Часть третья. Германская война. Глава первая. Волн

Глава первая. Волны холодного моря
Рассказывает Мадлен Жерве.
-Пожалуй, я назову ее - госпожа Микелина.
Луизон утвердительно кивнула мне. Платок на ее голове сбился набок, открывая черные волосы, в остальном же она выглядела так, словно тихо и мирно сидела на стуле в нашей квартире на Заячьей улице, а не на свернутой бухте корабельного каната в полутемном трюме.
Госпожа Микелина с достоинством грызла кусок сырой картофелины, держа добычу крохотными лапками, как человек. Ее длинный хвост свешивался с края бочки.
Я получше рассмотрела госпожу Микелину и заметила, что она самец.
-Нет, пожалуй, уместнее назвать ЕГО - сьер Раймон.
Луизон была и на это согласна.
Вчера мы, после того как твердостью нашего духа обратили в бегство людей кардинала, принялись судить да рядить, как нам дальше быть. В основном судили и рядили наши умницы, наши командиры, наша знать - Луизон да святая Каролина, а мы с Мартон сидели да слушали.
-Донья Беатриса, - сказала святая Каролина, - полагаю, в Дьеппском порту не было новых происшествий с тех пор, как мы его оставили. А значит, полиции совершенно незачем там толпиться.
-Совершенно верно, и я не вижу причин менять наше с Мадлен первоначальное намерение - отбыть из страны. Следует только учесть, что теперь понадобятся пассажирские места на четверых, а не на двоих.
-Вот о чем я подумала. Будь мы мужчинами, мы могли бы не опасаться поездок вчетвером. Но четыре женщины привлекают слишком много внимания. Не поймите меня так, что я предлагаю разделиться - наоборот, в свете последних событий лучше держаться вместе.
-Я помню, недавно вы предлагали нам сменить одежду.
-Больше я не стану этого предлагать. Но я не столь щепетильна, и Мартон, надеюсь, тоже. Для нее у меня найдется мужской костюм - я в свое время запасла по одному для вас обеих. Мы составим две премилые пары, которые и займутся поисками подходящего корабля. На это вы согласны?
-С моей стороны было бы проявлением неблагодарности усложнять вам задачу, после того как вы великодушно взялись помогать нашему бегству.
-Эта комбинация имеет то преимущество, что компания из двух мужчин и двух женщин представляет меньшее искушение для грабителей.
-Вы, как всегда, правы.
Итак, высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению. Было решено, что Луизон рука об руку с графиней де Бейль, одетой в форму мушкетера, со всеми атрибутами, включая приклеенные усы, пойдут впереди, а за ними в небольшом отдалении последуем мы с Мартон, которую мы облачили в изящный камзол, подобающий молодому дворянину. В случае непредвиденных обстоятельств Луизон и святая Каролина смогут посовещаться, не привлекая внимания, и передать нам свои указания.
Был чудесный июньский денек. Несмотря на жару, на плечах моих была легкая накидка, предназначенная скрыть от посторонних глаз подвешенные к поясу пистолет и тот славный обломок шпаги, которым я не столь давно пугала монахинь Тамплемарской обители. С тех пор я приделала к нему удобную рукоятку, превратив заточку в кинжал. Держа Мартон за руку, глазами я не переставала искать в толпе наших полицейских знакомых, а также следить, не приближается ли кто слишком близко к графине и Луизон, которые шли шагов на пятнадцать впереди нас.
Мартон поначалу робела, будучи непривычна к роли молодого шевалье, а потом настолько освоилась, что вообще позабыла о своем новом наряде. Через какое-то время я была вынуждена шепнуть ей на ухо, резко дернув за руку:
-Мартон, тебя сожгут на костре за содомию, если ты будешь посылать такие призывные улыбки проходящим кавалерам. Заметь, твоя любезность их скорее пугает, чем радует. Пока ты в этом камзоле, ты должна строить глазки исключительно мне. Еще можешь встречным девушкам, если хочешь, я не ревную.
-Простите, госпожа Мадлен, - смутилась Мартон. - Я по привычке…
Добравшись до припортовой площади, мы остановились в некотором отдалении от береговой линии. Появилось нечто необычное в том, как выглядели стоявшие на приколе суда. У всех кораблей, кроме одного, паруса были подняты к реям, отчего корабли выглядели будто раздетые. Никто не сновал на их палубах в деловитой суете. Зато гудел припортовый кабак. Кажется, все матросы Дьеппа сейчас коротали время за его столами.
Святая Каролина, или, как она просила меня ее называть, Миледи остановила пробегающего матроса, показывая ему монету:
-Что происходит в порту?
-Власти запретили выходить в этот день в море. Странные дела творятся, сударь. Вчера какой-то безумец промчался через эту самую площадь - вообразите только, голым! Хотели схватить его, но он так яростно отбивался, что вырвался из рук и скрылся.
-Что же, из-за этого события закрыли порт?
-Разумеется, не из-за этого, сударь. Говорят, ловят шайку воровок.
-Кажется, на один из кораблей эти меры не распространяются?
-Это "Святой Андрей".  У его капитана есть разрешение, подписанное чрезвычайно значительным лицом.
Графиня отдала моряку монетку и вернулась к нам:
-Мы избавлены от необходимости делать выбор - другого корабля к нашим услугам не будет.
-Кажется, вот тот господин в черном камзоле имеет к этому кораблю самое непосредственное отношение. Глядите, его приветствуют так, как едва ли могли бы приветствовать кого-то менее значительного, чем начальника всей экспедиции, - заметила Луизон. Наша святая Каролина взглянула и с ее губ слетело приглушенное проклятие. Она повлекла нас подальше от пристани, мы свернули в один из прилегающих переулков и остановились за углом.
-Mes demoiselles, я должна сообщить, что есть обстоятельство, крайне затрудняющее наше отбытие на корабле "Святой Андрей", - с кислой миной сказала она. - Дело в том, что я сегодня дерусь на дуэли с этим господином в черном камзоле. Вернее, шевалье д'Артаньян дерется, но он не пришел. Еще вернее, это я шевалье д'Артаньян…
-Не продолжайте, мы все поняли. - После того, как я упустила графиню с нашим медальоном, мы с Луизон расспросили прохожих, и узнали, что некий мушкетер вначале прокатился на запятках кареты, а потом вызвал на дуэль ее владельца, и поняли, что это никто иная как наша святая Каролина.
-Мадлен, - окликнула она меня. - Наверное, ты скажешь, что я должна принять вызов…
-Ничего подобного. У меня первой право на поединок с вами. А мне теперь самой страшно, после того, как вы мне все разъяснили, как вы мне глаза повыдавливаете и кадык вырвете. Но и драться с кем-то другим я вам не позволю! Так что, дуэли теперь не для вас.
-Сплошные ограничения, - вздохнула графиня. - Но как же нам быть? Видно, придется отложить отъезд, но перебраться в какой-нибудь другой город.
-Сударыня, нет города, в котором мы могли бы чувствовать себя в безопасности от людей кардинала. Мы должны уехать сейчас и отсюда, или рискуем навек остаться в Бастилии.
-Но ведь нет другого корабля!
-К чертям ваш мушкетерский камзол. Переодевайтесь обратно в женское. К Мартон это тоже относится.
Благо, в переулке не было людей. Мы выбрали укромный уголок и поставили рекорд по скорости смены наряда. Если бы не удивительная гибкость графини, достигнутая упорными упражнениями, у нас бы ничего не вышло. На смену двум влюбленным парам вернулись четыре девицы.
-Мы вернулись к тому, с чего начали. Четыре женщины - слишком приметны.
-Вдвоем с Мартон вы не так приметны. А мы с Мадлен постараемся стать незаметными, как мышки. Уговорите капитана взять на борт вас двоих, остальное наша забота.
Не давая нашей святой Каролине времени на раздумья, мы вдвоем двинулись в путь, прежде чем она успела удержать нас. Нас манил открытый люк на палубе. Я молилась всем святым - и они послали нам удачу. Обогнув ряд домов, прилегавших к площади, которые послужили нам своеобразным прикрытием, мы вышли к пристани, и пока господин в черном камзоле беседовал со шкипером, а остальные матросы почтительно внимали его словам, мы незамеченными проскользнули в темное пространство трюма.
Теперь дело оставалось за госпожой графиней. Мы с Луизон решили, что если в самое ближайшее время не услышим ее переговоров с господином в черном камзоле - с благоприятным исходом, разумеется - будем прорываться обратно, чего бы то нам ни стоило.
Прислушиваясь, я словно видела перед собой этого человека, каким запомнила его, успев разглядеть краем глаза - прямой взгляд мог бы привлечь к нам внимание. Это был дворянин лет сорока или пятидесяти, высокий, толстый, с головой, блестящей на солнце в минуты, когда ее не украшала шляпа с пышным пером. Не могу похвастаться, что до моего слуха доносились шаги графини или Мартон, скорее, воображение подсказывает мне, что наша святая приближалась к начальнику, изображая своим видом робость и растерянность, а Мартон семенила за ней. Зато я услышала ее взволнованный голос:
-Сударь, простите мне мое намерение стеснить вас своей просьбой… У нас с вами общий враг, и это служит мне залогом вашего понимания.
Она дала шкиперу и господину в черном время, чтобы они переварили факт ее появления, и продолжала:
-Вчера я была свидетельницей того наглого вызова, который бросил вам негодяй, который сегодня не осмелился явиться в назначенное им же место и время. Мне остается только сожалеть об этом - его смерть была бы для меня истинным праздником.
-В таком случае, сударыня, позвольте выразить мое сожаление, что я не смог оказать услугу такой прекрасной женщине!
-Это гасконское чудовище преследует меня!
-Вот как?
-Я преодолела путь от Беарна до Менга, от Менга до Парижа, от Парижа до Дьеппа - все ради того, чтобы оставить как можно больше лье между собой и этим человеком. Но он выслеживал меня повсюду. Вообразите, месье, девушку гордую, чистую, дорожащую честью - и вот низкий негодяй, развратник желает втянуть ее в свои оргии.
-Должно быть, это ужасно. Но разве вы не могли прибегнуть к правосудию?
-Сударь, вглядитесь в мои черты. Не узнаете ли вы в них нечто знакомое?
Последовала пауза; должно быть, господин в черном всматривался в черты графини, как она ему советовала.
-Вы заметили сходство, не правда ли? К несчастью - я родная сестра этого чудовища д'Артаньяна.
-Я все понял! Значит, от природы ваши волосы - черные, как у всех гасконцев? Но вы перекрасили их, чтобы ускользнуть от этого мерзавца?
-У вас редкая проницательность, господин де Курменен!
-О, если бы я мог позволить себе задержать отъезд! Клянусь честью, я бы разыскал этого д'Артаньяна и заставил его держать ответ за его дерзкий вызов! Это навсегда избавило бы вас от него.
-Вы можете помочь мне другим. Я прошу вас, позвольте мне отправиться в путь на вашем корабле. Поверьте, я имею достаточно средств, чтобы заплатить за проезд.
Вот так и получилось, что у Святой Каролины оказалась собственная каюта на борту Святого Андрея, которую она делила с Мартон, а мы с Луизон временно обосновались в трюме.
Я услышала чьи-то шаги, и увидела на лестнице, ведущей в наше убежище, пару спускающихся ножек  в кожаных башмачках, а также край юбки, несомненно принадлежавшей нашей славной Мартон. Это было очень кстати, ведь надо же поддерживать связь с нашей святой.
К сожалению, увидев сьера Раймона, Мартон завизжала на весь корабль, изрядно напугав бедное животное, и опрометью бросилась обратно.
Некоторое время мы прислушивались, как кто-то из матросов на палубе успокаивает Мартон.
-Теперь ее сюда не заманишь. Жаль, я надеялась, что она принесет нам сыр или колбасу, ниспосланные Святой Каролиной, - сказала Луизон. - Как бы нам не пришлось готовить на ужин сьера Раймона.
-Не велика беда, - ответила я. - Таких как он десятки тут по щелям шныряют.
Хоть мы и щеголяли нашей лихостью, однако не выпускали из рук зажженных свечей. Ведь эти твари, как всякие другие, боятся огня.
Ночью я пробралась туда, где, по моим прикидкам, располагалась каюта Святой Каролины. Это было отгороженное помещение, крайне тесное, в которое  барон де Курменен распорядился перетащить все, что могло превратить корабельную каюту в подобие апартаментов, достойных благородной дамы. Там был даже персидский ковер, прибитый к дощатому полу. Я стащила с ног мои башмачки, чтобы не оставить следов на этакой роскоши.
Графиня при свете фонаря изучала географическую карту, а Мартон суетилась за ее спиной.
-Хорошо у вас тут, не хуже чем в трюме, - сказала я. - Так вы, значит, приходитесь сестрой шевалье д'Артаньяну?
-Тебе сейчас легко говорить, - заметила она. -Ты знаешь, я во все время разговора смотрела на раскрытый люк трюма, и ждала, что услышу оттуда твой смех. Вас с Луизон тотчас схватят, примут за двух воровок проникших на корабль, а мне придется придумывать что-нибудь, чтобы вас не повесили.
-А я все это время говорила себе, что над этим надо не смеяться, а плакать. Тем и удержалась. А что за чепуху Курменэн болтал про черные волосы?
-Мысль, конечно, нелепая, но поскольку он сам на нее набрел, не стоило разубеждать. Восторг от собственной проницательности - хорошая пудра для мозгов.
Я посмотрела на пол и увидела, что мои босые ноги оставляют следы не хуже, чем башмаки.
-Пожалуй, я лучше пойду обратно в трюм, пока я не начала жевать занавески на ваших окнах, - сказала я.
-Хорошие манеры можно приобрести, - отмахнулась графиня. - Ум и отвага - важнее. Мадлен, не хочешь ли стать моей горничной?
-Надо будет спросить у Луизон. Если она отпустит, то я бы с радостью. Только я своевольная, - предупредила я. - Выполняю приказы только, когда они нравятся, так что не спешите продавать Мартон в рабство пиратам, она еще пригодится, чтобы исправлять мои косяки.
Мартон метнула на меня возмущенный взгляд из-за спины графини.
-Мартон, встань возле дверей. Если кто-то подойдет, твоя задача удержать его хоть на секунду.  А ты, Мадлен, подойди поближе, - приказала графиня. - Ты когда-нибудь видела географические карты?
-Где уж мне, - отозвалась я, преодолевая два шага, которые нас отделяли. - Вы, небось, объехали весь океан, все просторы Атлантики, от Карибов до Гибралтара. Барбадос и Канарские острова для вас все равно, что Блуа или Сен-Жермен.
-Ты преувеличиваешь, Мадлен. Может быть, когда-нибудь я и впрямь отправлюсь в плавание. Тогда в моей жизни будут и Барбадос, и Кингстаун, и Тортуга. Но пока у меня в активе всего лишь несколько плаваний с одного берега Ла-Манша на другой. Зато однажды я занялась пиратством и захватила целый корабль! Впрочем, мы немного отвлеклись. Я хотела показать тебе карту суши, а не моря. Вначале я думала, что наш капитан намеревается повторить путь Вильгельма-Завоевателя, высадившись при Гастингсе, однако корабль отклонился к северо-востоку и устремился к Па-де-Кале. О чем это говорит?
-Должно быть, о том, что мы плывем не в Англию.
В ее взгляде промелькнуло нечто вроде удивления. Она явно не ожидала от меня, что я разберу эту географическую премудрость.
-Верно. У меня такое чувство, будто сама судьба вам покровительствует. Ты говорила, что вы с Луизон намерены отбыть в Германию, и вот единственный корабль, отбывающий из Дьеппа, берет курс куда-то в Северное море, тем самым приближая вас к намеченной цели.
-Верно. Вы приносите нам удачу - значит, надо крепче за вас держаться.
-Взгляни на карту. Видишь, вот это Германская империя.
-Экая чертоплешь! - воскликнула я.
-Положим, Франция в действительной жизни тоже не такая одинаковая, как на этой карте. И если на ней раскрасить разными цветами все провинции, владетели которых, например, считают себя властителями жизни своих подданных, она будет не так сильно отличаться от Империи с ее тремя или четырьмя сотнями курфюршеств. Что еще существеннее - один и тот же род владеет престолом в Мадриде и в Вене, а поскольку на имперский престол избирают всегда австрийских герцогов, можно было бы, наоборот, одной краской закрасить Испанию вместе с германской чересполосицей.
Я представила себе, как выглядела бы карта Европы, если бы ее раскрасили в соответствии с пояснениями святой Каролины:
-Если все обстоит именно так, для нашей Франции это напоминает клещи.
-Ты все понимаешь верно. А знаешь, почему ее до сих пор не задушили?
-Погодите отвечать. Если я быстро не догадаюсь, спрошу у вас подсказки.
Я наморщила лоб, вглядываясь в мозаику:
-Испания в таком же положении как мы. С первого взгляда кажется, будто она свободна, но в действительности по морю можно перебрасывать вооруженную силу так же, как по суше, у испанцев под брюхом мавры из Алжира и Туниса, с затылка английские и брабантские пираты, ну и Франция держит за загривок. А у германского цезаря на хвосте висят датчане и шведы. На каждого есть своя управа.
-Верно, - казалось, Святая Каролина хочет дать мне леденец в награду за мою проницательность. - Шведский король, в свою очередь, рад бы высадить свои войска на севере Германии и начать прибирать к рукам балтийскую торговлю, но никак не может освободить руки от драки с Речью Посполитой, поляков, в свою очередь, могут взять за загривок русские, а тех крымские татары.
-С тем жить легко, кто от тебя далеко. Но ведь так было всегда.
-Не совсем. В былые времена каждый властитель выступал на битву во главе своих рыцарей, связанных с ним незримыми узами чести и долга. А в наше время солдат покупают, как редиску на рынке, пучками. И если в казне много денег, можно выставить в поле хоть десять тысяч бойцов. Ты понимаешь, к чему это ведет?
Я опять задумалась, потом поняла:
-Когда какой-нибудь король хочет забросить блох за шиворот другому королю, он посылает денег его ближайшему соседу.
Мое образование в тот час могло бы продвигаться и дальше, но тут чья-то тень проскользнула в каюту так быстро, что Мартон не успела даже подать нам сигнал, и ей оставалось только с испуганным видом застыть у переборки. К счастью, это была Луизон.
-Простите, но мне что-то скучно стало сидеть одной в трюме, - сказала она. Ее взгляд упал на карту, которую только что изучали мы с Каролиной.
-Кажется, я слишком задержала вашу подругу, - сказала мадемуазель Баксон. - Mea culpa, я должна была не забывать о вас.
-Пустяки, сударыня. Главное, что все мы наконец вместе, а теперь следует подумать, как бы нам легализовать наше присутствие на борту "Святого Андрея". Не можем же мы с Мадлен просидеть все путешествие в вашем шкафу.
В этот момент до нашего слуха донеслись голоса двух матросов, доносившиеся с палубы. Мы замолчали и прислушались. Эти двое присели на палубе, не прерывая начатого разговора, последнюю часть которого я, таким образом, сейчас могу передать слово в слово:
-Верно говорят, что не к добру это, когда бабы на корабле. Особенно, когда напрашиваются в рейс в последний момент. Уж вы мне поверьте, дядя Номино, никогда мне не доводилось попадать в переделку хуже, чем на чертовой "Молнии". И натерпелись же все мы тогда страху!
-Да полно, что-то заливаешь, парень. От женщин на корабле бывают штормы и прочие бедствия, это правда. Но на то мы и моряки, чтобы не бояться штормов. Как могла одна полоумная баба, пусть и с двумя пистолетами, перепугать пятерых матросов?
-Вам легко говорить! А вот представьте - сидим мы в трюме запертые, а она палит сквозь потолок, у нас уже двое раненых ее пулями, да еще Гастону, бедняге, отхватили два пальца кортиком, так что он кровью весь трюм заляпал. Этому чертову дону Родриго было хорошо, он к тому времени уже потерял сознание. А она, чертовка, еще и насмехается:
"Вот продам вас, говорит, в гарем турецкого султана! Там как раз не хватает евнухов. Турки вас снизу подровняют и султанским наложницам в услужении отдадут! Только представьте себе, вы разодеты в яркие шелка, вас сытно кормят, и ничто не мешает вам танцевать!"
-Чем же вы ее так разозлили?
-Да у нее ведь тогда были эти, как их, месячные. Женщины в такие дни звереют.
-Тебе-то откуда знать?
-Да ведь она сама сказала бедняге Гастону. У меня, говорит, сегодня месячные, я в эти дни просто зверею.
-А дальше что было?
-А дальше черт меня дернул попросить разрешения сходить в гальюн. Ох, лучше бы я терпел. До сих пор меня корежит, когда я вспоминаю об этом унижении…
-Что же, она не отпустила тебя?
-Если бы! Ты,говорит, не терпи, нечего делать проблему из ерунды, присядь где-нибудь в уголочке и сделай всё, что нужно, а потом уберёшь за собой, помоешь, попрыскаешь духами. Я говорю: спасибо, леди, но я привык стоя. А она мне: Опять спорить? Ты что, приказа не понял? А ну, присядь! Да чтоб я услышала, как струйка зажурчит…
-И что же она, услышала?
К тому времени, как разговор матросов дошел до этого места, мочки ушей мадемуазель Баксон пылали алым цветом, что твоя рябина по осени.
-Донья Беатриса, - шепнула она. - Это была не я, а какая-то совсем другая, вульгарная и пошлая девица.
-Я вам верю, донья Чарлота. Святая Каролина не может солгать.   
Лицо графини, обычно белое, как снег, сейчас приобрело очаровательный ярко-розовый оттенок, от матросской болтовни она была вся как на иголках. Я пожалела, что нам так редко попадаются бывшие жертвы чувства юмора нашей святой Каролины - в ту минуту она была прекрасна как никогда.
 
-Вы обо мне слишком хорошо думаете. Я могу солгать, и ещё как.
-Разве вы сейчас - тот же человек, что два года назад?
Я отметила про себя, что Луизон, коли уж назвала время с точностью до года, явно эту историю уже слышала. Наверное, и святая Каролина отметила, потому румянец у нее начал мало-помалу проходить.
-Мартон, хорошенько расспроси госпожу Луизон, в чем они с Мадлен нуждаются в ближайшее время, и сделай всё, что от тебя зависит, - приказала она. - О выполнении доложишь мне.
Догнав меня в дверях, графиня шепнула:
-Донья Беатриса временами невыносима, когда она так осуждающе смотрит на меня.
-Вовсе она так не смотрела! - запротестовала я.
-Разве мало того, что я представила ее взгляд? Я себя чувствовала словно во время порки.
-А вам идет. Послушайте, госпожа графиня, какой бы вы ни были, вульгарной или утонченной, пошлой или благочестивой, а я за вас отдам всю кровь, если потребуется, - серьезно прибавила я. - И Луизон тоже, уж вы мне поверьте.
-Я это ценю, моя маленькая подружка, - та же серьезно ответила она. - Мадлен, ты заходи, я тебе еще что-нибудь расскажу.
…Вернувшись в наше временное убежище, я решила попробовать привести мои ноги в более приличное состояние, чтобы в следующий раз не оставлять следов на коврах графини. К этому меня побуждал, кроме прочего, косой взгляд Мартон. Ясно, что именно ей предстояло исправлять последствия моего бесчинства. Конечно, Мартон в любом случае не перестанет, заискивая передо мной наедине, в присутствии святой Каролины осуждающе коситься из-за ее спины, но мне хотелось, чтобы у нее не было к тому справедливых оснований. В условиях трюма возможности у меня были не слишком большие, и все же я добросовестно возилась с влажной тряпкой, когда услышала, как кто-то спускается по ступенькам, и на этот раз это не Мартон.
-Вот так так! - сказал чей-то спокойный голос. - Кажется, на корабле есть незапланированный пассажир.
-Все обстоит именно так, как выглядит, - отозвалась я. - Разумеется, я блудница, пробравшаяся на корабль с целью совратить команду. Вот сейчас протру ступни, и начну.
-О! Это было бы чрезвычайно лестно для меня, будь я помоложе, мадемуазель! - засмеялся матрос. - А в моем возрасте приходится думать о более важных вещах.
Я взглянула и увидела, что моряк стар и сед, но крепок, как дерево. На ступеньках лестницы он стоял, не держась ни за что руками, а судно между тем качало, поскольку Северное море не слишком спокойное.
-Мне доводилось видеть блудниц, которые хотели, чтобы их считали благородными дамами, - продолжал он, - но первый раз я вижу милую барышню, которая называет себя шлюхой. Трюм - не слишком подходящее место для человека, тем более, для девушки. Черт побери, будет нелегко найти на корабле такое место, где ты могла бы путешествовать с большим комфортом, чтобы тебя никто не беспокоил.
-Эмм… я могу жить в любых условиях, - сказала я. - Вот без жратвы - плохо.
-Догадываюсь, - кивнул моряк. - Только голод может побудить девушку с отчаяния пробраться в трюм корабля, который уходит в плавание. Вот что, набрось на плечи мой плащ. Совращать команду - это как-нибудь в другой раз, а сейчас я не хочу, чтобы ты привлекала слишком много внимания. Пойдем, отведу тебя на камбуз.
В камбузе мы застали нескольких матросов, которые уставились на меня голодными глазами. Ну да меня после парижского дна трудно испугать, а недотрогу я из себя никогда не строила.
-Знакомьтесь, парни, это моя внучка, - со значением сказал мой провожатый.
Вообще-то, не в моих привычках ходить кривыми путями, выдавая себя за ту, кем я не являлась. Но у нас в деревне стариков почитали, я не могла опровергать слова человека с такими седыми волосами. Мне дали кусок солонины и ломоть черствого хлеба, я уселась за стол и принялась за еду. Дверь в камбуз была отворена, рассветные лучи начинали заливать помещение светом. Человек в черном камзоле, с которым святая Каролина разговаривала в порту, показался на пороге.
Матросы тут же вытянулись перед начальством. Прислушиваясь краем уха, как старый моряк снова называет меня своей внучкой, я разглядывала людей в плащах и шляпах с перьями, подобно свите сопровождавших барона. Для такого корабля, явно не самого большого в королевском флоте, здесь было слишком много дворян. Я вспомнила, что ничего не знаю о целях экспедиции.
На взгляд Курменэна, я производила благоприятное впечатление, потому что он сказал мне, улыбаясь:
-Внучке такого почтенного человека не пристало проводить время с матросней, пожалуй, я дам тебе приют в моей каюте, красавица.
-С этими господами я сговорилась раньше, и матросский кубрик меня вполне устраивает, - ответила я, пытаясь приспособить мой обломок шпаги в качестве ножа для солонины. - Я не отказываюсь от первого приглашения ради второго. Придется тебе спать одному, приятель.
С лица Курменэна медленно сползла краска:
-Старый черт, у твоей внучки слишком дерзкий язык.
Как оказалось, этим он и впрямь отпустил черта с цепи. Матросы, до того казавшиеся воплощением преданности, как-то раздались в сторону, словно окружая офицеров кольцом, а было их десять на четверых. Один из них словно невзначай взял в руки мясницкий топор, а другой - багор с острым крюком. Даже тот матрос, кто, судя по голосу, ночью жаловался на Святую Каролину, и то сейчас занимал место в общем строю, хотя и с явной неохотой, и не переставая боязливо поглядывать вокруг себя. Пристроилась рядом с ними и я, так и не выпустившая из рук мой импровизированный нож для солонины.
-Благородные господа, не к лицу вам называть чертом старого Номино, - сказал рыжий матрос в вылинявшем берете на голове. - Здесь мы не во Франции, где вы можете в любой момент позвать на помощь тысячу стражников. Здесь море, а в море свои порядки, не такие, как на суше. В море человеческая жизнь в руках Господа, будь то дворянин или простой матрос.
Мы стояли в глубине кубрика, а они на палубе, спиной к солнцу. Могла бы начаться славная драка, если бы не явилась наша святая Каролина. С ней была Луизон, одетая как горничная, и пока не знакомая никому из присутствующих.
-Барон… это всего лишь двое несчастных детей, которых голод и лишения вынудили пробраться на ваш корабль.
Слова святых всегда правдивы, или должны быть таковыми. Я спрятала нож в ботинок и постаралась принять вид несчастного ребенка, получалось не убедительно, но большее от меня не зависело.
-Они не обременят вас, барон, - продолжала наша святая. - Они могут продолжать путь в моей каюте.
Вот так была предотвращена бойня на борту "Святого Андрея", а мы с Луизон обрели возможность продолжать путешествие, не прячась в трюме. Выбрав минутку, я шепнула Луизон:
-Здешние матросы - ни чета тем. Эти вряд ли стали бы вести себя так покладисто, как этот… пострадавший от нашей святой Каролины.
-Знаешь что я тебе скажу, Мадлен? Помянутый ими дон Родриго - это, скорее всего дон Родриго Кардона. Он с 1619 года в опале, сбежал во Францию, использовался доньей Анной Австрийской для мелких поручений. Оттого и люди на его корабле были такие, каких он смог найти. Полагаю, разорившиеся лавочники, от отчаяние взявшиеся за ремесло моряка. Ты только донье Чарлоте про это не говори. Ей и так от нас сплошные огорчения. Пусть она думает, по крайней мере, что служила своей стране, а не участвовала в грызне между Ришелье и доньей Анной.
Вчетвером нам было тесновато в каюте графини, но мы утешались мыслью, что на первой же стоянке сойдем на берег. Барон де Курменэн после того случая пытался заводить разговоры с нашей повелительнице, но я решила - к чертям, святая Каролина принадлежит только нам, поэтому, каждый раз когда он появлялся, я начинала играть обломком шпаги, глядя будто сквозь него, ему становилось не по себе под моим взглядом, а заводить ссору с нищенкой, подобранной из милости, ему было не с руки.
Во время плавания наш корабль пару раз приставал к берегу, чтобы переждать непогоду. Наши сходили на землю, прогуливались, охотились на зайцев. На пятый день после того, как мы проплыли Па-де-Кале, навстречу нам попался военный корабль под флагом с тремя разноцветными полосами. Пушка на его борту заговорила и сбросила ядро куда-то в море. То был знак к началу переговоров.
-Я Бартель ван Мэлен, - отрекомендовался нам чужой капитан, - офицер голландской республики. Имеете ли вы на своем борту товары?
-Я Арно де Лиможе, офицер флота Франции, - отвечал наш капитан. - Я везу в Данию посла французского короля.
Голландец флегматично махнул рукой, и его корабль начал разворачиваться кормой к нашему. Рене де Флорензак, один из дворян, окружавших Курменэна, выругался в бессильной ярости:
-Мерзавец! Даже не сказал приветственного слова, сволочь республиканская.
-Если бы у нас было бы две или три пушки против его одной, я уверен, он воздал бы нам все, что следует по правилам вежливости, - заметил Лиможе. - Политика и на море остается искусством возможного.
На следующий день мы проплывали мимо каких-то заснеженных скал с левого борта (это в июне-то!), море будто взбунтовалось против нашего судна, волны его начали перехлестывать через борт. Старый Номино сказал мне:
-Уже шестьдесят лет я плаваю по морю. Я никогда не видел такой яростной бури.
А я вспомнила, как он говорил тогда, в первый день, про штормы и прочие бедствия, которые бывают от женщин на корабле. Конечно, кто же того не знает, сколь злым могуществом обладает женская природа. К примеру, если женщина во время месячных войдет туда, где стоит и ждет своего часа свежее тесто - оно неминуемо скиснет. В нашей деревне все это знали. А нас на "Святом Андрее" собралось сразу четверо - немудрено, что стихия разбушевалась. Глядя на величественные горы соленой воды, которые на наших глазах поднимались с морской глади, я не мало возгордилась, сознавая, что в этом есть и моя заслуга. Конечно, это могло стоить жизни и нам, и всем, кто плыл с нами, если команда окажется недостаточно искусной в своем ремесле, и не сможет удержать судно на плаву. Но разве бывает что-то подлинно великое там, где нет никакой опасности?
Через полдня буря прекратилась, и снова волны за бортом плескались в своем извечном неспешном ритме. По правому борту от нас лежала датская земля. Через несколько дней мы добрались до Копенгагена, и там святая Каролина заплатила сколько-то пистолей и ливров капитану Лиможе, и на том мы покончили наши счеты с кораблем "Святой Андрей".