политцентра большевика. И разоблачу командование интервентов, сумевших, при помощи изощрённой  подлости, вынудить большевиков отпустить их домой с награбленными в Сибири ценностями.