13гл. Служа Отечеству

                Последняя неделя января прошла тихо. Вира никто и никуда не вызывал. Успел зажить даже ушиб на ноге. С одной стороны, такая заминка воспринималась благодатью, но было понятно: это затишье – перед бурей.
                Коломбо, однажды встретив в подъезде Симона, сердечно поблагодарил его за помощь. Эрт отмахнулся и ускользнул, сославшись на дела.
                Выдалась оттепель… Утром Вир, прогуливаясь в парке, увидел Оласа, работавшего в той же беседке над портретом Дорны. Издали взмахом руки капитан поприветствовал художника и позировавшую ему советницу, не решившись приблизиться. Помнил совет Фридриха.
                Дорна, поправив модную шубку, рассматривала Коломбо в маленький театральный бинокль. Склонившийся к ней Олас явно объяснял, что их приветствовал не Архий, а Оргий. После чего Дорна отвернулась и предпочла наблюдать за плававшими бобрами.
                А что с Карфи? Отпустили или скоропостижно «отдыхает»?
Маловероятно, чтобы отпустили… Тем не менее должны же вызвать на допрос и Оргия! А, кроме службы на проходной, ничего нет. Даже Звездовский избегал с ним встреч, хотя он-то и нужен был для дельных советов. Довершением всего явилась обезьяна во сне и сказала капитану «спасибо» за подаренное яблоко. Что, правда, надоумило сесть за написание статьи для Элла. Да и о диссертации пора думать.
                Выходом из сложившегося кризиса Виру показалась возможность выбора каждым человеком своей личной программы жизни. Она должна быть чёткая и понятная. Отпадёт необходимость «поисков себя» и связанных с ним метаний. При выборе программы человеку помогут специальные методики. После чего он сам станет отвечать за свой выбор и свое развитие. Возможны ли ошибки как выбирающего, так и со стороны методик? Возможны, но преимущественно по субъективным причинам. Существует ли вероятность второго выбора? Предусматривается. Однако в таком случае человек штрафуется или финансово, или временной общественно-полезной работой, но не ради унижения, а ради возмещения сделанных затрат. Виды штрафов разрабатываются по шкале, которая требует отдельных исследований. Остаётся пока проблемой способ сочетания между собой личных программ, чтобы они не приходили в полное противоречие друг с другом. Как в данном случае обстоит дело с правом личности? Право и есть обязанность человека перед обществом считаться с тем, что оно есть и состоит не из суммы бесчисленных Я, а из МЫ, равно как должна быть обязанность общества считаться с тем, что есть отдельный человек, его личность, и есть его внутреннее Я. Право присутствует в обязанности, а обязанность – в праве. То есть требуется еще одна, но уже общая программа для всех разом и всех контролирующая. Безусловно, необходим эксперимент; без него не может быть серьёзной науки. Требуется создание определенных групп людей в количестве…
                В дверь резко постучали. Дыхание оборвалось…
                Посыльный под расписку передал приказ: срочно явиться в одиннадцать ноль-ноль к лиафорону.
                Началось!

                Запыханный Коломбо с разрывавшимся сердцем доложил:
                – Мой генерал, ваше поручение по поискам выхода из кризиса исполнено!
                В дальнем затенённом углу кабинета четыре одинаковых веника, разделённые попарно, смотрелись если не смешно, то нелепо. Шеф поженил их?
                Лим, не поднимая головы, сухо произнёс:
                – Зубы не заговаривай. Острый кризис пока у тебя. Специально решил проверить, давая разрешение Оргию на выдачу ему личного дела. И что? Фрументар оказался не рыцарем, а мстительным огольцом из подворотни. Ты меня разочаровал… (Лиафорон щелкнул ухоженными ногтями по малахитовой вазе с ручками и карандашами.) Об эксцессе, случившемся на кладбище, как и подобает по форме, было доложено мон-гену. Уж слишком громкий ты устроил «концерт». И вот сегодня ответ, наконец, получен. Зачитываю: «Преступников – найти, раненых – наградить, двойнику – что-нибудь пообещать, а осведомителя-болтуна “нечаянно” вывалять в грязи и отпустить, дабы впредь работал чище и прилежней. Ерунда не достойна шума». Что скажешь?
                Коломбо захлебнулся от счастья, благодарно взирая снизу вверх на гранитного мон-гена. Мудрость, а отныне и милосердие Архия не знают пределов. Камень с души долой! Чудеса бывают на свете! Она (бессмертная душа) готова принять старика в самые заповедные недра. И уже не по служебному долгу двойника, а в знак бесконечной благодарности. Но какое решение примет Элл?
               – Мой генерал, служу Отечеству!
               – Все мы служим Отечеству. Спрашиваю: что хочет Оргий?
               – Уйти от наказания, – схитрил и в то же время не солгал Вир, еле сдержав лучезарную улыбку.
               – Это правильное желание. Так тому и быть, при условии недопущения самодеятельности в дальнейшем. Иди и служи Отечеству.
               Коломбо, выскочив из кабинета лиафорона, чуть не столкнулся с Нуком. Доместор царапнул капитана стальным взглядом и на ходу бросил:
               – Зайдешь ко мне.

               Лим встретил Дымова прямым вопросом:
               – Что предлагаешь сделать с Карфи? Копию решения мон-гена читал?
               – Читал. Интеллектуалов нельзя наказывать унижением. Они потом работают с нами спустя рукава. К страху постепенно привыкают, как к высоте. В том и вижу проблему…
               – Поступим следующим образом. Болтуну окажем самый достойный прием – попотчуем умными разговорами и угостим особым вином, да так, чтобы еле держался на ногах, после чего и отпустим домой – там, где по колено грязи. Фрументарам даже пачкаться не придется. В крайнем случае «поможет» собутыльник.
               – Замечательно! – восхитился Нук, подумав: «Кто же из “альпинистов” согласится пить? Они ведь строго блюдут сухой закон! Придется опять прибегать к чьим-то услугам со стороны».
               Элл продолжил:
               – Теперь слушай мой приказ. Оргия необходимо переселить на другую квартиру и приставить к нему горничную. Нечего двойнику мозолить глаза фрументарам в столовой и в буфете. Получается балаган, а не должная секретность. Крупно теряем на мелочах. Некоторые командированные из провинции по наивности начинают думать, что к ним заявился сам Архий. Не прибавляем славы мон-гену. Поэтому подбери немую (но не глухую!) старуху – и пусть она готовит для двойника дома. За его счёт, разумеется. Мы должны проявлять заботу и внимание к своим специалистам. Пусть Оргий занимается здоровой социологией, пишет диссертацию в соответствующих условиях. Иначе выводы могут оказаться ошибочными.

              Из кабинета лиафорона Вир сразу направился в приёмную Нука. Сказано зайти, значит, надо зайти. И получить, наверное, самую большую порцию нагоняя, но зато не самую страшную. Самое страшное – уже позади.
              Посетителей не было. В начале февраля – обычно затишье. Рабочий сезон набирает силу весной, но особенно летом. Тогда начальство как никогда злое. Поэтому январское происшествие возле кладбища не хуже, а лучше того, что могло бы случиться, например, в августе, который считается почему-то самым злополучным месяцем года.
              На душе ощущалась лёгкость, подобная речной воде: она, подобно Тибру, тихо течёт веками по заданному руслу, притекая туда, куда ей и положено. Без напряжения. Оттого и нельзя воду растянуть, как резину.
              И вот Коломбо уже плывет по реке, знакомой до каждого поворота, вспоминая детство и получая удовольствие от купания. С чем его сравнишь! Оно несравнимо. Это и есть счастье… Рядом послышалось тяжелое сопение, стало понятно, что человек плохо умеет плавать. Он не в силах преодолеть даже тихого течения реки. Он решил сдаться воде? Человек барахтался, зовя на помощь. Вир считанными взмахами на спине настиг тонущего…
             И Коломбо очень удивился, потому что один Нук тонул, а второй тормошил его со словами:
             – Нашёл где устроить сонное царство!
             Вир испуганно вскочил со стула, глотнул слюну, усиленно выдохнув, отправился за Дымовым в кабинет.
             – И он видит сон юности дивной... Прости, что побеспокоил, – поддел доместор, усаживаясь в кресло.
             – Не казните, велите миловать! – ответил капитан, вытянув руки по швам. – Виноват и готов искупить свою вину.
             – Приказано переселить тебя на другую квартиру. Готовься. Сколько дней требуется на сборы?
             – Звездовский добился своего, – в сердцах произнёс Вир. – Петух оперный! И кухарку пристегнут?!
             – Тебе как двойнику положена горничная.
             – Загоняют в затвор, а человеку нужны люди, потому что ему не выжить без семьи, без общества. Я люблю людей!
             – Такова служба...
             – Вот же... – оборвал себя на полуслове Коломбо.
             Нук жестом указал следовать за ним. Открыл потайную дверь в комнату отдыха, где они оба и скрылись. Через десять минут Дымов, выйдя оттуда, произнёс:
             – Прими ещё раз мои соболезнования. Но ты или паинька, или последний мерзавец. Посмотрим… У веры, любви и надежды не бывает двойников. Ну, разве что лицемерие.
             Вир был раздавлен: покушение на него оказалось для фрументаров тактическим учением, проведенным по заданию Лима. Кладбище и похороны использовались всего лишь как полигон! На самом деле, по словам лиафорона, Архий вряд ли кому-нибудь нужен. Он не мешает. Учения необходимы исключительно для совершенствования рыцарей в своём искусстве. А поскольку рыцари искусны, то и на Архия пока никто не посмел поднять руку, хотя врагов море.
             Элл превзошел Макиавелли!
             Нук смотрел на своего капитана и понял, что любуется им. Чем-то понравился ему этот парень. Очевидно, естественностью. Неестественность всегда отталкивает, ибо теряется доверие. Однако нравился он Дымову ещё и по тем причинам, о которых сам опасался говорить. Вдруг это его сын? Отсюда, наверное, зарождались и отеческие чувства, и сочувствие к неудачнику Коломбо. Не видно, как он дивен. Но он близок.