Артос

Эта история началась одним сентябрьским вечером.


По обыкновению, вечер проходил в неторопливых разговорах о прошедшем дне, мы делились новостями, шутили. Папа на выходных со своими закадычными друзьями детства - дядей Колей и дядей Васей собирался идти в баню. Это была традиция, которой уже не один десяток лет. Эти встречи последнее время стали такими редкими, что папа ждал выходных как праздника. Мама вечерами после работы шила себе нарядное платье и торопилась скорее сесть за швейную машинку. Бабушка делилась очередной историей из своей жизни, которая в её изложении превращалась в захватывающее приключение. Тихо мурчал Максик, удобно устроившись у меня на коленях. А я читала "Лето Господне" Ивана Шмелёва, вернувшись с вечерней службы.

 
Когда вся семья села ужинать, произошло нечто необычное. К столу была ароматная горячая жареная картошка с грибами и лучком. Съев одну ложку, бабушка вдруг отодвинула тарелку в сторону. Она никогда не сделала бы этого раньше.
- Не хочу есть. Маруся, налей лучше чайку.


На следующий день она также отказалась от еды. От вкусной пшённой каши на молоке и от наваристого борща со сметаной.


Бабушка почти перестала есть. Одну - две ложки съест и отставляет тарелку в сторону:
- Не хочу больше. Нет аппетита.


А то и вовсе пьёт один чай. И грустно вздыхает. Уговоры не помогали. Мама готовила для бабушки её самые любимые блюда, надеясь её накормить.
- Мамочка, жаркое в горшочках уже готово. И твой любимый рыбный пирог! - волновалась она.
 - Маруся, я не хочу.


Папа, обычно молчаливый, очень редко показывал свои чувства, сейчас же всё чаще хмурился, заботливо расспрашивал бабушку о её самочувствии, старался её порадовать: "- Мам Валь, будете сушеную воблу?" - предлагал он. Бабушка всегда питала слабость к этому лакомству прежде, но теперь соглашалась и немножко кушала, только чтобы не обидеть любимого зятя.

 
Я уговаривала: - Бабушка, съешь эту ложку за маму, - бабушка послушно ела, -  эту за папу...  эту за меня, а эту за себя.
- Всё, не могу, Катя! Нет у меня аппетита.
Тогда я от растерянности и от бессилия пугала, что иначе выброшу еду - бабушка, пережившая войну и знавшая, почём фунт лиха, сердилась:
- Не бросай, ты что! Не смей!
- Тогда ешь! - сердилась уже я.
Бабушка от испуга ела, но не больше двух ложек. 
- Баба, надо есть. Через силу, ты должна кушать!


Иногда она покрикивала:
- Я что, корова вам что ли! То ешь, это ешь. Раскомандовались!


"Господи, помоги, исцели рабу твою Валентину. Святой великомученик и целитель Пантелеймон, вылечи мою бабушку", - так отчаянно молилась я каждый день. В церкви я подавала за неё обедню, заказывала молебны, особое прошение о болящих. И надеялась на скорую небесную помощь.


Бабушка всегда была в движении. Она даже гуляла не степенным шагом, как прогуливаются другие бабушки, чинно, неторопливо, под стать их возрасту, а словно девочка - подросток, неслась на всех парах, шустро описывая круги вокруг дома.


А теперь она таяла на глазах, худела, чахла. И еле-еле, очень медленно, осторожно ходила по аллее.


Не помогала и полынь, которую она пила для улучшения аппетита. И таблетки, которые прописал врач. Мы решили положить её в больницу.

 
В скорой по пути в больницу она оживилась, разговорилась с медбратом:
- Сынок, а ты ел еловчики? Мы их в детстве ели. Очень вкусные, сладкие!
- А что это, бабуль?
- Молоденькие шишечки, на ёлке по весне вырастают. Ярко-красные, розовые. А ещё и сосновчиками лакомились. Попробуй, не пожалеешь!


Корпус отделения терапии городской больницы был двухэтажным, красивым, ещё дореволюционной постройки. С широкими коридорами и винтовыми лестницами.


Бабушку положили в коридоре. "Все места в палатах заняты. Осень..." Коридор был такой, что можно было устраивать балы или соревнования по бегу. Вот так бегом бабушка и отправилась исследовать больницу, как только освоилась.
"- Ты куда?" - опешив от неожиданной прыти, я только и успела прокричать ей вдогонку.
Баба сердито махнула рукой:
"В Америку... таскать по берегу... одну штуку." Какую штуку, она не объяснила.


Её обследовали, ставили системы, кололи уколы, почему-то сначала лечили сердце и давление, а потом перевели в терапию. А через две недели выписали.
"- Ваша бабушка здорова, всё у неё хорошо," - сказал лечащий врач.


Мы с нетерпением ждали её возвращения из больницы. Вместе с папой мы приготовили обед. Сварили суп из деревенской куры, пожарили котлеты, намяли картошку-пюре, даже запекли курицу в духовке и сварили кисель. А на десерт купили её любимые мятные пряники.


Но она едва притронулась к еде.


"- Что они там лечили, в кардиологии, - возмущался папа. - Выписали, так как сделать ничего не могут."


Было страшно от собственной беспомощности. Когда все, что можно, сделали, но ничего не помогло. Вдруг меня осенило. Как я могла забыть! Лекарство было у меня перед глазами всегда. Не всё сделали, не всё!


Это была последняя надежда.
Артос...


Это самое верное лекарство во время болезни! Великая святыня.


В Светлую субботу нужно обязательно прийти на литургию, а после креста алтарник выносит кусочки артоса, завёрнутые в бумагу и раздаёт прихожанам. И ты несёшь это сокровище домой, режешь на маленькие кусочки, просушиваешь, чтобы не заплесневели. А потом, если заболеешь или на душе какие невзгоды, натощак с крещенской водой и с молитвой принимаешь. И болезнь отступает. Артос — это лекарство, лекарство верное.


На следующий день после больницы я предложила:
- Бабушка, давай я тебе артос дам с крещенской водой. Ты скушай его натощак. Господь поможет, он исцелит! Ты обязательно выздоровеешь!


 Утром я с надеждой на чудо прочитала молитву, бабушка съела артос и запила его крещенской водой. Не прошло и минуты, как вдруг она говорит:
- Катя, а ты знаешь что? Ты знаешь что?!
Её большие светлые серо-голубые глаза стали ещё больше, лицо озарилось необычайным внутренним светом, стало по-детски доверчивым и наивным.
- Что, бабушка?
- Я кушать хочу.


С этого дня бабушка быстро пошла на поправку. На прогулке за ней снова было не угнаться. Шустро бегала по лестнице наперегонки с лифтом. Весело и метко шутила. Щёлкая семечки, вместе с папой смотрела "Играй, гармонь" и разгадывала кроссворды. А весной папа с бабушкой снова пошли в парк на качели. Бабушка пряла пряжу на старинной прялке, которая досталась ей ещё от её мамы, прабабушки. Вязала всем нам носки и варежки. А иногда я слышала, как она тихонько молилась: "Слава тебе, Боже. Спасибо, Господи".

 
И уже она кормила нас разносолами - варениками с творогом и капустой, лепила пельмени, варила густые наваристые щи, готовила кисели, такие густые, что их можно было резать ножом, а какой она пекла разборный каравай! Высокий, с румяной корочкой. Запах свежей выпечки проникал во все уголки нашего дома и наполнял его миром, тихой радостью, счастьем. И промозглая погода, постоянно моросящий дождь и хмурое небо, снег, ветер - всё это оставалось за порогом. А дома - уютно, тепло.


Хорошо, когда бабушка дома.